Глава 22
– Вы ездили в Красное? – уточнила я.
– Ну да, потому и задержался, – кивнул Ватагин, – до деревеньки рукой подать, тридцать пять километров от МКАДа. Без проблем нашел и село, и Степана Ильича, он живет возле больницы. Она небольшая, но хорошо оснащена, там работают три врача, несколько медсестер. Калягин приветливый, спокойный, сначала выяснил, почему я Моисеенко интересуюсь, узнал об исчезновении Горти и ушел куда-то. Я его целый час ждал, потом он вернулся, сказал, что получил благословение на рассказ, и изложил следующую историю.
Родители Степана и Валентина дружили, поэтому мальчики познакомились в детстве. На глазах Степы Валя привел в дом Галю, та была какая-то испуганная, забитая, услужливая, готовая все делать по хозяйству. Родители юноши знали, что невестка пережила трагедию, смерть бабушки, и изо всех сил старались отогреть ее. Спустя некоторое время Галочка чуть оттаяла, даже начала улыбаться, но родить ребенка не хотела, а когда в конце концов на свет все-таки появился Никита, молодая мать первое время боялась к нему прикасаться, потом освоилась, но все равно при каждом удобном случае старалась подсунуть малыша Софье Николаевне, матери мужа. Свекор со свекровью решили, что Галочка неопытна, да и поспать ей ночью хочется. Софья бросила работу и занялась внуком.
Когда Никита превратился в симпатичного мальчишку, в Галине проснулись материнские чувства, она стала больше заниматься сыном. Софья Николаевна была очень рада, она шепнула Степану:
– Некоторые женщины так устают после беременности и родов, что долго в себя приходят.
Степан не захотел расстраивать тетю Соню, не сказал, что Галя вообще не хотела ребенка. Валентин сразу после свадьбы решил стать отцом, а жена возражала: «Прости, я не создана для материнства. Давай жить только для себя». Пару лет Валя не нажимал на супругу, а потом у них случился скандал, в процессе которого супруг объявил, что в его понимании настоящей семьей может быть ячейка общества, в которой минимум двое детей, а он мечтает о четырех-пяти сыновьях. Если у Гали другие планы, то лучше им разойтись.
Галина перепугалась, залепетала, что ее родители погибли в аварии, она росла сиротой при очень строгой бабке, которая почем зря лупила внучку за любую провинность.
– Вдруг мы с тобой внезапно умрем? – плакала Галя. – Что тогда ждет наших деток?
Валентин успокоил жену, и она согласилась родить. Сначала на свет появился Никита, через два года родилась Гортензия.
Когда мальчик пошел в первый класс, начались проблемы. Во втором классе Кита поймали на воровстве, он утащил кошелек из сумки учительницы. Дело замяли, мальчика перевели в другую школу. Галина была очень напугана, она плакала и говорила мужу:
– Никиту надо отдать в монастырь, отвезти на какой-нибудь далекий остров, пусть живет в скиту под наблюдением святых отцов. Может, они его исправят.
Степан, в присутствии которого прозвучали эти слова, обомлел. Ну и ну! Валентин тоже опешил и сказал жене:
– Кит маленький, он совершил плохой поступок и раскаивается. Все будет хорошо, дети часто хулиганят.
В новой гимназии Никита ничего не крал, но через полгода после его появления кто-то жестоко замучил и убил собачку, жившую во дворе, затем повесили кошку, которая часто заходила на школьный двор. Потом жильцы соседнего дома рассказали учителям, что кто-то сжег на костре котят, обитавших в подвале, а через год Никиту поймали в зооуголке, где он задушил двух кроликов. Директриса попросила забрать мальчика и посоветовала показать его психиатру.
Валентин Петрович и Степан Ильич в тот момент только организовали клинику. Они были очень заняты. Моисеенко сказал жене:
– Найди хорошего детского специалиста, займись Никитой.
Но Галина впала в истерику:
– Нет, не хочу. Его надо срочно изолировать, он маньяк-убийца. Таких не оставляют на свободе, их запирают на сто замков. Сейчас мальчик мучает животных, но он подрастет и перекинется на людей.
Степан Ильич понимал, что Галина отчасти права. Большинство серийных убийц начинают с уничтожения несчастных собак и кошек. Если ваш ребенок проявляет жестокость по отношению к четвероногим, необходимо немедленно показать его опытному психологу. С другой стороны, история криминалистики знает изуверов преступников, которые обожали не только своих, но и чужих домашних любимцев.
– Мальчика надо обследовать, – сказал Степан жене друга.
– Это обязан сделать отец, он психиатр, – затопала ногами Галя, – а не я. Не пойду к доктору. Не хочу.
– Прекрати скандалить, – обозлился Валентин, – знаешь ведь, какое у нас со Степой трудное время, медцентр открыли, теперь его раскрутить надо.
Жена умолкла, а потом неожиданно спокойно произнесла:
– Отлично. Можете заниматься великими делами. Но денег больше ни копейки от меня не получите.
Ватагин встал и пошел к чайнику.
– Стойте! – воскликнула Аня. – Медцентр возводился на средства Галины Сергеевны?
Александр Викторович открыл коробку с чаем.
– Я сам удивился. Степан Ильич уверяет, что да. Маловероятно, что глубоко верующий человек, монах, будет врать.
– Думаю, сумма понадобилась не маленькая. Где она ее взяла? – спросила я.
– Степан Ильич ничего о размере регулярных вложений не сообщил, но про стартовый капитал объяснил. Когда друзья заговорили о создании клиники, первый заданный ими вопрос звучал так: «Где раздобыть необходимые средства?» Валентин сразу сдался, поднял лапки, объявил:
– Не для нас история, мы нищие.
Но Степан не хотел сдаваться.
– Мы найдем инвестора.
Мужчины начали поиски человека, который вложится в их проект, но все, кто соглашался это сделать, выдвигали грабительские условия, требовали себе львиную долю предполагаемой прибыли. В какой-то момент друзья отчаялись, и вдруг Галина сказала:
– У меня есть украшения покойной матери.
– Никогда их не видел, – поразился Валентин, – ты ни разу о драгоценностях не упоминала.
Жена забубнила:
– Родители были обеспеченными людьми, отец работал ювелиром на заводе, дома мастерил украшения под заказ, мать занималась тем же. Деньги в нашем доме водились. Я не помню своих родителей, и бабушка о них ничего не рассказывала. Но незадолго до моего четырнадцатилетия старушка попала в больницу, испугалась, что умрет, и разоткровенничалась со мной. Моих папу-маму большие заработки испортили, они стали пить, отец сел подшофе за руль и не удержал машину на повороте. В семье было много драгоценностей, отец бабушки тоже был ювелиром. Анна Сергеевна взяла побрякушки, принадлежавшие зятю и дочери, положила их со своими кольцами-серьгами-ожерельями и спрятала в погребе, сделала там тайник. Мне она велела: «Если Господь меня приберет, возьми коробку, это тебе на безбедную жизнь». Сейчас пришло время продать мое приданое, будут нам деньги на клинику.
И на самом деле, через день Галя принесла большую шкатулку, в которой лежало много добра. Кое-что оказалось дешевым ширпотребом, кое-что старинными дорогими вещами. Особую ценность представляли крупные бриллианты прекрасного качества. Степан Ильич был настолько удивлен «Алмазным фондом», что навсегда запомнил мешочек, из которого жена друга высыпала богатство, он был из синего бархата с вышитой золотыми нитями мордой тигра. Когда Валентин Петрович увидел богатство, у него вмиг пропали лень и апатия, он развил бешеную деятельность, продал камушки, вложил вырученные деньги в клинику. Медцентр оформили как совместную собственность семьи Моисеенко. Степану Ильичу, не давшему ни копейки, Валентин предложил стать совладельцем. Но психиатр отказался, он взял на себя лечебную работу, стал получать солидный оклад. В период становления медцентра в него постоянно требовалось вливать все новые и новые средства, в плюсе хозяева оказались далеко не сразу. История с Никитой случилась в момент, когда Галине снова пришлось залезть в коробку с украшениями матери. Степан Ильич помнил, что до начала скандала с мужем Галя как раз достала брошь удивительного дизайна: черный ангел держит в руках большой рубин в виде сердца, а перед ним лежит ниц белый херувим. Украшение было настолько необычным, что даже совершенно равнодушный к ювелирным изделиям Степан Ильич восхитился, взял брошь в руки, перевернул ее и обнаружил на оборотной стороне какой-то герб и две буквы, наверное инициалы. Пока Калягин рассматривал украшение, Галина и Валентин поругались из-за Никиты, и жена сказала:
– Кто заставил меня родить мальчика? Я не хотела детей, но ты настоял. А теперь тебя интересует только клиника. Не желаешь заниматься проблемой маленького чудовища? Несмотря на то что сам являешься психиатром и лучше меня поймешь коллегу, работающего с детьми, не собираешься поехать с Никитой на прием? Отлично. Мне придется самой ребенка к специалисту сопровождать. Но как ты со мной, так и я с тобой! Не отдам тебе брошь, себе оставлю. Доставай деньги где хочешь.
Валентин испугался и повез Кита куда следует. Назад он вернулся в возбужденном состоянии, сразу соединился со Степаном и рассказал, что по всем исследованиям-тестам выходит, что его сын социопат. Вылечить мальчика невозможно…
– Почему? – удивился Крапивин.
Александр Викторович отнес свой чай к столу и сел в кресло.
– Социопатия это не грипп, не краснуха, не туберкулез. Диссоциальное расстройство личности таблетками-уколами не вылечить. Такой человек характеризуется игнорированием социальных норм, импульсивностью, неспособностью формировать привязанности. Он равнодушен к чувствам окружающих, никогда не ощущает своей вины. Социопата бесполезно наказывать, он не сделает никаких выводов и через час после того, как пообещал не воровать, украдет снова. Для него характерны лживость, безответственность, неспособность к систематическому труду и нечистоплотность в отношении своих финансовых обязательств. Но! Страдающие диссоциальным расстройством часто очень умны, хитры, изворотливы и обаятельны. Если такой человек со слезами на глазах расскажет, что у него вчера умерла обожаемая мама и ему срочно нужны на похороны деньги, которые он вернет через пару дней, ваша рука сама собой протянет ему нужную сумму. Спустя время станет понятно, что кровные потеряны навсегда, и вы удивитесь, что такой приятный человек на самом деле подлый обманщик. Большинство серийных убийц, насильников и садистов принадлежит к племени социопатов.
Ватагин замолчал.
– Это не лечится? – задал еще раз все тот же вопрос Валера.
– Таблеток, превращающих социопата в нормального члена общества, не существует, – вздохнул Александр Викторович, – обычно подбирают препараты, снижающие агрессию. Считается, что с социопатами хорошо работают психотерапевты. Но не все психологи умеют общаться с такими личностями, и пациент должен сам принять решение лечиться. Если привести его силой, ничего не получится.
– Не повезло Галине Сергеевне, – пожалела Моисеенко Аня.
– Да уж, – кивнул профайлер, – не очень хорошо у нее пасьянс сошелся. Валентин Петрович понимал, что Никита – это бомба с часовым механизмом, от него можно ожидать любых неприятностей. Отец решил держать мальчика под неусыпным наблюдением. Он нанял Елизавету Гавриловну, детского психолога, и поселил ее в своем доме. Никите и Гортензии сказали, что она их тетя, приехала из другого города. Мальчик с девочкой не интересовались биографией «родственницы». Горти была еще маленькая, она верила каждому слову родителей. А Никите было наплевать на окружающих.
Елизавета Гавриловна ни на шаг не отпускала мальчика. Ему сделали справку от кардиолога и обучали на дому. После уроков тетя Лиза вела подопечного на спортивные занятия, по выходным они посещали музеи, театры, разные выставки. День Никиты планировали так, чтобы у него не оставалось даже минуты свободной. Но как воду ни береги, а она отверстие найдет и утечет.
Глава 23
Отец и нянька знали, что физическая активность идет Никите на пользу. Поэтому Елизавета Гавриловна ездила на дачу Моисеенко и сажала там огород. Никите вменялось в обязанности вскапывать грядки, выдирать сорняки. Фазенда располагалась в тихой деревеньке, оживление в которой начиналось в первых числах июня, когда туда съезжались внуки местных жителей. И вот тогда Елизавета Гавриловна становилась бдительной вдвойне. Никиту она никогда не отпускала одного с веселой компанией ребят. Но в мае в деревушке были одни местные жительницы, шесть-семь пенсионерок, ни денег, ни дорогих вещей у них не имелось. Никита же последние полгода вел себя прилично, был вежлив, услужлив, и Елизавета Гавриловна расслабилась. В роковой день она, приготовив обед, читала на веранде, Никита играл с лабрадором в саду, психолог прекрасно видела подопечного. Несмотря на весну, погода выдалась жаркой. Елизавета Гавриловна захотела пить, налила себе кипяченой воды из кувшина, опустошила стакан, вскоре ощутила непреодолимое желание заснуть и дальше ничего не помнила. Очнулась она на земле, на лицо ей лилась вода, Елизавета Гавриловна не поняла, что происходит. Соседи объяснили ей, что в доме вспыхнул пожар, Никита не пострадал, он спал во дворе в гамаке. А Елизавету вытащили из пылающей избы бабушки соседки. Несмотря на преклонный возраст, в момент опасности старушки вели себя храбро.
Вскоре после этого происшествия Валентин сказал Степану:
– Лиза отказывается у нас работать. Теперь мы знаем, почему полыхнул огонь. Никита украл снотворное, которое пьет Галя, подсыпал его в воду в кувшине. Он заранее готовился к преступлению, хотел убить Елизавету Гавриловну. Мальчик поджег дом, когда она заснула. Он надеялся, что после ее смерти останется без опеки, и Никита убил несчастного лабрадора, который начал лаять, когда он запалил занавеску. Я вынудил сына рассказать мне правду. Воспитательница теперь опасается за свою жизнь.
– Что ты собрался предпринять? – осведомился друг.
– Пока не знаю, – мрачно ответил Валентин. – За что нам это с женой? Мы спокойные, никогда никому не причинявшие вреда люди. Отчего у нас социопат родился?
– Сам знаешь, генетика – это лотерея, – пожал плечами Калягин.
– Ты веришь в наследственную социопатию? – поморщился Валентин. – Полагаешь, что какой-то наш предок был Соловей-разбойник?
– Не мне тебе объяснять, что четкого понимания механизма возникновения диссоциального расстройства нет, – протянул Степан, – у вас так фишка легла. Готовься к большим проблемам, Никита вступил в подростковый возраст.
– Угу, – пробормотал Моисеенко.
Елизавета Гавриловна уволилась. Родители объяснили, что тетя уехала в санаторий. Спустя месяц брату с сестрой сообщили, что родственница не вернется, она скончалась. Гортензия не горевала, у нее близких отношений с психологом не было. Никита изобразил скорбь, даже заплакал, но отец с матерью понимали, что сын устроил спектакль.
Потом Галина Сергеевна поехала в какой-то подмосковный дом отдыха, взяв с собой Никиту, Гортензия осталась дома. Мать отсутствовала всего сутки, потому что случилось несчастье. Никита умер, у него от анафилактического шока остановилось сердце.
Александр Викторович замолчал.
– Ну и ну! – воскликнула я. – Возникает куча вопросов. Галина Сергеевна решила подышать свежим воздухом, взяв с собой проблемного ребенка? Оставила Горти на попечение отца?
– Не вижу ничего особенного, – возразила Аня, – был май, девочка еще ходила в школу. Отец мог утром ее разбудить и доставить на занятия. Днем Гортензия либо сама возвращалась домой, либо оставалась на продленке.
– Анафилактический шок? – повторила я.
– О нем в документах нет ни слова, – быстро стуча по клавиатуре, заявила Эдя, – в медкарте мальчика есть запись о пороке сердца, из-за которого его перевели на домашнее обучение.
– Мы теперь знаем, что с сердцем у Никиты проблем не было, – произнес Валерий, – это придумали, чтобы перевести социопата на домашнее обучение.
Эдита перестала печатать.
– На записи про порок сердца медкарта в поликлинике заканчивается. Более нет ничего. Есть свидетельство о смерти. Все. Могу найти, из какой больницы выдали справку.
– Попробуй, – согласилась я, – может, Степан что-то напутал? Или забыл? Он сказал Ватагину, что Елизавета спала дома, и если бы не соседи, ей суждено было погибнуть. Никита устроил пожар, чтобы убить цербера. А мне Карина говорила про грабителя, который украл бриллианты тетки, пока Елизавета ходила в магазин!
– Елизавета Гавриловна придумала пропажу семейных реликвий, соврала деревенским детективам, чтобы те не стали искать причину пожара. То-то мне показалось странным, что женщина на дачу ювелирку притащила, – заметил Ватагин. – Степан ничего не напутал. Но и Карина сказала ту правду, которую ей сообщила Моисеенко.
– Брошь с ангелами, – воскликнула Эдита, – я вбила ее описание в поисковик, и выпала ссылка на блог пользователя Alenuska. Давайте прочитаю вам. «Ранней весной этого года я поехала на барахолку в раздел украшений. Обожаю бижутерию, но она нынче очень дорогая. Поэтому шарюсь на «блошке», там можно отрыть суперское, купить не особо дорого изделие у самодеятельных ювелиров, кто увлекается созданием браслетов, серег, колье. Среди массы безвкусного дерьма подчас попадаются пристойные штучки-дрючки. Я гуляла среди лотков и вдруг наткнулась на оригинальную брошь, черный ангел с рубиновым сердцем в руках, перед ним лежит ниц херувим. Вещь показалась мне привлекательной, я ее начала внимательно разглядывать. Женщина за прилавком предложила:
– Если возьмете, сделаю скидку.
Я ее разочаровала:
– Не ношу изделий с ангелочками, они для меня слишком сладкие. Правда, ваше мне нравится.
Ювелир объяснила:
– Это сюжет испанской легенды. Добрый ангел влюбился в зло, решил, что его светлое чувство сделает черную сущность белой. Но ничего не получилось, черный ангел вырвал у херувима сердце и разбил его. Когда-то у моей мамы имелась точь-в-точь такая брошь, она ее постоянно носила. Украшение дорогое, антикварное, с настоящим рубином. Оно было на маме, когда она пропала. Много лет назад, когда я была школьницей, мама исчезла. Мы с папой ее искали, но безрезультатно. Спустя несколько лет нам позвонили из милиции. Оказалось, что мамочка попала в руки садиста, серийного убийцы, его наконец-то поймали, преступник, надеясь на снисхождение, выдал места захоронений убитых им женщин. Одна из них оказалась моей мамой. Очень надеюсь, что для Раскольникова в аду особое место приготовили.