Допустим, выяснилось, что Джон единолично владеет всем участком бывшего отеля «Дюсит». И как раз на территории этого отеля, в прошлом идеально ухоженной и благоухавшей, как райский сад, виверра собирался выделить Грину убежище-бунгало.
— Раньше на берегу стояли четыре корпуса, но я снес два и построил несколько отдельных домиков. Но все большие бассейны, пляж и сад оставил. Только запретил подстригать. Мне нравится, когда зелень растет, как ей вздумается. Садовники только дорожки расчищают.
Когда машина въехала в ворота резиденции, Джон буквально преобразился. Из агента при исполнении он превратился в самодовольного землевладельца. Как иногда все-таки походили эти чужаки на людей. Грин в очередной раз удивился.
«Но как здорово они при этом отличаются от людей, если речь заходит о прекрасном. Такой был сад, такой отель… все испортил этот До Жалань. Все-таки не могут существа, неспособные писать картины, создавать хоть что-то красивое. Сами красивы, как боги, а создавать неспособны. Такой вот каприз природы».
— А вот и убежище, — когда машина остановилась, Джон выбрался из нее первым, хотя возвращаться из кондиционированной прохлады салона в душное пекло ему хотелось не больше, чем другим.
Грин вылез вторым и уставился туда, куда указывал кошатник. Никакого бунгало Филипп не видел. Только заросли всевозможной зелени и крупных розовых цветов, магнолий, наверное, в ботанике Грин не разбирался.
— Это что, виртуальная маскировка? — спросил Фил, с недоумением глядя на Джона.
— Самая натуральная, — хозяин остался доволен произведенным впечатлением. — Я же говорил, садовники только расчищают дорожки. Идите вперед, Филипп.
— Туда? В цветы или в эти колючки?
— Да, прямо. Не бойтесь, там есть проход.
Проход между густыми насаждениями действительно существовал. Филипп все-таки оцарапался и пару раз запнулся, но вскоре вышел на просторную лужайку, посреди которой стоял небольшой домик с террасой. Перед домиком поблескивало зеркало круглого бассейна. Все, как Грин себе и представлял. До войны он бывал в Паттайе трижды и один раз жил в подобном бунгало.
— Проходите, располагайтесь, — Джон изобразил на лице подобие добродушной улыбки. — Вам, Грин, комната с видом на бассейн, Теане потемнее, с окнами в сад. Чтобы не разбудили раньше времени солнечные лучи.
— Я еще и ночевать тут должна? — негромко прошипела Теана.
Грину почудилось, что она даже чуть выгнула спину на манер рассерженной кошки.
— Охранять — значит охранять, — Джон развел руками. — Это ваша работа.
— Территория защищена тройным периметром безопасности и силовым полем, даже серпиенсам сюда трудно проникнуть…
— Те Анлинь Серви, выполняйте приказ, — неожиданно строго произнес Джон. — Через час сюда подадут обед, в десять вечера — ужин. Я вернусь в семь утра, и мы продолжим обсуждение контракта с Филиппом. Таков план на ближайшее время. И вы значитесь в этом плане, любезная Теана, в качестве лица, сопровождающего объект. До встречи.
Джон отсалютовал Грину и скрылся в зарослях.
— До встречи, — запоздало ответил Фил. — Обед… надеюсь, не из сырых морепродуктов с измельченными кораллами?
— Вам принесут курицу, хлеб, сыр и фрукты, — рассеянно и чуть устало ответила Теана. — Да, и пиво, конечно.
— Это меняет дело, — Филипп усмехнулся. — Мне нравится, что вы отвечаете.
— Что? — Теана непонимающе посмотрела на Грина.
— Вы не обязаны отвечать на риторические вопросы, но вы это делаете. Так требует устав агентурной службы?
— Это с детства… — Теана присела у края бассейна и зачерпнула воду. — Теплая, как молоко. Жаль.
— Джон не выполнил обещание, — Грин покачал головой. — Нехорошо. Подрывает доверие.
— Вы о ведре льда? — Теана указала взглядом куда-то Грину за спину.
Филипп обернулся. Невысокий сухонький таец тащил огромное ведро со льдом. Поравнявшись с Грином, он поздоровался и вопросительно уставился на гостя. Фил кивком указал на бассейн. Таец вежливо улыбнулся и высыпал лед в воду.
— Беру свои слова обратно, — Грин стянул футболку и взялся за шорты. — Я окунусь, вы не возражаете?
— Временно это ваш дом, делайте, что хотите.
— А вы не хотите искупаться?
— Грин, мы с вами проведем какое-то время рядом, но не настолько близко.
— Брезгуете, понимаю, — Филипп усмехнулся. — Купаться в одном бассейне с человеком для вас негигиенично, и вообще это ниже вашего достоинства.
Теана взглянула на Грина почему-то не свысока, как обычно, и не снисходительно, а с легкой грустью. Как на ребенка, который замучил мамашу своими бесконечными наивными вопросами.
— Знаете, что бывает, когда в воду бьет молния, а пловцы не успели выйти на сушу?
— Догадываюсь.
— То же будет и с вами. Так что выкиньте из головы свои фантазии и плавайте спокойно. Дело не в брезгливости. Я приставлена к вам, чтобы охранять, а не убивать. Вот когда мне прикажут обратное, я выполню ваше пожелание, залезу к вам в бассейн.
— И сколько мне перепадет? Если в вольтах?
— Тысяча, полторы, примерно так.
— Какая прекрасная смерть, — произнес Филипп с притворной мечтательностью в голосе и вздохнул, — в бассейне с обнаженной красоткой.
— Я не обещала обнажаться, Грин, — Теана усмехнулась.
— А вам жалко? — Фил едва сдерживал смех. — Все равно я никому не скажу, зато умру счастливым. Обещаете?
— Вы точно сумасшедший, — Теана вздохнула. — Блогеры в Интернете не врали. А еще сексуально озабоченный. До чего же все мужчины одинаковы…
3. Москва, 28 марта 2015 г.
Сан Саныча, самого опытного хирурга во всей медслужбе Сопротивления, а в связи с дефицитом кадров по совместительству и терапевта, и акушера, и так далее, вплоть до патологоанатома, Учитель мог не застать на рабочем месте только в одном случае. Если бы крепко пьющий в последнее время врач выпил больше своей дневной нормы и перешел в категорию пациентов. Да и то, смотря каких. Если холодных и молчаливых, то лейтенант и доктор все равно встретились бы. Все потому, что кабинету в госпитале Сан Саныч всегда предпочитал небольшую комнатенку в морге, поскольку сам себя он считал больше прозектором, чем врачом. Пока шли активные боевые действия, Сан Саныч, всегда трезвый и деловитый, безукоризненно выполнял свой врачебный долг наверху, в операционной, но как только наступила пауза, он «развязал» и безнадежно съехал вниз. Во всех смыслах.
Однако даже пьяный Сан Саныч оставался вполне трезвомыслящим человеком, и это удивляло Учителя более всего. Как мог существовать в природе такой парадокс, лейтенант понимал с трудом. А уж как этот парадокс мог уживаться в человеке, как не сводил его с ума или не доводил до белой горячки, вообще непонятно. Это ведь что получалось — он пьет, но не пьянеет, пьет еще больше, снова впустую и потому снова вынужден добавлять…
— Никакого парадокса, Василь Иваныч, — врач усмехнулся, деловито расставил рюмки, откупорил склянку со спиртом и налил, не спрашивая, готов ли Учитель составить ему компанию. — Все нормально. Я ведь не для тумана в мозгах пью, а для просветления в душе. Но вообще-то ты прав, многовато закладываю. Организм, бывает, протестует. Хотя… чего мы мимо кассы беседуем? Ты ко мне зачем явился, про результаты вскрытия Воронцова поговорить?
— Так точно.
— Вот и давай о нем говорить. А всякие парадоксы пусть ученые обсуждают. Им за это деньги платят. Ну что тебе сказать про Магадан, мой друг? В смысле, про Ворона, светлая ему память. Огнестрельное проникающее в голову. Пуля тридцать восьмого калибра прошла через височную долю и застряла в районе продолговатого мозга.
— Тридцать восьмой? — Учитель поморщился. — Погоди, Сан Саныч, какой еще тридцать восьмой? Ты хотел сказать «ПМ»?
— Что хотел, то и сказал: тридцать восьмой.
— Ну, правильно, это те же девять миллиметров, что и у «ПМ».
— Нет, не правильно, тридцать восьмой только формально те же девять миллиметров, а реально патрон для него другой. Особенно в данном конкретном случае. Патрон короткобойный, пуля револьверная, — врач поднял рюмку. — Ну, за отсутствующих здесь дам.
— Револьверная? — еще больше удивился лейтенант. — Вообще ничего не понимаю!
— Стреляли из револьвера, вот и пуля револьверная, — пояснил Сан Саныч терпеливо и почти без иронии. Ну, так, чуть-чуть. — Думаю, «бульдог» или что-то в этом роде. Что под патрон «тридцать восемь спешиал» рассчитано.
— Почему?
— Ну, будь оружие посолиднее, пуля навылет прошла бы. А тут… стреляли метров с пяти, не больше, а пуля в черепе осталась. Значит, так себе пушка была, не боевая, для дома, для семьи. Такие обычно про запас носят, как резервное оружие, на лодыжке, допустим.
— С пяти? — вновь уцепился Учитель. — Еще одна загадка.
— С пяти? — вновь уцепился Учитель. — Еще одна загадка.
— Может, и с трех или, наоборот, с семи, но не в упор, это точно. Никакими штанц-марками и не пахнет. Есть, конечно, патроны, от которых и при выстреле в упор пороховых меток не остается, но это редкость в наших краях. Да и по характеру раневого канала можно судить, что с дистанции стреляли. Могу даже смело заявить, что стрелок выше стоял, допустим, на пару метров, но не контрольный выстрел делал.
— Это почему?
— При контрольном, когда жертва лежит, киллер, получается, от бедра стреляет, дистанция не больше полутора метров и пороховые следы по-любому остаются. Мизерные, но остаются.
— Погоди, а почему ты про контроль вдруг заговорил?
— Так ведь в отключке находился твой майор, когда ему череп просверлили. На затылке ссадина. По форме, допустим, от рукоятки пистолета. И кровь подтекла. Только мало ее вытекло, потому что между ударом и выстрелом не больше минуты прошло.
— Умнейший ты человек, Сан Саныч! — Учитель отсалютовал стаканом и выпил. — И разносторонний, просто ходячая энциклопедия. Чего в трупнике своем застрял? Мог бы профессором стать.
— Пью, — доктор вздохнул. — Много пью.
— Отмазка, — Учитель помотал головой. — Некоторые и побольше тебя закладывают и ничего, в тузах.
— Отмазка, — Сан Саныч, соглашаясь, кивнул. — Только другого объяснения у меня нет. Даже сам для себя не сформулирую никак. Потому, что не хочу. Живу себе, как живется, работаю спокойно… с покойниками, прости за брутальный каламбур, и ничего мне больше не надо. Разве что иногда побеседовать с кем-нибудь, чтоб говорить не разучиться. Почему так — сам не знаю.
— Нечего сказать, — Учитель развел руками.
— Ничего и не надо, — доктор вновь взялся за склянку. — А пулю контрразведка изъяла.
— С языка снял, — Учитель усмехнулся.
— Я очень старый, Вася, знаю, о чем ваш брат обязательно спросит, а чем ни в жизнь не поинтересуется.
— Здоровьем? — подхватил игру лейтенант.
— И зарплатой, — патологоанатом отставил бутылку и выдвинул ящик стола. — Вот протокол, можешь прочитать.
— Зачем? — Учитель пожал плечами. — Ты и так все объяснил. А протокол наверняка липовый.
— Обижаешь, — Сан Саныч покачал головой. — Все как есть изложено. Только насчет того, что пуля револьверная, ничего не сказано. Ну да это и не моя головная боль, а баллистиков.
— До которых улика не дойдет, — сказал лейтенант.
— Особисты пытаются все замять для ясности? — врач усмехнулся. — Тоже знакомая песня. Только не говори мне, почему и кто все это дело замутил, ладно? Много знаешь, мало живешь.
— Я и сам пока не в курсе.
— Вот и брось, пока не увяз. А то втянешься, вот как я в это дело втянулся, — доктор щелкнул пальцами по кадыку, — вовек из дерьма не выберешься.
— Не могу, Сан Саныч, — Учитель поднялся из-за стола. — Спасибо за выпивку. Не могу. Поздно. Втянулся уже.
— Тогда до скорой встречи, — врач невесело усмехнулся. — Буду держать для тебя лучший стол.
— Типун тебе на язык, Саныч.
— Прости, Вася. Юмор у нас, алкашей, еще тот. Конечно, лучше живым заходи, выпьем. Давай на посошок?
— Не буду, работать еще.
— А я выпью! Бывай, дружище.
— Пока, Сан Саныч.
Учитель вышел от доктора слегка озадаченным. То, что Ворона застрелили из револьвера, объясняло отсутствие третьей гильзы на месте происшествия, но не объясняло, зачем убивать и без того нейтрализованного майора. Но главное — этот факт доказывал невиновность Грина и в этом преступлении. Никакого револьвера у Филиппа при себе не было и быть не могло. А вот у Деда…
Учитель даже замедлил шаг. Возникший в деле револьвер стал той самой недостающей деталью, с появлением которой мозаика происшествия вдруг будто бы сама по себе сложилась. Словно провернулся калейдоскоп, и все встало на свои места. Новое видение ситуации не давало ответа на вопрос о провокаторе, но хотя бы окончательно проясняло взаимоотношения группы и Деда. Полковник Рублев не знал, насколько осведомлены бойцы в деталях происшествия, но по всем раскладам обязан будет подстраховаться. То есть опасения Учителя получили подтверждение. Как только штаб снимет запрет на ночную охоту, группе Учителя тут же найдется самое гиблое задание. И найдет его лично Дед. Это точно.
Лейтенант остановился на перекрестке тоннелей, с минуту подумал и повернул направо, в коридор, который выводил в расположение группы Архангела. Новостью следовало поделиться с Викой, причем как можно скорее. Судя по наметившейся в бункере активности — ее признаки Учитель заметил, еще когда шел в госпитальный блок, — до приказа о возобновлении активных действий оставалось совсем мало времени. Скорее всего, не более суток.
— Учитель, привет, — с лейтенантом поравнялся Колян, боец-загонщик из группы Архангела.
— Здорово, — Учитель пожал Коляну руку.
— К нам идешь?
— К вам. Вику забрать. Засиделась у вас в гостях.
— Нам барышни не в тягость, — боец хмыкнул. — Слыхал новость?
— Краем уха. Когда?
— День «Д»? Говорят, послезавтра. Как положено, в полночь стартуем. Эх, засиделись мы без дела!
Колян потер руки.
— Без разведки трудно будет, — Учитель покачал головой.
— Разведку боем проведем, — бодро заявил Колян. — Мне один штабной шепнул, что теперь всем группам конверты будут выдавать с конкретными заданиями. Ну чтобы не вслепую по улицам бродили и на разведку время не тратили, а сразу по цели работали.
— Так я и думал, — проронил Учитель. — Задания — это хорошо, удобно. И штабу тоже удобно. Кто опытнее, тому и задание посложнее.
— Я и говорю. Нам с вами наверняка самое интересное достанется. Не обидят.
— Не обидят, — задумчиво протянул Учитель.
— Заходи, гостем будешь, — Колян открыл дверь в отсек. — Архангел, ставь чайник, к нам еще один сосед!
Никто Коляну не ответил. В небольшом холле отсека никто, как обычно, не перекуривал, да и из-за дверей кубриков не доносились голоса или шорохи. Боец повертел головой и пожал плечами.
— На тренировке? — предположил Учитель.
— Полчаса назад Архангел у себя сидел, с Викой шептался, — Колян заглянул в один кубрик, затем в другой. — О, Немой, ты дрыхнешь опять? Где все?
— Ушли, — буркнул лежащий во второй комнате боец и перевернулся на другой бок.
— А куда ушли? Вика куда делась?
— Я их пасу? Архангела срочно в штаб вызвали, а Вику какой-то хлыщ прогуляться позвал.
— Какой еще хлыщ? Из мобилизованных?
— Из хитро выструганных, — Немой зевнул. — В форме без погон.
— Вот собаки, — Колян поморщился. — Не отстанут никак. Сколько можно девчонку прессовать?
— Особисты? — Учитель насторожился. — Немой, Вику особист увел, конкретно можешь сказать или нет?
— Особист, — боец сел на кровати. — Чего докопались? Весь сон перебили. Сказал, надо ему что-то уточнить насчет всем известного субъекта. Я не понял, насчет кого, но Вика напряглась не на шутку. Так и ушли. Он весь такой вежливый, о закатах над южными морями что-то ворковал, а она будто бы льдом покрылась, и на все южные закаты ей наплевать.
— А чего Архангела дернули?
— Чего дернули, не твоя забота, — вдруг заявил сам Архангел, появляясь в отсеке. — Привет, Учитель. Командировка наметилась. Так что в первый рейд без меня пойдете, если не успею вернуться.
— И кто поведет? — спросил Колян.
— А вот Учитель и поведет, в составе сводной группы, — Архангел прошел в свой кубрик и принялся перебирать вещи в шкафу. — Так… это не понадобится… это тоже. Футболка… сгодится. Колян! У тебя шорты есть?
— Чего? — боец удивленно вскинул брови и переглянулся с Учителем.
— Шорты, — Архангел выглянул из кубрика. — Штаны такие короткие. Забыл уже?
— И не носил никогда, — Колян помотал головой. — В деревне засмеяли бы.
— Ты «хэбэшку» обрежь, — посоветовал Немой. — В жаркие страны намылился?
— Военная тайна, — Архангел взглянул на Учителя. — А у тебя нет?
— Нет. Но я знаю, у кого есть, — Учитель кивком указал на дверь. — Идем, померяешь. Заодно и кепку, да сандалии подберем.
Архангел вышел следом за Учителем. Когда они отошли от отсека достаточно далеко, лейтенант притормозил и вопросительно посмотрел на командира группы.
— Не сверли взглядом, Вася, — Архангел покачал головой. — Не скажу ничего. Строго секретная операция. Алексеев лично приказал.
— Нашли что-то ценное в теплых странах?
— Нашли, потеряли и снова нашли, — командир укоризненно взглянул на Учителя. — Теперь надо проследить и сделать выводы. Больше ничего не скажу.
— А доставить эту ценность сюда не надо?
— Нет. Даже наоборот. Если кто попытается, надо помешать. Все, Учитель, отвали с расспросами. У тебя есть шорты или ты наврал?