Спотыкаясь, уже позабыв, что совсем недавно он был быстрым и неутомимым кроликом, бесшабашно выскакивающим из–под машин, Лапидус добрел до жерла. Тусклый желтый свет падал на табло с кнопками, возле нижней стоял минус и цифра 1, затем шел ноль, потом цифра 1, но уже без минуса, а затем шли цифры 2,3,4,5,6,7 и 8. 8 была последней и возле нее была пометка — прямо на пластиковом табло кто–то накарябал черным маркером «главная студия».
— Что это за херня? — спросил сам у себя Лапидус.
— Это не херня, — услышал он знакомый голос, — ты все же добрался до этого долбанного телевидения, Лапидус.
— Какого–какого? — переспросил Лапидус.
— Долбанного. Да вдобавок того, на котором работает Эвелина, — ответил Манго — Манго. — Или работала. В общем, того самого, где она хотела тебя спрятать, но у нее это не получилось.
— И что теперь? — спросил Лапидус.
— Дави на кнопку, — сказал Манго — Манго.
— На какую? — поинтересовался Лапидус.
— На верхнюю! — сказал Манго — Манго.
Лапидус набрал в грудь воздуха и как–то очень медленно, будто долго решаясь, все же взял да нажал кнопку рядом с цифрой 8.
Лапидус 15
Лапидус смотрел, как закрывается дверь лифта и чувствовал, что он опять сделал что–то не то.
С утра он сел не в тот троллейбус, а сейчас зачем–то сел в лифт.
Сел в лифт и нажал кнопку рядом с цифрой 8.
Ровно в один час тридцать минут, то есть, в полвторого ночи.
«Лифт, — думал Лапидус, — лифт, слово из четырех букв, я ненавижу лифты, я боюсь лифтов, я всегда стараюсь подниматься пешком, лифт может застрять, лифт может оборваться и упасть», — думал Лапидус
Лифт мог застрять, лифт мог оборваться и упасть. Лапидус боялся лифтов, впрочем, точно так же, как он боялся и высоты. Лифт поднимался на высоту, с каждым метром подъема Лапидусу становилось все хуже и хуже.
Лифт странно скрипел и дергался, он мог остановиться с минуты на минуту, а мог и не остановиться, Лапидус мог оказаться на восьмом этаже, а мог и не оказаться, все зависело от какой–то ерундовой случайности, впрочем, со вчерашнего утра все зависело только от случайностей, если бы Лапидус не пошел в переход, то не встретил бы Манго — Манго, а если бы он не встретил Манго — Манго, то не услышал бы песенку про двадцать два очка, а если бы он не услышал эту песенку, то…
То Эвелина все равно ожидала бы его в машине, это он знал точно.
Лифт опять дернулся, Лапидус посмотрел в старое мутное зеркало, что висело на противоположной стене.
— Ну что? — спросило отражение Лапидуса у Лапидуса, — Боишься?
— Боюсь, — ответил Лапидус, и добавил: — А что, лифт остановится?
— Остановится! — ответило отражение.
— То есть, — уточнил Лапидус, — он застрянет?
— Застрянет! — подтвердило отражение.
— И что мне тогда делать? — поинтересовался Лапидус.
— Карабкаться! — сказало отражение.
Лапидус знал, что такое «карабкаться». Когда–то давно, когда он еще не жил в этом гребанном Бурге, хотя порою ему казалось, что в Бурге он жил всегда, с самого рождения, может, так оно действительно и было, но только какое–то время Лапидус действительно жил совсем в другом месте и там однажды ему пришлось карабкаться.
Вверх. По отвесной стене. Почти по отвесной. Внизу была вода — с пеной и волнами.
— Тебя занесло, — услышал он голос Эвелины, — откуда там вода?
— Подожди, — сказал Лапидус, внимательно изучая свое отражение, — если чего–то не понимаешь, то вообще помолчи!
— Ну да, — фыркнула Эвелина и обратилась к его отражению: — Чего это он несет? Про воду?
— Пусть несет, — ответило отражение, — а ты вот тут откуда?
— Ниоткуда, — сказала Эвелина и Лапидус пополз дальше.
Он до сих пор не помнил, зачем тогда ему пришла в голову эта идея — начать карабкаться почти по отвесному склону прямо над морем. Но он полез и сразу же начал катиться вниз, он скатывался, хватался пальцами о камни, подтягивался, замирал, распластывался, как ящерица, снова подтягивался, начался дождь, камни намокли, намокли кусты и кустики, море было внизу, в море были камни, Лапидус мог сорваться и упасть, упасть и разбиться, но он полз, пыхтел, карабкался…
— Дурак, — сказала Эвелина.
— Дурак! — подтвердило отражение.
Лифт дернулся еще раз.
— Сейчас он застрянет, — сказала Эвелина отражению, — и тогда он останется здесь.
— Он останется здесь навсегда, — подхватило отражение, — и его никто никогда не найдет!
— Никто и никогда, — почти пропела Эвелина, — и он умрет в этом лифте, его тело ссохнется, плоть отпадет, останется скелет, который будет лежать на полу лифта, белые кости и белый череп с пустыми глазницами…
Лапидус посмотрел вниз, было высоко и было страшно, если он начнет сейчас падать, то действительно разобьется.
— Об острые камни, — сказало отражение, — он мог разбиться об острые камни, но не разбился!
— Это был знак, — засмеялась Эвелина, — он не разбился тогда, значит, он разобьется сейчас!
Лифт вновь дернулся и, наконец, остановился.
— Что, — спросил Лапидус, — выходить?
Никто не ответил, двери лифта открылись.
Лапидус посмотрел в открытые двери и увидел, что там начинается длинный коридор.
Лапидус вздохнул, внезапно ссутулился и вышел.
— Эй, — услышал он довольно резкий оклик, — вы куда?
Лапидус по инерции продолжал шагать вглубь по коридору.
— Эй, — повторился оклик, — я вас спрашиваю, вы куда?
— Туда! — ответил Лапидус и оглянулся.
Почти у самого лифта стояла женщина с папкой в руках.
— Просто так туда не ходят, — сказала женщина.
— А я не просто так, — вдруг отчего–то нагло и развязно ответил Лапидус.
— Тогда как? — поинтересовалась женщина и вдруг добавила: — Вы на пробы?
— На какие пробы? — поинтересовался Лапидус.
— На рекламу, — сказала женщина.
— Нет, я не на пробы, — ответил Лапидус.
— Тогда куда? — продолжала домогаться женщина.
— Я от Эвелины, — как–то тихо, но почему–то очень торжественно выдавил из себя Лапидус.
— А, — сказала женщина, — значит, вы на шоу. Вы на шоу?
— Я на шоу, — так же тихо и так же торжественно проговорил Лапидус.
— Прямо, потом налево, потом прямо, спуститесь на этаж вниз и направо. Повторите!
— Прямо, — повторил Лапидус, — потом налево…
— Правильно, — сказала женщина.
— Потом прямо, — продолжал Лапидус, — потом спуститься на этаж вниз и направо…
— Правильно, — опять кивнула головой женщина и добавила: — Идите!
И Лапидус пошел.
Он пошел прямо по коридору, минуя закрытые двери с табличками и без табличек, потом он увидел, что коридор поворачивает налево и повернул налево.
Лапидус повернул налево и пошел дальше, опять прямо, пока не уперся в лестницу, ведущую вниз.
Лапидус спустился на следующий этаж и повернул направо.
Прямо перед ним были большие двустворчатые двери, над которыми горело красное табло.
Лапидус подошел к дверям, тихонечко открыл одну створку и протиснулся внутрь.
Лапидус протиснулся внутрь и застыл в изумлении.
— Следующий! — услышал Лапидус усиленный динамиками голос. — Кто следующий?
Яркие лампочки в самом центре большого помещения складывались в надпись «Лучший гость».
Лапидусу нравился «Лучший гость», впрочем, как ему нравился и «Красный шар». Иногда «Красный шар» даже нравился Лапидусу больше, только вот в последнее время «Красный шар» почему–то не показывали.
Судя по всему, шла пятая минута шоу, ведущий в клетчатом пиджаке как раз собирался назначить гостя на сегодняшнюю ночь.
В этом было самое интересное: никто никогда не знал, кто появится в студии и насколько он будет лучше, чем предыдущий. А зрители должны были голосовать — стоило только нажать пальцем на правый нижний угол экрана, как он начинал светиться зеленым светом: «да». А на левый нижний — красным: «нет». Лапидус всегда голосовал «да» и правый нижний угол экрана у него дома был грязным. Надо было протереть экран, но для этого надо было быть дома. Лапидус сейчас дома не был.
— Ну кто, кто появится у нас сегодня? — вопрошал ведущий в клетчатом пиджаке. — Ты? Ты? А может быть ты? Где бы вы сейчас не были, знайте: любой из вас может стать моим гостем и тогда ваша судьба изменится. А если вы понравитесь нашим зрителям, если вы наберете самое большое количество очков, то вы получите приз. Приз! Огромный приз! Наиогромнейший приз! Хотите?
Лапидусу всегда очень хотелось получить приз. Но для этого надо было стать гостем. Лапидус стоял у входа в павильон и думал, зайти или нет. И еще он думал о Боге.
Бог действительно был если и не всегда, то везде. Бог мог сделать Лапидуса счастливым в одно мгновение, но мог и не сделать — на это он и был Богом. Лапидус верил в Него и верил Ему, ибо только Бог говорил правду, одну правду, ничего, кроме правды.
— Ну кто, кто появится у нас сегодня? — вопрошал ведущий в клетчатом пиджаке. — Ты? Ты? А может быть ты? Где бы вы сейчас не были, знайте: любой из вас может стать моим гостем и тогда ваша судьба изменится. А если вы понравитесь нашим зрителям, если вы наберете самое большое количество очков, то вы получите приз. Приз! Огромный приз! Наиогромнейший приз! Хотите?
Лапидусу всегда очень хотелось получить приз. Но для этого надо было стать гостем. Лапидус стоял у входа в павильон и думал, зайти или нет. И еще он думал о Боге.
Бог действительно был если и не всегда, то везде. Бог мог сделать Лапидуса счастливым в одно мгновение, но мог и не сделать — на это он и был Богом. Лапидус верил в Него и верил Ему, ибо только Бог говорил правду, одну правду, ничего, кроме правды.
— Вы, вы! — услышал Лапидус голос ведущего. — Вы, мужчина!
Лапидус посмотрел на ведущего и подумал, что кому–то вот повезло. Какой–то мужчина сейчас окажется лучшим гостем. Ему же опять не повезло, а значит, что Бог пока его не замечает, надо надеяться, что это только пока. Пока он в зоне неудач, продолжающейся с детства. А может, что и с рождения. Как только родился, так сразу оказался в зоне неудач, был вход, но нет выхода. Может, тот мужчина тоже родился в зоне неудач, но сейчас для него загорелось слово «выход». Большими яркими буквами.
— Странный мужчина, — кричал ведущий, — кажется, он нас не слышит! Надо в него чем–то кинуть! Что у меня под руками? — ведущий огляделся и ничего не увидел. — Ничего! — все так же громко закричал ведущий. — Ну да ладно, мы его и так расшевелим! — Тут ведущий залез во внутренний карман пиджака и достал большой пластмассовый пистолет, стреляющий краской. — На счет три я стреляю, думаю, что тогда наш гость проснется, считаю! Раз, два… Три! — Ведущий нажал на курок, пистолет плюнул краской.
Яркое желтое пятно расплывалось на плече Лапидуса.
Лапидус смотрел на свое плечо и ничего не понимал.
Видимо, Бог все же заметил его, но что ему делать дальше?
— Не медли! — кричал ведущий. — Какой нам странный попался гость! Дамы и господа, я ожидаю чего–то просто невообразимого, такого медленного гостя мне еще не приходилось видеть! Он стоит, запачканный краской, и думает, что ему сделать! А надо–то просто пройти несколько шагов. Ну, давай, давай!
Лапидус подумал и решился.
— Здесь, — закричал ведущий, — он здесь и у него закрыты глаза! Как давно я не видел подобных дуралеев! Открой глаза, милый человек, открой глаза и представься! Как тебя зовут?
Лапидус вспомнил, что у него действительно закрыты глаза, открыл их и осмотрелся. Ничего не было видно, кроме ярко светящих фонарей и залитого светом круга, в котором и был ведущий. Лапидус стоял в этом же круге, а ведущий показывал на него пальцем.
— Проснулся, — кричал ведущий, — он проснулся и открыл глаза! Наш гость наконец–то в студии, может, именно он окажется лучшим гостем, и тогда, кто знает, но может именно тогда этот странный человек, в которого мне пришлось даже пальнуть краской, и получит вашу любовь и титул лучшего гостя года! А этот титул — все вы знаете, что значит этот титул: слава, слава на весь мир! Слава и деньги! Ты хочешь славы? — обратился ведущий к Лапидусу.
— Не знаю, — ответил Лапидус.
— Тогда представься, — сказал ведущий.
— Что? — спросил Лапидус.
— Как тебя зовут? — недовольно спросил ведущий у Лапидуса.
— Лапидус, — ответил Лапидус, уже чувствуя, что последует за этим.
— Не понял, — сказал ведущий. — Лапидус: это имя или фамилия?
— Имя, — ответил Лапидус.
— Отлично! — закричал ведущий, — у нашего сегодняшнего гостя очаровательное имя: Лапидус. Наверное, его фамилия тоже Лапидус, и тогда его надо называть Лапидус Лапидус. А может, у него другая фамилия, но пора переходить к делу! Садись, Лапидус!
Лапидус сел в кресло, стоящее посредине студии. Он знал, что сейчас последует, потому что то, что должно было последовать, происходило в каждом выпуске шоу «Лучший гость». Ведущий начнет его расспрашивать, а точнее говоря — допрашивать. Лапидус будет сидеть в кресле, а ведущий спрашивать. Спрашивать будет ведущий Лапидуса, а Лапидус будет отвечать. Лапидус будет отвечать на вопросы ведущего, а зрители будут смотреть и думать, в какой угол экрана им стоит тыкнуть пальцем. Если в правый нижний — то «да», то есть за Лапидуса. А если в левый нижний, то — нет, что значит: против Лапидуса. Каких–то двадцать минут, а потом шоу закончится и можно будет пойти домой. Вдруг Лапидус понял, что больше всего на свете он хочет сейчас оказаться дома и сидеть на собственном диване напротив экрана. Сидеть и решать, в какой бы угол экрана он тыкнул пальцем сам. То есть, нажал. «Да» или «нет», решать это намного приятнее, чем сидеть здесь, подумал Лапидус.
— Лапидус, Лапидус, — задумчиво проговорил ведущий, — о чем бы тебя спросить, о снах тебя спросить, что ли? Да, Лапидус, давай–ка я тебя спрошу о том, что тебе снилось замечательного в последние дни, ну, отвечай, Лапидус!
Лапидус попытался вспомнить, что ему снилось замечательного в последние дни, и вдруг подумал, что он соображает так медленно, что первые «нет» уже явно появились на его счету. Всегда плохо, когда гость соображает медленно, надо отвечать быстро, но Лапидус не мог ничего вспомнить и тогда сказал первое пришедшее на ум слово.
— Дождь, — сказал Лапидус.
— Как лирично, — обрадовался непонятно чему ведущий. — Нашему герою снился дождь, но почему? Дождя и так хватает на наши головы, хотя сейчас самое начало июня, и все лето еще впереди, да, да, лето все еще впереди, с дождями, и без, но слово сказано, вам решать — «да» или «нет». Решайте!
Лапидус почувствовал, что ему становится жарко. Он был недоволен своим ответом на первый вопрос, он чувствовал, что «нет» становится все больше и больше, а это значило одно: Бог мог одуматься и опять забыть про Лапидуса, уже навсегда.
— Поехали дальше, — закричал ведущий, — мы уже знаем, что последний сон нашего гостя был про дождь, но мы абсолютно не знаем, каких женщин он любит: блондинок, брюнеток, шатенок, русых, рыжих — боже, сколько женщин на свете, но какие из них нравятся нашему гостю, только честно, отвечать надо всегда честно, господин Лапидус!
Это был постоянный вопрос в шоу «Лучший гость» и вопрос очень важный. Обычно тот, кто набирал наибольшее количество «да» за этот вопрос, продолжал участвовать в конкурсе. Лапидусу надо было отвечать, и надо было отвечать быстро.
И самое главное — честно, но если Лапидус ответит честно, то он проиграет.
— Не знаю, — ответил Лапидус и увидел, как вытянулось лицо ведущего.
И Лапидус понял, что проиграл.
— Отвратительно, — закричал ведущий, — как я мог так ошибиться с сегодняшним гостем, дамы и господа! Он не знает, какие женщины ему нравятся, может, он вообще не любит женщин, может, он у нас гомосекусалист? Вы гомосексуалист? — спросил ведущий у Лапидуса.
— Нет, — ответил Лапидус.
— Даже гомосексуалисты любят женщин, — продолжил ведущий, — вот я, например, люблю блондинок. Ты ведь мог сказать, что любишь блондинок?
— Нет, — ответил Лапидус, вспоминая крашенную начальницу.
— А брюнеток?
— Нет, — ответил Лапидус, понимая, что никогда не скажет правды о женщине по имени Эвелина.
— А шатенок?
— Нет, — устало ответил Лапидус, больше всего на свете желая оказаться сейчас дома, по ту сторону экрана.
— Про русых и про рыжих я уже не спрашиваю, — продолжил вопить ведущий, отчаянно размахивая руками. — Наш сегодняшний гость — худший гость, он не любит женщин, я каюсь, что выбрал именно его, дамы и господа, но вам повезло: мы никогда еще не показывали вам такого идиота, как сегодня. Позвольте вас спросить, господин Лапидус, вы идиот?
— Где здесь выход? — спросил Лапидус.
— Он проиграл, — закричал опять ведущий. Мы все ставим ему «нет», напоминаю — левый нижний угол экрана! Тыкайте пальчиком, буравьте ваши телевизоры всей своей пятерней, мы объявляем «нет» господину Лапидусу и называем его «худшим гостем» нашего шоу за все время, что мы в эфире!
«Где здесь вход?» — подумал Лапидус, вставая с кресла и смотря как один за другим гаснут яркие прожектора.
Он чувствовал себя абсолютно пустым внутри и абсолютно никому не нужным.
Бог опять отвернулся от него, выход из зоны неудач оказался наглухо закрытым.
— Где здесь выход? — спросил Лапидус у спины выходящего из студии ведущего.
— Там, — не оборачиваясь, сказал ведущий, махнув рукой в сторону тех самых дверей, куда совсем недавно вошел Лапидус.
Лапидус повернул к дверям и вдруг понял, что ему в них уже никогда не выйти.
В широко раскрытые двери одна за другой молчаливо проскальзывали фигуры в масках и с автоматами в руках.