И она вышла из комнаты, легко ступая обутыми в мягкие тапочки ногами.
* * *Было над чем подумать.
По всему получалось, что клиент сильно ошибался, когда рисовал мне картину преступлений. Эта картина оказалась только наброском — как контурный рисунок в детской книжке-раскраске. И моя задача — заполнить пробелы и незаштрихованные места нужными красками, тонами и акцентами.
Потому что:
1. Убийства детей начались гораздо раньше, чем мне об этом сказал Аркадий.
2. Не исключено, что главной целью убийцы или убийц были вовсе не дочери моего клиента, а кто-то другой. Здесь возникала главная сложность, главный вопрос: достиг ли уже убийца этой цели? Может быть, тот, кто убивает или заставляет кончать с собой этих подростков, уже насытился своей ролью и остановился? Или намерен продолжать собирать свою «Новую жатву»?
3. И наконец, сама эта «Новая жатва». Что за организация, откуда она взялась, как действует? Скольких детей она уже заманила в свои сети и каковы ее конечные планы?
Впрочем, последний вопрос я, кажется, смогу прояснить сейчас и немедленно.
Информацию, хотя бы в общих чертах, обо всем на свете современный человек получает из Интернета!
В кабинете Ильинского я видела компьютер с большим экраном, а уж в том, что он подключен ко Всемирной паутине, не было никаких сомнений — слава богу, не в пещерном веке живем!
— Женечка, может быть, вам скучно? В гостиной большой выбор музыки, фильмов… Там очень хороший музыкальный центр, даже караоке есть, — заглянула ко мне Фаина.
Видимо, от моего долгого и молчаливого сидения в кресле домоправительнице становилось не по себе. «Мало ли что она там такое замышляет против всех нас», — ясно читалось на ее добром лице.
— Нет уж, спасибо, — сказала я, поднимаясь. — Я лучше пойду с подружками на форуме пообщаюсь. Мы там как раз фасоны свадебных платьев сегодня обсуждаем.
По-хозяйски (тут уж не до деликатности) устроившись за рабочей машиной клиента, я подключилась к Интернету и быстро набрала в поисковике несколько слов.
В первой же ссылке на экран выплыл яркий круг солнца и живое изображение налившихся колосьев какого-то злака — то ли ржи, то ли пшеницы, — которые до такой степени созрели, что готовы вот-вот просыпаться на землю. Я не стала раздумывать над тем, что могла означать эта простенькая аллегория. Гораздо больше всяких картинок меня интересовал набранный крупным шрифтом текст понизу картинки.
Надо думать, в нем заключалась основная идея «Новой жатвы»:
«Осознание Призывов Владыки Шамбалы и Ману Шестой Расы человечества Мории и представителей Планетарной Иерархии накладывает на нас, ее земных служителей, обязательства и ответственность за организацию на планете нашей Терре массовой и ускоренной подготовки людей к Огненному Крещению и переходу в Новый Мир…»
Так, ясно. Обычный набор сектантов-демагогов, рецепт лапши для ушей, ничем не отличный от тысячи подобных. Остальную часть текста я пробежала по диагонали: современный мир движется в неправильном направлении (кто бы сомневался, с этого положения начинается любая современная секта), но у последователей «Новой жатвы» есть возможность войти в рай со служебного входа и вне очереди — правда, при условии, что все обращенные станут жить по законам секты, потому что она — единственно верное в этом мире учение.
Как ни странно, основатели «Новой жатвы» взахлеб убеждали, что за основу своего учения они берут Библию.
— Как говорится, исходная точка у всех одна, а компиляторы разные, — пробормотала я, изучая назойливые приглашения посетить собрания — «каждый вторник и пятницу». Сегодня, между прочим, как раз вторник.
Что интересно — приглашения сопровождал совет приходить на эти собрания в полном составе, семьями, включая детей, бабушек и прабабушек.
Обещание мира и гармонии.
Обещания Света и Солнца.
Обещания красной и черной икры между молочными реками и кисельными берегами.
Я немного прокрутила интернет-страницу дальше. Нет, ничего такого, за что можно было бы уцепиться.
Что ж, придется посетить собрание этой «Новой жатвы»!
* * *Внезапно мое тренированное ухо уловило какую-то возню в прихожей. Там спорили: голоса набирали силу, и спор вот-вот должен был вылиться в бытовой скандал.
Спорили домоправительница и Аня.
— Деточка! Но ведь папа строго-настрого запретил тебе выходить из дома одной!
— А если мне надо?
— Анечка, так нельзя. Папа строго-настрого запретил…
— А если я уже не маленькая?
— Деточка, ты уже не маленькая, но папа запретил!
— А если я хочу?!
— Анечка, подожди папу и, если он разрешит — иди куда хочешь!
— А если я все равно пойду?!
Спор заходил в тупик. Хочешь не хочешь, приходилось вмешаться.
Я вышла в коридор.
— Что у вас тут? Куда ты собралась?
Насупившись, Аня смотрела на меня исподлобья и молчала. Она переоделась: на ней был довольно милый джинсовый комбинезончик, надетый поверх мальчиковой рубахи в клеточку. Она была бы похожа на ковбойского ребенка с Дикого Запада, если бы не эти очки в тяжелой оправе, сильно портившие ее юное лицо.
— Ну что же ты молчишь? Говори, если хочешь действительно пойти по своим делам.
— А мне что, у вас уже разрешение надо спрашивать? — огрызнулась девчонка. — Вы мне никто!
— Я тебе никто, но могу проводить туда, куда ты идешь. Конечно, если это дело действительно нельзя отложить на другой день. Выбирай: или идем вместе, или ты остаешься дома.
— А вас туда никто не приглашал!
— Ничего, я думаю, тот, кто приглашал тебя , как-нибудь смирится с моим присутствием.
Она помолчала. Напряженное сопение, которое, наверное, было слышно даже в самых дальних уголках коридора, выдавало, что в мозгу девочки происходит какая-то напряженная работа.
— А вы не будете ко мне приставать?
— Если ты собралась вести себя прилично — нет.
— Ладно… Только идите на расстоянии! И вообще не надо со мной разговаривать! И не вздумайте брать меня за руку!
Я пожала плечами.
— Даже и не собиралась. Ты уже в таком возрасте, что сама способна правильно переходить дорогу.
Ей пришлось подождать, пока я тоже переоденусь. Поскольку я не имела понятия о том, куда именно девочка намерена меня завести, я тоже остановилась на «джинсовом варианте»: удобные брюки и куртка, куда, немного подумав, я положила на всякий случай нож для разрезания бумаги и массивную сувенирную зажигалку с гладкой, как зеркало, поверхностью — и то и другое пришлось позаимствовать со стола адвоката.
— Ну долго вы? — в нетерпении выкрикнула Аня, когда я вышла к ней навстречу в полной боевой готовности.
— Ох, Анюта, когда я стану твоей мамой, специально и на свои средства найму для тебя француза-гувернера. Чтобы научил вежливости и уважению к старшим.
— Лучше не теряйте времени и наймите себе хорошую сваху, — парировала она ехидно, — потому что вам никогда не выйти замуж за моего папу!
Я смерила девочку недобрым взглядом, который она, впрочем, не оценила, потому что отвернулась и принялась крутить ручку дверного замка.
— Женечка, а вы скоро вернетесь? — робко спросила до сих пор молчавшая Фаина. — Что передать Аркадию Эмильевичу?
— Ну передайте ему… Передайте, что мы отправились на чудную вечернюю прогулку. Потому что такая любовь, какая возникла у нас с Анютой друг к другу, требует выхода.
* * *Аня шла по улицам на расстоянии нескольких метров впереди меня. Она ни разу не обернулась. Ее чересчур прямая спина и высоко поднятая голова выражали максимум презрения ко мне и вообще ко всему вокруг.
На это мне было, собственно говоря, наплевать, тем более что я не столько смотрела на Анину спину, сколько оценивала степень возможной опасности. Интуиция подсказывала мне, что опасности нет, но в нашем деле полагаться на одну только интуицию — это по меньшей мере непрофессионально.
Конечно, я не вертела головой направо и налево. Делая вид, что прогуливаюсь, внимательно осматривала все вокруг, старалась запомнить номера, цвет и характерные приметы припаркованных неподалеку машин — вдруг какая-нибудь из них последует за нами или встретится потом в самом неожиданном месте? Кроме того, необходимо было держать в поле зрения пространство и контролировать действия посторонних людей.
Да и сама Аня тоже не внушала мне доверия. Девочка настроена ко мне так агрессивно, что того и гляди выкинет какую-нибудь пакость.
Именно это и произошло!
Мы только-только поравнялись с остановкой, и я отметила, что метрах в пятидесяти от нас к остановке с медлительностью переевшего зверя движется разбухший от часа пик автобус. Аня на минуту остановилась возле афишной тумбы — ее заинтересовало объявление о гастролях какой-то заезжей знаменитости.
Но, как только автобус поравнялся с остановкой, Аня вдруг резко развернулась от афиши и бросилась к дверям вместе с толпой! В одну секунду я оказалась отрезана от девочки потными тетками с кошелками довоенного образца!
Я рванулась вслед, расшвыривая теток направо и налево. Вслед мне неслись смачные ругательства, но я не обращала внимания — важно было не потерять из виду маленькую спину в клетчатой рубашке!
— Аня! Стой!
Не обращая внимания на мой окрик, девочка ввинтилась в толпу, усиленно работая локтями, одной из первых запрыгнула в салон и безо всякой паузы стала пробиваться к противоположному выходу. Да, негодяйка оказалась на редкость сообразительной: благодаря ее ловкому маневру я была уже не просто отрезана от Ани — я находилась в капкане злых и потных тел, тисками зажавших меня в середине автобуса.
— Аня!
Никакой реакции.
С ловкостью молодой обезьяны, толкаясь, перешагивая, а то и перепрыгивая через чьи-то ноги, руки, сумки, головы, Аня пробивала себе дорогу к противоположной двери. Пассажиры спаивались за нею такой монолитной стеной, что у меня не было никакой возможности даже схватить девочку за руку, хотя я не оставляла попыток этого сделать. Но все, чего мне удалось достичь, — это ухватить беглянку за сумочку-рюкзачок, который так и остался в моих руках.
— Аня! Куда ты?!
— К чертовой бабушке, — злорадно крикнула Анюта, выскакивая сквозь вот-вот готовые сомкнуться двери.
— Стой!
Ноль эмоций. Автобус заурчал мотором, готовый вот-вот тронуться с места, а Аня, оказавшись на опустевшей остановке, показала мне «нос».
Делать было нечего — приходилось пускать в ход самые радикальные средства. Я глубоко набрала в грудь воздуха и заорала что есть силы:
— Люди! Граждане пассажиры! Просьба всем сохранять спокойствие! И оставаться на своих местах! Не шевелитесь и старайтесь дышать как можно тише! Полная тишина и внимание!
Воцарилась идеальная тишина. Я увидела обращенные к себе десятки враз побледневших лиц. Да, спекулировать на страхе людей перед непредвиденными ситуациями было ужасно, и более того — непорядочно, но говорю вам — у меня не оставалось выбора!
— Только что на ваших глазах в салон автобуса зашла и сразу вышла подозрительного вида девушка. Она сбросила в салоне свой рюкзак и покинула автобус в срочном порядке! Все мы знаем о террористической угрозе и о том, с какой осторожностью надо относиться к оставленным без присмотра вещам! Я — сотрудник отдела безопасности! Прошу вас расступиться и дать мне выйти из салона вместе с грузом, который, возможно, очень опасен для окружающих!
И с этими словами я подняла над головой Анин рюкзак.
Пассажиры сделали один глубокий выдох и валом повалили из автобуса, только чудом не выломав двери. В какие-то три-четыре секунды вокруг меня не оказалось ни души.
Прижимая к груди рюкзак, я спрыгнула со ступеней обратно на асфальт. Ани, конечно, в поле зрения уже не наблюдалось.
— Товарищ сотрудник! Она вот туда побежала. Как сиганула через кусты — только пыль столбом встала! Если бегать умеете, догоните! — боязливо сказал мне какой-то пузатый дядька, выступивший на шаг из толпы пассажиров.
Уж что-что, а бегать я умела. Ноги в руки — и резанула по местности в указанном направлении, стараясь контролировать дыхание и одновременно прикидывая — куда бы могла дернуть девчонка? У нее явно была какая-то тайна, которую она хотела сохранить во что бы то ни стало, даже ценой угрозы собственной жизни. Но вот что это за тайна — этого я пока не могла понять…
Вот она! Завидев впереди знакомую спину в клетчатой рубашке, я стала притормаживать. Стоит ли приближаться к Ане, чтобы обнаружить себя? По всему выходило, что не стоило. Гораздо проще охранять девочку от возможных опасностей, оставаясь для нее незамеченной, чем тратить время на преодоление последствий ее выходок. Ведь ясно же, что Аня при первой же возможности постарается снова от меня отделаться!
К счастью, по обеим сторонам дороги росли очень удобные молодые деревца. И оба раза, когда Аня обернулась, высматривая, нет ли за ней погони, я успевала нырнуть в шуршащую листву и остаться незамеченной.
А потом она уже не оглядывалась. Она как будто вообще забыла об опасности и, глянув на часы, прибавила скорость.
Мы миновали несколько стандартных двориков, таких же стандартных пятиэтажек и через усаженный какими-то диковинными кустами палисадник вышли к огромному элитному комплексу.
Это было странное архитектурное сооружение — с пятью или шестью арками, которые, может быть, и задумывались проектировщиком как некие оригинальные украшения, на самом же деле больше походили на крысиные норы.
Аня совсем разволновалась. Она завертела головой по сторонам, высматривая на этот раз не меня, а кого-то совсем другого, а затем на миг исчезла из зоны видимости, нырнув в одну из каменных арок.
И почти сразу до меня донесся отчаянный крик!
Кричала Аня.
— Нет! Нет! Не-е-ет!!! — умоляла кого-то девочка.
Я уже неслась на помощь — рванувшись вперед, в два или три прыжка достигла каменной глотки арки, проклиная себя за то, что всего лишь на миг выпустила девочку из виду!!!
В арке было темно, и я потеряла еще несколько секунд на то, чтобы сориентироваться в новой обстановке. А обстановка была такая: на голой земле, под каменными сводами, вцепившись друг в друга и вопя во весь голос, катались двое.
Это не было сражением не на жизнь, а на смерть — нет, всего лишь обычная подростковая драка, потому что одним из дерущихся был щуплый черноволосый подросток, а вторым… вторым — Аня.
— Нет! Ромка, нет, нет, нет!!! — вопила Анюта и колотила мальчишку крепко сжатыми кулаками куда попало. Ее разбитые вдребезги очки валялись у меня под ногами.
«Слава богу! С ней не случилось ничего страшного!» — подумала я с огромным облегчением. Дерущиеся сделали пол-оборота вокруг своей оси и теперь поменялись ролями: мальчишка сидел верхом на Ане, но, что сразу бросалось в глаза, не бил ее, а только прижимал к земле ее по-прежнему сжатые в кулаки руки. Извиваясь всем телом, девочка пыталась достать парнишку ногами, но ей не слишком это удавалось.
Вздохнув, я взяла мальчика за ворот и оторвала от поверженного противника. Встав на ноги, он обернул ко мне перекошенное злостью лицо с коростой редких прыщиков по подбородку:
— Вы кто? Вам чего надо?
— Пускай я буду представитель добровольной народной дружины, слыхал про такую? Это такие тренированные тетки, которые ловят по подворотням хулиганов и доставляют их в органы милиции. Вот сейчас мы с тобой туда и направимся.
— Чего это я туда пойду-то?
— Девочку обижаешь.
— Кто? Я?! Кого? Ее?! — подросток кивнул на Аню; по-прежнему сидя на земле, она хмуро смотрела на нас и растирала поврежденное запястье. — Ее обидишь! Сама на меня налетела…
— Зачем?
— Затем, что он дурак! — зло сказала Анюта. Теперь, без очков, она смотрелась совсем ребенком.
— Сама дура!
— Тебя же посадят, остолоп!
— Тебе-то что?!
— Мне-то ничего, а просто дурью не надо маяться, вот что!
— Не твое дело!
— Мое!
— Иди ты…
— Так, все, стоп!!! — рявкнула я, постаравшись вложить в голос интонации моего бывшего комвзвода — от окрика майора Сидорова, случалось, замирали даже степные волки. — Прекратить препирательство и нормально, по форме доложить, что тут у вас происходит! Иначе я возьму тебя — в левую руку, тебя — в правую, и мы дружной такой компанией отправляемся в милицию!
— Он его зарезать хочет! — вдруг крикнула Аня и резво вскочила на ноги. — Подкарауливает тут, третий день уже! По полдня дежурит! А сегодня мне по телефону сам все и рассказал! Хорошо, что я успела!
— Кого зарезать?
— Хрыча этого старого! Который Сашу обидел!
— Какую Сашу? Ту самую Сашу, которую… — я осеклась.
— Да, ту самую! Которую в нашем подъезде убили!
— Так ты мстить, что ли, собирался?
— Да! — это снова сказала Аня.
— А почему — ты? Ты ее знал, Сашу?
Вместо ответа мальчик быстро вскинул на меня глаза — я увидела, что он вот-вот готов заплакать, — и снова опустил голову.
А Аня сказала тихо-тихо:
— Он… Он ее не знал. То есть знал. Он… Ромка… Он ее брат.
— Брат Саши?
— Да.
— Так… понятно, — теперь я смотрела на подростка с новым интересом и невольным сочувствием. — А кому ты хотел отомстить? Убийце?
— Нет, — Аня продолжала давать мне ответы вместо своего приятеля. — Он хотел депутата этого зарезать. Потому что он Сашу… Ладно, не важно. Хорошо, что я успела!
— Ничего ты не успела! — сверкнул глазами мальчишка. — Сказал — зарежу, и зарежу! И не успеют меня посадить — убегу!
— Дальше колонии для малолетних не убежишь, — заметила я философски. — А чем резать будешь? Перочинным ножиком для заточки карандашей?