В общем, утром в понедельник я пришел на работу со слегка ноющими от физического труда мускулами, но, несмотря на это, в хорошем расположении духа. Я смыл с волос и рук почти всю краску, чуть больше ее осталось под ногтями, и ощущение самодовольного удовлетворения не оставляло меня до тех пор, пока я не подошел к своему рабочему месту. И не увидел, что на моем стуле восседает Роберт Чейз, поедая pastelito с гуайявой и прихлебывая кофе из моей личной кружки. На столе перед ним красовалась огромная коробка с ленчем. Рядом с коробкой стояли две большие пластиковые кружки с крышками, и я вдруг не без раздражения сообразил, что из моей кружки он пьет исключительно потому, что она моя – то есть он начинает новую рабочую неделю Мной.
– Привет, Декстер, – произнес он с лучезарной ухмылкой. – Как провели выходные?
– Очень славно, – ответил я, усаживаясь на шаткий складной стул для посетителей.
– Что ж, круто, – сказал Чейз. – Что, с детьми возились? Горки-карусели, да? На качелях качали?
Я смотрел на него, как он сидит за моим столом, на моем стуле, как пьет мой кофе из моей кружки, и вдруг понял, что мне не хочется вести милую беседу с человеком, изо всех сил старающимся стать мной. Однако то, что мне хотелось сделать с ним на самом деле, требовало более интимной обстановки, нежели эта, в самом сердце полицейского управления, требовало некоторого времени без помех, а также нескольких рулонов изоленты. И конечно, рано или поздно Роберта хватились бы на телевидении, а значит, у меня не оставалось иного выбора, кроме как разыграть это по всем правилам. Поэтому я потянулся через стол – мой стол! – и взял из коробки pastelito.
– Труд, только труд и никаких забав, – заявил я, откусывая кусок. – Боюсь, вам это будет неинтересно.
– Вовсе нет, – возразил Роберт. – Я хочу сказать, проводить время с детьми, это… это важно.
– Ну да, – согласился я. Сандвич оказался чертовски хорош. – А вы? – поинтересовался я скорее из вежливости. – Как ваши выходные?
– О, – он пожал плечами. – Ну, я летал в Мексику.
– Правда? – удивился я. – И куда?
Чейз отхлебнул кофе – из моей кружки! – и отвел взгляд.
– Ну… – начал он. – Есть там такое место… я туда все время летаю. Ну, типа… – Актер сделал еще глоток. – Типа частный курорт. Там меня знают, поэтому я могу… расслабиться, что ли. Ничего особенного. Типа, так. – Он похлопал ладонью по столу и снова ослепительно улыбнулся. – А вы? Что вы делали с детками? Вы говорили, у вас трое?
Я смотрел на него, сидевшего за моим столом и старавшегося сделать вид, будто его интересует моя простая жизнь, – и заявлявшего при этом, что в полете в Мексику на выходные нет ничего особенного. И, раз уж я начал питать к нему откровенную антипатию, я решил, что моя жизнь его не касается.
– Ух ты, – сказал я. – Должно быть, это недешево обходится. Взять хотя бы билеты… А вы ведь можете летать только первым классом. Ну, чтобы вас не беспокоили и все такое. Сколько же это выйдет? Пара тысяч? А ведь еще частный курорт? В жизни о таких штуках не слышал. Наверняка тоже недешево.
Чейз снова отвел взгляд, и я, к великому своему удовлетворению, даже сквозь загар увидел, как он покраснел. Актер смущенно кашлянул.
– Ну, вы знаете… – пробормотал он. – Бонусные мили, скидки… – Чейз сделал жест рукой, словно отмахиваясь от всякой ерунды. При этом он, очевидно, забыл, что держит в руке кружку с кофе. И в результате плеснул кофе на мой стол, забрызгав даже дверь. – Ох, черт! – спохватился он. – Извините, – Роберт сорвался с места и устремился к двери. – Пойду салфеток принесу, – бросил он через плечо.
Пару секунд я смотрел ему вслед. Даже странно, как такой самодовольный красавчик может вдруг превратиться в обыкновенного растяпу. Может, стоит сменить тему? Неужели разговоры о его привычках настолько выводят его из равновесия? Или он пытается скрыть что-то еще помимо своего богатства?
Да нет, вздор. Это просто я по своему обыкновению выискиваю во всем темную сторону – даже там, где ее нет. Я отмахнулся от этой мысли и оглядел стол, оценивая ущерб. Кофе пролился точно на промокашку, так что мне повезло. Только одна небольшая капля угодила на верхнюю папку, но наверняка не просочилась внутрь, а маленькое пятнышко на обложке вряд ли кто-то заметит.
Роберт вернулся почти бегом, сжимая в руке ком бумажных полотенец, и я отошел от стола, чтобы не мешать ему с уборкой. Занимался он ею лихорадочно, не переставая бубнить: «Извините. Черт. Извините бога ради». Зрелище вышло довольно жалкое, и мне его стало почти жаль. Однако же, разумеется, жалость не относится к тем чувствам, на которые я способен, а если бы и был, то уж наверняка не стал бы растрачивать его на Роберта. Поэтому я просто стоял, смотрел на него, и у меня даже почти получалось не ухмыляться.
Роберт успел вытереть почти весь кофе, когда зазвонил телефон. Я перегнулся через него и дотянулся до трубки.
– Морган, – буркнул я.
– Ты мне нужен, – произнес знакомый голос ворчливо и при этом властно. – И папку с делом захвати.
– Каким еще делом? – не сразу понял я.
– Девицы на помойке, – прошипела Дебора. – Господи, Декстер. – В трубке послышались короткие гудки, и я несколько секунд стоял, тупо глядя на нее и пытаясь понять, что задумала моя сестра. Дело вела не она – на него назначили Андерсена, а значит, Дебора формально не имела к нему никакого отношения. Разве только в качестве наблюдателя, назначенного в помощь Джекки Форрест, чтобы та познакомилась с расследованием настоящего убийства. Ну да, возможно, она хотела продемонстрировать Джекки, на что похожа жизнь следователя… и эксперта. Отсюда следовало, что Джекки, возможно, сейчас с ней. И при мысли об этом внутри у меня что-то вспыхнуло и принялось разгораться – до тех пор пока я не вспомнил, как зол на нее за то, что она заняла столько места в моих мыслях. Однако же я не мог не обращать внимания на зов сестры, не рискуя огрести один из ее фирменных хуков правой, поэтому приходилось подвергнуть себя угрозе одного из самых бестолковых человеческих чувств, представ перед глазами Джекки.
Я тряхнул головой и повесил трубку. Роберт как раз закончил уборку и стоял с мокрыми салфетками в руке.
– Что-нибудь случилось? – спросил он.
Я взял со стола перепачканную кофе промокашку и кинул ее в мусорную корзину.
– Нас зовут, – объявил я. – И коробку с сандвичами захватите.
Глава 6
Кабинет Деборы располагался на втором этаже, где кучковались все, занимавшиеся убийствами. Подобно мне, она держала для посетителей складной стул, и в момент, когда мы вошли, на нем угнездилась Джекки Форрест. Свои волосы она на этот раз собрала в хвост, что, однако, ничуть не ослабляло сияния, исходившего, казалось, от каждого волоска. Если Джекки и накрасилась, следов этого я не заметил; впрочем, лицо ее оставалось безукоризненно-гладким. Ее глаза светились умом, и весь вид казался столь безупречным, что мог бы послужить идеализированной иллюстрацией возможностей генетики. Когда мы вошли, она подняла глаза, одарила меня ослепительной улыбкой, но, увидев следовавшего позади Роберта, снова отвернулась, нахмурившись.
– Не очень-то ты торопился на работу, – заметила Дебора, прямо-таки обогрев мою душу своим голосом.
– Сплошные пробки, – объяснил я. – А как твои выходные?
Она выдернула папку у меня из рук и шмякнула ею о стол. И буркнула вместо ответа:
– Это гребаное дело.
Видимо, необычная жестокость убийства действовала Деборе на нервы и ей не терпелось что-нибудь с этим сделать, но с формальной точки зрения у нее не имелось полномочий.
– Мне казалось, это дело ведет Андерсен, – заметил я.
– Детектив Андерсен? – оживился Роберт. – На вид вполне так ничего чувак.
Дебз покосилась на Роберта, Джекки закатила глаза. Я избрал мудрый путь: просто оставил его слова без ответа.
– Ну, – рассудительно произнес я, – даже Андерсену порой везет. И это его дело.
Дебз только отмахнулась.
– У него в распоряжении были все выходные, а он даже не опознал тело, – процедила она, и я даже зажмурился от удивления. Определение личности жертвы – первый, далеко не самый сложный шаг расследования, и не сделать его за целых сорок восемь часов… это тянет на рекорд.
– Ничего себе, круто, – восхитился я, но, поскольку хорошо знал свою сестру, не смог удержаться от дальнейшего вопроса: – И что же ты собираешься делать? Если правила не дают тебе этим заниматься?
Дебора покосилась на лежавшую на столе папку, потом на Джекки. Между ними что-то было, чего я никак не мог определить.
– Я никогда не пойду на нарушение правил, – заявила Дебз, что, вообще-то говоря, не всегда соответствовало истине. Впрочем, произнесла она это с самым официальным видом. Потом посмотрела на меня и – чудо из чудес! – улыбнулась. Это было настолько не в ее духе, что на какое-то мгновение я решил, будто сестра одержима демоном, и чуть было не отступил на шаг, дабы не заразиться. Однако Дебора не извергала огня и не говорила чужими голосами. Она просто улыбалась, склонив голову к Джекки.
– Ничего себе, круто, – восхитился я, но, поскольку хорошо знал свою сестру, не смог удержаться от дальнейшего вопроса: – И что же ты собираешься делать? Если правила не дают тебе этим заниматься?
Дебора покосилась на лежавшую на столе папку, потом на Джекки. Между ними что-то было, чего я никак не мог определить.
– Я никогда не пойду на нарушение правил, – заявила Дебз, что, вообще-то говоря, не всегда соответствовало истине. Впрочем, произнесла она это с самым официальным видом. Потом посмотрела на меня и – чудо из чудес! – улыбнулась. Это было настолько не в ее духе, что на какое-то мгновение я решил, будто сестра одержима демоном, и чуть было не отступил на шаг, дабы не заразиться. Однако Дебора не извергала огня и не говорила чужими голосами. Она просто улыбалась, склонив голову к Джекки.
– Это Джекки придумала, – сообщила Дебз, снова переглянувшись с актрисой. На этот раз улыбки, которыми они обменялись, прямо-таки излучали самодовольство. – Мы устроим вроде как расследование понарошку, чтобы научить Джекки, как все это делается, – продолжала Дебора уже более сухим, официальным тоном. – Так мы сможем действовать параллельно официальному следствию, не мешая ему и не нарушая никаких правил, однако проделывая все необходимое, что поможет миссис Форрест понять тонкости детективной работы, которую ведет отдел полиции города Майами. – Она повернулась ко мне, по-прежнему улыбаясь. – Хитро придумано, а? Так я смогу обойти детектива Головожопа и выследить того ублюдка, и Мэтьюз слова мне сказать не сможет, потому что я в точности выполняю его приказ.
– Плюс, – добавила Джекки, – если мы и впрямь чего-нибудь нароем…
– Когда мы чего-нибудь нароем, – поправила ее Дебора.
– …это могло бы стать хорошей рекламой. И нашему сериалу, и вашему ведомству.
Я посмотрел на Джекки с еще большим уважением.
– Гениально, – сказал я, и она так улыбнулась, что мне захотелось петь.
– Итак, – продолжила Дебора, вернув меня с небес на землю, – я хочу проделать все с начала до конца и посмотреть, что получится. – Она постучала пальцем по папке. – Начиная с патологоанатомии. – Она еще раз улыбнулась Джекки. – Ну ты понял. Чтобы Джекки видела, как это у нас делается.
– В теории, – улыбнулась ей в ответ Джекки.
– Вот именно, – кивнула Дебора.
Я, конечно, обрадовался тому, что моя сестрица нашла наконец Подругу Своей Жизни, но только это их «Смотрите, Какие Мы Хитрые» начинало понемногу раздражать. По счастью, Роберта тоже, и в отличие от меня он не постеснялся это высказать.
– Ну что, – произнес он. – Я тоже хочу участвовать в деле.
Дебора смерила его ничего не выражающим взглядом; Джекки старательно рассматривала свой маникюр.
– Я хочу сказать, – пояснил он, – это ведь и для меня идеальный способ познакомиться с процессом, верно?
Дебора перевела взгляд на меня, потом обратно на Чейза.
– Ну, – невозмутимо согласилась она.
– Клево, – улыбнулся Роберт. Он стоял, прислонившись к подоконнику и скрестив руки на груди, олицетворение мужчины, привыкшего руководить. – И с чего мой персонаж начнет?
– С того, что я ему скажу, – заявила Джекки. Он испепелил ее взглядом, но она лишь пожала плечами.
– Я детектив. То есть мой персонаж. Значит, дело веду я. Ты здесь только затем, чтобы снабжать меня уликами.
Вид у Роберта сразу сделался самый что ни на есть несчастный. Он расцепил руки и сунул их в карманы.
– Ну ладно, пусть так, – сказал он. – Но это не значит… что мне не надо выказывать… то есть моему персонажу… уважения.
Лицо Джекки отвердело. Она стукнула кулачком по столу.
– Уважение нужно заслужить, – отрезала она. – У тебя что-нибудь еще?
Роберт открыл рот и снова закрыл его, с таким видом, словно ему устроили качественную взбучку. До меня наконец дошло, что делала Джекки. Она почти в точности имитировала Дебору, и это впечатляло.
– Ух ты, – произнес я. – Здорово получается. Почти как две капли воды.
Джекки негромко рассмеялась, и ее грудной смех словно пощекотал мои ступни. Она улыбнулась мне своей обычной ослепительной улыбкой.
– Спасибо, – сказала она. – Сержант Морган… то есть ваша сестра – мы с ней поработали в выходные. У «Бенни».
Бар «Бенни» пользовался у копов особой популярностью. Полицейские частенько сидели там после дежурства, а иногда заскакивали пропустить стопку и во время смены. Как следствие, постоянные клиенты не отличались особой дружелюбностью к незнакомцам, не принадлежавшим к полицейской братии. Если Дебора водила Джекки к «Бенни», значит, они сблизились сильнее, чем я полагал.
– Это, правда, отличный фон для действия, – продолжала Джекки. – Надо послать туда сценаристов, пусть увидят своими глазами, – она подмигнула Деборе. – Мы хлопнули текилы. После двух стопок она не такая твердокаменная.
Дебора фыркнула, но возражать не стала.
– Послушать, так вы неплохо провели время, – заметил я – и, странное дело, почти пожалел, что меня не пригласили. – Ну ладно… и теперь, когда вы, можно сказать, моя сестра, чего бы вы от меня хотели?
Какое-то мгновение казалось, что Джекки что-то ответит, но вместо этого она прикусила губу и взяла со стола папку.
– А пойдемте все в лабораторию, – предложила она и покосилась на Дебору. – Я правильно предложила?
– Нет, – буркнула Дебз. – Лабораторная работа – это фигня, остающаяся за кадром.
– Вот спасибо, – не выдержал я.
– Еще что-нибудь важное нашел? – поинтересовалась Дебора.
– Следы от веревок на запястьях, – ответил я. – Нейлоновые волокна могут означать тип одежды.
– Которую легко купить в любом магазине планеты, – хмыкнула она.
– В качестве кляпа использовали ее собственные трусы, – добавил я. – Их обнаружили там же, в контейнере.
– Я сказала – «важного», – напомнила Дебора. – А это все дежурная ерунда.
– Ну, – пробормотал я, – на ней не нашли больше ничего, и ни в контейнере, ни в непосредственной близости от него. Поэтому пока нет ни малейшей зацепки для того, чтобы определить, кто она.
– А это для нас сейчас важнее всего, – нахмурилась Дебора. – Определить имя жертвы.
– Но почему? – удивился Роберт. – Почему это так важно?
Обе женщины разом повернулись и смерили его неодобрительными взглядами. Вид у Чейза стал совсем смущенным.
– Ну, – попробовал объяснить он. – Я хотел сказать, можно ведь найти и другие зацепки. Куча же всякого. – Он мотнул головой в сторону папки. – Мы могли бы найти… ну там… отпечатки пальцев, что ли.
– Мы нашли, – заверила его Дебора. – Точнее, мы обнаружили три с лишним десятка отпечатков. Мы всегда находим уйму отпечатков. Знаете, сколько раз мы поймали кого-то с помощью них?
– Нет, – признался Роберт. – А сколько?
– Округленно? Ноль целых, ноль десятых, – сообщила моя сестра. – Даже если они совпадают с отпечатками преступника, мало-мальски грамотный адвокат найдет им благообразное объяснение. Отпечатки – это для Шерлока Холмса.
– Вот не уверен, что он использовал эту технологию, – заметил я.
– Использовал, использовал, – заверила Джекки. – Был один рассказ… не помню названия. Короче, он там поймал парня по отпечаткам.
– В реальной жизни, – терпеливо объяснила Дебора, – нить к убийце надо тянуть от жертвы. Потому что в девяноста девяти процентах случаев они были знакомы, их видели вместе… в общем, между ними существовала какая-то связь. Поэтому первое, что нам необходимо узнать, – это кем была жертва.
– Ну ладно, – сдался Роберт. – Только как мы это теперь узнаем? То есть, если этого не сделать с помощью отпечатков, а вся лабораторная работа, как вы сказали, фигня – как же теперь быть?
– Угу, – кивнула Дебз. – Отличный вопрос.
Еще до того как она повернулась ко мне, я уже знал, что случится дальше. Хоть она и не признает, но когда моя сестра попадает в затруднительное положение, это каким-то образом становится и моей проблемой. Порой мне кажется, что у нее на теле, в каком-нибудь укромном месте красуется татуировка: «АКБПД» – «А Как Бы Поступил Декстер?» И, конечно же, еще не стихло эхо вопроса, заданного Робертом, а ее голова уже поворачивалась в мою сторону.
– Декс? – спросила Дебз.
Странное дело, но вопрос, который крутился в моей голове, озвучил Роберт.
– А при чем здесь Декстер? – удивился он, и я с трудом удержался от аплодисментов. – Ну, то есть, я понимаю, он проделывает все эти лабораторные штуки, про которые вы сказали, что от них никакого толка. – Чейз покосился на меня. – Я-то не думаю, что от вас никакого толка, ничего подобного, дружище. Но что вы, – актер снова повернулся к Деборе, – от него ждете?
Дебз смерила Роберта долгим взглядом – достаточно долгим, чтобы ему стало не по себе.
– Иногда Декстеру приходят на ум… догадки, – объяснила она. – Насчет убийцы.
Наукой доказано, что большинство житейских ситуаций меняется от просто плохих до совсем поганых – кажется, это называется энтропией. Так вот, любой ученый, которому случилось бы наблюдать нас в ту минуту, получил бы отличный повод порадоваться тому, что этот закон природы наглядно действует. Как сказала Дебора, меня и впрямь посещают догадки насчет психологии несчастных, извращенных порождений тьмы. Но только потому, что я и сам из их числа. Дебора единственная, с кем я разговаривал на эту тему. В конце концов, мне вовсе не хотелось бы, чтобы люди задавались вопросом: «Надо же, Декстер думает как убийца. Почему?» И в дополнение к прочему, поскольку эти мысли исходят из очень потаенного уголка моей души, их обсуждение всегда вызывает у меня ощущение наготы. Я думал, сестра это понимает, и все-таки время от времени – как вот сейчас – она вытаскивает меня нагишом в свет прожекторов.