Татьяна тут же забыла про уксус, снова разволновалась, достала платочек и попыталась успокоиться.
– Игнатий, вот вы мне сегодня говорили, что, скорее всего, Вадик сам исчез. А он не звонит!
– Я говорил и еще раз повторяю: я убежден, что похищение состоялось не без его участия.
Зинаида переводила взгляд с Татьяны на Игнатия и уже совсем ничего не понимала.
– Тань, Игнатий… Нет, а когда это он тебе успел сказать? – вклинилась она в разговор. – Что за дурь: Вадька сам себя похитил? Таня, возьми себя в руки и приведи голову в порядок. Нет, нет и нет, Игнатий такую чушь не мог сморозить!
– Плохо ты его знаешь, – парировала Татьяна. – Сегодня мы с ним долго беседовали, и он-таки убедил меня, что не стоит доводить себя до инсульта. Что, якобы, Вадик сам… и что он позвонит… А он и не позвонил! И не пришел! И пусть бы инсульт! И черт с ним!
Татьяна уткнулась в платочек и попыталась справиться с рыданиями. Зинаида медленно повернулась к Игнатию:
– Ты зачем обманом прорвался к Боевой, разбередил ей рану? И еще, главное, за моей спиной! Как некрасиво!
– Да уж какая красота! – хлопнул себя по коленям Плюх и в чувствах забегал по комнате. – Но неужели не ясно? Похитили Вадима… Ах, несчастный больной мальчик… Я вам еще раз говорю: не настолько он был болен, как вы считали. Да, он успешно поддерживал вас в неведении, но я-то врач и вижу немножко больше, чем вы. И заявляю: болезнь у Вадима – пройденный этап.
Зинаида не сводила восторженных глаз со своего друга. А ведь действительно врач, с этим не поспоришь, значит, Вадька не так уж был болен. И чего Татьяна сомневается?
– Да, Таня, Игнатий Олегович врач, так что прекрати сморкаться.
Татьяна насупленно молчала.
– Идем дальше!
Зинаида поспешно вскочила и приготовилась идти за Плюхом.
– Сядь, Зинаида, не кривляйся! – осадил ее Игнатий. – Я про похищение. Вот зря, Татьяна, вы не вызвали милицию! Зря! Они бы сразу указали на некоторые ляпы. Вы мне говорили, что из домашнего сейфа пропали десять тысяч. Так?
Татьяна молчком кивнула.
– Причем, не все пятнадцать, которые там находились, а только десять. И мы пришли к выводу, что их позаимствовал Вадим, ему, по-видимому, они очень понадобились. Зачем, если его неожиданно похитили? И пижама! Ее оставили заботливо свернутой на кресле. Зато ни куртки, ни обуви не оказалось. Хотелось бы посмотреть на таких гуманных похитителей. Они что же, предложили Вадиму переодеться, потом терпеливо дождались, когда он сменит тапочки на кроссовки, возьмет на карманные расходы немножко денег из сейфа, а затем грубо его украли? А он при всем этом героически молчал, позвать на помощь посчитал унизительным, да?
Татьяна только пожимала плечами. Зато Зинаида находилась в крайнем возмущении. По всему выходило, что Вадим и впрямь сам себя украл, да еще и матери записку придумал, чтобы та спокойно сходила с ума. Верить в такое не хотелось.
– А если… А если они его украли не из дома? – встрепенулась она. – Ну, может, он вышел за сигаретами…
– Вадик не курит, – прошептала Татьяна.
– Ничего, с такой жизнью закуришь! – успокоила ее Зинаида. – Вышел, значит, а тут на него раз – и накинулись! В рот ему кляп сунули, руки назад заломили, шапку на глаза, чтобы ничего не видел… Нет, он, конечно, вырывался, кричал, бедненький: «Ой! Не трогайте! Я больной несчастный ребенок! У меня отец – кретин!» Но похитители оказались сильнее, они его прикладом по голове, прикладом…
Татьяна снова взвыла.
– Стоп! Зинаида, куда тебя несет? – оборвал сюжет Игнатий, продолжая мотаться по комнате, ерошить волосы и хлопать себя по лбу. – Каким, к черту, прикладом? При чем здесь отец? Вряд ли на него стали бы так нападать средь бела дня, он же не президент нефтяной компании. Да и здесь не срастается. Это что же получается? Вадик вышел, на него напали, он покричал, и похитители прониклись, прослезились, а потом все вместе мило зашли в дом, написали записку, аккуратненько отсчитали десять тысяч – и о Татьяне побеспокоились, оставили пять тысяч на мелкие расходы – а потом снова тихо удалились. Так, что ли? Ересь.
– Точно, ересь. Вот ты, Игнатий, всегда как придумаешь какую-нибудь чушь… – согласилась Зинаида. – Тань, да успокойся, видишь, как получается: Вадик сам смотался куда-то… Кстати, а зачем?
Игнатий остановился.
– А вот это мне неизвестно. Может быть, убежал к любимой девушке…
Зинаида уставилась на подругу:
– Тань, у него есть любимая девушка?
– Да нет у него девушек!
– А юноши? Тьфу ты, вырвалось… Ну, вдруг познакомился, пока больной лежал, да и вообще, не девушка, так еще что-нибудь, любимое… Может, он животных любит и в зоопарк побежал? Или, скажем, в компьютер у друга заигрался… – размышляла Зинаида. – А игровые автоматы, а клуб, а… Да мало ли куда он пойти мог!
– Ага! – снова захлюпала Боева. – А зачем тогда записка? Так бы и написал – ушел в клуб. И потом: какой клуб, если его вторые сутки нет? Он никогда не задерживался и всегда дома ночевал!
Зинаида теперь накинулась на Плюха:
– Вот и в самом деле! А зачем записка-то? И к чему ему врать, что его украли?
Плюх о чем-то раздумывал и вопроса Зинаиды не слышал. В общем-то, он и не слушал.
– Татьяна, он должен позвонить, – уверенно произнес он. – Правда, скорее всего, изменит голос и потребует выкуп. Иначе, зачем действительно эта сказка про похищение? А почему до сих пор не звонил… Может, у него еще те деньги не кончились. А как только кончатся…
– Господи! Так чего ж я у вас расселась?! – всполошилась Татьяна. – Вдруг они у него кончатся прямо сейчас, а меня нет! Побегу я. А если будут новости – позвоню.
– Я провожу, – поднялся Игнатий. – Мне еще кое-что спросить надо…
Он произнес это как-то неправильно. Получалось, что он не спрашивает это «кое-что» сейчас только потому, что ему мешает Зинаида. Корытская уже ринулась натягивать сапоги, дабы тоже проводить подругу, но, пораздумав, остановилась. Ну и пусть он ее провожает и спрашивает о чем угодно. Ей и вовсе не интересно, она все равно сегодня вечером Татьяне позвонит и все у нее выспросит.
Зина бросила сапог и, не дожидаясь, пока гости удалятся, направилась в кухню:
– Юля! Где там у тебя чудо кулинарного искусства – борщ? Кстати, мне никакой мужчина не звонил?
Гости захлопнули за собой дверь самостоятельно.
– Зинаид Иванна! Да какому мужчине вы сдались? – не думала, что балаболит, девчонка. – Никто не звонил. А где гости? Вы их уже разогнали? А я на них яичницу приготовила, три яйца лишних разбила! Придется Игорьку есть. Правда, он не переваривает яичницу, а что делать? Надо, чтобы в организме всего было вдоволь: и борща, и яиц, и хлеба…
Зинаида не слишком вслушивалась в философию Юльки. Она уныло хлебала надоевший борщ и подолгу застывала то с куском хлеба, то с полной ложкой возле рта. Ее глодали раздумья. Неужели Вадька и в самом деле так поступил с собственной матерью? Если бы Настя на такое решилась, она бы ее лично… Ой, а что б она сделала? Так же бы металась, как Таня. А Плюх молодец. Как быстро все сообразил! Ну, ему не привыкать, он же постоянно в людских организмах роется, может, и на голову операции делал, знает, чем она там забита. Но каков негодяй, а? Сам все выяснил, встретился с Татьяной, вопросы какие-то напридумывал! Так прям и тянет на себя лавры. Да и ладно, можно подумать, Зинаиде нужна слава! Ей нужна работа. Ивская же ясно сказала, что сделает ее менеджером, как только она разберется, что у них в театре творится. А уж кто там подробности выяснял, разве Ивской интересно. Так дело даже быстрее пойдет: Игнат будет заниматься Вадиком, а она, Зинаида, займется Софьей. Все же неприятно, что Валентина ужом извивается. Завтра же Зинаида к ней еще раз наведается. Нет, завтра у нее работа: бар в одиннадцать открывается, а закроется только в восемь, пока она доберется… Ну и что! А она перед работой заскочит. И ничего страшного, если бар откроется в двенадцать, все равно там с утра никого нет. И потом, она же не просто так гуляет, а раскрывает два очень важных дела.
– Вот, глядите! – как сквозь вату, донеслись до ушей Зинаиды Юлькины восклицания. – Сейчас она частенько так – сунется носом в тарелку и спит! Прямо с куском во рту дремлет. Даже опасаюсь, что когда-нибудь подавится. А что ж вы хотите, новая работа, заботы там разные, это ж вам не на диване валяться. Да вы не беспокойтесь, Зинаиде Ивановне труд только на пользу! Модой заинтересовалась, прям теперь так следит, так следит! Кровать к себе железную с мусорки приволокла, насилу мы с Игорьком уговорили выкинуть…
Но уж про кровать такое Зинаида спокойно слушать не могла.
– Юль! Чего ты врешь-то, а? И чего врешь? Эту плиту могильную… Ой! Настенька! Саша! Какие молодцы, что пришли!
В кухне и в самом деле уже давненько расположились дочь Зинаиды Настя и ее славный муж Александр и тоскливо ожидали, когда матушка соизволит их заметить.
– Мамочка, ты как? – чуть не со слезами в голосе спросила Настя.
– Настюша, что случилось? У тебя похитили Сашу? – не могла переключиться Зинаида. – Ой, да вот же он! Тогда чего ревешь-то?
– Я, мама, не реву. Ты как себя чувствуешь?
Зинаида отодвинула тарелку и побежала в комнату.
– Саша, Настенька, проходите. Сейчас мы с вами… Где же у меня фужеры? Ах ты черт, это же не вино! Саша! Я тебе хочу подарить уксус! Совершенно виноградный и абсолютно венгерского качества! Забирай, а то я его когда-нибудь выпью… А чего вы наведались? Просто так или что случилось?
Дочь с зятем переглянулись.
– Мам, а мы тебе такой модный пиджачок прикупили! – вдруг фальшиво принялась ахать Настя.
– Ага! – кивнул зять. – Как вчера про магнитные бури вы в полвторого ночи позвонили, так мы и кинулись покупать…
– А нам, мамуся, никак продавать не хотели, потому что модель эксклюзивная, – перебивая мужа, хвасталась дочь.
– Конечно! А как бы он продал? Ему ж от начальства, знаешь, какой нагоняй будет! – возмутился Саша. – Это еще хорошо, что Димка друг нормальный, вошел в наше положение и попросту упер!
Зинаиде уже не терпелось поскорее взглянуть на эксклюзивную вещь, которую можно только украсть, потому что продавать запрещено начальством.
– Давай, Настя, доставай, – торопила она дочь.
– Сейчас, сейчас, – тянула та из пакета что-то большое, мышиного цвета. – Только… только пиджачок… немножко без… без рукавов. Но ведь говорю – эксклюзив. Вот!
На ком-то Зинаида уже видела такой эксклюзив. Из головы вылетело, на ком, а видела точно. Не на знакомых, это точно, кажется, по телевизору… Наверное, когда показывали богатые загородные дома… А Настя теребила мать и вспоминать мешала.
– Мамуся, ты надень, надень… Вот, смотри… Саша, скажи хорошо, да? И размерчик… – Настя крутила мать в разные стороны, не переставая ахать.
Большого зеркала в комнате Зинаиды не было, поэтому полностью себя лицезреть она не могла, но судя по сквашенному лицу зятя, сильно подозревала, что пиджачок мог бы сидеть и получше.
– Саша, ну как? – со слабой надеждой спросила Зинаида.
– Ммм… Зинаид Иванна, а куда вам наряжаться-то? – дипломатично вывернулся тот. Однако взглянув на страшные глаза жены, тут же затарахтел: – Нет, это я к тому, что вам в таком пиджачке хоть куда теперь можно! Прям, хоть на работу, хоть с работы… Насть, а может, ей еще чего сверху накинуть? Чтобы не сильно людей шокировать… оригинальностью?
Зинаида уже не стала ждать, что ответит дочь, а решительно направилась к двери: в прихожей висело здоровенное зеркало. Правда, от старости оно было желтым, силуэт в нем просматривался слабо, но все же оно честнее, нежели любящая дочь.
– Ой, Зинаид Иванна, знаете… – выпорхнула из своей комнаты сияющая Юлька, но ее восторженность плавно перекатилась в ужас. – А что это… У нас что, теракт? Зинаид Иванна, немедленно объясните! Игорь, собирай вещи! Нам придется прыгать в окно! У нас тут такое…
– Юленька, зачем в окно? Я же только что поел, разобьюсь на фиг. Ты чего? – высунулся из двери взъерошенный Игорек.
– А я говорю – надо! – уже тряслась в истерике Юлька. – Вон, Зинаида Иванна бронежилет напялила и сбегать уже собралась! Игорь, ты не видел, где мой паспорт? Надо прихватить!
Зинаида в немой ярости вздыбила грудь. Так вот оно что! Пиджачок без рукавов – обычненький бронежилетик! И видела она его по телевизору именно тогда, когда дома состоятельных лиц показывали. На охранниках.
– Юля, уймись, – ухватила она квартирантку за подол, так как та уже кинулась напяливать на себя шубу из стриженого кролика, единственное свое богатство. – Да куда ты, Юля? Сними песцовую ушанку, сейчас октябрь на дворе, еще листья на деревьях болтаются, не все облетели. Ну, смотри, я уже снимаю бронежилет, видишь? Мне его просто померить принесли, просто померить!
Юлька недоверчиво уставилась на хозяйку. Из комнаты Зинаиды трусовато выглядывала Настя, и девчонка обратилась к ней:
– Что, в самом деле на примерку приносили, что ли?
– Мне хотелось, чтобы мама его носила, – начала Настя, но тут же спохватилась: – Но чисто так – вместо собачьего пояса, чтобы спину не продувало!
Юлька безнадежно помотала головой:
– Вам к такому «собачьему поясу» еще и черепаховую шапочку надо было захватить в виде каски. Игорек, чего ты высунулся-то, я не понимаю? Чего высунулся весь в трусах? Здесь женщины, а он прям в семейниках! Завтра чтобы мне такой же жилетик купил. Исключительно вместо корсета носить буду, – язвительно перекосилась она и удалилась к себе.
Распрощавшись с детьми, Зинаида улеглась пораньше: завтра с утра она собралась все-таки нестись к Валентине и должна будет умудриться не опоздать на работу. Сыщица завела будильник и, безжалостно исколотив подушку, улеглась обдумывать речь для лживой Валентины.
Глава 6 Сирота на выданье
На следующий день еще не случилось и десяти часов, а Зинаида уже подходила к нужному подъезду. Она поднялась на второй этаж, когда на площадке Валентины раздался дикий, нечеловеческий крик. Невозможно было даже сказать: мужчина это кричал или женщина. Так кричит животное в самых страшных муках.
– Господи! Неужели опоздала? – испугалась Зинаида и кинулась вверх по лестнице.
Вероятно, действительно, опоздала, потому что навстречу ей, подобно стенобитному орудию, вылетел высокий, худосочный мужчина с растрепанной бороденкой и с неприлично спущенными штанами. Мужчина издавал животный вой, таращил глаза от ужаса и летел не разбирая дороги. Не иначе, его что-то сильно испугало.
– Вы от Валентины? Да подождите же! Вы были в квартире Валентины? – попыталась остановить бедолагу Зинаида, но тот только ошалело мазнул по ней взглядом и ломанулся дальше, будто раненый лось. – Что вы там увидели?
– Я увидел… жену! – икнул мужичок и понесся ниже, прихватывая падавшие штаны.
Через секунду его жену увидела и Зинаида. Из соседней с Валентининой квартиры вырвалась дамочка в халате и, размахивая прутом, кинулась следом за бородачом.
– Немедленно вернись, паскудник! Я еще не закончила воспитательный процесс! Я кому говорю-то? Женщина! Ну, чего вы стоите-то? Помогите мне догнать того варвара, который надо мной измывается! Видите, вон, к мусорке поскакал… А как скачет! Ну чистый антилоп! – мельком глянула на Зинаиду женщина и возопила с утроенной силой: – Минька, паразит! Вернешься, все одно шкуру спущу!
Зинаида привалилась к стене и отдышалась. Похоже, к диким крикам Валентина отношения не имела, это ее соседи по утрам так совершенствуются.
– Простите, пожалуйста, что отвлекаю вас от воспитания Миньки, – напыщенно начала Зинаида. – Но… вы ведь соседка Валентины?
Женщина насторожилась, рука с прутом зависла над ее головой, да по растерянности там и осталась. Получилась эдакая микростатуя Свободы: раскрытый от неожиданности рот, взлохмаченные волосы и гордо вскинутая рука с прутом вместо меча.
– Мне бы просто поговорить… – неуверенно покосилась на руку женщины Зинаида. – Да вы не нервничайте, я всего несколько вопросиков, вас нисколечко не затруднит. Я про Валентину…
Как истинная соседка, дамочка просто обожала вопросики про Валентину, про Ивана Пышкина, который под ними живет, про старую каргу Матвеевну, про Люську-вертихвостку, а еще… Короче, дамочке уже давно хотелось высказать про своих добрых соседей все, что накипело. Она даже глаза прикрыла от удовольствия.
– Так чего ж мы тут стоим? – томно, с придыханием спросила она у Зинаиды. – Конечно, я вам все расскажу. У меня для такого случая даже чай есть натуральный, английский, на китайском рынке брала. И еще винцо самодельное, из редьки. Пройдемте, пройдемте…
Зинаида все еще косилась на прут.
– Ой! Хи-хи! – застенчиво отбросила розгу прямо на площадку женщина. – Не обращайте внимания. Это я так, Миньку немножечко стукаю… легонечко, знаете ли, чтобы слушался…
Зинаида вспомнила, как вопил немножечко стукнутый Минька, и на всякий случай носком сапога незаметно столкнула прут вниз.
– Да вы проходите сюда, в дом. На кухню идите, вот сюда, садитесь к окошку. Меня Машей зовут. Мария Викторовна, если по паспорту, но Викторовной никто не кличет, все больше Манька – Большое Ухо. Вам чайку с вареньем?
Хозяйка одновременно включала микроволновку, ставила чайник и споро накрывала на стол. Зинаида вежливо улыбалась и пыталась разжевать черствую булку, которую хозяйка ей успела сунуть. Замечательное прозвище Марии Викторовны вселяло надежду.
– Это хорошо, что вы зашли, вы ж еще не знаете, как я маюсь! – уселась напротив Зинаиды Мария Викторовна – Большое Ухо. – И за что мне такое испытание с мужем, прям и сама не догадаюсь. Я ведь такая красивая была в девках-то! Руки белые, ноги белые, волосы белые, такая вся беленькая, прям, как снежная баба! А кавалеров у меня было… Два! Один – дядя Федя, папин друг, с ним работал, а потом еще такой… то ли с морфлота вернулся, то ли с тюрьмы, но тоже сильно по мне убивался. А я вот за Миньку вышла, прям, как кто-то дернул!