Блэки хлопнул в ладоши и потёр их. Его синий пиджак был запачкан мелом. Мы стояли в ряд у стеночки. И положил руки на радиатор за спиной, чтобы прогреть их перед экзекуцией. Блэки хлещет больно. Его плётка считается самой злобной после трудовика Брюса и, наверное, Мастертона, физика, хотя Карл утверждает, что от Блэки он получил пожёстче, чем от Мастертона.
– Наше общество основано на ответственности. А один из краеугольных камней ответственности – это пунктуальность. Тот, кто опаздывает, никогда ничего не достигнет, – сказал он и посмотрел на Билли, – ни в спорте, ни на каком другом поприще. Школа, где допускаются опоздания, – школа плохая по определению. А плохая школа – заведение, не способное подготовить своих учеников к жизни и трудовой деятельности.
Карл собрался что-то сказать. Он всегда знает, что сказать, надо отдать ему должное. Он вроде как колебался, готовил реплику. Тогда Блэки вытянул шею, выпучил глаза и посмотрел на него.
– Ты что-то имеешь сказать, Юарт? Давай же, говори!
– Пожалуйста, сэр, – начал Карл, – дело в том, что сейчас и работать-то особо негде. Например, у моего отца на работе, на заводе «Ферранти», недавно были большие сокращения.
Блэки посмотрел на Карла с нескрываемым отвращением. Наступил гондону очкастому на больную мозоль. Видно, что он таких, как мы, за говно не считает. Тут и я вступил.
– На «Юнайтид уайр» тоже много народа сократили, сэр. А «Бартон бисквитс» пошли с молотка.
– Молчать! – рявкнул Блэки. – Будешь говорить, когда тебя спросят, Гэллоуэй! Наглый мальчишка, – сказал он и оглядел нас с ног до головы, как солдат на плацу. – Для тех, кто готов трудиться, всегда найдётся работа. Всегда так было, и всегда будет так. Бездельники и тунеядцы, с другой стороны, всегда найдут оправдание своей праздности в и лености.
Забавно, что, когда он заговорил о праздности и лености, я вспомнил о Терри. Ведь он, пожалуй, единственный из всех, кого я знаю, работает, пусть и на развозке фруктовых вод. Я старался не смотреть на Карла и Билли, потому что ясно было, что Карл вот-вот начнёт давиться от смеха. Это было ясно как день. Я и сам еле сдерживался. Я уставился в пол.
– Что бы было, – завёл Блэки, прохаживаясь взад-вперёд. Он лениво поглядел в окно, а подойдя к столу, взял плётку и помахал ею, – если б Иисус опоздал на Тайную вечерю.
– Ему бы жрачки не досталось, – процедил Карл уголком рта.
Блэки разорвало:
– ЧТО-О-О? Кто… кто это сказал… вы… вы… вы… животные!
Глаза его выкатились из орбит, как у чуваков из мультиков, когда они видят привидение, ну, как в «Каспере». И давай гоняться за нами вокруг стола, размахиваю грёбаной розгой. Это было похоже на финал шоу Бенни Хилла, мы все гоготали как ебанутые. Хоть и приссали мы, но смеялись всё равно. Но тут он поймал Карда и давай его лупить. Карл закрыл лицо, но Блэки уже совсем очумел. Билли вскочил и схватил Блэки за кисть.
– Отпусти меня, Биррелл! Убери свою руку, глупый мальчишка!
– Так бить учеников не положено, – стоял на своём Билли.
Блэки уставился на Билли, потом опустил руки, и Билли его опустил.
– Руки вперёд, Биррелл.
Билли посмотрел на него, а тот:
– Живо!
Билли вытянул руки. Блэки выдал ему три удара, но не слишком сильных. Билли даже не поморщился. Потом он проделывает то же со мной. Карлу, однако, не досталось. Он потирает ногу, где его достала Блэкина плётка.
– Молодцы, ребята. Вынесли наказание, как подобает мужчинам, – нервно промямлил он. Сучара сообразил, что нафордыбачил. Он кивнул в сторону двери. На выходе мы услышали, как он сказал: – Так вынес бы это Иисус.
И вот мы выскочили из кабинета и понеслись на перекличку, пока нас снова не запасли. Наверху первая, кого я увидел, была Каролин Уркхарт, которая выходила с переклички. Теперь на ней не коричневая мини, а длинная чёрная облегающая юбка. Я смотрел, как они с Эмми Коннор идут по коридору.
– Тёлочки, – облизнулся Биррелл.
Мисс Дрю взглянула на нас и поставила галочки против наших имён в журнале. Я показал ей большой палец, и мы разбежались по классам.
Спортивная жизнь
Первая толпа вышла со станции Уэйверли. Мы сидели в кафе «Уэмбли» возле стадиона, без флагов, только Билли вытащил шарф и, надевая его, устроил целое представление. Карл болел за «Джамбо», так что ему было всё равно, но ни я, ни Терри шарфов не надели.
– Сними шарф, Билли, эти гондоны через минуту будут здесь, – сказал я.
– Отъебись, зассыха. Пидоров из Глазго мне бояться нечего.
Биррелл готов был всё испортить. Мы так не договаривались. Я посмотрел на Терри.
– Мы же договаривались, Билли, – сказал Терри. – Эти мудаки берут количеством. Один на один они трусливые упыри и на поединок никогда не идут.
– Так везде принято, – сказал Карл, – вот, например, парни из Вест-Хэма, мой двоюродный брат и его друзья повстречали их после «Уэмбли». Они рассказывали, что на выездах в Ньюкасл или Манчестер они никогда не вытаскивали флаги. И мы так же должны сделать, смешаться с толпой гуннов, вычислить, кто самый выёбистый, и отхуячить.
– Только трусы прячут флаги, – сказал Биррелл. – Шарф нужно носить с гордостью, даже если ты один против всех.
Терри щёлкает зажигалкой и качает головой. От него несёт бухлом. Он рассказал нам, что оттарабасил эту Мэгги, отчего Карл на время заткнулся, потому что он сам её пытался натянуть.
– Послушай, Билли, кто придумал это идиотское правило? Уроды глазговские, с этим их ирландским дерьмом, оранжевый с зелёным. Для них – это то, что надо, потому что они берут количеством. Несложно ведь в залупу, когда за тобой пятнадцать тысяч ублюдков скарферов. Стопудово. Но кто из них согласится встретиться с нами равным числом? Ответь, если сможешь.
Хоть раз в жизни Терри сказал что-то толковое. Видно, что Билли прислушался. Он щёлкнул себя по подбородку.
– Хорошо, Терри, но это не только ирландская, это и шотландская история, и происходит она из Каллодена, когда англичане запрещать нам носить клановые цвета. Об этом нам твой старик рассказывал. Карл, вспомни.
Карл кивает и потирает лого на полиэтиленовом пакете. Его старик всегда рассказывает нам об истории, когда мы приходим к Карлу. Но это не та история, которой учат в школе, английские короли и королевы, весь этот кал, который мало кого интересует.
– Да, но кто поддерживает эти традиции? – говорю. – Терри прав. Ты играешь им на руку. Оранжевые и «Сельтик» всегда выряжаются как психи в свои цвета, нацепляют значки, заворачиваются во флаги. Как маленькие девочки на карнавале в Лейте. Они обступают тебя толпой, потому что знают, что каждый с ходу впишется. Так вот, мы пойдём небольшой командой и возьмём на прицел группу, равную нам по количеству. Одни парни против других, чтоб никто не прятался в толпе. А самый попс в том, что остальные не узнают, что мы – «Хибз»!
Билли посмотрел на меня и рассмеялся.
– Гондонов глазговских за версту видать и без флагов. Так же и нас смогут вычислить.
– Не знал, что вшей можно искать на расстоянии, – рассмеялся Терри, и все поддержали. – Кстати, тёлка из вчерашнего фильма? У неё точно мандавохи.
– Иди ты, – говорю.
– Не, правда, Голли, тебе просто необходимо взглянуть на эту шмару. Полный пиздец. А какой был у чувака, который её обрабатывал…
По четвергам Терри ходит в «Классик» на Никольсон-стрит посмотреть порнуху. Я как-то попробывал пойти с ним, но меня отшили, сказав, что я слишком молодо выгляжу.
– Что крутили? – спрашиваю.
– Первый назывался «Твердь», а второй «Я чувствую, как он поднимается». Но мы остались на последний сеанс, на «Голубого солдата». Охуенный фильм.
– А слышал, что говно, – сказал Билли.
– Нет, Биррелл, ты должен это посмотреть. Там есть момент, когда тёлке отрубают голову и она летит прямо в экран, я думал, сейчас упадёт мне прямо на колени.
– Ты, наверное, сбился с ритма, сидел себе спокойненько, надрачивал на заднем ряду, – сказал Карл, и все заржали.
Терри тут же заткнул его строчкой из песни Рода Стюарта:
– «О Мэгги, я большего сделать не мо-о-ог…– И указывая на Карла: – Она тебя так одурачила…»
Теперь мы смеёмся над Карлом, а он смотрит в окно на проходящих мимо гуннов.
– Голубых солдат там порядком, – говорит он, пытаясь сменить тему.
Терри не обращает на него внимания и начинает потешаться надо мной.
– Постоянно приходится пересказывать этому пиздёнышу фильмы из «Классика». Но расслабляться рано, пока он подрастёт настолько, что его станут пускать, пройдёт хуева туча лет.
Билли заржал, Карл тоже, хотя я не помню, чтобы он сам когда-нибудь пытался проникнуть в «Классик».
– Отдыхайте, мистер Лоусон, – говорю, – я могу зайти в «Ритц».
– Серьёзная заявка, мистер Гэллоуэй. Вы, наверное, скоро начёте бриться. А что потом? Молофья?
– Отдыхайте, мистер Лоусон, – говорю, – я могу зайти в «Ритц».
– Серьёзная заявка, мистер Гэллоуэй. Вы, наверное, скоро начёте бриться. А что потом? Молофья?
– Молофьи и так хоть отбавляй, мистер Лоусон.
– Теперь остаётся найти, куда б её всю запулить, – сказал Терри, и все засмеялись. Хитрожопый гад. Мы давно завели себе условный язык – говорить как учителя в школе. Тут я вспомнил про «Ритц», самое время сменить тему. – Никто не хочет сходить в «Ритц» на неделе? Там крутят «Зомби». А вторым сеансом идёт «Большой британский стриптиз».
–Поезжай во Францию, – смеётся Терри, выглядывая в окно, – зачем нам-то это? У нас тут зомби на всех хватит, лупи не хочу. – Он указал на проходящих гуннов. – А потом, вечером, когда мы нахватим себе по дырочке в «Облаках», будет «Большой британский стриптиз». На хуй фильмы, превратим кино в реальность!
Я на время задумался, но тут с улицы донеслась эта песня «Мы не сдадимся», и кишки у меня подвесило. Я не был уверен, надо ли мне всё это!
– Акак там Дозо и все эти, где они? Посмотрите туда! – Высокий мужик с длинными волосами в джемпере завернулся в флаг Ольстера. Этот гондон казался мне стариком. – Я не собираюсь биться с чуваками под сорок, – говорю.
Мне-то всего пятнадцать, бля.
– Пизди любого, кто вписывается, малыш, – ответил Билли.
– Как вы сыграли с утра? – спрашиваю, чтобы переменить тему. Ненавижу, когда меня называют «малыш».
– Четыре – один.
– В чью пользу?
– А как ты думаешь? Мы играли с «Фет-Лор». Говно команда. Я забил одиню Алан Мэкки – два, – сказал он, понижая голос.
Билли пришёл с субботней игры. Он играет за «Хатчи-Вейл», он капитан нашей школьной команды. Думаю, он немного завидовал Алану Мэкки, который уже сто лет как подписал контракт с «Хибз», а вот Билли никто контракта не предлагал.
– И Дуджи Уилсон отнёс твою форму домой?
– Нет, я отдал её мелкому, а сам поехал сразу сюда, чтоб ничего не пропустить, – сказал он, кивая мне, чтоб я посмотрел на соседний столик, а потом на Карла и Терри, которые вылупились так, что чуть глаза не выпадают.
За столиком напротив сидели две девчонки. Одна ничего себе, крупные зубы, длинные каштановые волосы. Довольно высокая. На ней красная кенгуруха «Вранглер». Вторая – поменьше, чёрненькая, с короткой стрижкой. На ней пиджак из кожзаменителя, во рту – сигарета. Терри посмотрел на них, они взглянули на него и рассмеялись.
– Привет, ты понравилась моему другу, – крикнул он одной, указывая на Карла. Карл однако, спокоен, даже не зарделся. Не то что я.
– Спасибо, сыта по горло, – отвечает та.
Терри запустил пятерню в свою шевелюру. Она такая густая и кудрявая, даже больше, чем обычно, я даже решил, что он втихаря сделал себе перманент. Вообще-то выглядит он отлично в синей тенниске «Адидас» и коричневых «Вранглерах».
Я почувствовал тычок под рёбра.
– Не ссы, Голли, ¬ тихонько сказал Биррелл.
Вот тоже хитрожопый.
– Отдыхай, Биррелл, если кто и ссыт, так это ты…
– … как я…
– Просераешь разработанный нами план. Мы собирались вычислить парочку самых выёбистых и разделать их под орех. Вспомни, мы даже собирались надеть гуннские шарфы для маскировки, – говорю. – Вот о чём мы договаривались.
Билли завертел головой:
– Гуннский шарф ни за что не надену.
– Ну и хуй с ним, – сказал Терри.
Карл уже ждёт своей очереди.
– Мне всё равно, мог бы и надеть. Гуннского шарфа у меня, конечно, нет, но вот что я с собой прихватил в качестве камуфляжа, – говорит она и вытаскивает из своего пакета ольстерский флаг с красной рукой.
Терри смотрит на меня, потом на Билли, который уже вскочил, вырвал флаг у Карла из рук и вытащил свою зажигалку. Он успел дважды щёлкнуть вхолостую, прежде чем Карл забрал свой флаг после тяни- толкая, который уже начинал всем действовать на нервы.
– Ты чё, Билли, – сказал Карл, весь красный, как рука на грёбаном флаге.
– Нечего при мне гуннские флаги вытаскивать, – отрезал Билли.
Карл сложил флаг, держа его подальше от Биррелла, но убирать не стал.
– Это флаг протестантов, а не «Рейнджеров». Ты даже не католик, Биррелл, чего ты доебался до моего протестантского флага?
– Потому что ты хитрожопый белобрысый уебан, который более за «Хартс» и сейчас получит в рыло, вот чего.
Обстановочка накалилась, на Билли сегодня нашло чего-то. Терри повернулся от тёлок и взглянул на него.
– Остынь, Биррелл, чувак, вокруг столько гуннов, которых нужно отмахать. Что толку биться меж собой?
– Не надо было брать этого перебежчика, – забухтел Билли. – Спорнём, что Топси и все твои дружки по автобусу, которые не поехали с «Хартс», придут сюда с гуннами, – злобно усмехнулся он.
– Но я-то здесь, с вами, разве не так? – отпарировал Карл.
Как только он это сказал, я засёк группу гуннов, где-то нашего возраста, может, чуть постарше. Они зашли в «Уимпи». Мы притихли. Они увидели нас и тоже притихли. Видно было, что они смотрят то на красную руку на флаге Карла, то на шарф Билли и пытаются что-то понять. Биррелл уставился на них в упор. Терри же всё пофигу, он смотрит на девок.
– А парень у тебя есть? – крикнул он.
Девчонка с длинными каштановыми волосами, та, зубастая, обернулась:
– Может, и есть. Тебе-то что?
Я пытаюсь заценить, какие у неё сиськи, но под кенгурухой ни фига не видать.
– Да нет, просто, сдаётся мне, я видел тебя однажды с парнем в «Аннабель».
– Я не хочу в «Аннабель», – говорит она, а сама смотрит на Терри вся такая довольная, готовенькая, а гондону только того и надо.
– Значит, просто та была похожа на тебя…
Терри встали и уже трется возле неё в их кабинке.
Он чувак не из робких.
Парочка гуннов запели «Орденскую ленту». Шустрые суки, как никогда. А всё потому, что по телику, что Папа собирается в Шотландию. Мне на это вообще поебать. А вот то, что какие-то гондоны здесь обуревают, на это мне не поебать. Биррелл, однако, доволен: на него они больше не смотрят.
– Сука… мы их сделаем, – сказал он мне.
Среди прочих выделяются чувак с ирокезом и точечным рисунком на щеках и жирдяй, белобрысый и кудрявый.
Я нащупал в кармане перо. Однажды я порезал одного чувака в школе, хотя порезал – не совсем то слово. Глен Хендерсон. Я, конечно, нафордыбачил, чувак не то чтобы так уж обуревал. Помню, как он заламывал мне руку ещё в первом классе, когда он ходил с пацанами, с которыми учился в начальной, так что я ему задолжал, но в этот раз я просто выебнулся. Я не хотел, чтобы так всё получилось. Ему досталось в руку, я засадил ему в кисть. Несколько дней я жидко какал, ожидая, что это дойдёт до копов, учителей или до мамы. Однако парень ничего не сказал. В чём-то это было даже круто, потому что после этого со мной впервые заговорили такие пацаны, как Дозо Дойл или Марти Джентльмен. Однако я до сих пор подссываю, когда вспоминаю, что я натворил. Здесь-то всё будет по-другому. Никаких камбэков, просто какой-то мудила из Глазго, которого ты больше никогда не увидишь. Мне, в общем-то, не нравится эта тема – иметь при себе перо, однако всем известно, что у этих помоечников ножички всегда найдутся. Имейте в виду, что половина этих охотников за удачей сами вовсе не из Глазго, а из Перта, из Дамфри, из всяких дыр. Все говорят с деланным акцентом. Они хотят, чтоб все думали, что они из Глазго и поэтому – круты немерено. Хотят, чтобы мы думали, что каждый из них, что тот спецназовец. Ебать мой хуй. Нет, таскать с собой нож мне не нравится, однако дополнительная поддержка всегда пригодится. Просто чтобы хотя б напугать гондонов.
– Снимешь свой шарф, тогда впишусь, и мы пойдём за ними, – ответил я Бирреллу.
Биррелл не обращает на меня внимания. Он берёт бумажную тарелку, поджигает её и держит аккуратненько, чтоб она сгорела полностью. В зале убирается девчонка в форме «Уимпи», но ей, похоже, всё равно.
Билли совсем распоясался. Он считается самым крутым в нашей школе после Дозо и Джента, с тех пор как отмахал Топси во втором ещё классе. Думаю, он и Дозо сделал бы один на один, он ведь боксом занимается, и всё такое, но с такими, как Дойл, честных поединков не бывает. Карл ужасно переживал, когда Биррелл и Топси устроили мочилово в парке, потому что и тот и другой были его друзьями.
– Билли, едрёна вошь, нас ща попрут отсюда, – простонал Карл и повернулся ко мне: – Смотри, чтоб этот не шалил с огнём…
Тарелка догорает, Билли поворачивает её так, чтобы не обжечься, и бросает её в чашку.
– Спалим вас, ублюдки оранжевые, – мягко говорит он.
Бабулька, вся седая, в очках, в шляпке и жёлтой кофте, обернулась и уставилась на нас. Офонарела, бедняжка. Дерьмо, наверное, быть старым. Я никогда не состарюсь. Только не я.
Проехали.
Потом подошёл Дозо Дойл со своей тусой: Марти Джентльмен, Джо Бегби, Али Джеймисон и этот безбашенный с прилизанными чёрными волосами и кустистыми бровями. Этот чувака выгнали из Огги, и он перешёл в нашу школу. У нас он продержался всего несколько недель, но его и отсюда попёрли. Он был на год нас старше. На какое-то время его отправили в Полмонт. Джеймисон и Бегби сами из Лейта, но с Дозо и Джентом познакомились в городе.