— Вынужден сообщить, что за вами пришли.
— За мной? — С зевком и поворачиваясь на другой бок. — Зачем?
— Забрать.
Подобное сообщение я приняла со спокойствием, совершенно не придав ему значения.
— Сейчас спущусь… — И, подтянув одеяло до самого подбородка, добавила тоном истинной леди: — И больше не смейте входить ко мне без стука.
— Да я бы ни за что, никогда, ни в коем случае не вошел бы без позволения, — заверил он сердечно. — Но, не правда ли, лучше, если я нарушу ваш сон, а не барон Кервас? К слову, он отчаянно рвался в вашу комнату.
— Барон… что?! — Я птицей вылетела из-под одеяла и, не стесняясь ночной рубашки, единственного предмета, что прикрывал меня, решительно схватила дворецкого за лацканы сюртука: — Норвилл здесь?
— Здесь, — не меняя каменного выражения лица, ответил невозмутимый Ганс.
— А профессор? — спросила едва дыша.
— Сейчас явится.
— То есть они еще не говорили?
— Нет. И я позволил себе думать, что вы, Ирэна, пожелаете присутствовать при данном разговоре.
— Да! — Отпустила огневика, ринулась к гардеробной, но в ее дверях остановилась. — Или скорее нет. — Явственно представила себе барона, краснеющего лицом и шеей, его удушающий запах парфюма, злую брань и отборнейшие проклятья и тихо пояснила: — То есть я хотела сказать, что…
— Одевайтесь, — поторопил Его Величество Дворецкий. — Решите на месте.
И он исчез.
Собиралась стремительно: умылась кое-как, волосы не расчесала, надела простое платье без шнуровки и корсета, отбросила чулки, не пожелавшие нормально сесть на ножки. Выудив из шкатулки кулон для отвода глаз и домашние тапочки, я побежала вниз. Пролет, еще пролет, и, когда до холла оставалась лишь пара ступенек, откуда ни возьмись сбоку объявился Ганс, легко поймал меня в свои объятья и утянул к стене.
— Тш-ш-ш! — скомандовал огневик и отобрал мой артефакт, прошептав напоследок: — Его заметят.
В следующее мгновение мы оказались в кабинете, в узкой нише между книжными стеллажами. По правде сказать, ранее ее здесь не было, а теперь вот стоит на постаменте очередной амур, а за ним в тени прячемся мы и подслушиваем. Наверное, это еще одна особенность профессорской обители — создавать места для поцелуев во всех стенах дома. Где уединившихся влюбленных не видит никто, зато им слышно все, или почти все. К сожалению, мои стихийные сборы не позволили попасть к началу переговоров. И барон, сидящий к нам спиной, уже был красен и возмущен, его адвокат напуган, а профессор зол. Или мне только кажется, что его глаза отливают серебром?
— К чему отказываться, — хрипел Норвилл. — За вашу… — он сверился с бумагами и брезгливо их откинул в сторону, заявил: — За вашу служку сумма более чем достаточная.
— Несомненно, вы же ее с двух тысяч подняли до двадцати. — Дейр позволил себе скупую улыбку, произнося с веселой беззаботностью: — И это за пять минут переговоров. Но меня более удивляет упорство, с которым вы ее добиваетесь, — восхищенно заметил он. — Вы настолько очарованы ею?
Барон скрипнул зубами, чем еще больше напугал сидящего справа адвоката. Бедный мистер Хонаги, не повезло ему с клиентом.
— Мы повязаны обязательствами друг перед другом.
— Очень интересно… И каким пунктом брачного договора вас пленила девушка?
Не расскажет, мысленно улыбнулась я. Дабы не афишировать брачный договор с незаконным изъятием энергии у невесты, барон Кервас отказался от иска тогда и от разъяснений откажется сейчас. И это радует не меньше, чем язвительная проницательность профессора.
Томас Норвилл медленно сжал и разжал кулаки, улыбнулся. И даже сейчас, видя лишь часть его щеки и кончик носа, я была уверена, он улыбается нагло и открыто. Сверкает ровными рядами крупных зубов, которые мне, вопреки воспитанию, хотелось проредить еще при первой встрече с суженым.
— Молчите, — констатировал девятый. — Неужели все настолько секретно?
Барон хмыкнул и ответил, лениво растягивая слова:
— Секрета нет, но настолько интимные вещи я не склонен афишировать.
Адвокат Хонаги судорожно закашлялся, профессор удивленно вскинул брови, а я подобную ложь молча принять не смогла. Рванулась наружу, дабы исполнить давнюю мечту и подправить улыбку «жениху», несмотря на его и мое благородное происхождение. Но меня остановили.
— Тш-ш-ш… — Ганс удержал за локоть и потянул назад. — Дейр разберется с ним без вас.
— Конечно, разберется без меня. — Я дернулась, стараясь освободить руку. — Он меня сейчас попросту отдаст!
— С чего вы взяли?
— Ну, мы вчера чуть-чуть повздорили…
— Глупости, никого он не отдаст. У Дейра полный дом отступников, беглецов и криб-служащих, лишь матушка Агафья самостоятельно прибилась.
— Очень смешно, — фыркнула сердито. — Волчица, и прибилась, просто слов нет.
— Я не шучу, она сама явилась и потребовала себя принять. Ей отказали, она опять пришла… И так раз двадцать, пока прежняя кухарка не сжалилась над строптивой оборотницей, уступив ей свое место.
— И зачем Агафье это было нужно?
— Оказалось, что одним из своих бесшабашных экспериментов Радос Лесски спас жизнь ее дочери. И вот теперь она возвращает тот же долг его сыну.
— Кормит?
— Да, — с каменным выражением лица ответил дворецкий. — Дейр во время испытаний о еде напрочь забывает. И вскоре вы в этом убедитесь.
— Да-да, — кивнула я, вновь прислушиваясь к разговору профессора и барона. А там во временно наступившей тишине неожиданно раздался веселый смех. И опять я пропустила часть диалога.
— Даже так? — спросил развеселившийся девятый с брезгливостью у визитера. Тот кивнул с умным видом. — Что ж, в таком случае ваше первое ценовое предложение, я бы сказал, неоправданно высоко. И пятидесяти золотых за подобную… служку более чем достаточно.
Всевышний! Что же обо мне наговорил этот Бык Коровий, если меня только что оценили, как молодую телку? От такой несправедливости разгневанно дернулась к выходу, но опять была остановлена твердой рукой. Я фыркнула, топнула и, кажется, наступила огневику на ногу.
— Ой, простите…
— Ничего, — тихо выдохнул стойкий дворецкий и опять отодвинул меня к стене. — Ирэна, лучше не двигайтесь и слушайте.
А там, после деловитой реплики барона, девятый вновь взял слово:
— Да, в таком случае ваше желание вернуть девушку в отчий дом в высшей степени похвально.
За подобной формулировкой профессора, как я успела заметить, должен последовать удар «под дых», однако сэру Норвиллу это было невдомек.
А потому он вновь расслабился и, лениво шевельнув пальцами правой руки, заметил:
— Я рад, что мы достигли точки взаимопонимания.
— Я тоже, — поддакнул стихийник. — Одно смущает, отчего же вы не рискнули вернуть девушку отцу ранее?
Барон замешкался с ответом, а профессор поднялся со своего места и выудил из магпочты только что пришедшее письмо, вскрыл его и снисходительным тоном продолжил:
— Более того, первым делом вы направили девушку к сквайру Никбету Доросу, человеку, наделенному отвратительной репутацией.
— Ну, я… он…
И, не найдя слов в свое оправдание, сэр Норвилл бросил суровый взгляд на молчаливого адвоката, который явно не спешил исполнять свои обязанности и защищать клиента. Тот подпрыгнул, как на горящих углях, сильнее прижал к себе портфель, но сказать ничего не успел.
— Возможно, — предположил Дейр с улыбкой, — она разозлила вас своим упрямством и своеволием. Вы вспылили и решили припугнуть строптивую невесту увеличением криб-срока до года.
— Наоборот! — Барон сбросил оцепенение и, подавшись вперед, заговорил, едва разжимая зубы: — После всех напастей, что мне пришлось вынести, она изъявила желание отомстить. И целенаправленно вредила моим друзьям, дабы увеличить криб-срок своего служения!
Слушая эту ложь, Лесски спрятал письмо в стол и, сложив пальцы домиком, откинулся в кресле.
— Вы хотите сказать, что сквайр Никбет Дорос ваш друг?
— Да! — заявил напыщенный франт и, поймав ироничный взгляд девятого, осекся: — То есть нет!
— Он был давним должником барона, — прояснил мистер Хонаги, не прекращая держаться за портфель. — Как… и остальные господа правообладатели.
— Какая чушь! — прошипела я, но Ганс в этот раз не зевал и не дал мне сдвинуться с места, озвучив свое предупреждение простым «Тш-ш-ш!». Пришлось повиноваться.
В кабинете же звучал новый вопрос стихийника:
— А могу я узнать, почему вы не пожелали прервать это безумие? И, поостыв после ссоры, перенаправить ее к себе и аннулировать срок?
— Барон был в отъезде, — вступился за клиента адвокат.
И Дейр с ироничной улыбкой обратился к мистеру Хонаги:
— Поэтому он даже не интересовался судьбой строптивой, сумасбродной, бесчестной и нищей девицы, за которую якобы в ответе перед ее отцом?
Вот теперь я поняла, как барон снизил мою стоимость до пятидесяти золотых. И меня заволокло холодом, сковывая грудь, пронзая кончики пальцев иголками. Сквозь шум в голове прорвался сердитый голос Норвилла:
— По-вашему, я должен оправдываться?
— По-моему, оправданий вашему поступку нет, — отчеканил мой правообладатель. — Я не расторгну договор с мисс Ирэн Адаллиер ни за двадцать тысяч, ни за двести. Можете идти.
Мне не показалось? Я с удивлением открыла глаза, посмотрела в просвет между шторой и стеной.
— Вы не знаете, во что ввязываетесь! — Барон Кервас вскочил и, уперевшись о стол кулаками, навис над профессором.
Дейр откинулся в кресле, заявляя с улыбкой:
— Ошибаетесь. Я в это дело даже не вник, но инициатора травли уже определил.
— Что?!
Хрипящее восклицание сэра Норвилла прокатилось по комнате эхом.
— Для непонятливых назовем это поучительной передачей крибы по цепочке «друзей», — вновь улыбнулся девятый и заметил с сомнением: — Однако ее срок — это и ваш срок, а значит, у всех скитаний девушки была определенная цель. Не скажете какая?
— Я просто хочу вернуть…
— Конечно, хотите. Хотите вернуть ее в ту же цепочку друзей, — жестко оборвал его профессор, сверкнув серебром прищуренных глаз, — ведь вы не добились нужных результатов травли.
— Нет, я не…
Стихийник неожиданно исчез из кресла и оказался за спиной барона, процедив у самого его уха:
— И не добьетесь, уж я за этим прослежу.
Это был удар под дых, и Томас Норвилл захлебнулся собственным воплем:
— Она вам еще устроит!
— Да-да, она и так меня устраивает, — добросердечно заверил девятый.
Как из кабинета испарились мой бывший жених и его перепуганный адвокат, я не заметила. А очнулась стоящей рядом с профессором, который, заглядывая в мои глаза, недоуменно заметил:
— Странно. Она на собственное имя не реагирует.
— Вполне возможно, оно было неправильно произнесено, — предположил присутствующий здесь же огневик и просиял шкодливой улыбкой: — Нужно с придыханием и во время поцелуя.
— Воздержусь, — хмыкнул Лесски, глядя на меня. — А это действительно наша Ирэна?
— Наша, я ее почти все время за руку держал.
— Но она какая-то не такая. Молоденькая очень и растрепа… кхм, растерянная, выглядит как ребенок.
— Этот ребенок чуть не повторил фокус с воронкой.
— Опять, да? Это замечательно! — восторженно прошептал Дейр и аккуратно взял мое лицо в свои ладони. — Ирэн, возвращайтесь на грешную землю, у нас на сегодня запланированы опыты… то есть экспе…
— Исследования, — подсказал Его Величество Дворецкий.
— Именно они, — заключил девятый и нахмурился, вглядываясь в мои глаза: — Рэш, ну моргни хотя бы…
И я моргнула, а потом еще раз и еще, и до тех пор, пока по щекам не потекли слезы облегчения и, возможно, счастья.
— Очнулась, — констатировал огневик и тут же добавил: — Я только что вспомнил! У меня там стирка…
— Ты стиркой не занимаешься, — отстраненно заметил нахмурившийся профессор и запоздало о чем-то также вспомнил: — Ганс, погоди!
Но тот уже растворился в воздухе, оставив меня тет-а-тет со стихийником.
— Извините, — говорила, с трудом сдерживая всхлипы, — я просто, я…
— Ирэна, — вздохнул правообладатель, — успокойтесь и возьмите платок.
— Просто я даже не думала, что вы… То есть вы… конечно, другой, но…
— Да-да, я понял, — едва разжимая зубы, произнес он в надежде, что расстройство мое вскоре закончится. Но желание объясниться меня не оставляло.
— Полагаться на вас и верить… — Мои мысли путались, руки искали платок, а девятый стоял рядом, тихо ругался и поминал хитрого дворецкого и его прозорливость. — Не… не привыкла совсем, а тут… — руки наконец-то нащупали что-то подходящее для утирания слез. На профессора я не смотрела, да и не могла из-за водянистого тумана, застилающего мои глаза.
— Ирэн, успокойтесь. Я уже понял, что для вас помощь со стороны мужчины — это нонсенс.
— Вы по-поняли? — потянула предложенный платок на себя. — Какой вы проницательный.
— Очень, — согласился он изменившимся голосом и хмыкнул: — А еще я молодой и жить хочу долго. — С подобным заявлением я была всецело согласна, кивнула. От него послышалась веселая усмешка и слова: — А раз вы с этим утверждением согласны, то не душите меня шейным платком.
— Что? — пальчиками потянулась выше, нащупала мужскую шею и дернувшийся кадык. — Ой, из-звините.
— Ничего страшного, — заверил Дейр и вручил искомое в мои руки.
В смущенье просипела слова благодарности, а они нечаянно закончились звонким всхлипом.
— Стойте, — взмолился девятый, — не надо плакать! Хотите этот, держите этот. — Он рваными движениями развязал шейный платок, вручил его мне и замер, спросив с опаской в голосе: — Теперь вы довольны?
— Я? — Других слов не было.
Растерялась под негодующим светло-голубым взглядом и вопросом, крупно написанным на лице мужчины: «Сбежать уже можно или все еще нельзя?» Впрочем, ждать ответа на неозвученный вопрос он не стал и начал спиной отступать к выходу.
— Предположим, что довольны. — Предостерегающе глядя на меня, он сделал робкий шаг назад, выждал мгновение и увереннее произнес: — Итак, Ирэна, приведите себя в порядок, и давайте…
— Что?
— Для… для начала давайте позавтракаем.
Я кивнула, стихийник сделал еще один шаг назад, оглянулся на дверь и решил меня приободрить:
— Нас ждут опы… кхм, исследования!
Еще два шага. Схватился за дверную ручку, мгновенно повеселел и посоветовал:
— Так что поторопитесь!
И он исчез за дверью, оставив меня с платками, вопросами и невыплаканным морем слез.
Глава 16
— Что это? — Я с сомнением смотрела на предложенный состав и не спешила его пить.
Находящиеся в лаборатории Ганс и Дейр взирали на меня с интересом первооткрывателей, выжидали, когда же после всего употребленного проявится нужное свечение. Но до сих пор я знала, что попадает в мои руки и, следовательно, в меня, мысленно раскладывала составы на ингредиенты и понимала происходящий беспредел. А вот теперь с удивлением воззрилась на очередной продукт бурной мысли экспериментатора, затем и на самого девятого.
— Так что это?
— Вот, видишь! Она в себе и даже составы разбирает. — Лесски со шкодливой улыбкой толкнул огневика локтем. Его Величество Дворецкий радости стихийника не разделил, нахмурился.
— Будь Ирэн в себе, она бы чашке шоколада со сливками не удивлялась.
— Может, не узнала, — отмахнулся Дейр, продолжая сканировать мои потоки. — Устала или отвлеклась на мгновенье. Ничего страшного.
В сравнении с утренними событиями страшного действительно было мало, мысленно согласилась я и сконцентрировала все свое внимание на чашке. После вспышки злости, недоверия и истерики мои чувства словно бы вымерзли, реакции притупились, а эмоции значительно поблекли. Теперь у меня, как у Ганса, появилась тяжелая маска с каменным выражением лица. Посмотрела на него, сравнивая, и огневик тут же отреагировал на взгляд, спросил с беспокойством:
— Ирэна, вы устали?
Я безразлично кивнула.
— А может, хотите еще поработать? — взмолился профессор, и я кивнула опять. — Вот, видишь, не о чем беспокоиться! — просиял девятый и продолжил что-то набирать на приборе.
— Дейр, ты опять забываешь о простых потребностях…
— Но от начала работы прошло лишь три часа!
— И все-таки нужно сделать перерыв, — настоятельно посоветовал дворецкий.
— А давай отложим перерыв, — предложил мой правообладатель с восторженным взглядом. Он резкими движениями взъерошил волосы и закатал рукава. — За следующие полчаса я все закончу! К тому же у нее есть чашка с шоколадом! — нашел он веское оправдание.
— Да, а еще у нее странная реакция на происходящее, — парировал Ганс, — это неправильно.
— Ладно, — смилостивился Дейр. — Распорядись, чтобы нам накрыли. А я все здесь приостановлю.
После его слов я удивленно принюхалась к веществу в чашке и с улыбкой отметила, что запах действительно принадлежит сладкому напитку. И в животе непростительно громко заурчало, рот наполнился слюной, а я мысленно уже ощутила блаженство вкуса самого настоящего шоколада. Но от глотка меня удержала одна маленькая причина, вернее две… весьма странные цвет и фактура напитка.
— А почему он ворсистый, едкого салатового цвета и… дымится?
— Что?! — в один голос спросили мужчины. Ганс не успел испариться, стихийник застыл с занесенной над экраном рукой.
— Я хотела сказать, что шоколад… — мысль оборвалась, потому что перед моими глазами вдруг произошло невиданное событие: сладкий напиток начал выбираться из чашки. — Вы это видите?