Но на сей раз управляющий тайными делами герцогства и ближайший друг Фергюста ошибся. Купец пришел не за наградой. С того проклятого дня, когда у него забрали жену и дочь, онпотерял покой и сон. Асис понимал, что их жизнь в чужом краю не стоит и ломаного гроша.
От купца, приехавшего из Лотширии, он узнал, что Лорис и Янина живы и находятся где-то далеко в горной глуши. Сведенья эти стоили немало, хотя достоверность их была весьма сомнительной. Юргис напряженно думал, как ему лучше поступить. С одной стороны, он боялся рассердить Маркграфа, а с другой, нужно было на что-то решаться. Глядя на купца со стороны, можно было подумать, что Асис тяжко болен, настолько он изменился - исхудал, почернел и даже как-то сгорбился. Безысходность тяжким грузом гнула его к земле.
Совсем недавно кругленькое и розовощекое лицо прорезали морщины, а в глазах зажглось болезненное пламя.
Все хуже шла торговля. Дом понемногу, но верно приходил в упадок.
Юргис незаметно пристрастился к вину. По вечерам оно немного заглушало боль потери, зато утром усиливало тоску.
За ним по-прежнему присматривали два соглядатая, не дававшие свободно вздохнуть. Но вот, он нежданно-негаданно освободился от опеки. В тот день, когда по городу пронеслась весть, что герцогиня благополучно разрешилась от бремени, Лавра нежданно явилась в его дом.
Ахнув, купец упал на колени.
"Только этой ведьмы здесь и не хватало! Из-за нее мои беды!
Демоны б ее подрали", - думал он.
Миледи же, бросив на него недобрый взгляд, сказала, словно хлестнула бичом:
- Ни я, ни демоны к твоим несчастьям, глупец, не причастны. Твоя мерзкая душонка их притягивает сама, так же, как дерьмо мух. Я не стану тебя карать. Жизнь - самый беспощадный палач! Я пришла не за тем: мне нужно уехать в Лотширию.
"Не иначе, она читает мысли!" - еще ниже склонился Асис, затем вскочил, метнулся во двор, чтобы велеть закладывать стоящую наготове по приказу Постава карету.
Спустя полчаса Лавра в сопровождении людей маркграфа покинула Тор.
Еще пару дней Юргис терзался сомнениями, прежде чем решиться. И вот теперь оббивал пороги дома первого советника Фергюста, графа
Симона Макрели. Купец знал, насколько влияюлен этот человек.
Заручиться его поддержкой было чрезвычайно важно. Так что ни о какой награде речь не шла. Да и запуги-иать его не стоило. За последнее время страх и тоска не раз ста-нили Асиса на грань самоубийства. Шея висельника хорошо помнила проклятую петлю.
Поглощенный горестными мыслями купец не заметил, как Макрели вошел в приемную. Увидев перед собой графа, Асис трясся. По его бледно-серому лицу пробежало подобие судороги, а на лбу выступил пот. Скорее обреченно, чем смиренно, он опустился на колени. Сейчас
Юргис видел перед собой не судью свершенных поступков, а безжалостного палача и, словно осужденный, услышавший смертный приговор, потерял дар речи.
- Ме… не… ме… - как баран, блеял купец.
Граф изумленно уставился на столь раннего визитера.
"Либо он безумец, либо дело чрезвычайной важности, - размышлял
Симон. - Хоть бы глупец от страха раньше времени не отдал концы.
Надо бы его как-то успокоить. Пускай разговориться, а уж потом решу, что с ним делать дальше".
- А ну-ка, бездельник! Поднимайся с колен и выкладывай зачем пожаловал. У меня нет времени выслушивать твое мычание, - миролюбивым тоном молвил Макрели.
Голос графа чудесным образом снял оцепенение и вернул купцу способность говорить членораздельно. Все еще запинаясь, но уже вполне внятно Асис прохрипел:
- В-ваша светлость! Госпожу похитили люди маркграфа Лотширского!
- О ком ты, безумец, говоришь? - не поверив своим ушам, переспросил Симон. Он знал, какой будет ответ. Знал и боялся.
Здесь нельзя допустить ошибки. Похищение герцогини Поставом означало одно - неизбежную войну.
- О Ее Превосходительстве герцогине Лавре Торинской, - уже более твердым голосом ответил Асис. Он уже полностью взял себя в руки и был готов поведать подготовленную версию произошедшего.
- Рассказывай, мерзавец… все подробно рассказывай! - зашипел Макрели. - То, что сейчас утаишь, вытянет из твоего поганого рта палач.
Сие неведомо никому. Даже пятикратное превосходство в силах не гарантирует быстрой победы".
Но перечить Фергюсту было бессмысленно.
Макрели попытался перевести разговор в другое, более спокойное русло:
- Мой герцог! Подтверждений тому, что это правда, нет…
Но Фергюст и слушать не хотел.
- Я знаю! Знаю! Сердцем чую, все, правда! Все, от начала до конца. Нельзя терять время! Оно работает на Постава. Готовь войско к маршу, Симон. Идем на Лотширию. А доказательства…
Они скоро будут, вот увидишь!
В том, что герцог прав, не сомневался и Макрели. Ну кто еще, кроме Гюстава, способен на такую дерзость? Пожалуй,таких не сыскать.
На следующий день из Лотширии прибыл гонец с вестью о том, что
Лавру видели в графском дворце в Лоте. Последние сомнения отпали - купец не солгал. Война стала неизбежной.
Последние часы Фергюст метался, словно раненый зверь, всячески подгонял события и в результате больше мешал, чем помогал. Его можно было видеть то там, то здесь, отдающего непоследовательные приказы.
Граф несколько раз пытался воззвать к его разуму, но тщетно. Войско так и выступило неподготовленным - без обоза и стенобитных орудий, что в скором времени дало о себе знать.
Макрели, поразмыслив немного, забрал с собой Асиса, все еще надеявшегося найти жену и дочь. Взамен он обещал всяческую помощь.
В том, что купец не лгал, граф убедился при первой же стычке с врагом.
Гюстав хоть и готовился к войне, но пришла она, как это часто бывает, совершенно внезапно. Желая выиграть хоть немного времени, он попытался превратить узкий Лотширский перевал в неприступную крепость. Для чего приказал засыпать его валунами и стянул сюда свои лучшие войска. Кроме того, по его велению, на склонах гор укрылись несколько сотен горцев, охлаждавших своими меткими стрелами пыл наступавших торинцев.
Расчет маркграфа был верен и Фергюст мог увязнуть тут надолго. Да и потери могли стать непомерно велики. Но тут неожиданно на помощь пришел Асис. Он сам настоял на встрече с Макрели.
- Ты чего, бездельник, хочешь? У меня нет времени на пустую болтовню. Говори скорее и проваливай, - проворчал граф, находившийся в дурном расположении духа.
- Ваша Светлость! - воскликнул Асис. - Штурмом или осадой перевал не взять! Вы потеряете и людей, и время. Нужно идти в обход.
- Что ты опять задумал, хитрец? Еще одно предательство? Я ведь знаю, что обходного пути здесь нет! - подозрительно глянув на купца, сказал Макрели. - Хочешь завести нас в ловушку?
- Что Вы! Что Вы! Ваша Светлость! Какой смысл мне лгать?
Я хочу лишь побыстрее найти Лорис и Янину. К тому же от моего предложения всегда можно отказаться. Вы ничем не рискуете.
Без риска большая удача не приходит. Он конечно же, был, притом немалый, и в плане Асиса. В случае провала гибли сотни солдат. Но все же Фергюст, посоветовавшись с Макрели, решился.
Купец, неплохо знавший окрестности, отправился в Каре, где нашел четырех охотников, исходивших вдоль и поперек горные тропы. Их семьи, как и все жители местечка, стали заложниками. В случае предательства герцог грозил сжечь селение и казнить всех его обитателей. Каждый из проводников вел за собой три сотни воинов.
Штурм решили начать с рассветом. Нехитрый план Асиса полностью удался. Три отряда достигли цели и вступили в бой в самый нужный момент, что и предрешило исход сражения. Потери с обеих сторон были велики. Сотни солдат Гюстава попали в плен. Но кое-кому из них с помощью горцев, все же удалось бежать. Макрели стоило большого труда убедить герцога не устраивать показательных казней. Симон полагал, что такие меры лишь обозлят врага и заставят его сражаться из последних сил.
- Сейчас жестокость лишь повредит делу, мой господин, - уговаривал он Фергюста.
- Срубить головы мы всегда успеем.Сейчас важно показательно отпустить десятка три-четыре олухов. Вначале избавимся от легко раненых. Во-первых, возиться с ними не придется, во-вторых, мы всем покажем, что воюем за правое дело, а не против собственного народа.
Не стоит забывать, мой повелитель, что лотширцы тоже Ваши подданные. Ну, а в-третьих, пользы от них Поставу все равно никакой.
На дорожку им следует растолковать, что не участвующим в бунте бояться нечего. Тем, кто добровольно сдастся, мы пообещаем жизнь и свободу. Наказание понесут лишь заговорщики и предатели.
- Будь, по-твоему, - с явной неохотой согласился Фергюст, чувствовавший правоту советника. Подобная тактика не раз приносила свои плоды. Но простить горцам смерть многих своих солдат герцог не мог, и потому все же повесил пятерых, случайно пойманных в бою. Те приняли смерть достойно, посылая проклятья на голову Фергюста.
- Как только подавлю бунт, сразу займусь ими вплотную.
- Как только подавлю бунт, сразу займусь ими вплотную.
Клянусь! В моих землях этому отродью не жить! - зло буркнул он, поворачиваясь к Макрели.
Тот покорно промолчал. Граф прекрасно знал бесперспективность подобной затеи, но спорить с господином не стал.
"Сначала нужно выиграть кампанию, - думал он, - а уже потом доберемся и до горцев. Найдется управа и на них. Но упаси нас боги ввязываться в открытую войну. Гоняться за бестиями по горам - себе дороже. Есть другой, веками испытанный путь - подкуп недовольных, стравливание вождей, разжигание межклановой и родовой розни. Пусть режут глотки друг другу сами. Так, ни погубив ни единого солдата, можно их наголову разбить всего лишь за пару лет. Потом приползут сами и будут лизать руки и умолять о заступничестве. Но сейчас прежде всего - Лот. Там Рич и такая необычная, чтобы не сказать по-другому, супруга господина".
*****
Де Гри неловко опрокинул кубок, наполненный до краев красным вином. Барон попытался его подхватить, но вино, разлившись по столу, замарало руки и дорогой камзол. Рич, весело рассмеявшись, подмигнул другу. Макрели с ужасом наблюдал за тем, как старый добрый напиток превращается в кровь. Лицо барона внезапно посерело, а голубые глаза, вывалившись изорбит, остекленели. Посиневшие губы судорожно хватали воздух еще пытаясь что-то шептать, пальцы, походившие теперь на гигантских пауков, намертво впились в стол…
Проснувшись от собственного стона, Симон стряхнул оцепенение и резко сел в постели. Хотя лежанку в палатке постелью и назвать-то было трудно. Так, грубый настил. Но сейчас походные неудобства его волновали меньше всего. С того момента, как он узнал, что друг пленен Поставом, навязчивые мысли постоянно роились голове. Правда, в отличие от Фергюста и Асиса, эмоции не затмевали разум. Однако и не думать о Риче Симон не мог.
Вспоминались годы детства. Их первое знакомство окончилось хорошей потасовкой. И драчуны с разбитыми носамидружно побежали жаловаться пировавшим родителям. Отцы, смеясь, нарекли их кровными братьями и приказали крепко обняться.
Всплывали и картины бесшабашной юности… Игры и шалости. То, как они подглядывали за купающимися в реке деревенскими девушками, а потом, выбрав себе по вкусу, "портили" их в стогах душистого сена.
Ах, беззаботная юность! Прекрасная и безрассудная пора! Как быстро она промчалась! Жаль, что нельзя ее вернуть назад…
В один и тот же день друзей представили ко двору совсем еще молодого герцога. Вместе они поступили и на службу. Фергюст высоко ценил их дружбу и со временем вьщвинул на первые роли. Рич занял место командующего армией, а Симон - главного советника.
Сколько вместе пережито побед и поражений, радостей и печалей!
Какой путь пройден! Они даже полюбили одну и ту же девушку. Это испытание едва не стало роковым для их дружбы. Несравненная Роза предпочла его. Но счастье разделенной любви омрачила тень отчуждения, пробежавшая между друзьями. В тот же период родители умудрились женить де Гри, найдя богатую и знатную невесту. Симон знал, что их брак обречен изначально… и действительно, вскоре барон, оставив поместье и молодую жену, сбежал в Тор. Минул еще год, и страшное несчастье вновь сплотило друзей. Во время мора, проболев всего три дня, одновременно с женой и детьми герцога ушла в мир теней и его Роза. Друзья вместе оплакивали их на смертном одре. У
Макрели на руках остался трехмесячный Мартин. Малыш выжил чудом.
Симон души в нем не чаял, и воспитывал сам. К сожалению, отцовских надежд сын не оправдал - рыцарем не стал. Хотя боги на силу, красоту и ум не поскупились. Мартин прекрасно владел оружием, обладал не по годам твердым характером и упрямством. Карьера при дворе, богатство и власть его совершенно не интересовали. С юных лет он проявлял завидную способность к языкам, увлекся чтением старинных книг, магией. Достигнув же семнадцатилетнего возраста, не взирая на все уговоры, протесты и даже угрозы отца, отправился в дальнее путешествие на Восток. Туда, где скрыты истоки человеческой мудрости и тайного знания. Уже больше года о нем ни слуху, ни духу… А вот теперь и де Гри в плену. Быть может, его уже нет в живых. Неужели его уделом станет печаль?
Усилием воли граф разорвал круг воспоминаний и вернулся к текущим делам. Третьи сутки войска герцога осаждали Лот, но никаких существенных успехов добиться не могли. Обоз со стенобитными орудиями застрял где-то на перевале. Под стрелами горцев люди
Фергюста, неся огромные потери, медленно расчищали путь. В лучшем случае пройдет еще неделя-другая, прежде чем они появятся у стен
Лота. Безысходность ситуации приводила Фергюста в ярость. Ему не терпелось ворваться в логово врага. Но оба "штурма", предпринятые им, несмотря на отговоры Макрели, провалились, фактически не начавшись. Торинцев так щедро засыпали камнями и стрелами, что до самого приступа дело так и не дошло. Придумать же нечто особенное, чтобы быстро овладеть городом, не удавалось. Оставалось ждать прибытия таранов.
Граф даже вспомнил про Асиса и приказал привести его к себе. Но на этот раз купец беспомощно развел руками. Он, конечно, знал в городе пару человек, готовых польститься на деньги, но как к ним добраться? Вот в чем вопрос. Да и не побояться ли они пойти на измену? Этого купец не знал.
Город, тесно прижавшийся к горам и укрывшийся за высокой крепостной стеной, казался неприступным."Видать, без помощи богов нам не обойтись. Вот если бы они свергли с гор парочку валунов и пробили стену", - с горькой иронией подумал не особо набожный граф.
До встречи с Лаврой в сверхъестественные силы он вообще не верил.
Однако знакомство с герцогиней даром не прошло. Зерно сомнения было посеяно.
Подумав о богах, Макрели невольно поднял взгляд вверх и… от предчувствия редкой удачи вздрогнул.
"На что не способны боги - сделаем мы! - мелькнула показавшаяся вначале крамольной мысль. - В конце-то концов! Почему бы и нет? Сначала нужно ее проверить, а уже затем отвергать".
Несмотря на видимую простоту, идея была гениальна. Горы, так надежно защищавшие Лот, могли его и погубить. Прямо над крепостной стеной, почти под самыми облаками, завис огромный валун. Казалось, что его ничто не связывает с остальным монолитом. Но Симон прекрасно понимал, что это не так. Иначе разве простоял бы он здесь тысячелетия? Можно попытаться сбросить его; в случае удачи пробоина будет огромна. И если сразу последует штурм - городу не устоять.
Взяв с собой небольшой отряд, граф поднялся в горы. Здесь он убедился, что и боги желают падения Лота. Оризис и дожди уже сделали большую часть роботы. В нужном месте Симон отыскал глубокую трещину.
Теперь, вбивая в нее клинья, можно обрушить скалу вниз.
Подойдя к ее краю, он долго рассматривал прилегающую часть Лота.
Отсюда Макрели прекрасно видел крепостную стену, казавшуюся с высоты игрушечной, ее защитников, сновавших подобно муравьям в различных направлениях, десятка два домиков, разбросанных в совершенном беспорядке. Пока в городе царило относительное спокойствие. Видел граф и войска Фергюста. Их передовые отряды стояли на расстоянии полета стрелы от Лота.
"Правое крыло придется отодвинуть чуть в сторону, - думал он, спускаясь вниз. - Точно падение такой громадины не рассчитать, того и гляди зацепит наших солдат".
Вернувшись в лагерь, Симон сразу нашел герцога. Выслушав идею друга, тот с сомнением покачал головой.
- Горы стоят веками! Чтобы сдвинуть их с места, нужны мно гие годы и труд тысяч людей. Небольшая трещина еще ничего не значит. Но пока не подошли стенобитные орудия - время есть.
Попробуй! Вдруг что-то выйдет. Вот было б здорово!
Воплотить идею в жизнь оказалось не так-то просто. Подходящие деревья на склоне гор не росли, и клинья пришлось возить из рощи литах в десяти от Лота. Нелегко было и поднять их вверх. Зато стоило начать работу, как сразу стало ясно - дело стоящее. Трещина быстро расширялась. Фергюст, вначале не веривший в успех, увидев первые результаты, пришел в восторг.
- Невероятно, Симон! Ты просто молодчина! - ласково похлопывая друга по плечу, приговаривал он. - Продолжай работу и ночью.
Неплохо будет, если в городе заметят огонь факелов.
Пусть поламают головы над тем, что мы тут делаем. А любые вылазки лотширцев нам только на руку.
Но никаких ответных действий со стороны осажденных не последовало. Противник не мог или не желал ничего предпринять для своего спасения. Цитадель Постава была обречена. На вторые сутки, перед самым рассветом, ночную тишину разорвал страшный грохот.
Скала, тысячелетиями стоявшая неподвижно, рухнула вниз на город, увлекая за собой множество более мелких камней.
Столь мощного удара не выдержала бы и в сотни раз более крепкая стена. Эта же рассыпалась в один миг. Летящие с огромной высоты тысячи обломков ранили и убивали защитников крепости. Ужасный грохот, смешавшийся с воплями гибнущих людей, вызвал панику. Лучшего сигнала к штурму и придумать было невозможно. Войска Фергюста пошли на приступ. Перед боем герцог подозвал к себе Симона.