— О Всевышний!
— Да бросьте! Неужели вы испугались маленькой кошечки? — Веселая усмешка и заверение: — Не стоит ее бояться. Лучше расскажите, почему этот день стал первым свободным за три месяца?
И мне осталось лишь удивляться, с какой легкостью он относится ко всему происходящему, ведь мисс Генрос была не единственной, кто желал перемолвиться с ним словечком. Однако оказалась самой отчаянной. Остальные поклонницы девятого, заметив меня, переставали призывно улыбаться, гордо вскидывали головы и удалялись. Вот точь-в-точь как та белокурая дама в светло-сером полушубке, что свернула на боковую аллею. По моим подсчетам, она была пятой или даже шестой, наверное, поэтому профессор не вел меня под руку, а приобнимал.
Протяжно вздохнула и, отогнав ненужные мысли о нравственности и приличиях стихийника, ответила ему с улыбкой:
— Первые два месяца я ездила от правообладателя к правообладателю и путешествовала по всей стране.
— Вы говорите так вдохновенно, что невольно хочется спросить, почему мистер Донели при первой же возможности сбежал.
Рассказать о восьми правообладателях и моих каверзах во имя свободы мне совесть не позволила, и я с наигранным восторгом прошептала в ответ:
— Он посчитал вас подходящим кандидатом. — А про себя добавила: «Кандидатом, которому я плохого не сделаю».
— Да? — Лесски улыбнулся, расправил и без того прямые плечи. — Теперь я знаю, на что способен мой честный взгляд.
— Вернее сказать, «честный» вид. В те минуты вас прикрывало лишь полотенце.
— Так вы заметили? — ухмыльнулся он.
— Полотенце, несомненно, заметила, — парировала я и поспешила сменить тему: — Но вас сейчас должен заботить совсем другой вопрос.
Мы вышли на дорожку, ведущую к первому цветнику. К слову, у входа нас уже дожидались счастливые и довольные София и Радос Лесски, которые явно что-то задумали.
— Какой? — Маг проследил за моим взглядом.
— Как отговорить ваших родителей от визита в гостиницу, где поселились я и дуэнья, нянюшка и личная горничная, выдуманные мной.
— Зачем это им? — удивился профессор.
— Чтобы во время прогулки по королевской оранжерее оставить нас наедине, — ответила лукаво, но он не понял ничего.
— А это к чему?
— Чтобы вы наконец-то поцеловали девушку!
— А это необходимо?
— Нет! — ответила слишком яростно. Он взглянул удивленно. А я мысленно перекрестилась, пусть только попробует своими поползновениями разорвать договор. Не позволю!
И уже более спокойным тоном пояснила:
— Но согласитесь, наше свидание выглядит неимоверно целомудренным. Со стороны может показаться, что вы попросту стесняетесь проявлять чувства из-за постоянного присутствия родителей. Вот почему они попытаются исчезнуть раньше назначенного срока, а затем нанести мне визит вежливости…
— Да, кажется, так и будет, — кивнул правообладатель и неожиданно улыбнулся: — Но знаете, Ирэна, я только что понял поговорку: «Все, что ни происходит, происходит к лучшему».
— Да неужели? — скептически изогнула бровь. — Менее четырех часов назад вы были абсолютно противоположного мнения.
— Я еще не знал, какие перспективы мне открываются. Даже представить не мог.
Стихийник скосил взгляд на еще одну гордо удаляющуюся от нас красавицу, и я, проследив за ним, увидела знакомое пальто воинственной огневички. Если не ошибаюсь, даму звали Данаей. И в свете всего вышесказанного и сделанного нешуточное беспокойство развернулось в моей груди колючей проволокой. Что-то не нравится мне его тон.
— Какие именно перспективы?
— Свободолюбивые, — ответил девятый. — Понимаете ли, Ирэна, королевские балы, семейные вечера, праздники на кафедре, скачки, соревнования магов, конкурсы невест и холостяков, рауты и дни рождения коллег съедают массу времени. Ранее я уклонялся, как мог, и использовал все мыслимые и немыслимые предлоги…
— А теперь? — спросила и остановилась, потому что чувствую не только неясную опасность, но и подвох.
— А теперь… — Он повернулся и с улыбкой поправил меховой воротник моего плаща, затем взял за руку с таким видом, словно бы держит бесценное сокровище. — Я намерен использовать «приличную причину» как в теории, так и на практике. — И, щелкнув меня по носу, дальше повел: — Оказывается, постоянные отношения несут немыслимую пользу.
— Да? Что же вы утром стояли как истукан? — с досадой в голосе вопросила я.
— Испугался. В те минуты вы стали олицетворением той невесты, что матушка искала для меня.
— Мягкая, добросердечная и ответственная? — перечислила, будучи полностью уверенной в своей правоте. Ведь именно таких в жены и прочат, и усиленно ищут.
Но профессор ответил иное.
— Скучная, прилипчивая и чрезмерно ранимая. С такой не пошутить — расплачется. — На мгновенье он даже скривился и тут же подмигнул мне: — А вы другое дело!
— Ну, спасибо.
— Пожалуйста!
— Но это еще не значит, что я согласна.
Лесски рассмеялся и, прижав меня крепко, прошептал у самого ушка:
— Просто мы еще не говорили о цене.
Глава 10
Вчера, как и ожидалось, родители профессора спешно покинули нас под благовидным предлогом, однако не забыли спросить, в какой гостинице я остановилась. Из-за отчаянно молчавшего Лесски пришлось соврать, что визит в Ридмейру был незапланированным и коротким, но в следующий свой приезд я обязательно их навещу.
Они слушали, кивали, лукаво глядя на нас и старательно скрывая многозначительные улыбки. Затем девятый, потакая своей идее, долго гулял со мной меж цветущих кустов, после пригласил на ужин в один из самых посещаемых ресторанов и не забыл сводить на театральное представление. Мы вернулись затемно, уставшие, но довольные, и каждый думал о своем. Я о том, как попрошу помочь с поступлением в Академию МагФорм, он о каком-то испытании. Спать разошлись в разные комнаты, а проснулись…
— Профессор!
И опять дежавю ощущений, подушка с шерстью под щекой, мерно вздымающаяся твердь подо мной, бухающий ритм чужого сердца у самого уха и… О Всевышний, немерзнущая тазовая область!
— Сэр Лесски, — взвилась я, отлипая от мужчины, — что вы тут делаете?
— Сплю.
— Вас что, как василиска, на тепло тянет?
Мгновенно оказалась на свободной половине кровати, натянула одеяло до подбородка.
— На комфорт, — ответил девятый, поворачиваясь на бок лицом ко мне и подкладывая ладошку под щеку. — Уж извините, но после работы я его обеспечить себе не мог. Силы иссякли.
Опять упрек в излишней мокроте всего дома, но уж теперь я на чувство вины давить не позволю.
— И? — спросила воинственно.
— И я пришел к вам за состраданием. Спросил, не будете ли вы столь жалостливы, чтобы приютить… — улыбнулся сонно и очень притягательно, ленивым движением убрал волосы со лба, выдохнул: — А вы молчите.
Это явно не конец истории, потянувшись за подушкой, я приготовилась дослушать ее до конца. Что-то подсказывало: ее завершение услышать мне будет не просто.
— И?
— А молчание, знаете ли, знак согласия! — заявил стихийник со смешком. — И не нужно делать такого возмущенного лица. Между прочим, за свою любовь к комфорту я поплатился вашей вылазкой на… соседа.
Он взглядом указал на свой ничем не прикрытый торс и подмигнул.
— Профессор! — возопила, в надежде призвать его к серьезному тону, а добилась противоположного эффекта. Комнату заполнил его хриплый смех.
— Ирэна, после всего произошедшего вы просто обязаны звать меня Дейром!
Насторожилась, а подушка в моих руках затрещала, выдавая степень охватившего меня ужаса. Я не помню, что было. Я спала! И совершенно не ведаю, что происходило ночью. Облизнула вмиг пересохшие губы, спросила скрипучим голосом:
— А что между нами было?!
— А вы не помните? — невинно улыбнулся он. И взгляд девятого правообладателя заскользил по моему лицу, к шее, затем к плечам и ниже, словно бы и не по подушке вовсе, до самого одеяла, а затем… стихийник медленно облизнулся и нахально посмотрел в мои глаза: — Совсем?
— Нет, — выдохнула я, — не помню.
— А зря…
Всевышний, что же ночью было?!
И вибрация его голоса наполнила комнату звоном, а меня дрожью, крупной, морозной и немного злой. Неожиданно в спальне поднялся холодный северный ветер, который закружил по комнате невесть откуда взявшийся белый снег или пух.
— Ирэн?.. — Он настороженно перевел взгляд с бушующего белого смерча на меня и потребовал невозможного: — Ирэна, успокойтесь.
Как успокоиться? Если меня сейчас куда более волнует не восьмичасовой провал в памяти, а воронка, в эпицентре которой мы находимся. Ее потоки уже разорвали подушки и одеяло, слизнули с кровати простыни и чуть не оставили профессора без брюк. И теперь они примеряются, собственно, к самому Лесски, налетают на него, стараются перевернуть и оторвать от кровати. А он вместо того, чтобы бороться с катаклизмом магформы, ползет ко мне, рыча сквозь зубы:
— Я пошутил! Слышите? Пошутил…
Слышу. Но разве это важно сейчас?
Стихия ревет, сатанеет от ярости и, концентрируясь на источнике злости, стремительно сужается, чтобы разорвать нас и уничтожить.
— Не стоит… делать… поспешных выводов… — рычит девятый, добравшись до меня, — и реагировать… в соответствии с ними…
Он меня к себе спиной повернул, сжал в крепких объятиях.
— Да-да, — ответила тихо и, чуть повернувшись в его руках, бесстыдно уткнулась в профессорскую шею. — Еще скажи, что это все я.
— И скажу, — прошептал Лесски у самого ушка и поцеловал меня в висок, — только плакать перестань.
Что?
Затишье после бури наступило неожиданно. Вихрь развеялся, как не бывало, и белый пух вперемешку с мельчайшими кусочками ткани покрыл все вокруг толстым слоем.
— Извини, — произнес стихийник покаянно, все еще продолжая удерживать меня в своих объятиях.
— Извинила.
* * *На тот момент я даже представить себе не могла, что произнеся всего лишь одно это слово, я упустила момент, когда девятый был неимоверно открытым, внимательным и уступчивым, одним словом — податливым. А вот теперь, всего час спустя, за завтраком я не могла добиться от него вожделенной помощи с поступлением в Академию МагФорм. И на все мои уловки он отвечал с каменным лицом Ганса:
— Я против.
Прищурилась и спросила прямо:
— Вы против моего образования или своей помощи мне?
— И того, и того, — отрезал мужчина с совершенно невозмутимым видом. — Во-первых, моя протекция вряд ли поможет вам, скорее навредит, а во-вторых, после вихря я начинаю опасаться за свою жизнь и жизни окружающих.
— Неужели, — судорожно выдохнув, я припомнила восторженный тон Эвении и постаралась максимально его передать: — Неужели, вас, профессора-практика, стихийника и гениального ученого, так удивил маленький кратковременный смерч?
Лесски, услышав меня, поперхнулся:
— Это была статичная самоуничтожающаяся воронка Кервея!
— Ну и что?
Он с трудом подавил кашель и, хрипя, пояснил:
— Динамичная структура которой была получена в опытных условиях двадцать семь лет назад 17 декабря в 6:30. В тот день эта удивительно мощная и своевольная магформа всего за три минуты уничтожила лабораторию ветров в Граздо и унесла жизни десяти ученых.
В тишине, повисшей после его слов, мне стало чрезвычайно неуютно. Я невольно заметила, что он как-то странно назвал эту дату.
— Благодаря этому событию я в тот день чуть было не родился в неполной семье. — На мое удивленное недоумение девятый пояснил: — Мой отец участвовал в эксперименте, и он чудом остался жив. — Лесски разлил чай, не используя воздушных потоков, добавил сахар, сливки и продолжил говорить: — По правде сказать, меня пугают масштабы ваших всплесков, как, впрочем, и экспериментов. Поэтому я запрещаю их.
— Вы… вы разорвете нашу договоренность о лаборатории?
— Простите, Ирэна, — профессор развел руками, — но вы, как маг, опасны для общества.
От такой несправедливости я едва не заскрипела зубами и ответила упрямо:
— Опасна я или нет, может определить лишь принимающая комиссия! Одну я уже прошла, пройду и другую.
— Не спорю, — ответил стихийник. — Однако до той поры нам бы еще дожить. Кто знает, с чем еще придется столкнуться. — С ленивой улыбкой он начал перечислять: — С метелью, штормом, ураганом, песчаной бурей, а может быть…
— С нашествием ваших поклонниц, — оборвала я его на полуслове и порывисто встала. Если он позволяет себе нарушать договоренности, то и я имею на это полное право. Чем, к его неудовольствию, и поспешила воспользоваться: — Уверена, узнав о том, что вы вновь свободны, они непременно нанесут вам визит, а может, два.
— Что значит — свободен? — не понял девятый. — Вообще-то я с некоторых пор…
— Лишились псевдоневесты, — закончила за него с невинной улыбкой на губах, — как и я лабораторных часов.
Вот так вот! Попробуйте, профессор, собственную пилюлю и посмотрите, как перед мысленным взором рушатся ваши далеко идущие планы.
Как и ожидалось, горькое лекарство от наспех построенных воздушных замков не пришлось Лесски по душе. Его лицо вытянулось, и сам он весь подобрался, недоверчиво глядя на меня. А я гордо расправила плечи и не подала вида, как расстроена.
В лабораторию не пустит — не беда. У меня есть книги, я справлюсь без его помощи и поддержки! А сейчас выторгую у него иное право.
— Дейр, через два дня в Ридмейру прибудут мои сестры. Надеюсь, в счет вчерашней инсценировки вы отнесетесь к моей просьбе с пониманием и позволите им погостить в вашем доме. Хотя бы в уикэнд. Можно?
Но он молчит, продолжает буравить тяжелым взглядом. И кухня, где мы сегодня завтракаем, уже не кажется теплой и радушной, а скорее холодной и отчужденной.
— Ливи и Эсмира сущие ангелы, не то что я. Знаете, тетя говорила, что они даже в детстве отличались крайне благоразумным поведением…
— Ирэн, — позвал он глухо.
А я не слушаю, продолжаю лепетать о моих старших сестрах и их достоинствах:
— …они всегда спасали бездомных животных, занимались благотворительностью и воспитывали меня…
— Ирэн! — настойчивее повторил Лесски.
— То есть мной они занимались в перерывах, наверное, поэтому я столь своевольна…
— Ирэн, я не хотел бы ссориться… — громко заявил профессор, — ссориться с невестой в течение всего вашего криб-срока.
— Псевдоневестой, — поправила тихо.
— Именно с ней. — Он поднялся, подошел ко мне и вместо того, чтобы вернуть договоренность, окончательно разрушил едва мелькнувшую надежду. — В лабораторию я вас все равно не допущу, простите. Но вы можете попросить что-нибудь иное.
— Равноценное?
— Да, — произнес маг, с трудом разжимая зубы.
Наши взгляды встретились. Вот он, миг откровения, миг, когда я могу попросить то, что нужно, и быть уверенной, он не откажет. Перед глазами пролетела тысяча вариантов, но все они были краткосрочными и не важными. Всевышний, что же попросить?
— Итак, ваше слово, — поторопил меня девятый.
И я нашла вариант, который удовлетворил бы меня полностью и вернул разбитые надежды!
— Если я пройду комиссию и меня не посчитают опасной…
Кажется, я только что слышала, как он скрипнул зубами. Скрипнул, вздохнул и взялся за нелепое предостережение с самым умным видом:
— Ирэна, я сомневаюсь, что вас допустят.
Но я упрямо повторяю:
— Если я пройду комиссию… Если поступлю в Академию МагФорм…
— Ирэна, не стоит питать иллюзий, — вздохнул правообладатель и положил руки на мои плечи, явно желая меня встряхнуть. — Ваше прошлое учебное заведение разительно отличается от столичного…
Но я не слушаю.
— Если я пройду комиссию, поступлю в Академию МагФорм, вы и слова не скажете против моего обучения! — Сказала, и даже дышать стало легче.
— Я в любом случае не буду против вашего обучения, — огорошил признанием девятый, — но я более чем уверен, что вы не пройдете отбор.
К Всенижнему его сомнения! Я хочу в академию, я в нее поступлю.
— Пройду, спорим!
— На что? На лабораторию? — улыбнулся догадливый и повторил свое решение: — Я вас в нее в любом случае не пушу.
— На год криб-срока! — И от нахальности собственного заявления на мгновенье обомлела, но слов обратно не взяла.
— Год? — стихийник прищурился. — А что в случае выигрыша возьму я?
— А вы подумайте, — милостиво предложила, с улыбкой вспомнив Ганса. Он тоже не спешил объявлять своих условий и поплатился. Вернее, еще поплатится, благодаря откровениям Эвении я его теперь не просто шантажировать, а терроризировать могу.
— Подумать? — Профессор убрал руки с моих плеч и теперь, чуть наклонив голову, смотрел с иронией. — Н-да, кажется, я подобный козырь приберегу на всякий пожарный случай. Уверен, он мне еще пригодится.
— Как пожелаете, — ответила, изобразив книксен, чтобы девятый не увидел довольной улыбки и счастливого взгляда. Думайте, и чем больше, тем лучше!
Он хмыкнул.
— Но мне интересно, как вы за мокрый дом расплачиваться будете, Ирэна?
— Я? — от удивления сделала шаг назад и уперлась в кухонный стол, а стихийник с невозмутимым лицом кивнул.
— Вы.
— Кхм. — Вот теперь мое представление о добрых, искренних и мудрых профессорах этот ученый муж окончательно порушил.
— Нет, вариант «кхм» я не приемлю, — улыбнулся.
— Знаете ли, Дейр, дом высохнет без потерь и потрясений для имущества и даже без ваших энергетических затрат. — Он прищурился, а я продолжила невинным светским тоном: — К слову, все верхние комнаты уже высохли, в том числе и ваша спальня. Надеюсь, вы помните ее расположение.
— Намек понят, — хмыкнул девятый, — но не уходите от темы. Увидев свой дом в… беспорядке, — нашел он подходящее слово, — я получил ощутимый психологический удар, можно сказать, ранение.