Пошатываясь, капитан попытался навалиться на него, но Фабер толкнул нападавшего – и сначала его фуражка, а потом он сам перелетели через борт яхты. Грузная фигура подняла фонтан брызг.
Только сейчас с дерева сумел наконец спуститься капрал. Фабер извлек стилет из трупа солдата и перебрался на берег. Уотсон еще подавал признаки жизни, но ему оставалось жить не долго – кровь ручьем текла из колотой раны на шее.
Теперь Фабер и капрал встали друг против друга. У капрала имелся пистолет, однако выглядел он перепуганным. Всего за несколько секунд, пока он спускался на землю, этот человек убил трех его товарищей и сбросил четвертого в воду.
Фабер мельком взглянул на его пистолет. Это оказалась старая модель – почти музейный экспонат. И если бы капрал был уверен в своем оружии, он бы уже попытался выстрелить. Но вместо этого капрал сделал шаг вперед, и Фаберу бросилась в глаза его хромота на правую ногу, которую он, возможно, повредил во время спуска. Фабер шагнул в сторону, заставив врага перенести тяжесть тела на больную ногу как раз в тот момент, когда тот начал поднимать пистолет и прицеливаться. Носком ботинка Фабер подцепил валявшийся на земле камень и подбросил его вперед и вверх. Этим он отвлек внимание капрала, получив возможность сблизиться с ним.
Капрал спустил курок пистолета, но выстрела не последовало. Эту рухлядь попросту заклинило. Но даже если бы он выстрелил, то почти наверняка промахнулся бы: его взгляд следил за летящим камнем, опора на поврежденную ногу лишала твердости стойку, а Фабер находился в движении.
Он убил капрала одним ударом стилета в шею.
Теперь оставался только капитан.
Фабер поднял глаза и увидел, как тот выбирается на противоположный берег канала. Он поднял с земли еще один камень, метнул его и попал капитану точно в голову. Тот покачнулся, но сумел выпрямиться и побежал.
Фабер бросился к воде, нырнул и, сделав несколько мощных гребков, переплыл узкую водную артерию. У капитана оказалась фора примерно в сто ярдов, но он был уже далеко не молод. Фабер быстро настигал его, и скоро услышал хриплое прерывистое дыхание беглеца. Капитан замедлил бег, а потом повалился под куст. Фабер подскочил и перевернул его лицом вверх.
– Вы… вы сам дьявол, – сумел выдавить капитан.
– Ты видел мое лицо, – сказал Фабер и прикончил его.
12
Трехмоторный транспортный «Ю-52» со свастиками на крыльях пробежался по мокрой от дождя посадочной полосе аэродрома в лесу близ Растенбурга в Восточной Пруссии и остановился. Низкорослый мужчина с крупными чертами лица – длинноватым носом, широким ртом и оттопыренными ушами – быстро спустился по трапу и пересел в поджидавший рядом «мерседес».
Когда машина покатила через мрачный сырой лес, фельдмаршал Эрвин Роммель снял фуражку и нервно провел рукой по редеющей шевелюре. Он знал: через несколько недель другой человек повторит тот же маршрут, но с бомбой в чемоданчике – бомбой, предназначенной для самого фюрера. А тем временем нужно продолжать достойно сражаться, чтобы новый лидер Германии (а им мог стать и он сам) имел возможность сесть за стол переговоров с союзниками хоть с какими-то козырями на руках.
Проехав около десяти миль, автомобиль прибыл в Вольфшанце – «Волчье логово», – где укрывался теперь Гитлер, окруженный еще более узким и все более терявшим самообладание кругом приближенных к своей особе генералов.
Мелкий дождь сеял беспрестанно, и его капли падали на землю сквозь ветви соснового бора, в котором находилась ставка фюрера. Когда «мерседес» оказался у ворот, Роммель снова надел фуражку и вышел наружу. Оберфюрер Раттенхубер, шеф подразделения личной охраны СС, молча протянул руку и забрал у фельдмаршала именной пистолет.
Совещание должно было проходить в подземном бункере – холодном, сыром, плохо проветриваемом железобетонном ящике. Роммель спустился по ступенькам и вошел внутрь. Примерно дюжина участников уже собралась в ожидании назначенной на полдень встречи: Гиммлер, Геринг, Риббентроп, Кейтель. Роммель кивком поприветствовал всех и уселся в жесткое кресло.
Когда вошел Гитлер, все вскочили на ноги. Он оказался облачен в серую гимнастерку и черные брюки. Как заметил Роммель, в последнее время фюрер стал горбиться еще сильнее. Он сразу прошел в дальний конец бункера, где к бетонной стене была прикреплена огромная карта северо-западной Европы. Выглядел Гитлер усталым, раздраженным и заговорил без околичностей, сразу перейдя к сути дела.
– Союзные войска вторгнутся в Европу. И это произойдет в нынешнем году. Нападение будет совершено с территории Великобритании совместными англо-американскими силами. Направление удара – Франция. Мы уничтожим их еще до высадки на берег. И это никакому обсуждению не подлежит.
Он оглядел присутствующих с таким видом, словно действительно ожидал возражений. Но все молчали. Роммель слегка поежился – в бункере было холодно как в могиле.
– Вопрос лишь в том, где именно пройдет высадка. Фон Ренне, каково ваше мнение?
Полковник Алексис фон Ренне, который уже фактически официально стал преемником Канариса, снова поднялся на ноги. Начавший войну простым капитаном, он особо отличился, выявив все слабости французской армии, а его доклад впоследствии признали решающим вкладом в быструю победу Германии. В 1942 году он возглавил так называемое бюро армейской разведки, которое теперь, с падением Канариса, поглотил бывший абвер. Роммель считал его человеком слишком тщеславным и говорливым, но не лишенным таланта.
– По этому поводу мы располагаем обширной информацией, но я не решился бы назвать ее абсолютно полной, – сказал фон Ренне. – Своей операции по вторжению в Европу союзники присвоили кодовое наименование «Оверлорд». Дислокация британских войск на данный момент такова.
Он взял в руку указку и пересек комнату, чтобы встать рядом с картой.
– Во-первых, вдоль всего южного побережья Англии. Во-вторых, в районе, известном как восточная Англия. И в-третьих, в Шотландии. Причем группировка в восточной Англии по численности превосходит все остальные. Мы пришли к выводу, что их операция будет иметь три стадии. Сначала последует отвлекающий маневр в направлении Нормандии. Затем – основной удар через Дуврский пролив на Кале. И в завершение – фланговое наступление путем переброски десанта из Шотландии через Северное море в Норвегию.
– Комментарии? – спросил Гитлер.
Роммель, командующий группой армий «Б», отвечавшей за северное побережье Франции, заметил:
– Могу привести только один факт в подтверждение сказанному – именно район Па-де-Кале подвергается сейчас наиболее интенсивным бомбардировкам.
– Из каких источников вы черпаете разведывательную информацию? – поинтересовался Геринг.
Фон Ренне снова оказался на ногах:
– Основных источников три: воздушная разведка, перехват вражеских сообщений по радио и донесения агентуры.
И он опять сел в кресло.
Гитлер сплел пальцы рук у самых своих гениталий, – нервная привычка, которая являлась верным признаком того, что он собирается произнести речь.
– А сейчас я расскажу вам, – начал он, – как бы я рассуждал на месте Уинстона Черчилля. У меня имелось бы два варианта – восточнее Сены или западнее Сены. Восток имеет одно преимущество – пролив там уже всего. Но на современной войне мы имеем дело только с двумя типами расстояний: в пределах зоны действий истребительной авиации и за ее пределами. Оба этих варианта относятся к первому типу. Следовательно, проблему расстояния можно не рассматривать вообще.
– На западе расположен крупный порт – Шербур. На востоке нет ничего подобного. И, кроме того, восточное побережье обладает гораздо более мощной линией укреплений, чем западное. Противник ведь тоже ведет разведку с воздуха.
– Таким образом, я бы выбрал запад. И как бы я поступил потом? Сделал бы все возможное, чтобы заставить нас, немцев, поверить в другой вариант. Я бы посылал в район Па-де-Кале вдвое больше ночных бомбардировщиков, чем в Нормандию. Я постарался бы уничтожить все мосты через Сену. Я отправлял бы шифрованные радиограммы с дезинформацией, подтасовывал донесения агентов и дислоцировал свои войска так, чтобы сбить врага с толку. И я обманул бы простаков вроде Роммеля и фон Ренне. Я бы даже посмел надеяться, будто мне удалось обвести вокруг пальца самого фюрера!
После продолжительного молчания первым взял слово Геринг.
– Мой фюрер! Мне кажется, вы льстите Черчиллю, наделяя его стратегическим гением, подобным вашему.
И в неуютном бункере атмосфера сразу заметно разрядилась. Геринг избрал абсолютно верную тактику, высказав свое несогласие с Гитлером в форме комплимента. Остальные последовали его примеру, причем каждый приводил все более сильные, с его точки зрения, аргументы. Союзники изберут кратчайший путь, чтобы ускорить высадку. Близость противоположного берега позволит их истребителям оперативно возвращаться на дозаправку и вновь вступать в бой. Высадка с юго-востока облегчалась наличием там многочисленных заливов и устьев рек. И потом, все-таки маловероятно, что все разведданные являются целенаправленной дезинформацией.
И в неуютном бункере атмосфера сразу заметно разрядилась. Геринг избрал абсолютно верную тактику, высказав свое несогласие с Гитлером в форме комплимента. Остальные последовали его примеру, причем каждый приводил все более сильные, с его точки зрения, аргументы. Союзники изберут кратчайший путь, чтобы ускорить высадку. Близость противоположного берега позволит их истребителям оперативно возвращаться на дозаправку и вновь вступать в бой. Высадка с юго-востока облегчалась наличием там многочисленных заливов и устьев рек. И потом, все-таки маловероятно, что все разведданные являются целенаправленной дезинформацией.
Гитлер терпеливо слушал эти доводы полчаса, а потом поднял руку, требуя тишины. Решительным жестом он взял со стола кипу пожелтевших документов и взмахнул ею.
– В 1941 году я издал свою директиву «О строительстве линии береговых оборонительных сооружений», в которой предсказал, что возможная высадка союзнических войск в Европе произойдет на выступающих в пролив участках Нормандии и Бретани, где есть прекрасные гавани и пляжи, идеальные для десантирования. Об этом моя интуиция говорила мне тогда, и это же она подсказывает мне сейчас!
Полоска пены образовалась на нижней губе фюрера.
Снова заговорил фон Ренне. «А у него смелости побольше, чем у меня», – подумал Роммель.
– Мой фюрер! Естественно, наши разведывательные операции не прекращаются, и есть один момент, на который я бы хотел обратить ваше внимание. Некоторое время назад я направил в Англию своего личного эмиссара с целью установить контакт с нашим агентом, известным как Die Nadel.
Глаза Гитлера оживились.
– Ах вот как? Мне он хорошо знаком. Продолжайте.
– Die Nadel получил приказ произвести оценку мощи Первой американской армии под командованием генерала Паттона, сосредоточенной в восточной Англии. Если он установит, что ее сила преувеличена, мы, безусловно, пересмотрим свой прогноз. Однако коль скоро в его донесении будет содержаться подтверждение информации о невероятно высокой концентрации войск, которую мы получаем из других источников, отпадут всякие сомнения в том, что высадка произойдет именно через Па-де-Кале.
– Кто такой этот Die Nadel? – обратился Геринг к фон Ренне.
Но за него ответил сам Гитлер:
– Единственный стоящий агент, которого за всю свою карьеру завербовал Канарис. Да и то лишь потому, что я рекомендовал ему эту кандидатуру. Я знаком с его семьей – это сильные духом и телом, преданные нам немцы. А сам Die Nadel наделен блестящими способностями. Блестящими! Я просматриваю все его донесения лично. Он ведь работает в Лондоне еще с…
– Мой фюрер! – посмел прервать его фон Ренне, решившийся поставить вопрос ребром.
– Что еще? – сердито посмотрел на него Гитлер.
– Означает ли это, что вы согласитесь с выводами, которые сделает Die Nadel?
Фюрер кивнул.
– Да. Этот человек сумеет установить истину.
Часть третья
13
Весь дрожа, Фабер прислонился к дереву, и его вывернуло наизнанку. Когда же он пришел в себя, первой его мыслью стала: следует ли ему похоронить пятерых убитых?
По его прикидкам, на это могло уйти до часа – в зависимости от того, насколько надежно он спрячет трупы. А если кто-нибудь пройдет мимо и застанет его за этим занятием?
Ему пришлось тщательно обдумать, стоил ли риск того выигрыша во времени, которого он достигнет, отсрочив обнаружение тел. Пропажа пяти человек раскроется очень скоро. Уже примерно в девять начнутся поиски. Их маршрут наверняка хорошо известен. Вероятно, сначала отправят летучий дозор, и если трупы просто бросить, их тут же найдут и поднимут тревогу. Если же будет доложено, что они пропали, придется организовывать крупномасштабную поисковую операцию с привлечением собак и большого числа людей для прочесывания местности. Тогда есть шанс, что тела отыщут только к концу дня. А к этому времени Фабер будет уже в Лондоне. Для него важно убраться отсюда еще до того, как местная полиция поймет, что имеет дело с убийцей. И он решил рискнуть, потратив на этом месте еще час.
Он снова переплыл канал, буксируя на плече труп пожилого капитана, бесцеремонно швырнул за куст, затем навалил на него два тела из яхты, а поверх всей груды легли Уотсон и капрал.
Могилу предстояло вырыть немалых размеров, а лопаты у него не имелось, зато в нескольких метрах чуть дальше в лесу обнаружилась впадина, где земля сама по себе просела, облегчив ему задачу. Среди скудного набора посуды на яхте ему попалась сковородка. Ею он и начал копать.
На два фута в глубину дно впадины покрывала опавшая листва, и дело продвигалось быстро. Но потом пошла глина, ковыряться в которой оказалось неимоверно трудно. Прошло полчаса, а он углубил яму всего лишь дюймов на восемнадцать. Этим пришлось и удовлетвориться.
Он подтаскивал трупы к впадине и один за другим сбрасывал вниз. Потом снял с себя грязную, запятнанную кровью одежду и швырнул туда же. Яму забросал комьями глины, слоем все той же прошлогодней листвы, к которой добавил свежую, ободрав росшие рядом кусты и деревья. Достаточно, чтобы с первого взгляда ничего не заметить, подумал он.
Ему пришлось тщательно закидать землей то место на берегу, где истек кровью Уотсон. Много крови осталось и на палубе яхты от напоровшегося на стилет солдата. Фабер нашел какую-то тряпку и отдраил доски дочиста. Потом переоделся, поставил парус и двинулся дальше.
Он уже не притворялся, что рыбачит или наблюдает за птицами, – времени на маскировку в виде приятного отдыха больше не оставалось. Фабер лишь поднял дополнительный парус, желая как можно скорее удалиться от места захоронения. Пока яхта скользила вдоль берегов канала, он обдумывал наилучший способ добраться до Лондона – угнать машину или сесть на поезд, – у каждого из них имелись плюсы и минусы. Конечно, на машине он доедет быстрее, если подвернется объект для похищения, но автомобиль уже скоро начнут искать, и не важно, свяжут они угон с пропажей пятерых патрульных или нет. С другой стороны, поиски ближайшей железнодорожной станции могут отнять много времени. Зато этот путь представлялся значительно безопаснее. Немного осторожности, и он вообще минует все заслоны на дороге.
И еще ему следовало решить, как поступить с лодкой. Идеальным вариантом стало бы сжечь ее, но дым будет виден издалека. Оставить в одном из затонов поблизости или просто бросить у берега тоже не годилось. Полиция быстро догадается о связи между яхтой и убийствами, и лодка подскажет им, в каком направлении он двигался. На время он отложил принятие решения.
К несчастью, он не знал в точности, где находится. С собой у него имелась только карта водных путей Англии с обозначением каждого моста, гавани и шлюза, но железнодорожная сеть на ней отсутствовала. По его расчетам, в часе-другом ходьбы от канала находились десятки мелких населенных пунктов, но далеко не в каждом городке была станция железной дороги.
А затем сразу две проблемы решились сами собой – над каналом проходил железнодорожный мост.
Он забрал с собой компас, кассету из камеры, бумажник и стилет. Остальные его пожитки пойдут ко дну вместе с яхтой.
Старые тягловые тропы по обоим берегам канала прикрывали в этом месте лесопосадки, а автодорог рядом не проходило. Он спустил паруса, отвинтил гайки у основания мачты и уложил ее вдоль палубы, потом открыл балластовые отверстия в днище рядом с килем и выбрался на берег с веревкой в руках.
Постепенно наполняясь водой, яхта вплыла под мост. Фабер натянул веревку, удерживая тонущее суденышко на месте под кирпичной аркой моста. Корма ушла под воду первой, за ней последовал нос, и, наконец, скрылась крыша каюты. Немного пузырьков, и больше ничего. Очертания затопленной яхты были надежно скрыты под мостом от взглядов случайных прохожих. И Фабер швырнул в воду конец веревки.
Железная дорога протянулась с северо-востока на юго-запад. Фабер двинулся вдоль насыпи в юго-западном направлении, где находился Лондон. Хотя ветка была двухколейной, скорее всего он попал на какое-то местное ответвление от основной магистрали. Поездов здесь проходило не много, но зато они останавливались на каждом полустанке.
Он шел быстро и был измотан, а потому ему сделалось жарко от начавшего припекать солнца. Сняв грязную одежду, он облачился в двубортный пиджак и плотные фланелевые брюки. Теперь же пиджак пришлось снять и просто набросить на плечи.
Минут через сорок до него донеслось характерное пыхтение, и он спрятался за ближайшим кустом. Старенький паровоз медленно прополз мимо, двигаясь на северо-восток, выпуская огромные клубы дыма и с трудом таща за собой несколько товарных вагонов с углем. Если бы такой же состав проследовал в противоположную сторону, он мог бы легко запрыгнуть в один из вагонов. Да, но стоило ли? Конечно, ему не придется в таком случае идти пешком еще неизвестно сколько. А с другой стороны, он весь покроется угольной пылью, и это привлечет к нему внимание, да и спрыгнуть в нужном месте незамеченным может оказаться затруднительно. Нет, гораздо безопаснее продолжить двигаться пешком.