– Понимаю твою озабоченность. Тяжелого, естественно, не трогай, пусть выздоравливает. Двое легких – на твое усмотрение. На месте группа будет усилена.
– Кем?
– Во-первых, вы отправитесь туда с Виктором Михайловичем Андреевым. Он будет координировать ваши действия. – Шестопалов кивнул на куратора. – Во-вторых, там к группе присоединится офицер сирийской армии, проводник в звании лейтенанта. В-третьих, вам будет помогать начальник разведки майор Суслов.
«Невелика помощь. – Разочарованный Павел тяжело вздохнул. – Полковнику уже за сорок, какой из него вояка?! Начальник разведки поможет данными. По горам он с нами, возможно, и побегает, но серьезных задач я ему не доверю. Сириец – кто знает, что он за птица и чего стоит?»
– Итак, в Сирии задача твоей группы будет уточнена, – подвел черту начальник управления. – Вылет с Чкаловского назначаю на тринадцатое число. В восемь утра. Вопросы есть?
– Связь с вами напрямую?
– Нет. Связью будет заниматься Виктор Михайлович. Все доклады через него.
– Понятно.
– Еще вопросы?
– Никак нет.
– Свободны.
Ровно через трое суток после совещания в штабе подмосковной базы группа подполковника Новикова собралась на аэродроме Чкаловское. Первыми навстречу командиру выдвинулись майор Владимир Лихачев и снайпер Борис Устинов. За ними подоспели и остальные.
Лихачев и Устинов были старыми друзьями Новикова. Первому тоже исполнилось тридцать. Он занимал должность заместителя командира группы и тоже недавно получил очередное звание. Лихачев был силен, вынослив, вдумчив, являлся мастером спорта по плаванию и пулевой стрельбе, неоднократно женился и разводился. Пашу он уважал, восхищался его способностью доводить любую операцию до победного конца и всегда глядел на него снизу вверх.
Прапорщик Устинов был постарше на три года. Опытный спецназовец и очень надежный товарищ.
– Успели отдохнуть? – поинтересовался командир.
– Успели кое-как. Для нормального отдыха нужен месяц. Шеф совсем нас заездил.
– Согласен. Только мы с вами люди военные и должны выполнять приказы.
– А ты как? На югах косточки погрел?
– Погрел. Но тоже мало. Ладно, господа, не киснуть. Вот покончим с этой командировкой, и поставлю перед шефом вопрос ребром.
– Давно пора.
– Все, парни, по коням. Вылет через двадцать минут.
После взлета на импровизированном столе появились коньяк и домашняя закуска. Такова уж была традиция, заведенная в группе Новикова много лет назад.
Куратор полковник Андреев сидел в первом ряду кресел и делал вид, будто не замечал данной вольности. Ему было сорок с небольшим, высокий, поджарый. Волос на голове мало, а те, что остались, – сплошь седые. Виктор Михайлович по натуре не говорлив. Он отличался аналитическим складом ума, редко давал волю эмоциям, был опытным военным специалистом и в целом неплохим мужиком.
У «стола», как всегда, рулил Славка Кудин, теперь уже капитан. Он был холост, проживал в общаге. Имел общительный, веселый характер. Книг никогда не читал, в Интернет захаживал только за порнушкой, по телику смотрел мультики и всегда считал Нидерланды с Голландией разными странами. Будто в первой из них есть каналы, мельницы, футбол и сортовые тюльпаны, а во второй – пиво, наркота, СПИД и демонстрации геев. Очень даже приятный парень, балагур, юморист и невыносимый бабник.
Пару лет он прожил в гражданском браке с одной дамой. В память об этом у него остался косой шрам на носу. Друзья долго допытывались о природе его происхождения. Не мог же он заполучить по носу осколком. Члены группы обязательно запомнили бы такой случай.
Славик отмалчивался и хранил заветную тайну под семью печатями. Но однажды, изрядно приняв водочки, признался. В общем, грудь у его зазнобы была нулевого размера. То есть совсем никакого, прямо как у девятилетней девочки. В лифчики она тупо запихивала вату.
Любые намеки и разговоры на данную тему пресекались в зародыше. Телевизионные передачи с грудастыми тетками, равно как и косые взгляды на красоток, проходящих мимо, также пребывали под категорическим запретом. Любое нарушение каралось скандалом, истерикой и глобальным битьем посуды.
И вот как-то после дружеской попойки Славик приполз домой к подружке поздней ночью, упал рядом в кровать и принялся ласково ее ощупывать. Худосочное сокровище в ответ замурлыкало, а он возьми и ляпни комплимент. Нормальный такой, чисто мужской. Мол, как же я тащусь от твоей груди или что-то в этом роде.
В ответ галантный кавалер тут же получил будильником по роже. Откуда ему было знать, что сокровище лежит на животе? Такие вот нежности. Кстати, кровь из раскроенного носа они потом останавливали до утра.
Заместитель командира группы майор Владимир Лихачев помогал «сервировать стол» – раскладывал на пластиковом пакете бутерброды, вскрывал соки. Володя был однокашником и давним другом Новикова. Крепкий, надежный мужик. Все, что касалось службы, он делал вдумчиво и обстоятельно.
Впрочем, эти замечательные черты характера совершенно не касались его личной жизни. В делах семейных он терпел один провал за другим. В данный момент Лихачев в очередной раз был свободен и разменивать это состояние на полтора сомнительных преимущества пока вроде бы не собирался.
В группе было двое женатых. Один из них, капитан Геннадий Силанов, в эту командировку не поехал. Он долечивал в московском госпитале недавно полученное ранение. Гена был спокойным, трудолюбивым парнем с мягким характером. К двадцати шести годам он успел обзавестись не только симпатичной и добропорядочной супругой, но и дочерью. В группе Силанов числился подрывником, но в данной командировке громких дел такого рода не предвиделось, поэтому его отсутствие не должно было сказаться на исходе операции.
Еще теплые домашние пирожки на общий стол выкладывал второй женатик, снайпер прапорщик Борис Устинов. Ему стукнуло тридцать четыре. Этот самый возрастной член группы был женат настолько давно, что свободную молодость почти не помнил, имел троих сыновей.
Борис оказался не только отличным снайпером, но и самым глазастым, внимательным разведчиком. Недаром Павел чаще других отправлял его в авангард во время рейдов по тылам противника. Порой Устинов даже в мирной жизни замечал такие тонкие детали, на которые любой другой человек не обратил бы никакого внимания.
Коньяк разливал прапорщик Анатолий Горбенко. Родился он в глухой сибирской деревне, учился в обычной сельской школе. Отслужил в десантных войсках, остался в армии по контракту. В группу Новикова попал четыре года назад, предварительно получив специальность пулеметчика.
Ему было двадцать семь, он постоянно проживал в общаге, почти не пил и вредных привычек не имел. Недавно познакомился с молоденькой девушкой из хорошей семьи и уже сделал ей предложение. Она согласилась стать его супругой. Именно поэтому генерал Шестопалов выбил ему отдельную квартиру в новом доме.
Прапорщик Семен Лапин по специальности являлся гранатометчиком, по призванию – невероятным бабником. Характером он был весьма схож со Славкой Кудиным, разве что отличался большей ответственностью и осторожностью. Этот весельчак мог в любой момент рассказать самый свежий анекдот.
Ему исполнилось двадцать семь. Он знал всех молодых особ из гарнизона и близлежащих населенных пунктов. Разумеется, не женат. Любил выпить, но к старту очередной командировки каким-то чудом восстанавливал достойный внешний вид и приводил физическое состояние в нужную кондицию.
Сергей Бобровский, недавно ставший прапорщиком, был, как и всегда, скромен, тихо сидел с краю. Его щеки покрывал слабый румянец. Он робко улыбался и помалкивал.
Этому парню было всего двадцать три года, холост. В мирной жизни он выглядел вот таким, стеснительным и робким. Зато в бою преображался, становился решительным и отважным.
По общему мнению товарищей, он работящий, малопьющий, в меру курящий, но катастрофически неудачливый в личной жизни. Настолько, что внуков родители парня не просто ждали, но настойчиво требовали.
Серега, конечно, не красавец, но и генофонд вряд ли мог испортить. Высокий, справный, почерпнувший из недр материнской линии голубые глаза. От отца ему достались нос с горбинкой, роскошная белозубая улыбка и русые волосы.
Все в нем было замечательно, но судьба-злодейка никак не хотела организовать ему семейное счастье. А он старался, честно пробовал.
Одна дама сердца, с которой он едва не дошел до ЗАГСа, не мудрствуя лукаво, коварно обворовала Серегу в момент отлучки в командировку. Вторая поматросила и бросила, оставила с разбитым сердцем, ушла, не попрощавшись. Третья, с личным бонусом в размере ребенка от первого брака и годовых колец на срезе, жила, кормилась и поилась за его счет, не утруждала себя заработком, но в какой-то момент тоже тихо слилась. В общем, не везло пока парню.
Обязанности связиста в группе выполнял прапорщик Михаил Бубнов. Невероятно талантливый двадцативосьмилетний парень заведовал всей умной электроникой, выданной Новикову под роспись начальником спецсклада: станциями спутниковой связи, портативными передатчиками, пеленгаторами, маяками. Семьей он обзавестись не успел по причине нехватки времени на всякие там встречи и ухаживания. Миша постоянно торчал в своей комнате на втором этаже общежития и собирал из радиодеталей какие-то хитроумные штуковины.
Когда группе понадобился хороший связист, Новиков принялся искать такого по всем бригадам спецназа. Он от имени генерала Шестопалова вызвал десяток претендентов и устроил нечто вроде кастинга с собеседованием. В итоге Павел потратил полдня, а нужного специалиста так и не нашел.
Последним в кабинет вошел щупленький молодой прапорщик, представился.
– У вас ровно пять минут, – заявил Новиков, метнул взгляд на часы и принялся слушать краткий доклад претендента о пройденном жизненном пути.
Бубнов видел, что пролетает. Его рассказ не произвел должного впечатления на командира элитной группы. Не понравился он ему. А попасть в группу Новикова Миша мечтал давно.
Тут от полной безнадеги он и выдал:
– Товарищ майор, я вижу, что вы считаете, будто я вам не подхожу. Но если вы не возьмете меня в свою группу, то никогда не станете таким же известным человеком, как, например, Роберт Фицрой.
Павел отложил в сторону списки со своими пометками и удивленно посмотрел на прапорщика.
А тот скороговоркой – пока не выгнали – продолжил:
– Фицрой – английский адмирал. Однажды, когда он был еще только капитаном третьего ранга, к нему пришел неизвестный юноша и стал проситься на корабль в кругосветное плавание. Фицрой не испытывал никакого желания его брать, точно так же, как вы сейчас – меня, но потом согласился. Корабль назывался «Бигль», а юноша – Чарльз Дарвин. Фицрой вошел в историю как капитан того самого корабля.
Майор не смог сдержать улыбки.
Бубнов попрощался и вышел. Он весь день жутко переживал, ночь не спал.
А следующим утром ожил его мобильник – звонил майор Новиков.
– Вот что, прапорщик Дарвин. Завтра в девять утра прибыть в расположение группы, – коротко известил он. – Приказ о вашем переводе подписан.
И наконец, санинструктором в группе служил прапорщик Константин Дубов. Из тридцати двух лет, прожитых им на этом свете, более половины он употреблял чистый медицинский спирт. В двадцать Костя окончил медучилище, поступил в медицинский институт, едва не был отчислен со второго курса за постоянные прогулы, но кое-как удержался в этом заведении.
Загремев в армию, он понял простую истину: если снова окажется на гражданке, то без контроля и строгой дисциплины непременно сопьется. Потому и решил остаться при погонах. Костя сам потом не раз признавался, что это был самый мудрый поступок в его жизни.
Он был холост, обитал в общежитии. Умный парень увлекался хорошей музыкой. Друзей у него по жизни имелось мало, а вот с Павлом они почему-то сошлись.
Однажды Новиков стал свидетелем занятного случая. Они с Дубовым дружили, частенько сиживали за столом втроем с водкой. В тот день Павел пришел на перевязку в медсанчасть. В крайней командировке его чуток зацепило осколком мины повыше щиколотки.
Посещение сих заведений никогда не добавляло ему оптимизма и любви к отечественной медицине. Конвейер черствости и жестокосердия. Но деваться было некуда – рваная рана долго не заживала.
Костя дежурил в приемном отделении с медсестрой. У двери скопилась очередь из местных пациентов – жены и дети офицеров, пенсионеры и прочие гражданские лица.
Дубов был опытным психологом, людей видел насквозь, не хуже рентгена. При этом почти всегда оставался молчаливым, флегматичным и полусонным.
Бывают такие персонажи, похожие на лемуров-лори. Павлу они были симпатичны. Мозг после общения с ними оставался не изнасилованным. Это качество в наш шумный и болтливый век крайне ценно.
Злая судьба в тот день привела в уютное логово доктора Дубова местного наркомана с попиленными венами. Из-за обильного кровотечения Косте, естественно, пришлось принимать его без очереди.
Пациент был зол на жизнь и явно неадекватен. Люди ведь по-разному выделываются. Одним за это деньги платят и в телевизор зовут, а другим только завидовать остается.
Данный наркозависимый тип кидал понты очень грязно и умело, обливал всех словесным поносом. Во время обработки, штопки и перевязки он постоянно рассказывал Дубову, что о нем думает, и был при этом предельно красноречив. За такие эпитеты в арабском мире ему давно бы что-нибудь отрубили, например язык вместе с головой. Но у нас широты северные и люди терпеливые. Особенно при исполнении.
Костя, привычный ко всему, не реагировал, лишь шуршал бинтами да старался не подходить к пациенту спереди, чтобы тот не мог укусить его или плюнуть в лицо.
Но роковую свою ошибку наркоман совершил, когда мерзко обматерил медсестру. Костя как раз заканчивал перевязку. Он завязал узелок, оторвал ниточку, выпрямился.
Тут-то безобидный лори и превратился в самца гориллы. Оба эти животные являются приматами. Но разница между ними, согласитесь, ой какая существенная.
Отточенных движений было ровно три.
Первым Дубов поднял тролля за шиворот над стулом.
Вторым вышиб из-под него ногой стул.
Третьим выдал смачный пендель по заднице. Причем настолько мощный и так хорошо отмеренный, что нарик вылетел из кабинета так же изящно, как дерьмо из-под вентилятора. Он успешно врезался в противоположную стену коридора, завис на миг с выражением крайнего удивления на лице и стек на пол. Но полным идиотом этот гнилой фрукт все-таки не был. Он слился из приемного отделения тихо и очень быстро.
Потом из кабинета как ни в чем не бывало выглянул лори в очках, тщательно вытер вымытые руки полотенцем и сказал примолкшей очереди:
– Следующий.
Скандалов и споров о том, кто за кем занимал, в этот день больше не было.
Доктор Дубов потом клялся Новикову, что вышибалой в заведениях сомнительного характера никогда не работал. Это чисто врачебный опыт.
Помощь оказана? Да.
Возмездие свершилось? Да.
Клятва Гиппократа нарушена? Нет.
Мастер травматологического дзена!
Дабы не отрываться от коллектива и не нарушать традиций, Новиков выпил грамм сто пятьдесят и вернулся в удобное кресло. Он поглядывал то на друзей, то на облака, проплывавшие в иллюминаторе, и молча слушал беззаботный треп товарищей по оружию.
В его голове ворочались мысли о том, что он совсем недавно вернулся из отпуска, даже не успел соскучиться по службе. А тут на тебе: постановка задачи; хлесткий приказ сродни оплеухе. Извольте, товарищ подполковник, срочно убыть в командировку для выполнения секретной операции.
Спать Павлу пока не хотелось. По давней своей традиции он сидел с закрытыми глазами и подробно вспоминал разговор с шефом, состоявшийся перед отлетом.
Самолет со спецназовцами на борту следовал на сирийскую авиабазу Хмеймим с одной промежуточной посадкой для дозаправки на военном аэродроме в Ставропольском крае.
До Ставрополя парни успели закончить со спиртным, немного поспать и даже оклематься. Во время заправки им разрешили покинуть борт и покурить в сотне метров от стоянки. Затем все заняли свои места, экипаж запустил двигатели, самолет вырулил на ВПП, взлетел и продолжил маршрут. Есть и пить никто не хотел. Все спокойно сидели в креслах, многие спали.
Пытался забыться и Павел, но, как часто бывает в таких случаях, вместо сна в голову лезли воспоминания.
Он всегда сторонился общества умных и красивых женщин, берег нервы. Ибо баба с мужскими мозгами, да еще и с внешностью, отключающей у самца все мысли, кроме похабных, – смерти подобна.
«Ну их на хрен, этих Сократов с сиськами, – справедливо полагал он и подыскивал для своей холостяцкой постели туповатых селянок со Среднерусской возвышенности. – В моем пасьянсе способности должны быть четко разделены: ты – красивая, я – умный. Я говорю, ты слушаешь. Все что свыше – от лукавого. А с умными дело обстоит с точностью до наоборот. Не успеешь погарцевать перед зазнобой, как она тебя уже запрягла, взнуздала, обрядила в ярмо. Ты тащишь бричку ее желаний, разбрызгивая хлопья пены под копыта. Это в лучшем случае».
Увы, ему не везло. Новиков вечно влипал в отношения с этими Афинами и Палладами.
Последнее удачное знакомство – Кристина. Миниатюрное создание с потрясающей фигурой, детской мордашкой и наивными голубыми глазками профессиональной аферистки. Мечта педофила, причем очень глупого.
Так уж вышло, что за внешностью школьницы-нимфетки скрывался железный характер вкупе с развитым сознанием. О себе она говорить не любила, способностями никогда не хвастала. Они открывались Павлу случайно.