– Ужин в восемнадцать часов, потом – личное время.
Игорь бросил «сидор» на матрац, решив пройтись, осмотреть территорию – куда же он попал? Сразу за избой – полоса препятствий: забор, колючая проволока в несколько рядов, ров с водой. Немного дальше – небольшая площадка, на которой идут занятия по рукопашному бою.
Взвод разделился на пары – один нападает с ножом, другой защищается. Игорю стало интересно, и он задержался, понаблюдал.
А через четверть часа занятия закончились, и бойцы бегом направились к избе неподалеку – из ее трубы шел дым. Наверняка кухня.
Игорь направился туда – ему очень хотелось есть. Он ведь сегодня без обеда остался, хорошо – позавтракать успел.
На крыльце стоял знакомый старлей.
– Вовремя подошел, – встретил он Игоря. – Летягин, принимай бойца.
Из открытой двери навстречу Игорю шагнул старшина. Среднего роста, мышцы в меру накачаны. Лицо жесткое, над верхней губой – усики, прямо щегольские, ниточкой. Обычно военные носили усы «а-ля Буденный» – пышные или как у Ворошилова – короткой вертикальной полосой.
– Ты новичок?
– Так точно, боец Катков.
За длинным столом отделение – десять бойцов. Все парни молодые, самые старшие по возрасту – старшина Летягин и он, Игорь. Хм, интересно, за какие такие заслуги парни сюда попали? Ну ладно, о себе Игорь знал, что попал сюда в немалой степени благодаря знанию немецкого – так ведь и у других какие-то знания или навыки есть! Как он понял, подразделение было школой разведки, хотя ему никто ничего об этом не сказал.
А со следующего дня началась учеба, упорная – с утра и до ужина. Были и физические упражнения, где старшина гонял взвод до седьмого пота. Но основной упор делался на теорию. Изучали организационную структуру вермахта – звания, должности, тактику, вооружение. Летягина на этих занятиях не было.
Военный без знаков различия отрабатывал с бойцами немецкий язык – Игорь на этих занятиях был на высоте. Учились читать карты, осваивали азы радиодела, стучали «морзянкой» на «Северах» – была такая армейская радиостанция. Радисты ее любили за малый вес и надежность, а также за дальность связи – до четырехсот километров. Весила она два килограмма, правда, батареи – в отдельной холщовой сумке – еще шесть килограммов. Но это не тридцать, как у других радиостанций, поскольку при заброске групп в немецкий тыл среди партизан или диверсантов каждый килограмм веса играл роль.
Одно было плохо – батареи. При весе в шесть килограммов они обеспечивали бесперебойную работу рации всего двенадцать часов. Подзарядить их было невозможно – это не аккумуляторы. Да и от чего их в лесу подзаряжать-то? Поэтому сеансы связи старались делать короткими. А еще старались как можно короче делать сеансы связи по другой причине – чтобы не запеленговали. У немцев служба радиоперехвата, пеленгации была поставлена на высоком уровне.
Отрабатывали с преподавателями бытовые сцены – как общаться с населением, с полицией. Понятно: если встретил в лесу полицейского – убей его. А если сам в немецкой форме, да еще в селе? Полицейские из русских предателей были для немцев людьми второго сорта, и обращаться с ними надо было соответствующим образом.
Курсантам показывали деньги – рейхсмарки и оккупационные, рассказывали об их покупательной способности.
Как понял Игорь, их готовили к заброске в глубокий тыл врага. Задача такой разведки не сиюминутная, схватил «языка» – и к своим, а вербовка и работа с агентурой из своих патриотов, наблюдение за передвижением войск, захват и допрос на месте офицеров, и желательно – с документами.
Работали они и со взрывчатыми веществами, учились ставить и снимать мины – наши и немецкие. Пару раз стреляли из немецкого оружия, хотя руководитель стрельб оговорился:
– Если у разведчика дело до стрельбы дошло, считайте задание проваленным. У немцев охранные дивизии, полиция, ГФП. Сядут на хвост, оцепят район, устроят облаву и оцепление – лучше до этого не доводить. Втихую, потом, уж если придется. И труп обязательно спрятать. Нет человека, может – дезертировал или к девке ушел. А коли труп найден – все понятно, убийц искать надо.
Обучали разведчиков и автоделу. Большинство из них не умели управлять машиной или мотоциклом. Гонщиком за такое короткое время никто не стал, но уверенно управлять техникой научились. Это в современное время мальчишек отцы еще со школьных лет за руль сажают, а как учить в довоенное время, когда во многих семьях велосипедов не было, а мотоцикл был роскошью? К тому же с началом войны всю авто- и мототехнику, трактора мобилизовали в армию. В тылу же немногие оставшиеся автомобили из-за нехватки бензина ездили на газогенераторах, установленных за кабиной и топившихся деревянными чурками.
Игорь, имевший и опыт вождения, и права, был в числе лучших. А вот на мотоцикл сел впервые. После велосипеда, когда он научился держать равновесие, – ничего сложного.
Время на занятиях летело быстро. В полдень, когда курсанты обедали, передавали сводки Совинформбюро. Черный рупор висел в столовой, и сводки с фронтов внимательно слушали все.
Много тревог, а затем и радости приносили сообщения о боях на Курской дуге. Игорь знал ее исход, но переживал вместе с сотоварищами. Когда проходили историю в школе, события казались далекими и не очень запоминались. Сейчас он корил себя, да поздно.
Никаких выпускных экзаменов не было. На общем построении зачитали приказ, поздравили с присвоением очередных званий, особо отличившимся дали внеочередное. Игорь стал младшим сержантом.
Был праздничный обед, отличавшийся от обыденного тем, что повара напекли пирожков с яблоками – по сладкому, по выпечке многие соскучились. До сладкого ли на фронте, когда иной раз и перловке рад?
С утра грузовики развозили выпускников по армиям и корпусам, однако Игорь и еще несколько человек были оставлены при школе. Он терялся в догадках – зачем? Для преподавательской работы? Так в школе не осталось ни одного курсанта. Да и чему может научить недавний выпускник?
Ситуация разрешилась через пару дней, когда в разведшколу приехал подполковник Стрюков, которого Игорь первоначально знал как «капитана Иванова».
– Старшина Летягин, младший сержант Катков – в штаб, – объявил посыльный.
– Так, хлопцы, сидение ваше закончилось. С парашютами прыгали?
– Никак нет! – дружно ответили разведчики.
– Придется. Плохо, что нет опыта десантирования с самолета, ну да ладно, не боги горшки обжигают. Смотрите на карту. Самолет выбросит вас сюда, восточнее Могилева, в лес у деревни Осиновка. Недалеко Чаусы, там перекресток важных дорог. Конечная цель – Могилев. Идете в немецкой форме. Ваша задача – передать нашему агенту радиостанцию и два комплекта батарей питания. От агента заберете документы. Пароль для явки и адрес дам перед посадкой в самолет. Летягин, ты уже в курсе, подбирайте на складе форму, оружие. Документы получите сегодня в штабе. Отправлять буду лично. Вопросы?
– Никак нет.
Хотя Игорю ясно было не все, он понадеялся на старшину.
Летягин, а с ним и Игорь направились к избе на отшибе. За два месяца нахождения здесь Игорь ни разу не видел, чтобы туда кто-то заходил или выходил оттуда. А между тем там находился старший сержант, а изба была складом трофеев. Длинным рядом на деревянных плечиках висела военная форма – немецкая, румынская, венгерская, причем как офицерская, так и рядовых.
Подбирали по размеру. Игорю подошла унтер-офицерская полевая, и френч и галифе сидели на нем как влитые. Летягин влез в форму, если судить по нашивкам на рукаве, вахмистра охранного батальона.
Переодевались полностью, даже исподнее поменяли. У наших бойцов кальсоны, а у немцев – трусы.
Потом до примерки сапог дошло – и тоже возникла необходимость поменять портянки на носки. Ничего из обмундирования отечественного производства быть не должно. Вместо пилотки подобрали кепи. И в самом конце – ранцы из телячьей кожи.
Оба разведчика подобрали себе ножи. Летягин – кинжал в ножнах, а Игорь – нож с выкидным лезвием, немецкого производства. Он удобно помещался в кармане и не выпирал. А без ножа разведчику плохо.
И так по мелочи на складе затарились: часы немецкие, штамповка, носовые платки, зажигалки, сигареты. Оба разведчика не курили, но сигареты нужны, поскольку нет способа лучше, чем угостить камрада сигаретой и разговорить его. Или табачком след присыпать, чтобы собаку сбить, нюх ей забить более сильным табачным запахом.
В последнюю очередь они получили оружие. У обоих пистолеты в кобурах – все же не простые солдаты. Да и груза меньше нести. Если автомат брать, то к нему еще запас патронов иметь надо, и в итоге – больше пяти килограммов.
Со склада они направились в штаб, сделали фото – в форме и на фоне белой простыни.
– Парни, вы погуляйте до вечера, а мне фотографии отпечатать надо, просушить и в документы вклеить.
Так они и в столовую на обед заявились. Причем никто не удивился, видимо – здесь уже видели разведчиков в немецкой форме. Повар только выматерился сквозь зубы.
После обеда спать завалились, согласно поговорке армейской: «Солдат спит – служба идет», а к вечеру, как и условились, направились в штаб.
Игорь сильно удивился, когда увидел свой «зольдатенбух» – потрепанное удостоверение с его фотографией и настоящими печатями. Видел он не раз в разведке документы убитых или взятых в плен немцев – не отличить.
Фотограф расплылся в улыбке:
– Можешь не сомневаться, документы настоящие, их бывший владелец в плену у нас. А фото я переклеил. Данные в книжке наизусть заучи.
Подсказка дельная, хотя Игорь и так данные запомнил бы. Гюнтер Шпранц, унтер-офицер пехотного полка, командир отделения боепитания. Призван на службу 19 мая 1940 года, женат. Награжден знаком за рукопашный бой.
Ага, а знака-то нет… И у Летягина, судя по документам, должен быть значок за отражение танковой атаки – вахмистр-то по воинской специальности артиллерист.
Обсудив это, они вновь пошли на склад к сержанту. Немцы по природе своей педанты, и если вручен нагрудный знак, то он должен быть на кителе – им гордились.
Разных значков была целая коробка – в ней были и кресты и медали. Сержант их просто снимал с трофейного обмундирования и хранил – до востребования.
Оба разведчика нашли нужные значки, нацепили, и сержант прицокнул языком:
– Вот этот значок висел справа, под «курицей».
«Курицей» называли орла со свастикой на правой половине кителя.
Сержант придирчиво осмотрел обоих:
– Летягин, кобуру на левую сторону от пряжки перевесь. И сапоги для вахмистра уж больно хороши, нашел бы что попроще.
– Сойдут и эти, они удобные.
К обеду следующего дня приехал на «эмке» Стрюков. Он завел обоих в комнату, показал на карте и объяснил, где стоят немецкие части и какие, а где посты «гехаймфельдполицае» – аналога нашего СМЕРШа. Были еще войска по охране тыла, полиция из бывших советских граждан, но ее разведчики не боялись – на немецких военнослужащих их власть не распространялась.
Игорю дали две холщовые сумки с комплектами питания для рации. Сумки были тяжелыми, каждая – шесть килограммов, итого в ранце – двенадцать. Тяжело, лямки ранца будут врезаться в плечи, и для внимательного патруля – уже повод для досмотра.
Старшине досталась рация в чехле.
Подполковник достал из стола фляжку – немецкую, в чехле, и разлил ее содержимое по кружкам. Плеснул немного, по сотке.
– Ну ни пуха ни пера!
– К черту!
– Пора ехать на аэродром.
Подполковник вышел первым. Игорь взял со стола фляжку и сунул ее в ранец – коньяк хорош и может пригодиться. Пить его Игорь не собирался, а вот для общения с вражескими военнослужащими – в самый раз.
Около получаса они добирались до Тулы. Задние и боковые стекла «эмки» были зашторены – каково было бы прохожим случайно увидеть в машине немцев?
Легковушка проехала в дальний конец аэродрома, где одиноко стоял «ПС-84», лицензионная копия американского «Дугласа». Их выпускали в Ташкенте и вскоре переименовали в «Ли-2».
Экипаж появлению странных пассажиров не удивился.
– Пароль и адрес запомните, никаких записей, – приказал полковник. – Всяко может случиться, в плен можете попасть. Но по-человечески прошу – не как ваш командир – ни единым словечком! Мы этого человека внедряли с сорок первого года, очень ценный агент! Прониклись?
– Так точно!
– Могилев, улица Ворошиловская, дом три. В данный момент улица может быть немцами переименована. Пароль: «Вам посылка от тетушки». Отзыв: «Давно жду». И ничему не удивляйтесь. Фамилия адресата – Штойбе.
Игорь повторил про себя услышанное. Теперь не забудет, память у него отличная.
От самолета к ним подошел человек в летном комбинезоне.
– Пора. Надеваем парашют – и в самолет.
Они сбросили ранцы и надели парашюты. Ранцы пришлось приспосабливать спереди, запасного парашюта не было. Неуклюже взобрались по лестнице в кабину самолета.
Подполковник отошел к машине и помахал рукой.
Летчики запустили моторы, и по фюзеляжу пробежала дрожь.
Игорь волновался. Высоты он боялся всегда, а тут прыгать в неизвестность придется, в темноту, на занятую врагом территорию.
Володя – как звали старшину – тоже волновался, потому что слишком часто облизывал губы.
Самолет разбежался, взлетел и начал набирать высоту. У пассажиров заложило уши. Через квадратные иллюминаторы некоторое время еще было видно землю, но вскоре все покрыла темнота.
Периодически самолет попадал в воздушные ямы, и к горлу подступала тошнота.
Игорь крепился.
Мучения продолжались около двух часов, а потом из кабины вышел механик и прицепил втяжные тросики к тросу, идущему вдоль фюзеляжа.
– Как сигнал услышите, прыгайте. Один за другим – так меньше разбросает при приземлении. Как землю увидите, ноги в коленях слегка согните и падайте набок, купол стропами подсекайте. Парашют рекомендую сразу спрятать. Лучше всего завернуть в него камень и бросить в воду.
Механик открыл дверь. В салон ворвался ветер, и у старшины с Игорем от рева моторов сразу же заложило уши. Ну, Господи, пронеси!
Коротко закрякала сирена, замигала лампочка на переборке кабины пилотов.
– Пошел! – закричал механик.
Первым стоял старшина. Он слегка замешкался, и механик просто вышвырнул его из самолета.
Игорь прыгнул сам. Он боялся, но прыгнул – не хотелось, чтобы его вытолкнули, как ненужный балласт.
От испуга вскрикнул. Ощутил толчок – это выскользнул маленький вытяжной парашют. Затем сильный рывок – и он заболтался под стропами раскрывшегося основного парашюта.
Не видно ни черта, темень полная вверху и внизу. Небо закрыто тучами – ни звезд, ни луны, только звук моторов удаляющегося самолета.
Игорь стал смотреть по сторонам – где парашют старшины? Белое пятно его купола он увидел метрах в ста от себя, хотя понимал, что точную дистанцию определить сложно.
Внизу – ни огонька, и в принципе – так и должно быть. Подполковник предупреждал, что выброска будет на лес.
Игорь забеспокоился: вдруг парашют на дереве повиснет и он будет болтаться, пока помощь не подоспеет?
Земля надвинулась неожиданно и резко. Удар ногами о дерево, треск ломающихся веток – Игорь успел прикрыть ладонями лицо. Его повалило набок и приложило правой стороной о землю. Изрядно приложило, аж дыхание перехватило.
Игорь встал. Ушибленный бок побаливал, но руки и ноги были целы, голова в порядке.
Он расстегнул ремни привязной системы парашюта, стянул купол с ветвей и скомкал его. Надо парашют спрятать, как советовал механик, – а куда? Вокруг темно, как бы глаза не выколоть, наткнувшись на ветку.
Игорь прислушался и услышал отдаленный свист – как было обусловлено. Два коротких свиста, и через небольшую паузу – еще два. Летягин себя обозначает. И два двойных свиста – знак проблемы.
Игорь чертыхнулся. Что делать с парашютом – бросить его или идти с ним в руках? Решил взять с собой.
Ответил двумя свистами, без повтора, мол – слышу, иду. Немного поплутал в темноте – да где же Летягин?
И вдруг – голос сверху:
– Катков, ты?
– А ты еще кого-то ждешь?
Игорь запрокинул голову. Чего опасался он по отношению к себе, случилось со старшиной. Купол его парашюта повис на верхушке высокого дерева, а сам старшина беспомощно болтался на стропах – ни до веток не дотянуться, ни до земли. И высота приличная, метров пять. Грохнешься с такой, да еще с грузом – в лучшем случае ногу подвернешь.
Игорь бросил на землю ранец и скомканный парашют – как помочь старшине?
– Володя, ты цел?
– Цел.
Если по-хорошему, то ранец на землю бросить надо, а нельзя: рация там, ламповая и ударов боится.
– Что предлагаешь?
Старшина в их группе старший, но опыта прыжков с парашютом нет ни у него, ни у Игоря.
– Залезь на дерево – я попробую передать тебе ранец. Если рацию повредим – сорвем задание.
Да кто бы сомневался!
Игорь полез на дерево. Но только он перебрался со ствола на ветку, как она угрожающе затрещала. Надо искать другой путь.
Игорь забрался повыше, срезал ножом длинную ветку и острогал ее, оставив на конце нечто вроде крючка из отростка. Потом снова вернулся на прежний уровень, одной рукой держась за ствол, чтобы не сорваться с дерева.
– Володя, ранец сними и зацепи его лямкой за ветку.
Получилось со второго раза.
Игорь подтянул ранец, забросил его лямки себе на плечи и спустился на землю.
Рация спасена – уже хорошо. Но надо еще старшину снять.
Он снова забрался на дерево и стал дергать купол. Прочно застрял!
– Катков, режь стропы с одной стороны – купол перекосит. Мне бы метра на три спуститься, потом сам спрыгну.
Игорь начал резать стропы, но шелковые шнуры поддавались плохо.
Когда большая часть их была перерезана, купол с шелестом поехал вниз, и старшина встал на ноги.