- Хозяин! - Леон хотел крикнуть громко и строго. Но голос предательски дрогнул и, хрипло сорвавшись, утонул в кашле. В его сторону по-прежнему никто не смотрел.
Это было уж слишком! Усталость, мгновенно улетучившись, уступила место гневу. Кровь прихлынула к лицу. Ярость вернула силы.
- Скотина! - взревел Барель и, выхватив меч, бросился к игрокам.
На сей раз долгожданный эффект наступил сразу. Хозяин, как ошпаренный, выскочил из-за стола и, подобострастно кланяясь бросился навстречу разъяренному посетителю. Взъерошенный слуга, наоборот, отодвинулся подальше к стене.
- Не извольте беспокоиться… Ваша честь… Все сделаем в лучшем виде… останетесь довольны… - заплетающимся языком мямлил провинившийся трактирщик.
Но разозлившегося Бареля успокоить было не так просто. Он выплеснул скопившуюся за день злость на нерадивого мужлана. Схватив за жидкую бороденку, Леон с силой трепал его из стороны в сторону, то и дело награждая увесистыми тумаками. При этом он назидательно приговаривал:
- Я научу тебя, скотина, учтивости! В следующий раз при одном виде офицера Его Светлости маркграфа Лотширского будешь вскакивать, как ошпаренный! Бездельник! Висельник!
Да при желании я могу сжечь харчевню, а тебя вместе со всей челядью повесить…
В своих угрозах Леон явно переусердствовал. Таких полномочий, разумеется, ему никто не давал. Но аргументы трактирщику показались весьма весомыми, а урок этикета явно пошел впрок. Упав на колени, он истошно завопил:
- Ваша милость! Помилосердствуйте! Пощадите старика! Я сослепу
Вас не признал! Да разве бы я посмел! Смилуйтесь! Ради Ваших богов!
Смилуйтесь!
Немного поостыв и наградив раскаявшегося грешника еще одним подзатыльником, Барель уже спокойней приказал:
- Хватит причитать! Лучше займись моими людьми. Видишь, они валятся с ног. Подай горячего вина, похлебки, мяса. Да и про лошадей не забудь. Из-за твоей нерадивости они к) сих пор на морозе. Да смотри у меня! Если что не так, семь шкур спущу!..
Разделавшись с хозяином, Леон подошел к столу, откуда за ним равнодушно следили две пары пьяных глаз.
- Я Барель, посланник Его Светлости маркграфа Лотширского, - представился офицер, предъявляя подтверждающую личность печать. - Вы должны передать мне купчиху и ребенка.
1де они?
Рыжебородый, окинув его с ног до головы безразлично-мутным взглядом, пьяно срыгнув, невнятно пробормотал:
- Да куды из такой дыры денешься?.. Где-то там… ик… наверху. Иди, вступай во владение…
После чего, почесав бороду, повернулся к столу, на котором в лужах вина валялись вперемешку с пригоршней серебряных монет кости, довольно-таки внятно произнес:
- Флип! Твоя очередь, бросай!
Хамские манеры охранника вновь разозлили Леона, но связываться с ним он не стал. Одно дело трактирщик, и совсем другое - холуи маркграфа. С ними можно нарваться и на неприятность. Сплюнув от досады, он стал подниматься по лестнице. Не пройдя и полпути, Барель наткнулся на сонную, взлохмаченную, словно согнанная с насеста курица, служанку. Она несла кувшины с горячим вином. Судя по походке, мерзавка уже успела к ним не раз приложиться.
Придержав ее за рукав, Леон спросил:
- Где женщина и ребенок, привезенные Его Светлостью Гюставом
Лотширским? Они здесь?
Служанка, споткнувшись, чуть не выронила кувшины. Изумленно уставившись на неизвестно откуда взявшегося офицера, она быстро-быстро заморгала белесыми ресницами. На ее и так не слишком-то одухотворенном лице, обрамленном торчавшимивразные стороны, словно грязная пакля, пучками волос, отразилось титаническое умственное усилие. Прошел добрый десяток секунд, прежде чем "умница" поняла, что от нее требуется.
На ее лице появился страх:
- Госпожа в комнате… Там… За лестницей…
Затем, поколебавшись, заплетающимся языком добавила:
- Они… Она еле жива…
Предчувствие беды уже не в первый раз за сегодняшний день сжало сердце Бареля. Отстранив служанку, он стремглав бросился вверх.
Найдя нужную дверь, с силой ее распахнул.
В комнате царили холод и полумрак. Пришлось подождать пока глаза немного привыкнут к темноте, прежде чем проступили контуры предметов. Та, которую он искал, лежала на кровати. Вначале Леону показалось, что женщина мертва. В ее отрешенном воскоподобном лице, освещаемом тусклым пламенем едва коптящего светильника, не было признаков жизни.
Барель не на шутку испугался.
"Попробуй-ка теперь докажи графу, что я приехал слишком поздно и нашел ее уже мертвой, - лихорадочно смекал он. - В гневе Гюстав беспощаден. Не сдобровать ни мне, ни горе-стражам".
Хотя за их судьбу Леон переживал меньше всего.
"Нужно на всякий случай прихватить хотя бы их с собой и отдать на растерзание господину", - решил он.
Затем на смену страху пришла жалость. Черствое сердце вояки, закаленное кровью и многими смертями, неожиданно дрогнуло. Его поразила красота женщины. Возможно, именно смерть одарила ее неотразимым шармом: правильный овал лица, большие глаза, по-детски маленький носик, смиренно-печальные губы и черные-черные пушистые ресницы. Все как бы говорило о кротости и беззащитности. Голову ее венчала меховая шапочка, придававшая утонченно-аристократический вид.
Барель потянулся к чудному созданию, прикоснулся пальцами к холодной щеке. Его поразила нежность и шелковистость кожи.
Женщина, вздрогнув, приоткрыла глаза. Тихо застонав, попыталась что-то сказать.
"Жива!" - удивился и одновременно обрадовался Леон.
Припав ухом к ее губам, он с трудом разобрал слова:
- Янина! Янина! Спасите мою дочь!
" Ребенок! Где он может быть?"
Приподняв одеяло, Барель увидел и девочку. Та, уткнувшись носиком в шубу матери, тихонько постанывала.
"Сволочи! Так-то они охраняли пленниц. Попросту заморили их голодом и холодом. Совсем обезумели за вином и костями. Ну, ничего, я до них еще доберусь! - зло подумал Леон. - Но ^то чуть позже.
Прежде всего - заложницы. Здесь мне одному не справиться. Нужно посылать за помощью. Ведь кто-то же должен быть в селении, знающий толк во врачевании".
Барель поспешил вниз. Проходя мимо стола, где продолжалась игра, зло бросил:
- Скоты! Так-то вы исполняли волю господина? Зимовать нам на каторге! Уж я позабочусь.
Рыжий, оторвав взгляд от костей, недоуменно уставился на назойливого чужака. Непонимание в его взгляде сменила мость.
- Ишь ты, командир пожаловал! - повернувшись к соседу,недовольно буркнул он, указывая грязным пальцем в сторонуЛеона. - А ну, пшел отсюда! Возись со своими мудапецами! Ты мне, гнида, не указ!
Оскорбление было несносным. Не осознавая того, что делает,
Барель выхватил меч. Ярость захлестнула его с головой, а она, как известно, не лучший советчик. С удивительной для пьяного ловкостью рыжий увернулся от удара. Флин же, словно того и ждал, запустил увесистую глиняную кружку в голову Леона.
Барель на миг растерялся, но навыки бойца и прирожденная ловкость спасли ему жизнь, помогли уклониться от удара ножом. Быстро сориентировавшись, он с силой ударил Флина мечем. Если вначале Леон хотел проучить хамов и собирался Гасить плашмя, то теперь нанес разящий удар. Лезвие глубоко пошло в шею и разрубило ключицу.
Фонтаном брызнула кровь, и противник, не издав ни звука, рухнул под скамью. Провозившись с Флином, Барель упустил из виду другого врага. Воспользовавшись моментом, рыжий все же зацепил его левое плечо кинжалом. Отбив следующий выпад, Леон попытался снести косматую голову с плеч. Но не тут-то было! Казавшийся таким неповоротливым пьяница не только избежал встречи с клинком Вареля, но и, перехватив руку, смог толкнуть его. Споткнувшись о лежащее тело, они кубарем покатились по полу.
Рыжий оказался на редкость силен. Вскоре он уже взгромоздился сверху и, сжимая горло мертвой хваткой, выискивал подходящий момент для решающего удара. Леон сопротивлялся изо всех сил, но исход схватки был предрешен. Барель уже мысленно прощался с жизнью, когда содрогнувшись, рыжий ослабил натиск. Глаза его закатились, а с губ сорвался предсмертный хрип. Теперь Леон вновь мог вздохнуть. Воздух со свистом врывался в легкие, возвращая жизнь в молодое тело. Придя в себя, он понял, что произошло. В горле врага торчал арбалетный болт. Выкарабкавшись из-под трупа, Леон с усилием встал на ноги. Его обступили солдаты. Один из них держал в руках разряженный арбалет.
Барель хотел поблагодарить спасителя, но лишь бессильно махнул рукой. Мир в его глазах, предательски дрогнув, поплыл в сторону.
Переборов минуту слабости он, криво улыбнувшись, крикнул:
- Хозяин! Вина мне, живо!
Сам же, пошатываясь, побрел к столу и рухнул на деревянную скамью. Судорожно вцепившись в нее побелевшими пальцами, изо всех сил старался не упасть. И лишь немного отдышавшись, указывая на трупы, сказал:
- Вышвырните эту падаль вон. И еще, немедля найдите лекаря или какую-нибудь знахарку. Пусть займутся женщиной и ребенком… Они там, наверху… В комнате за лестницей… Обе присмерти… Да и мою рану тоже не мешало бы промыть и пере вязать… Похоже глубоко… зацепил… гад…
- Вышвырните эту падаль вон. И еще, немедля найдите лекаря или какую-нибудь знахарку. Пусть займутся женщиной и ребенком… Они там, наверху… В комнате за лестницей… Обе присмерти… Да и мою рану тоже не мешало бы промыть и пере вязать… Похоже глубоко… зацепил… гад…
Рука Леона понемногу начинала неметь, а перед глазами все поплыло.
Отлежавшись и почувствовав себя немного лучше, Леон вышел из комнаты. Но свои силы он явно переоценил. Каждый шаг давался с огромным трудом, отзывался дикой болью в туго забинтованом плече.
Рана, казавшаяся вначале неопасной, была все-таки серьезной и, к тому же, очень болела. Рыжий оставил отметину на всю жизнь.
Нетвердой походкой, отдыхая через каждые пару шагов, Барель медленно брел туда, где недавно нашел полуживых пленниц Гюстава. Он прекрасно понимал, что в данный момент ничем не может им помочь. И все же что-то неумолимо влекло его туда. Хотя особой загадки здесь не было - женщина, произвела на него очень сильное впечатление.
Стоило Леону прикрыть глаза, как внутреннему взору являлся ее дивный, исполненный печальной красоты образ.
"Кто бы мог подумать, что со мной такое случится? Ну кто? - тяжело вздыхал Барель. - После стольких-то лет холодного сердца!
Чудеса да и только".
Приведенную знахарку он сразу отправил наверх, велев сначала осмотреть женщину и ребенка, лишь затем показал свою рану. Залпом выпив приготовленное старухой снадобье, на время забылся тяжелым сном. Проснувшись через час, стал беспокойно ворочаться в жесткой постели, безуспешно пытаясь выбрать положение поудобней. Боль утихать не желала, а мысли о незнакомке не давали покоя. Отчаявшись уснуть, решил узнать, как продвигается ее лечение.
Приоткрыв дверь, Барель окунулся в облако горячего душистого пара. В ноздри сразу ударил резкий терпкий запах. В нем чувствовались как знакомые ароматы, так и совершенно чужие. Они мгновенно проникали сквозь одежду, пропитывали теплом каждую частичку тела. Чтобы в зимнюю пору так прогреть комнату нужно было много дров. До сих пор возле стен стояли жаровни с раскаленными углями. Приблизившись к кровати, Леон с изумлением увидел рядом с ней огромное деревянное корыто, доверху наполненное водой. В нем полулежала обнаженная женщина. Распущенные волосы мокрыми прядями падали ей на плечи. Барель рассмотрел высокую грудь, розовые, словно бутоны роз, соски, то и дело выныривавшие из воды. Они вздрагивали в такт движениям знахарки, растиравшей больную. Рядом с ней лежал и ребенок, которого купала давешняя служанка. Сейчас на ее щеках играл румянец, а в глазах зародилось подобие мысли.
Но Бареля интересовала, конечно же, не она. Свое внимание он сосредоточил на пленнице. Почувствовав присутствие постороннего, женщина приподняла пушистые ресницы. Леон ощутил на себе благодарный взгляд. Бесспорно, его узнали. Смутившись, она сделала инстинктивное движение, пытаясь прикрыть наготу от чужих глаз. Но почти сразу, отбросив лишнюю скромность, вновь расслабилась, целиком отдаваясь в руки врачевательницы. Леон застыл на месте, любуясь чудным видением. Чем дольше он смотрел на великолепное тело, тем больше разыгрывалось его воображение. Он даже невольно представил себе, как овладевает этой женщиной. От сладострастия заныло и сжалось сердце, мужская плоть восстала, а во рту сразу пересохло.
Но тут о себе напомнило раненое плечо. Возбуждение, как помановению волшебной палочки, испарилось. Зато противно задрожали колени, слабость накатывала волна за волной. Пол начал уходить из-под ног, "пошатнулась" комната. Изо всех сил стараясь не потерять сознание, Леон неуверенным шагом вышел из комнаты.
*****
На следующее утро, Лорис долго не могла понять, где она и что с ней произошло. Теплая постель напомнила о доме. Но стоило оглянуться вокруг, как в памяти всплыли кошмарные события последних дней. Убийственная дорога в холодной карете и леденящий кровь холод.
Грубость и жестокость охранников, запрещавших покидать коморку в забытой богами и людьми харчевне. Голод… холод… болезнь… Они с дочерью стояли на пороге мира теней…
При мысли о Янине женщина облегченно вздохнула. Малышка, ровно дыша, спала рядом. Ласково проведя по шелковистым волосикам, Лорис вновь предалась воспоминаниям. Теперь перед ее глазами стоял красивый офицер, так вовремя пришедший на помощь. Боги услыхали ее молитвы и сотворили чудо. Нет, не зря она пролила столько горьких слез, взывая к их милости. Что еще ей уготовила судьба? Ведь так много произошло за последнюю неделю.
"Где мой родной дом? Мать? Отец? Муж?.."
При одной мысли об Асисе стало не по себе.
"А ему-то что?! - с горечью и злостью думала Лорис. - Муженек мой, наверняка, сидит в своем большом и теплом доме. Ну, а я… Я совершенно беззащитна с маленькой дочерью на руках. Ах, Асис…
Асис… Да разве можно тебя простить? Нет! И еще много раз - нет!
Провидение само распорядилось моей судьбой, и перечить его воле я не стану. О, если бы только спаситель пожелал моей любви! О таком мужчине я тайно мечтала всю жизнь. Неужто заветное желанье может сбыться?"
От сладостного предчувствия голова "пошла кругом". Она на миг представила себя в его по-рыцарски крепких объятиях. Горячие, жадные губы скользили по ее шее, груди… Внизу живота сразу потеплело, а на щеках расцвел жгучий румянец. Лорис, устыдившись своих мыслей, закрыла глаза ладонями. Но потом сразу решительно их убрала, упрямо встряхнув головой. "Нет, на этот раз она не отступит! Не отдаст свое женское счастье. А там, будь что будет! Мать не зря ей говорила, что в жизни случаются всякие чудеса. Нужно только очень-очень хотеть и сделать шаг им навстречу…"
Прошло несколько дней, и ее надежды сбылись. Красавец-офицер не остался равнодушен к женским чарам, и вскоре Лорис получила то, о чем так долго и страстно мечтала…
Они прожили в Каре всю зиму и лишь весной, залечив телесные и душевные раны, тронулись в дальний путь.
Часть 3
0x01 graphic
0x01 graphic о нам пора вернуться в Тор.
На следующий день после рождения дочери Лавра исчезла. Обычно женщины, благополучно разрешившиеся от бремени, пару дней приходят в себя. Отдыхают, принимают поздравления родственников, приносящих в подарок традиционные красные розы, начинают кормить детей. А тут, покинув новорожденную, мать словно испарилась.
Несколько часов Фергюста не беспокоило ее отсутствие, тем более, что и сам пребывал не в лучшем расположении духа. Отлучки супруги стали для него привычным делом. Но вот, прошло еще некоторое время, и он заволновался. Еще бы, нужно было покормить и успокоить маленькую дочь, которая громко кричала, требуя к себе внимания. В
Торинии принято, чтобы матери сами кормили детей. Лишь в исключительных случаях ребенка вскармливала чужая женщина. Поскольку
Лавра не появилась, пришлось прибегнуть к услугам кормилицы.
Герцог, более не скрывавший раздражения, вызвал к себе Макрели:
- Граф, немедленно разыщите герцогиню! Но шума не поднимайте.
Может, все еще образуется, а лишние пересуды и сплетни нам совершенно ни к чему.
Симон, с сомнением покачав головой, осторожно заметил:
- Я, Ваше Сиятельство, конечно, попытаюсь тихонько опросить наших осведомителей, но боюсь, что новость скрыть не удастся.
Граф как в воду смотрел. Уже на следующий день в городе осталась лишь одна тема для пересудов - пропажа миледи. Поползли всевозможные слухи. У каждого было собственное мнение. Одни считали, что Лавру выкрали враги, другие, что ее забрали демоны, ну, а третьи, что никакого исчезновения вовсе нет и герцогиня вот-вот появится, а ее временное отсутствие связано с тяжелыми родами. Зато все единодушно сходились в одном: рождение дочери стало для Фергюста неприятным сюрпризом. Он так мечтал о появлении на свет наследника.
В связи с чем возникал вопрос: "Не здесь ли скрыта истинная причинаотсутствия Лавры?"
Все старания Макрели так ни к чему и не привели. Прошло два дня, а никаких вестей не было. Пришлось признать очевидный факт - герцогиня Торинии исчезла. Измученный неизвестностью Фергюст решился на крайние меры. В разные концы герцогства поскакали гонцы.
Объявили награду за любые сведения, которые смогли бы помочь найти миледи.
Утром третьего дня Симону доложили, что аудиенции добивается
Асис Юргис.
- Кто он и чего хочет? - сонным голосом буркнул еще не проснувшийся граф и недовольно взглянул на слугу. Макрели иснул лишь под утро и чувствовал себя совершенно разбитым.
- Купец с окраины города. Твердит, что по очень важному делу.
Прикажите гнать в шею?
- Нет, погоди. Торговцы народ ушлый, пронырливый. Закошель с серебром умудрятся демона подстричь. И этот могтоже что-то пронюхать. Наверняка, хочет сорвать солидный куш. Но у нас-то особенно не разжиреешь. Подержи-ка его вприемной да припугни хорошенько, чтобы умерил свою жадность.