Она услышала удаляющийся топот ног.
И ее вырвало.
Но неожиданно на нее навалилось переутомление, а затем и волна жалости к себе самой. Видит Бог, она настрадалась достаточно. Разве нет? В мире существовали полицейские и солдаты, чтобы справляться с такими ситуациями, а от нее, обычной домохозяйки и матери, кто мог требовать, чтобы она отбивалась от убийцы? И кто сможет ее хоть в чем-то обвинить, если она прямо сейчас все бросит? Кто с чистой совестью посмеет сказать, будто сумел бы действовать лучше, продержался бы дольше, сохранил бы силы для дальнейшего сопротивления?
Она больше не может. Теперь придется вмешаться им – полиции или армии, – кто бы там ни сидел у другого радиопередатчика. Она сделала все, что было возможно…
С трудом оторвав взгляд от жутких обрубков на оконной раме, она устало поплелась наверх. По пути прихватила второе ружье и принесла оба в спальню.
Слава Богу, Джо все еще не проснулся. Он едва ли вообще пошевелился за всю ночь, в благословенном забытьи не ведая об апокалипсисе, разразившемся вокруг. Но материнский инстинкт подсказал Люси, что сон его уже не так глубок. Ей достаточно было посмотреть на его лицо и вслушаться в дыхание, чтобы понять: сын скоро проснется и потребует завтрак.
Как же тосковала она сейчас по своей повседневной рутине: утром встать, приготовить завтрак, одеть Джо и заняться скучной, но безопасной домашней работой – помыть посуду, подмести полы, нарвать зелени в саду, заварить чай… Казалось невероятным, что она могла ощущать себя несчастной и одинокой с Дэвидом, коротая долгие монотонные вечера, живя среди серого и однообразного пейзажа, среди скал и вереска под вечный шелест дождей…
Она уже никогда не вернется, та, ее прежняя жизнь.
А ведь ей так хотелось большого города, музыки, людей, новых впечатлений! Сейчас от этих желаний не осталось и следа, и было даже трудно понять, зачем ей все это. Покой – вот что нужно человеку, казалось ей сейчас.
Люси сидела перед передатчиком, разглядывая тумблеры и крутящиеся ручки. Она должна выполнить последнюю миссию, прежде чем отдохнет. Сделав невероятное усилие, она заставила себя еще ненадолго сосредоточиться и собраться с мыслями. У рации не могло быть так уж много комбинаций для настройки и переключения. Она нашла ручку с двумя засечками, повернула ее и взялась за ключ для передач азбукой Морзе. Но не извлекла из него ни звука. Возможно, это означало, что включился микрофон?
Она притянула его к себе и заговорила:
– Алло! Алло! Кто-нибудь меня слышит? Алло!
Прямо на нее смотрел переключатель с надписями «Передача» – в верхнем положении – и «Прием» – в нижнем. И если она хотела услышать ответ из внешнего мира, то, совершенно очевидно, ей надо щелкнуть ручкой вниз, на «Прием».
Она еще раз сказала:
– Алло! Кто-нибудь слышит меня? – и переключила тумблер.
Сначала ни звука. А потом:
– Эй, там, на Штормовом острове! Говорите. Слышим вас хорошо.
Голос был мужской. Молодой и громкий, смелый и уверенный, а главное – живой и совершенно нормальный.
– Говорите, Штормовой! Мы всю ночь пытались наладить связь… Где вас черти носили?
Люси перевела переключатель в положение «Передача» и хотела что-нибудь сказать, но вместо этого просто разревелась.
36
От бесконечного курения и недосыпа у Персиваля Годлимана голова просто раскалывалась. Он налил себе немного виски, чтобы легче было продержаться до конца этой долгой и полной тревог ночи, но, как оказалось, совершил ошибку. Ему все начало действовать на нервы: погода, его кабинет, работа, война. И впервые за все годы, с тех пор как взялся за это дело, ему стало тоскливо без пыльных библиотечных полок, неразборчивых рукописных книг и средневековой латыни.
В этот момент вошел полковник Терри с подносом, на котором стояли две чашки с чаем и тарелка с бисквитами.
– Никто не спит во всем здании, – весело сообщил он, уселся и протянул Годлиману тарелку. – Не желаешь корабельных бисквитов?
От угощения тот отказался, но выпил чай, который на время взбодрил его.
– Мне только что звонил сам наш Великий, – объявил Терри. – Он тоже в ночном дозоре вместе с нами.
– Ему-то какого рожна не спится? – кисло усмехнулся Годлиман.
– Он обеспокоен.
Зазвонил телефон.
– Годлиман слушает!
– Вас вызывают из корпуса королевских наблюдателей в Абердине, сэр.
– Соедините.
В трубке почти сразу послышался другой, более молодой голос.
– Королевские наблюдатели из Абердина на связи, сэр.
– Что там у вас?
– Я говорю с мистером Годлиманом?
– Да. – Боже милостивый, эти вояки совершенно не умели переходить к сути дела сразу.
– Мы наконец установили связь со Штормовым островом, сэр… Там отвечает не наш штатный наблюдатель. У передатчика какая-то женщина…
– Что она говорит?
– Пока ничего, сэр.
– Как это понимать? – Годлиман готов был вспылить от нетерпения.
– Она просто… Короче, она только плачет, сэр.
Годлиман на секунду задумался.
– У вас есть возможность соединить меня с ней?
– Да. Не вешайте трубку. – На линии что-то защелкало, загудело, а потом Годлиман действительно услышал женский плач.
– Алло, вы меня слышите? – спросил он.
Но всхлипы продолжались. На другом конце провода снова появился молодой человек:
– Она не сможет услышать вас, сэр, пока не переключится на прием… А, кажется, она это сделала, говорите.
– Здравствуйте, юная леди, – сказал Годлиман. – Закончив говорить, я произнесу слово «прием», а вы переключите рацию в режим передачи, чтобы ответить мне. Если захотите услышать меня, повторите то же слово и снова переключитесь. Как поняли меня? Прием.
– О, слава тебе Господи, наконец-то мне толком все объяснили, – сказала женщина. – Да, я вас поняла. Прием.
– Вот и хорошо, – сказал Годлиман мягко. – А теперь расскажите, что у вас там происходит. Прием.
– Мужчину, потерпевшего кораблекрушение, выбросило к нам на берег два… нет, теперь уже три дня назад. Я думаю, он и есть лондонский убийца со стилетом. Он уже убил моего мужа, потом нашего пастуха, и сейчас бродит рядом с домом, а у меня здесь маленький мальчик… Я заколотила все окна и двери, стреляла в него из ружья, спустила на него собаку, но ее он тоже убил, а я ударила его топором, когда он хотел влезть в окно, но я больше не выдержу. Доберитесь сюда поскорее, умоляю! Прием.
Годлиман прикрыл трубку ладонью. Лицо его совершенно побледнело.
– Боже милостивый!
Но когда он снова заговорил с ней, голос его звучал сугубо по-деловому:
– Постарайтесь продержаться еще совсем недолго. К вам уже направляются военные моряки, пограничники, полицейские и еще несколько групп поддержки, но высадиться на остров им пока мешает шторм… А теперь соберитесь, пожалуйста. Есть одна вещь, которую я попрошу вас сделать, но я не могу объяснить зачем, поскольку нас сейчас, вероятно, слышат очень многие. Могу сказать только одно: сделать это абсолютно необходимо… Как поняли меня? Прием.
– Вас поняла, продолжайте. Прием.
– Вы должны вывести из строя рацию. Прием.
– О, только не это, ради всего святого…
– Вы должны… – Но он понял, что она продолжает передачу.
– Я не могу… Я не сумею.
А потом донесся ее вскрик.
– Алло, Абердин! Что происходит? – спросил Годлиман.
Ему ответил тот же молодой человек.
– Рация все еще включена, сэр, но она перестала говорить. Мы ничего не можем разобрать.
– Она кричала.
– Да, это мы тоже слышали.
Годлиман сделал паузу.
– Как у вас там с погодой?
– Дождливо, сэр, – несколько озадаченно ответил молодой человек.
– Я с вами не светскую беседу веду! – рявкнул на него Годлиман. – Есть признаки, что буря ослабевает?
– Она заметно стихла за последние несколько минут, сэр.
– Хорошо. Немедленно свяжитесь со мной, как только женщина снова выйдет в эфир.
– Будет исполнено, сэр.
Годлиман обратился к Терри:
– Невообразимо, что пережила эта бедная девушка на острове… – Он держал пальцы на телефонной трубке. – Если бы только она сумела вывести из строя рацию, то…
– …то нам стало бы не так важно, убьет он ее или нет, – бросил Терри, перекидывая ногу на ногу.
– Заметьте, не я это сказал, – нахмурился Годлиман и снова заговорил в трубку: – Соедините меня с Блоггзом на авиабазе в Росите.
Блоггз проснулся словно от толчка и вслушался. Уже рассвело. И все остальные в сборном домике тоже вслушивались. И не слышали ничего. Именно этого им сейчас и хотелось: тишины.
Дождь перестал барабанить по крыше из гофрированного железа.
Блоггз подошел к окну. Небо оставалось серым, и лишь на востоке протянулись обширные, совершенно безоблачные полосы. Ветер внезапно почти полностью прекратился, а проливной дождь перешел в легкую морось.
Летчики тут же принялись облачаться в свои куртки, надевать шлемы, завязывать шнурки на высоких башмаках, закуривать по последней сигарете.
Летчики тут же принялись облачаться в свои куртки, надевать шлемы, завязывать шнурки на высоких башмаках, закуривать по последней сигарете.
Раздался громкий сигнал по радио, а потом голос:
– Всем экипажам – к машинам!
Зазвонил телефон, но на него никто больше не обращал внимания.
Трубку снял Блоггз.
– Да?
– Фред? Это Перси. Мы только что говорили с островом. Он убил еще двоих. Осталась одна женщина, которая пока отбивается, но ей долго не продержаться…
– Шторм прекратился. Мы сейчас взлетаем, – доложил Блоггз.
– И как можно быстрее, Фред. Удачи и до свидания.
Блоггз повесил трубку и огляделся в поисках своего пилота. Толстой, в конце концов, усыпил его. Блоггз грубовато потряс его за плечо.
– Просыпайся, дурачок сонный!
Колдер с трудом продрал глаза. Блоггзу хотелось нахлестать ему по щекам.
– Вставайте быстрее! Погода наладилась, нам срочно нужно подниматься в воздух!
Пилот буквально подпрыгнул на месте.
– Веселые дела, понимаешь! – воскликнул он и бросился к двери.
Блоггз следовал за ним по пятам.
Спасательная шлюпка грохнулась в воду с шумом выстрела из небольшого пистолета, подняв в воздух множество брызг. Море еще далеко не успокоилось, но здесь, под защитой бухты, крепкая лодка с опытными моряками на борту не подвергалась чрезмерному риску.
– Вперед! Цель номер один, – скомандовал капитан.
Его старший помощник с пистолетом в непромокаемой кобуре у пояса вместе с тремя матросами стоял у шторм-трапа.
– Все по местам!
И четверо мужчин спустились в качавшуюся на воде шлюпку. Старпом пристроился на носу, а матросы взялись за весла и принялись грести.
С минуту капитан наблюдал, как они медленно продвигаются в сторону причала, а потом вернулся на мостик и распорядился продолжать обход вокруг острова.
Неожиданный звон бортовой рынды оборвал карточную игру на катере.
– Я давно заметил, что все изменилось, – заметил Худышка Париш. – Нас стало меньше болтать вверх-вниз. На самом деле качки почти нет вовсе. Вот от чего лично у меня начинается морская болезнь.
Но его никто не слушал. Экипаж торопился по своим боевым постам, некоторые на ходу застегивали на себе спасательные жилеты.
Заработали двигатели, корпус катера стала бить чуть заметная вибрация.
Смит стоял на палубе ближе к носовой части и с наслаждением вдыхал свежий воздух, радуясь даже бившей в лицо пене прибоя после целой ночи, проведенной в душном кубрике внизу. Когда катер покидал створ гавани, к нему присоединился Худышка.
– Ну вот мы снова в деле, – сказал он.
– А я был уверен, что колокол зазвонит именно в тот момент, – отозвался Смит. – И знаешь почему?
– Даже не догадываюсь.
– Мне впервые за ночь пришли туз и король. Двадцать одно!
* * *Капитан II ранга Хеер посмотрел на часы.
– Готовность тридцать минут.
Майор Вохль кивнул и поинтересовался:
– Что там с погодой?
– Шторм почти улегся, – с неохотой ответил Хеер, который предпочел бы держать эту информацию при себе.
– Тогда нам следует немедленно всплыть.
– Если бы ваш человек был там, он бы уже вышел на связь.
– Войны не выигрываются одними предположениями, капитан, – заметил Вохль. – Я настоятельно рекомендую подняться на поверхность.
Все то время, пока субмарина стояла в доке, шла нескончаемая свара между командованием Хеера и начальством Вохля, в которой разведка одержала верх. Хеер, разумеется, оставался командиром, но ему недвусмысленно дали понять, чтобы он дважды подумал, прежде чем в следующий раз игнорировать «настоятельные рекомендации» майора Вохля.
– Мы всплывем ровно в шесть часов утра, как предписано, – сказал Хеер.
Вохль кивнул и отвел взгляд.
37
Сначала разбилось стекло, а потом последовал легкий взрыв, как от зажигательной бомбы.
Ш-ш-шух!
Люси уронила микрофон на стол. Что-то происходило внизу. Она схватила ружье и сбежала по лестнице.
В гостиной разгорался пожар. Источником огня служил разбившийся кувшин, осколки которого разметало по полу. Использовав бензин из джипа, Генри сумел смастерить нечто вроде «коктейля Молотова». Горящая жидкость растеклась по потертому ковру, языки пламени уже начали лизать дряхлый от старости гарнитур мягкой мебели. Набитые пером подушки легко вспыхнули, и огонь взметнулся под самый потолок.
Люси схватила одну из подушек и вышвырнула через разбитое окно, слегка опалив руку. Сорвала с себя куртку, бросила на ковер и стала затаптывать огонь. Потом подняла куртку с пола и накинула на цветастую обивку дивана.
Снова донесся звук разбитого стекла.
На этот раз сверху.
– Джо! – выкрикнула Люси.
Отбросив куртку, она метнулась наверх, в спальню.
На постели сидел Фабер с Джо на коленях. Мальчик проснулся, сосал свой большой палец и смотрел по сторонам обычными для себя по утрам широко распахнутыми глазенками. Фабер поглаживал его взлохмаченные волосы.
– Брось ружье на кровать, Люси.
Ее плечи поникли, и она подчинилась.
– Ты взобрался по стене и влез в окно, – констатировала она уныло.
Фабер опустил Джо на пол.
– Иди к своей мамочке.
Джо бросился к Люси.
Фабер взял оба ружья и направился к передатчику. Правую руку он при этом держал зажатой под мышкой левой, а по его пиджаку расплылось огромное кровавое пятно. Он сел на стул.
– Ты сильно поранила меня, – сказал он, но затем полностью переключил свое внимание на рацию.
Внезапно из динамика донесся голос:
– Штормовой остров, ответьте!
Он взялся за микрофон и сказал:
– Штормовой слушает.
– Одну минуточку!
После паузы радио донесло до них другой голос, по которому Люси узнала человека из Лондона, приказавшего ей уничтожить рацию. Он будет весьма разочарован, догадалась она.
– Алло, это снова Годлиман. Как слышите меня? Прием.
– Слышу вас превосходно, профессор, – отозвался Фабер. – Удалось побывать в каком-нибудь интересном соборе за последнее время?
– Что?.. Я говорю с…
– С ним самым. – Фабер не сдержал улыбки. – Как поживаете?
Но потом улыбка сразу же пропала с его лица – время для игр прошло. Он принялся вращать ручку настройки частот.
Люси повернулась и вышла из комнаты. Все было кончено. Она бесцельно спустилась вниз и вошла в кухню. Ей не оставалось ничего, кроме как дожидаться момента, когда он придет, чтобы убить ее. Убежать не удастся – она совершенно выбилась из сил, и он это прекрасно понимал.
Она выглянула в окно. Шторм окончательно утих. Ужасающие порывы ветра превратились в легкий бриз. Дождь прекратился. Ясное небо на востоке сулило солнечный день. А на море…
Она не поверила своим глазам. Тряхнула головой и посмотрела еще раз.
Да, так и есть, теперь она ясно видела подводную лодку.
«Вам надо вывести из строя рацию», – сказал тот человек.
Ночью Генри ругался на иностранном языке… «Я убивал ради своей страны», – говорил он ей. А в бреду твердил что-то об армии призраков в Кале…
Вывести из строя рацию!
Зачем человеку брать с собой контейнер с проявленной пленкой на рыбацкую прогулку?
И, разумеется, она ни на секунду не поверила, будто он сумасшедший.
Подводная лодка была явно немецкой. Значит, Генри – германский агент?.. Так он шпион! И как раз сейчас пытается связаться с субмариной по радио.
Вывести из строя рацию…
Теперь, когда она наконец все поняла, у нее не было больше права все бросить. И она знала, что нужно сделать. Ей хотелось только одного – спрятать Джо куда-нибудь, чтобы он ничего не увидел. Это страшило ее куда больше, чем боль, которую придется испытать ей самой. Но времени не оставалось. Генри в любую секунду может настроиться на нужную частоту, а потом будет слишком поздно…
Надо вывести из строя передатчик, но он находился наверху в полном распоряжении Генри, как и оба ружья, из которых он мог запросто убить ее.
И она поняла, что остается только один способ.
Люси поставила стул в центр кухни, залезла на него, потянулась и вывернула лампочку.
Потом спустилась, подошла к двери и повернула выключатель.
– Ты меняешь лампочку? – с любопытством спросил Джо.
Не ответив ему, Люси снова забралась на стул, несколько секунд собиралась с духом, а потом сунула три пальца в пустой патрон.
Раздался громкий хлопок, на мгновение ее пронзила жуткая боль, и она потеряла сознание.
Фабер тоже слышал хлопок. Он как раз нашел нужную частоту, включил тумблер на передачу и взялся за микрофон. Шум донесся до него именно в этот момент. И тут же все индикаторы и лампы передатчика погасли.
Его лицо перекосилось от злости. Люси закоротила сеть, лишив электричества весь дом. Жаль, но ему и в голову не пришло, что у нее хватит мозгов на это.
Нужно было прикончить ее сразу. Что же с ним все-таки происходит? Он всегда убивал без малейших колебаний. Не знал сомнений, пока не встретил эту женщину.