— Куда ты меня везешь, Декс?
— Заедем сначала пообедать в Сторк, а потом я завезу тебя еще в одно местечко.
— Ты, я полагаю, едешь в субботу к Эсквитам?
— Да. Если хочешь, подвезу и тебя.
Это избавляло меня от необходимости приезжать на моей развалине, да и появиться в доме вместе с Декстером кое-чего стоило.
— Спасибо. Согласен.
— Ты играешь в гольф, Ли?
— Один раз в жизни пробовал.
— У тебя есть форма и клюшки?
— Никогда и не было! Ты что, принимаешь меня за принца?
— У Эсквитов играют в гольф. Советую сказать, что врач запретил тебе играть в него.
— А ты подумал, как это будет воспринято? — проворчал я.
— А как насчет бриджа?
— С этим неплохо.
— Неплохо или хорошо?
— Неплохо.
— Тогда я советую также заявить, что партия в бридж будет для тебя роковой.
— Но я же все-таки могу играть…
— Ты можешь позволить себе проиграть пятьсот долларов не моргнув глазом?
— Пожалуй, это бы меня затруднило.
— Тогда последуй и этому совету.
— Ты сегодня просто сама любезность, Декс, — сказал я. — Если ты пригласил меня, чтобы дать мне понять, что для этих людишек я не более, чем нищий, так сразу и скажи — и до свидания.
— Нет чтобы сказать спасибо. Эти «людишки», как ты говоришь, могут нанести тебе прямой в челюсть, а я даю совет, как уклониться.
— Мне не совсем понятно, в чем тут твой интерес.
— У меня есть свой интерес.
Он замолчал на мгновение и резко затормозил, чтобы переждать красный свет. Паккард мягко качнулся вперед на рессорах и вернулся в прежнее положение.
— Я не вижу, в чем он.
— Мне хотелось бы знать, чего ты добиваешься от этих девиц.
— Все хорошенькие девушки стоят того, чтобы ими заняться.
— У тебя под руками дюжина не менее хорошеньких и гораздо более доступных.
— Я не думаю, что первая половина твоей фразы верна на сто процентов, да и вторая тоже.
Он посмотрел на меня с какой-то задней мыслью. Я предпочел бы, чтобы он внимательнее смотрел на Дорогу.
— Ты меня удивляешь, Ли.
— Если начистоту, — сказал я, — просто эти девочки в моем вкусе.
— Да, я знаю, что ты любишь это дело.
Он сказал явно не то, что держал на уме.
— Держу пари, что переспать с ними не труднее, чем с Джуди или с Джики, — заверил я.
— Ты только этого добиваешься, Ли?
— Только этого.
— Тогда будь поосторожнее. Я не знаю, что ты сделал с Джин, но она умудрилась за пять минут телефонного разговора со мной четыре раза произнести твое имя.
— Я счастлив, что произвел на нее такое впечатление.
— Они не из тех девиц, с кем можно переспать, не давая никакой надежды на брак. По крайней мере, мне так кажется. Ты же знаешь, Ли, я знаком с ними ужо больше десяти лет.
— Что ж, тогда мне повезло, — согласился я. — Ведь я не надеюсь жениться на обеих сразу, а вот переспать рассчитываю с обеими.
Декстер ничего не ответил и снова посмотрел на меня. Рассказала ему Джуди о нашем сеансе у Джики, или он об этом еще не знает? Он был из тех типов, что и без всяких рассказов, зная лишь четверть правды, могут догадаться про остальные три четверти.
— Вылезай, приехали, — сказал он.
Тут я увидел, что машина уже стоит перед клубом, и вылез.
Я вошел впереди Декстера, ему пришлось давать на чай брюнетке из гардероба. Официант в ливрее, которого я хорошо знал, проводил нас к забронированному столику. В этом бистро пытались подделаться под шикарный стиль, что производило уморительный эффект. Проходя, я пожал клешню Блэкки, руководителю оркестра. Был час коктейля, и они играли танцевальные мелодии. Я знал в лицо большинство посетителей. Но обычно я видел их с эстрады, и было забавно вдруг очутиться в противоположном стане, со стороны публики.
Мы сели, и Декс заказал по тройному мартини.
— Ли, — сказал он, — мне не хочется больше говорить об этом, но будь поосторожнее с этими девицами.
— Я всегда осторожен, — сказал я, — хоть я и не знаю, какой смысл ты в это вкладываешь. Но обычно я отдаю себе отчет в том, что делаю.
Он не ответил мне, а две минуты спустя заговорил о другом. Он мог порассказать кучу занятных вещиц, когда оставлял эту свою дурацкую манеру говорить полунамеками.
X
Мы оба неплохо нагрузились, когда наконец вышли, и я сел за руль, несмотря на протесты Декстера.
— Я не хочу, чтобы мне к субботе испортили фотокарточку. Ты вечно смотришь в сторону, когда ведешь, и я каждый раз просто помираю со страху.
— Но ты же не знаешь, куда ехать…
— Только и всего?! — сказал я. — Ты мне сейчас объяснишь.
— Это сложно, ты там никогда не бывал.
— Ты меня утомил, Декс! Какая улица?
— Ну, хорошо. Тогда езжай к дому номер 300 по Стивенс стрит.
— Туда? — спросил я, неопределенно махнув рукой в западном направлении.
— Да. Ты знаешь эту улицу?
— Я все знаю, — заверил я. — Держись! Отчаливаем!
У этого паккарда оказался прямо-таки бархатный ход. По сравнению с моим нэшем — просто сказка; Декс, правда, предпочитал родительский кадиллак.
— То, куда мы едем, находится на Стивенс стрит?
— Поблизости, — ответил Декс.
Хотя в его кишках болталось порядочное количество виски, держался он молодцом, словно не выпил ни грамма.
На паккарде мы мигом домчали до бедных кварталов. Стивенс стрит начиналась вполне прилично, но где-то в районе двухсотого номера шли уже дома подешевле, а затем и вовсе одноэтажные лачуги, все более и более убогие. У номера 300 она выглядела еще сносно. У домов кое-где стояли машины времен чуть ли не первых моделей Форда. Я остановил колымагу Декса в указанном месте.
— Выходи, Ли, — сказал он, — теперь немного пройдемся.
Он запер машину, и мы отправились. Свернув на поперечную улицу, прошли по ней сотню метров. За полуразвалившимися оградами росли деревья. Декс остановился у двухэтажного домика с деревянным верхом. Как ни странно, решетка вокруг этих куч с отбросами, составлявших «сад», была почти в приличном состоянии. Он нашел не позвонив. Уже наступила ночь, и по углам шевелились причудливые тени.
— Входи, Ли, сказал он. — Это здесь.
Единственный розовый куст перед домом все же заглушал своим запахом вонь нечистот, пропитавшую, казалось, все вокруг. Декс взошел на невысокое крыльцо, находившееся с боковой стороны дома. На его звонок вышла толстая негритянка. Не говоря ни слова, она повернулась к нам спиной, и Декстер последовал за ней. Я прикрыл за собой дверь.
На площадке второго этажа она посторонилась, пропуская нас вперед. В комнатушке, где стоял диван, бутылка и два стакана, сидели две крошки одиннадцати-двенадцати лет: пухленькая рыжая малышка, усыпанная веснушками, и негритяночка, казавшаяся на вид чуть постарше первой.
Одетые в блузки и коротенькие юбочки, обе они чинно восседали на диване.
— Вот эти господа принесли вам денежек, — сказала негритянка. — Будьте умницами.
Она закрыла дверь, оставив нас с ними наедине. Я посмотрел на Декстера.
— Раздевайся, Ли, — сказал он. — Здесь очень жарко.
Он повернулся к рыженькой.
— Помоги-ка мне, Джо.
— Меня зовут Полли, — сказала малышка. — Вы дадите мне доллары сейчас?
— Ну конечно, — сказал Декс.
Он достал из кармана смятую десятидолларовую бумажку и протянул ее ребенку.
— Помоги мне расстегнуть брюки.
Я все еще не двигался с места и смотрел, как рыженькая встала. Ей было, должно быть, чуть больше двенадцати. Под ее коротковатой юбкой вырисовывалась уже довольно круглая попка. Я знал, что Декс продолжает смотреть на меня.
— Я беру рыжую, — сказал он.
— Ты знаешь, что за такие штуки можно загреметь за решетку?
— Тебя смущает цвет ее кожи? — бросил он грубо.
Так вот что он для меня припас. Он продолжал выжидающе смотреть на меня. Он ждал. Надеюсь, что я все же не изменился в лице. Обе малышки, слегка напуганные, не шевелились…
— Подойди сюда, Полли, — сказал Декс. — Ты хочешь выпить стаканчик?
— Лучше не надо, — сказала она, — я могу вам помочь и так.
Через минуту он был раздет и усадил этого ребенка к себе на колени, подняв ей юбку. Его лицо помрачнело, и он стал тяжело дышать.
— Вы не сделаете мне больно? — сказала она.
— Не мешай мне, — ответил Декс, — а то не получишь денег.
Он запустил руку ей между ног, и она заплакала.
— Замолчи! — сказал он. — Или я прикажу Анне тебя выпороть.
Он обернулся ко мне. Я все еще не двигался с места.
— Так тебя смущает цвет ее кожи? — повторил он. — Хочешь другую?
— И так хорошо, — сказал я.
Я посмотрел на вторую малышку. Она почесывала у себя в голове, совершенно равнодушная к тому, что происходило. Она уже почти совсем сформировалась.
— Иди сюда, — сказал я ей.
— Можешь действовать смело, Ли, — подбадривал Декс, — они чистенькие. Ты когда-нибудь замолчишь?
Полли перестала плакать и громко всхлипнула.
— Мне больно!.. — захныкала она. — Вы слишком грубый…
— Замолчи, — сказал Декс. — Я дам тебе еще пять долларов.
Он дышал, как животное. А потом он схватил ее на ляжки и задвигался на стуле.
Слезы Полли текли теперь беззвучно. Негритяночка смотрела на меня.
— Раздевайся, — сказал я ей, — и ложись на диван.
Я снял куртку и расстегнул ремень. Она слабо вскрикнула, когда я вошел в нее. И она обожгла меня, как пламя преисподней.
XI
До субботнего вечера Декстера я больше не видел… Я решил взять свою колымагу и заехать к нему. Если он собирается ехать, оставлю ее у него в гараже, ну а если нет, то сразу поеду дальше.
Когда позавчера вечером я расстался с ним, он был и полубесчувственном состоянии. Должно быть, надрался гораздо сильнее, чем я думал, и принялся выкидывать фокусы. У маленькой Полли, верно, осталась отметина на левой груди, так как этот болван вдруг стал кусать ее, как ненормальный. Он полагал, что его доллары ее успокоят, но тут же примчалась эта негритянка Анна и стала грозить, что никогда больше не пустит его на порог. Наверняка, он пришел в это заведение не в первый раз. Он не хотел отпускать от себя рыжую Полли, аромат которой, видно, пришелся ему по вкусу. Анна дала ему снотворного и поставила какой-то компресс, но ей пришлось оставить девчонку с Дексом, который вылизывал ее с ног до головы захлебываясь от хрипа.
Я отлично понимал, что он должен испытывать, потому что тоже никак не мог оторваться от моей чернокожей малышки, и тем не менее я старался не сделать ей больно. Она ни разу не пожаловалась! Только закрывала глаза.
Вот почему я не знал, будет ли Декс сегодня в приемлемой форме для уик-энда у Эсквитов. Я и сам накануне встал чуть тепленький. Рикардо мог бы это подтвердить: уже в девять утра он налил мне тройном зомби — я не знаю ничего лучше, чтобы привести человека в чувство. Я ведь, в сущности, совсем не пил, пока не приехал в Бактон, и теперь понимал, как был неправ. Я не знаю случая, чтобы это не прочистился мозги, конечно, если принять достаточную дозу. Сегодня утром все было в порядке, и я затормозил перед домом Декса, чувствуя, что я в прекрасной форме.
Против моих ожиданий, он уже ждал меня, свежевыбритый, в габардиновом костюме и в модной серо-розовой рубашке.
— Ты, Ли, уже позавтракал? Я терпеть не могу останавливаться по дороге, а потому хочу принять свои меры.
Сегодня Декстер был ясен, прост и чист, как младенец. Младенец, однако, немного постарел, особенно глаза.
— Я съел бы, пожалуй, ветчины и булки с джемом, — ответил я.
Его лакей накормил меня на совесть. Но я не могу без омерзения представить, чтобы кто-то запускал лапы в мою тарелку, хотя это и казалось вполне нормальным Декстеру.
Сразу после этого мы поехали. Я перенес свои вещи в паккард, Декстер сел справа.
— Веди ты, Ли. У тебя лучше получается.
Он бросил на меня быстрый взгляд исподлобья. Это был единственный намек на позавчерашний вечер. Весь остальной путь он пребывал в обворожительном настроении и рассказал мне тьму любопытного о стариках Эсквит, двух порядочных мерзавцах, вступивших в жизнь с изрядным капитальцем, что само по себе не плохо, но еще и с привычкой помыкать людьми, единственным недостатком которых был иной цвет кожи, чем у них. Они владели плантациями сахарного тростника где-то на Ямайке или на Гаити, и Декс утверждал, что в их доме пьют «адский» ром.
— Это будет покрепче, чем «зомби» Рикардо, Ли, а тебе ведь известно, что это за штука.
— Еще бы, — кивнул я и нажал как следует на газ.
Мы сделали добрую сотню миль всего за час с небольшим; когда мы въехали в Приксвилл, Декстер пил показывать мне дорогу. Этот городишко был еще меньше Бактона, но дома выглядели шикарнее, а сады пинались побольше. Бывают уголки вроде этого, где у псих, кажется, полно монет.
Ворота Эсквитов были открыты, и я с ходу въехал на площадку перед гаражом, у меня мотор работал без перебоев. Я припарковал наш клиппер позади двух других машин.
— Кто-то приехал раньше, — сказал я.
— Нет, — заметил Декстер, — это хозяйские. Думаю, что мы одни. Кроме нас, будет еще несколько здешних типов. Они тут все приглашают друг друга но очереди, потому что у себя дома лезут на стенку со скуки. Да и такие развлечения, надо сказать, у них бывают не часто.
— В общем, — сказал я, — этой публике, как я погляжу, не позавидуешь.
Он рассмеялся и вылез. Мы взяли свои чемоданы и нос к носу столкнулись с Джин Эсквит. В руках она держала теннисную ракетку. На ней были белые шорты и великолепно облегавший ее формы пуловер стального цвета, вероятно, только что натянутый после игры.
— А! Вот и вы! — сказала она.
Казалось, она была счастлива увидеть нас.
— Ступайте, приведите себя в порядок.
Мы с Дексом переглянулись и одновременно кивнули в знак согласия.
— А где Лу? — спросил Декс.
— Она уже поднялась наверх, — сказал Джин, — наверное, переодевается.
— О! — сказал я недоверчиво. — Здесь переодеваются к бриджу.
Джин расхохоталась.
— Да нет, разве что шорты меняют. Идите, надень те что-нибудь поудобнее и возвращайтесь. Вас проведут сейчас в ваши комнаты.
— Надеюсь, — подхватил я, — вы тоже поменяет шорты. Ведь уже прошло не меньше часа, как вы надели эти.
— А я не потею, — заявила Джин. — Как младенец!
— И вы проиграли, конечно?
— О, да!..
Она снова засмеялась. Она знала, что смех ей очень идет.
— Тогда я могу рискнуть вызвать вас на один сет? — сказал Декс. — Не сейчас, само собой. Завтра утром.
— Ну, разумеется, — сказала Джин.
Может, я ошибаюсь, но, кажется, она предпочла бы, чтобы это был я.
— Хорошо, — сказал я. — Если есть второй корт, я вызову Лу, и проигравшие будут играть между собой. Постарайтесь проиграть, Джин, и у нас будет шанс сыграть вместе.
— О’кей, — сказала Джин.
— Ну, — подвел итог Декс, — если все так плутуют, то проигравшим буду я.
Мы все засмеялись, хотя не сказали ничего смешного. Но надо было разрядить обстановку. Затем мы с Дексом пошли следом за Джин к дому, и она сдала нас на руки чернокожей прислуге, — худенькой женщине в белом накрахмаленном передничке.
XII
Я переоделся в своей комнате и спустился вниз к остальным. Кроме Декса там были еще двое парней и две девицы, фифти-фифти; Джин с одной из дезиц и двумя парнями играла в бридж. Лу тоже сидела там. Предоставив Дексу развлекать вторую девицу, я повернул ручку приемника, чтобы поймать что-нибудь танцевальное. Я наткнулся на Стена Кентона и оставил. Это было лучше, чем ничего. От Лу пахло новыми духами, они понравились мне больше, чем предыдущие. Но мне хотелось подразнить ее.
— Вы сменили духи, Лу.
— Да. Разве эти вам не нравятся?
— Нет, отчего же, они неплохи, но ведь это не принято.
— Что?
— В порядочном обществе не принято менять духи. Настоящая леди верна одному запаху.
— Откуда вы это выкопали?
— Это всем известно. Старое французское правило.
— Мы не во Франции.
— Тогда почему вы пользуетесь французскими духами?
— Они самые лучшие.
— Бесспорно, но если вы следуете одному правилу, надо следовать и всем остальным.
— Скажите на милость, Ли Андерсон, где вы этого набрались?
— Плоды просвещения, — усмехнулся я.
— Какой колледж вы закончили?
— Ни один из тех, что вы знаете.
— То есть?
— Перед тем как вернуться в США, я учился в Англии и в Ирландии.
— Почему вы работаете на такой работе? Вы могли бы зарабатывать больше.
— Я зарабатываю достаточно, чтобы делать то, что хочу, — сказал я.
— Расскажите о вашей семье.
— У меня было два брата…
— И?
— Младший умер. Несчастный случай.
— А другой?
— Другой жив. Сейчас он в Нью-Йорке.
— Мне хотелось бы с ним познакомиться, — сказала она.
— Я предпочел бы, чтобы вы его не знали, — сказал я.
Казалось, она оставила свою резкость, выказанную у Декстера и у Джики, и забыла, что я с ней тогда делал.
Я представил себе это.
Но я ошибся, полагая, что она все забыла.
— Забавные у вас друзья, — сказала она, без всякой связи переходя к другой теме.
Мы продолжали танцевать. Мелодии следовали почти без перерыва, и это помогло мне избежать ответа.
— Что вы сделали с Джин в тот раз? — сказала она. — Ее словно подменили.
— Ничего я с ней не делал. Только помог ей протрезветь. Есть известный способ.
— Похоже, вы рассказываете мне сказки. С вами хорошему не научишься.
— Я чист, как младенец, — заверил я.