— Ваш багаж сейчас доставят, мисс Варр, — сказал он Талите. — Не могу ли я быть вам полезен еще чем-нибудь?
— Докажите мне, что в этом дурацком мире есть еще какие-нибудь жители!
Он подошел к окну и ткнул пальцем в горизонт. В морской дали она увидела несколько цветных пятнышек, будто приклеенных к горизонту.
— Туземные охотничьи лодки, — сказал капитан. — Видите паруса? Животные, на которых они охотятся, — жуткие монстры, таких и во сне не увидишь. Каждое пойманное страшилище занимает целую лодку. — Капитан широко улыбнулся. — Шикарное место — Лэнгри. Вам тут скучно не будет.
— И чем же я тут займусь? — спросила она сварливо.
— Будете плавать, играть с местной молодежью. Да вы только на пляж поглядите!
Они пошли к дверям, но тут в комнату вошли трое мужчин из команды корабля, которые притащили багаж Талиты. Капитан подхватил почтовую сумку и проследовал к дверям. Его подчиненные бросали на него сердитые взгляды.
— У меня сильный соблазн улететь с вами, — сказала Талита.
— Чепуха. Желаю хорошего отдыха. Тут, на Лэнгри, отдых первый сорт. Ну а если к моему возвращению вы все еще будете стремиться улететь… Что ж, мы вернемся месяца через два-три.
Он кивнул, улыбнулся и вышел, помахивая своей почтовой сумкой.
Космонавты все еще держали чемоданы Талиты.
— Пожалуйста, простите меня, — сказала она. — Бросьте их прямо тут. Я еще даже не знаю, где буду жить. Спасибо вам. В такую жаркую погоду таскать тяжести — не бог весть какое удовольствие.
Один из мужчин сказал с горечью:
— Не понимаю, какого дьявола такая спешка. Мы ж всегда не в графике. С каким удовольствием бы я сейчас искупался!
Они откланялись и вышли. Талита поколебалась и, последовав за ними, стала рассматривать корабль. Привезенные грузы были сброшены кое-как по краю посадочной площадки. Капитан был достаточно внимателен к багажу дамы, попавшей в затруднительное положение, но, судя по всему, и пальцем не пошевелил больше, чем требовалось, ради персонала посольства, который ничего не делал, а только купался да играл в пляжные игры. Она смотрела, как корабль поднимается ввысь, а потом, чувствуя себя всеми покинутой, вернулась в посольство.
Но внутрь заходить не стала. Немного помешкав, она выбрала тропинку, которая вела к пляжу, прогулялась вдоль кромки моря по влажному песку, а затем по своим же следам вернулась обратно. Другая тропа вела через заросшую цветами лужайку к невероятно ярко окрашенным лесным дебрям. Талита задумалась, пожала плечами и пошла по ней. Проходя по лужайке, она наклонилась, чтобы ближе рассмотреть эти неслыханно хрупкие цветы. Ее дыхание оказалось для них еще более губительным, чем прикосновение. Они мгновенно почернели. Разочарованная, она выпрямилась и пошла дальше.
Остановилась Талита только тогда, когда чуть не уперлась носом в гигантский ствол дерева. Тропа явно использовалась не так уж часто. В лесу было темно.
Какая-то цветовая вспышка справа привлекла ее внимание. Она бросилась туда и, вне себя от удивления, наклонилась. Это был самый замечательный цветок из всех, которые она видела в своей жизни. Инстинктивно она протянула к нему руку… и цветок убежал, перескакивая через бутоны, перепрыгивая с одного листа на другой, пока не упал в высокую траву и не скрылся.
С удивлением глядя вслед убежавшему цветку, Талита вдруг уловила какой-то шорох над головой. Прежде чем она успела отскочить или хотя бы испугаться, на нее упал целый пук извивающихся лиан. В одно мгновение они опутали ее и стали стягивать свои петли. Она дико закричала и начала рвать лианы ногтями, но не успела еще оторвать их от себя, как они сами ослабили давление и, извиваясь, стали втягиваться обратно в разноцветный покров листвы. Талита попятилась. Ее голые руки оказались покрыты мелкой сеточкой кровоточащих ранок в тех местах, где лиана коснулась кожи. Никаких других ранений она не обнаружила. Задыхаясь от пережитого ужаса, она смотрела на дерево, на котором висели многочисленные связки лиан, готовые прыгнуть на новую жертву.
И в тот же момент она заметила, что земля под этим деревом буквально усыпана остатками скелетов каких-то мелких животных. Талита опять закричала, но на этот раз еще громче. И тут же послышались приближающиеся тяжелые шаги. Прямо из чащи вышел человек. У него была большая борода, кожу покрывал очень красивый солнечный загар, а одежда ограничивалась набедренной повязкой. Талита приняла его за туземца. Пока она во все глаза рассматривала незнакомца, он отыскивал причину ее воплей. Потом обратил внимание на ее странный наряд и уставился на нее с откровенным изумлением.
— В чем дело? — спросил он.
— Лианы… — шепнула она, указывая пальцем на дерево. — Они меня схватили!
— Ну а потом отпустили. Смотрите!
Лианы все еще извивались на ветках, когда он приблизился к дереву и спокойно протянул к ним руку. Лианы, дрожа, отступили.
— Люди для них ядовиты, равно как и почти для всех местных живых существ, — сказал мужчина. — За что мы ежедневно и возносим хвалу Господу. Вообще-то они никогда не атакуют человека, но ваше платье и светлый тон кожи, вероятно, ввели их в заблуждение. Приходите сюда через пару недель, когда обзаведетесь хорошим загаром, и они не обратят на вас никакого внимания. — Он помолчал, глядя на Талиту со смесью удивления и восторга. — Собрались на вечеринку или что?
Талита залилась смехом.
— Должно быть, мой костюм не слишком подходит для исследования здешних джунглей?
Мужчина ответил очень серьезно:
— Ни в коем случае не вздумайте заниматься этим. Ни в каком костюме. Извините меня, мы тут на Лэнгри отвыкли от всяких цирлихов-манирлихов. Я — Эрик Хорт. Антрополог. Изучаю туземцев. Прогресс у меня не так чтобы слишком, так как они не хотят, чтобы я их изучал.
— А я Талита Варр, — ответила она. — Мой дядя — здешний посол. Во всяком случае, он так написал, и я решила сделать ему сюрприз своим визитом. Но пока сюрприз достался только мне.
— Лучше подождите вашего дядю в посольстве. Я вас провожу.
Талита ответила гордо:
— Думаю, я и сама сумею найти туда дорогу.
— Уверен, что сможете. На этом отрезке пути я не предвижу особых опасностей, но тем не менее пойду с вами.
Он крепко взял Талиту за руку и развернул в сторону посольства. Она послушно пошла рядом с ним через лужайку, покрытую морем цветов.
— А какие опасности есть на Лэнгри? — спросила она.
— Этот мир несовместим с людьми. Думаю, первым поселенцам пришлось вести свирепую борьбу за выживание, так как тут нет почти ничего, что люди могли бы есть. В виде компенсации за это, тут нет ничего, что хотело бы слопать нас. Зато есть кое-какие вещи, которые могут вызвать серьезное заболевание или даже смерть.
Талита нагнулась, сорвала цветок, который тут же почернел.
— Значит, и у цветов аллергия на людей? — спросила она.
— У большинства. Правда, некоторые из них туземцы могут использовать для украшения причесок. Но есть и такие, которые смертельно ядовиты для всего, что к ним приближается. Лучше не трогать ничего, не спросив предварительно совета.
— А что делает дядюшка Харлоу на такой планете?
— Играет в посла, — ответил Хорт без всякого интереса.
— Это на него не похоже. Он, конечно, милашка, может двигать горами, но пальцем не шевельнет там, где не пахнет прибылью.
— Возможность поставить словечко «посол» перед своей фамилией тоже может быть прибылью, — ответил Хорт.
— Все равно это не похоже на дядю Харлоу.
Они уже подходили к заданиям посольства, когда Хорт тронул ее за руку и показал глазами. Поглядев в указанном направлении, она заметила своего дядю, который шел туда же, но с другой стороны. Казалось, он ведет за собой целую армию, но Талита сразу же узнала несколько знакомых лиц. Хайрус Эйнс — его главный помощник. Двое дядиных секретарей. Эйнс заметил ее и что-то сказал Уэмблингу, который повернул голову. Рот его раскрылся во всю ширь от удивления. Затем он завопил:
— Талита!
Она бросилась в объятия дядюшки. Обменявшись с ним несколькими горячими поцелуями, Талита отступила на шаг и осмотрела его с ног до головы.
— Дядя Харлоу! — воскликнула она. — Ты выглядишь просто шикарно! Похудел и обзавелся роскошным загаром!
— Ты тоже глядишься неплохо, Тал. Но я предполагал, что ты сейчас в медицинской школе. У тебя каникулы?
Она даже не обратила внимания на его вопрос.
— Я себе представляла, как ты командуешь сотнями людей в посольстве посреди блистательной столицы процветающего мира! Что ты тут делаешь?
Он бросил подозрительный взгляд на туземцев, потом отвел ее подальше от них и почти шепотом произнес:
— Если честно, то я сейчас работаю над самым многообещающим проектом моей жизни. Я согласился на это назначение, и если сумею использовать возможности… — Он вдруг резко оборвал фразу. — А ты почему не в медицинской школе? — спросил он сурово.
— А потому что я ее бросила. Я мечтала помогать страждущему человечеству. А знаешь, кем они хотели меня сделать? Техником по компьютерам!
— Программирование в медицине — чертовски выгодная штуковина, — ответил Уэмблинг. — Отличный заработок и всегда можно… Послушай, Уэмблинги никогда не сдаются. На следующем же корабле я отправлю тебя обратно.
Дядя засеменил прочь. Туземцы и его свита покорно следовали за ним. Никто даже не оглянулся на племянницу, но она в бешенстве крикнула им вслед:
— Не дождешься! Сама улечу на ближайшем корабле!
Талита сверкнула глазами на Эрика Хорта, который пытался сохранить самый невинный вид.
— Это надо ж! Нет, какая наглость!
Она кинулась к ближайшему домику, открыла дверь, вошла внутрь и с шумом захлопнула ее, оставив Хорта стоять в одиночестве с широко открытым ртом.
7
Следующим впечатлением Талиты стали любопытствующие глаза местных ребятишек, следовавших за ней повсюду. Когда бы она ни выходила из домика, дети уже были тут как тут. Они поджидали ее, прячась в кустах, они бесшумно следовали за ней, они предугадывали, куда она направляется, и поджидали ее там. Единственный звук, который они при этом издавали, — приглушенное хихиканье.
Утром следующего после ее прибытия дня Талита лежала на пляже, сонно принимая свою первую солнечную ванну. Она уже привыкла к вечному присутствию детей, которые и сейчас застенчиво окружали ее, так что когда Эрик Хорт приблизился к ней, она даже глаз не открыла, пока он не заговорил.
Хорт пожелал ей доброго утра, она вежливо ответила, а потом опять закрыла глаза.
— Сегодня Лэнгри вам нравится больше, чем вчера?
— Планеты обычно редко меняются за один день, — пробормотала Талита.
Некоторое время она недовольно молчала, но, приоткрыв глаза, убедилась, что он с широкой улыбкой смотрит на нее.
Тогда она сказала сварливо:
— Океан здесь окрашен в самую превосходную зелено-синюю краску, которую мне приходилось видеть, если, конечно, исключить окраску здешнего неба. Цвета лесной листвы бесконечно разнообразны. Цветы дивно пахнут и очень красивы, если их не трогать. Если из этого мира вычесть его природную красоту, то что от него останется?
— Во всяком случае, пляж-то вам понравился? — заметил Хорт.
Она зачерпнула пригоршню песка и отшвырнула его в сторону.
— Я пыталась поплавать, но там уже купались эти зверюги, с которыми мне не хотелось делить океан.
— Они смотрят на вас точно так же. Если вы умеете плавать, то океан — самое безопасное место на Лэнгри.
Талита с трудом заставила себя сесть.
— Скажите, пожалуйста, — спросила она серьезно, — чем занимается здесь дядюшка?
— Вчера он прокладывал дренажную систему в деревне. Не знаю, чем занят сегодня. Давайте поищем его и узнаем.
Хорт помог ей встать на ноги, и они пошли по берегу. Один раз Талита оглянулась и увидела, что ребятишки сопровождают их, хотя им и приходится почти бежать, чтобы не отстать.
— Хочу спросить у вас кое-что, — сказал Хорт. — Вчера ваш дядя сказал, что вы учитесь в медицинской школе.
— Я проучилась в ней целый год. Примерно десять процентов учебного времени ушли на физиологию, а остальные девяносто — на электронику, которая меня совершенно не интересует. Так что свои болячки, если они у вас есть, вам придется лечить в другом месте.
Он опять ухмыльнулся.
— Нет-нет… Мне вовсе не нужен бесплатный медицинский совет. Меня беспокоят туземцы. Вообще-то народ они здоровый, но если кто-то заболеет или получит ранение, ему придется плохо, так как никаких медицинских знаний у них нет.
— Ну, если я займусь им, ему станет еще хуже. Кроме того, уход за кучей невежественных дикарей меня не слишком привлекает.
Хорт ответил резко:
— Не называйте их невеждами. Об этом мире они знают куда больше, чем мы.
— Тогда им хватит знаний, чтобы ухаживать за собой без моей помощи.
После этого они долго шли молча.
Береговая линия бухты плавно перешла в пролив. Стала видна и деревня, построенная на мягко спускающемся к морю склоне холма. Хижины стояли концентрическими кругами, одна широкая улица прорезала всю деревню и шла вверх, рассекая селение пополам. Другие улицы расходились радиусами от центральной овальной площади. На берегу возились ребятишки, ребята постарше охотились с острогами на какую-то морскую живность. Увидев Хорта, они бросились к нему с радостными криками — маленькие по песчаному пляжу, старшие вплавь. Все визжали: «Эрик! Эрик!»
Малыши строили ему жуткие гримасы, а когда он отвечал им тем же, они от хохота буквально падали на песок. Те, что постарше, окружили Хорта и затеяли с ним какую-то игру, сопровождавшуюся тычками, в которой они явно были сильнее антрополога. Его выкрики и нарочитое подчеркивание якобы полученных увечий ужасно смешили их и приводили в восторг.
Было ясно, что все влюблены в этого человека и его присутствие доставляет им огромное удовольствие. Талита в первый раз посмотрела на Хорта с некоторым «интересом и нашла, что у него добрые глаза, а заросшее бородой лицо говорит о юморе и способности предаваться радости общения.
И тут же она ощутила, что его что-то тревожит.
Хорт поднял на руки маленькую девчушку и представил ее:
— Это Дабби. Моя лучшая ученица. Дабби, это мисс Варр.
Дабби с очаровательной улыбкой произнесла какое-то невнятное приветствие.
Хорт ответил Талите на ее еще не высказанный вопрос:
— Они двуязычны. Странная история. У них есть язык, в котором я ничего не понимаю. При этом многие владеют разговорным галактическим, почти все его понимают, а кое-кто из молодежи пользуется даже современными сленговыми формами.
Он отпустил Дабби и кивнул Талите, чтобы она взглянула на море.
К берегу около деревни подходила охотничья лодка. Команда, состоявшая как из мужчин, так и из женщин, стояла у бортов. Хорт помахал им рукой, они радостно ответили тем же.
— Почему лодки называются «охотничьими»? — спросила Талита.
— Подойдите и взгляните, что они поймали, тогда поймете все.
Он взял ее за руку, и они побежали по песку. Ребятишки кинулись следом. Когда они добежали до деревни, команда уже успела вытащить лодку на берег. Хорт подвел девушку к лодке.
Она бросила один-единственный взгляд, сразу ощутив такой приступ тошноты и ужаса, какого еще никогда не испытывала. Откинулась назад, стараясь не видеть, не веря собственным глазам, желая забыть виденное, а главное — удержаться от рвоты.
Колуф своей тушей занимал всю лодку. У него было два ряда ног, кончавшихся страшными клешнями, громадное вздутое пятнистое членистое тело, которое отвратительно колыхалось, образуя странные желеобразные выпуклости. Огромную голову почти пополам резала колоссальная пасть, из которой торчали загнутые назад зубы, непрерывно и угрожающе скрипящие и лязгающие. В узкой лодке колуф был лишен возможности шевелиться благодаря системе кольев и веревок.
Талита отвернулась и стала смотреть в море, где еле-еле виднелись цветные пятнышки парусов, как бы висящие на горизонте.
— И они плыли с этим чудовищем в лодке — вот из такой дали?
— Да, поездочка такая, что не соскучишься, — с улыбкой отозвался Хорт. — Но иначе ничего не получится. Если бы они попробовали тащить его на буксире, то он либо вытащил бы их из лодки, или его друзья и ближайшие родственники разобрали бы его на мелкие кусочки. Этих зверей приходится укладывать в лодку со всей возможной быстротой.
— А что делают женщины? — спросила Талита.
— То же, что и мужчины. Охотятся на колуфа.
Туземцы уже вытаскивали колуфа из лодки. Они оттащили его подальше от воды, ухватив за длинные жилистые хлопающие плавники, тщательно избегая скрипящих зубов, клешнятых ног, молотящих песок, и похожего на острый нож хвоста. Когда эта работа была закончена, вокруг добычи столпились пожилые деревенские мужчины и женщины. Охотники же побежали к лодке, стащили ее в воду, подняли парус и опять поплыли в море.
Колуф продолжал дергаться и размахивать хвостом, а селяне стали засыпать его песком, пользуясь для этого лопатами с длинными рукоятями. Работая, они пели ритмическую песню на неизвестном языке. Резкие рывки колуфа усиливались, несколько раз ему чуть было не удалось освободиться, но селяне продолжали засыпать его песком. Наконец то место, где лежал колуф, превратилось в холм, из которого выбраться колуф уже не мог, хотя сам холм шевелился и дергался.
Около холмика осталось лишь несколько селян, которые, так сказать, завершали его отделку и удостоверялись, что колуф не сможет выбраться из-под песка. Все остальные вернулись в деревню.
Талита с недоумением сказала:
— А дядя еще говорит, что ничего вкуснее, чем мясо колуфа, ему не приходилось есть за всю свою жизнь!
— Если бы в религии здешних туземцев существовал пантеон богов, — сказал совершенно серьезно Хорт, — то мясо этого животного наверняка играло бы роль, эквивалентную роли амброзии. Блюда из него вкуснее любой другой еды, которую может вообразить себе человек.