– Так почему же вы об этом молчали?
– Если помните, у нас были другие первоочередные задачи. Которые, как мы искренне надеялись, позволят нам срезать углы и найти кратчайший путь к тому, как леди Алисия была связана с Матарезе.
– Срезать углы? Вы недавно разговаривали со Скофилдом?
– Я не общался с ним уже лет двадцать, но мы все ведь стремимся отыскать кратчайшие пути, разве не так?
– А составление психологических портретов – слишком долгая и нудная работа, – сказала Лесли. – На это потребуется много времени, которого, боюсь, нету моего сына. Возможно, мной движут эгоистичные побуждения… но я ничего не могу с собой поделать.
– Никто не посмеет поставить вам это в вину! – воскликнула Анджела Брюстер.
– А никто ее и не винит, – сказал Уэйтерс. – Вы правы, Камерон. Мы установим самое тщательное наблюдение за этим ублюдком Коулменом, как наружное, так и электронное. Учитывая то, как стремительно развиваются события, можно надеяться, что он выведет нас на других.
– Ну а если он вдруг начнет чересчур суетиться и ваших людей станет не хватать – вот тогда можно будет пригласить на помощь Скотленд-Ярд.
Из прихожей донеслись четыре кратких гудка. Кто-то приблизился снаружи к входной двери.
– Это Родж и Коули, – сказала Анджела. – У обоих есть пульты дистанционного управления, которые отключают сигнализацию… Я не знаю, что говорить, как себя вести. Что мне делать?
– Ведите себя естественно, – ответила Лесли Монтоз. – Не надо говорить ничего, кроме обычного приветствия. Подозреваю, говорить в основном будут они – так должно быть.
В гостиную вошел Роджер Брюстер с двумя большими картонными коробками, судя по виду, не слишком тяжелыми.
– Всем привет, – сказал он, осторожно опуская коробки на пол.
– Ну, Родж, как у вас все прошло? – запинаясь, спросила брата Анджела. – Где Коули?
– Отвечаю сначала на второй вопрос – он ставит «Бентли» в гараж… Ну а что касается первого вопроса – все в полном порядке. Должен заметить, старина Коули – хитрющий сукин сын!
Присутствующие в гостиной переглянулись.
– Что вы хотите сказать, молодой человек?
– Ну, он вошел в офис компании, занимающейся охранными системами, сущим ягненком, попросил схему сигнализации, просмотрел журнал постановки на охрану, задал кучу вопросов, затем убедился, что система надежно связана с его квартирой на Лаундес-стрит. Разумеется, все оказалось в порядке.
– Так в чем же заключалась его хитрость? – спросил Прайс.
– Внезапно Коули преобразился и превратился в кровожадного тигра – что-то вроде доктора Джекилла и мистера Хайда! Еще в машине он намекал мне на какие-то неточности в работе системы, но ничего конкретного не сказал, так что я решил, что он просто привередничает – все такие системы дают сбои.
– Но в действительности все оказалось гораздо серьезнее?
– Черт побери, сэр, вы совершенно правы. Коули развернул выведенную через компьютер распечатку учета постановки и снятия с сигнализации и, пригласив владельца фирмы, начал засыпать его вопросами, сверяясь с записями в своем блокноте.
– И на что же жаловался Коулмен? – спросил глава МИ-5, скрывая под внешним спокойствием возбуждение.
– Коули утверждал, что в распечатке имеются ошибки, и в большом количестве. Понимаете, наша система автоматически регистрирует время включения и отключения сигнализации, а также все случаи ее срабатывания в дежурном режиме.
– Ну и, Родж?
– Так вот, по словам Коули, несколько раз он выходил из дома и включал сигнализацию, записывая время, но эти случаи не отмечены в распечатке. А раз они не отмечены в распечатке, как можно утверждать, что в дом не проникали злоумышленники?
– И какие оправдания привел владелец фирмы?
– Да, в общем-то, никаких, миссис Монтроз. Коули буквально смел все его робкие попытки сказать что-либо в свою защиту. Когда владелец фирмы попытался обвинить старину Коули в том, что тот вводил неверный код, Коули просто ответил, что это невозможно.
– Ваш классический старший сержант, Джеффри, – тихо заметил Прайс.
– Вне всякого сомнения, дружище, – согласился Уэйтерс. – А что в этих коробках, Роджер?
– Пусть это вам объяснит Коули. Я сам не совсем понял.
Роджер бросился обратно в прихожую, где тотчас же столкнулся с человеком, который как раз вошел в дверь с двумя коробками в руках. Оливер Коулмен, бывший старший сержант Королевских фузилеров, оказался коренастым мужчиной среднего роста, чьи широкая грудь, толстая шея, здоровенные плечи и прямая спина, несмотря на штатский костюм, свидетельствовали об армейском прошлом. Его голову венчали остриженные седые волосы, кое-где сохранившие пряди былого рыжего цвета; застывшее на морщинистом лице выражение не было ни приятным, ни неприятным, а просто неопределенным. Более крупный и рослый Роджер Брюстер буквально отскочил от бывшего сержанта.
– Извини, парень, – сказал Коулмен, бросив взгляд на потерявшего равновесие подростка. – Добрый день, сэр Джеффри, – продолжал он голосом с ярко выраженным йоркширским акцентом. – Увидев на улице серый микроавтобус, я сразу же догадался, что это ваши ребята.
– Странно, на нем ведь нет никаких надписей и эмблем.
– В таком случае я бы посоветовал вам разместить броские логотипы на обеих сторонах, вроде «Кока-колы» или «Будвайзера». Эти безликие серые машины сразу же бросаются в глаза, так что можно уж прямо сообщить о том, что они принадлежат вашему ведомству.
– Постараюсь запомнить это… А теперь, старший сержант, позвольте представить вам наших новых помощников. Подполковник вооруженных сил Соединенных Штатов Монтроз, специальный агент ЦРУ Прайс.
– Да, дети говорили мне о вас, – сказал Коулмен, направляясь к Лесли.
– Рада познакомиться с вами, старший сержант, – ответила та, поднимаясь с кресла и протягивая руку.
– Подполковник, я бы отдал вам честь, но это было так давно. – Они пожали руки. – Счастлив видеть вас здесь, мэм. Малыши о вас очень высокого мнения – я имею в виду вас обоих. – Коулмен повернулся к Прайсу; они также пожали друг другу руки. – Польщен знакомством с вами, специальный агент. Вашу братию у нас встретишь нечасто.
– Моя фамилия Прайс, и во мне нет ничего «специального». И вообще, старший сержант, «специальных агентов» в Управлении нет, но я никак не могу вдолбить это сэру Джеффри.
– Ну а меня, мистер Прайс, все зовут Коули, просто Коули.
– Раз уж об этом зашла речь, старина Коули, Роджер сказал, что только вы можете объяснить, какой хренотенью заполнены эти коробки. Будьте добры, просветите нас.
– С превеликим удовольствием, сэр! Видите ли, я уже какое-то время вел запись всех своих приходов и уходов и…
– Да, старина, молодой Брюстер нам все объяснил, рассказал про вашу записную книжку. Но зачем вам это понадобилось?
– Ну, подозрения зародились у меня где-то недели полторы назад, да. Как-то утром я отправился в Кент – по личному делу – и, вернувшись домой уже вечером, обратил внимание на то, что кто-то передвинул горшки с азалиями, стоявшие на крыльце. Больше того, несколько бутонов были сломаны, словно их сбили. Я не придал этому особого значения; почтальоны и рассыльные часто приносят большие, тяжелые коробки – ну, сами понимаете.
– И все же это подтолкнуло вас начать вести запись своих приходов и уходов, я прав? – спросил Прайс, пытливо вглядываясь в лицо старого солдата.
– Совершенно верно, сэр. Каждый раз, покидая дом и возвращаясь в него, я стал заносить в блокнот точное время. Иногда я лишь отлучался на несколько минут, только чтобы сходить на рынок и обратно; несколько раз я ждал за углом с час и даже больше, проверяя, не пожалует ли незваный гость.
– Но никто не приходил, – заметил Камерон.
– Нет, сэр, и это навело меня на одну мысль – если честно, она пришла мне не далее как позавчера. В четверг я снял трубку, громко закашлял, делая вид, что набираю номер, затем заговорил отчетливым голосом и сказал, что встреча назначена в Риджент-парке на полдень. После чего добавил какую-то чушь, которую можно было истолковать как закодированное сообщение, и положил трубку.
– Старейший армейский прием, родившийся тогда, когда радио пришло на поле боя, – сказал Прайс. – Это предположение основано на том, что противник настроился на вашу частоту.
– Именно так, сэр!
– Позвольте закончить за вас ваш рассказ. Вы поехали в Риджент-парк, засекли за собой «хвост», вышли из машины и петляли по аллеям до тех пор, пока не увидели, кто за вами следит…
– Черт побери, сэр, вы совершенно правы!
В этот момент на лестнице появились трое специалистов МИ-5 с оборудованием в руках. Спустившись в гостиницу, Ян, старший бригады, доложил, сверившись со своими записями:
– Сэр Джеффри, еще два мы обнаружили на чердаке.
– Коули, смотрите! – вдруг воскликнул Роджер Брюстер.
– В чем дело, малыш?
– Видите то оборудование, которое принесли эти люди? Оно же точь-в-точь такое же, как то, что мы захватили в мастерской вашего друга на Стрэнде!
– Ты абсолютно прав, Роджер. Как видишь, МИ-5 отстала от нас самую малость. Просто сэр Джеффри со своими ребятами приехал сюда первым.
– Что вы хотите сказать, Коулмен?
– «Жучки», сэр Джеффри. В доме установлена подслушивающая аппаратура! И я, черт побери, это доказал!
– Вы это доказали, а мы нашли «жучки», – промолвил Уэйтерс, и в его тихом голосе прозвучало подозрение. – Время выбрано как нельзя лучше, вы не находите?
– Я не совсем понимаю, сэр, к чему вы клоните.
– Похоже, нам придется осмотреть вашу квартиру, Коулмен.
– Это еще зачем? Новое оборудование будет установлено только через несколько дней.
– А нас интересует то оборудование, которое там уже имеется.
– Прошу прощения?
– Выскажусь прямо, старина. Согласен, свою роль вы сегодня сыграли мастерски, вот только вряд ли вы в курсе новейших технологий в области радиоперехвата.
– Я ни черта ни понимаю в том, о чем вы говорите! – воскликнул Коулмен, заливаясь краской.
– Установлено, что приемная аппаратура, ловившая сигналы этих «жучков», размещена на Лаундес-стрит. Ваша квартира находится на Лаундес-стрит. Мне продолжать?
– Если я правильно понимаю ваши намеки, то – к черту ваши звания и титулы, я перегрызу вам глотку!
– Я бы вам не советовал, – сказал Уэйтерс. Сотрудники МИ-5 как один решительно шагнули вперед. – Вы уже не в той форме, старина.
– И все же у меня еще хватит сил, чтобы справиться с тобой, мразь! Бригадир Дениэл Брюстер был лучшим командиром из всех тех, под чьим началом мне довелось служить. Кроме того, он был мне лучшим другом, и я благодарен судьбе за то, что она свела меня с ним. Бригадир Брюстер спас мне жизнь в горах под Маскатом, где меня бросили террористы, обрекая на верную гибель! После его смерти я дал себе клятву служить его семье до последнего вздоха. Так как ты смеешь выливать на меня всю эту грязь?
– Коулмен, ваша бесподобная игра начинает мне надоедать.
– А от ваших грязных оскорблений у меня вскипает кровь, сэр Свиное Рыло!
– Успокойтесь же, оба! – властно произнес Прайс. – Этот спор можно уладить очень быстро… Старший сержант, есть ли у вас какие-либо возражения против того, чтобы сэр Джеффри осмотрел вашу квартиру?
– Нет, разумеется, нет. Если бы он попросил меня, как это подобает истинному джентльмену, я бы давно сам пригласил его к себе домой.
– Когда вы в последний раз были у себя дома? – спросил Уэйтерс, несколько обескураженный.
– Так, давайте-ка посмотрим, – сказал Коулмен. – Дети приехали сюда вчера поздно вечером, и я жил наверху, так что прошло уже дня три-четыре с тех пор, как я в последний раз проверял почту. Это покажет заведенный в компьютер журнал постановки на сигнализацию, если только ему можно верить.
– Ну вот, видите, все улажено, – сказал Камерон, поворачиваясь к главе МИ-5. – Возьмите ключ доступа и отправьте к нему домой свою бригаду, Джеффри.
– Старина Коули, быть может, я немного поторопился с выводами, но, уверяю вас, доказательства были весьма убедительные.
– Я вам верю, но Лаундес-стрит – улица длинная. Впрочем, я, наверное, тоже погорячился. Впредь постараюсь вести себя с начальством более почтительно. Приношу свои извинения.
– Забудьте об этом, Коули. На вашем месте я поступил бы так же.
– Послушайте, Коули, – вмешался Роджер Брюстер, – сэр Джеффри мне нравится, но он вам никакое не «начальство». Он человек штатский, как и вы.
– Верно! – поддержала брата Анджела.
– Ну вот, меня отчитали по полной программе, – сказал Уэйтерс, и у него в глазах появился теплый блеск. – Впрочем, мне это не впервой. Однако, если не считать обнаруженных «жучков», мы по-прежнему остаемся там, откуда начинали.
– Я бы так не сказал, – возразил Коулмен. – Вы не дали мне договорить, но, по-моему, я узнал одного из тех, кто следил за мной в Риджент-парке. Этот тип работает в компании охранных сигнализаций, он ремонтный рабочий, и зовут его, кажется, не то Уолли, не то Уолдо, – что-то в таком роде.
– Джеффри, бегом! – воскликнул Прайс. – Пускайте своих людей по следу. Разыщите этого человека и вытяните из него все, что ему известно!
В этот момент в кармане у Уэйтерса ожил сотовый телефон – казалось, бездушный аппарат услышал эти возбужденные слова, произнесенные на Бельграв-сквер. Глава МИ-5 достал телефон, нажал кнопку, останавливая звонок, и поднес аппарат к уху.
– Уэйтерс, – сказал он, после чего некоторое время молча слушал своего собеседника. – Марк, ты позвонил мне как раз вовремя. Я сам собирался тебе позвонить, правда, по совершенно другому поводу. – Достав блокнот и шариковую ручку, сэр Джеффри начал записывать, продолжая говорить в трубку: – Так, дружище, пожалуйста, повтори еще раз, и произнеси фамилии по буквам… О, тут все чисто, вы к ним уже присматривались. Хорошо, я сейчас подъеду. А теперь перейдем к другому вопросу. – Уэйтерс отдал распоряжения насчет некоего Уолли или Уолдо, работающего в компании, которая оборудовала сигнализацией особняк Брюстеров. – Копайте глубоко, но бесшумно. – Убрав сотовый телефон, Уэйтерс повернулся к Камерону: – Отныне просто агент Прайс, вероятно, сегодняшний день войдет в наш лексикон как «день срезания углов».
– Джеффри, будьте добры, выражайтесь понятным языком.
– Своеобразная лингвистическая метафора… Короче говоря, одна крупная шишка из Министерства иностранных дел, один из немногих, кто в самых общих чертах посвящен в нашу операцию, позвонил моему помощнику и сказал, что у него, возможно, есть кое-что для меня. Помните тех троих, кто был убит вместе с леди Алисией? Мы искали хоть какую-то связь, но тщетно.
– Естественно, – ответил Камерон. – Французский миллионер, расстрелянный на своей яхте, испанский врач, отравленный в Монте-Карло, и итальянский любитель поло, которому размозжили голову на Лонг-Айленде. Нам так и не удалось обнаружить никакую связь между ними, даже намек на то, что они знали друг друга.
– Так вот, теперь эта связь есть. Врач, убитый в Монте-Карло, видный ученый-исследователь, происходил из знатной мадридской семьи. Сотрудники университета, в котором находилась его лаборатория, перекачивали данные с его компьютеров и случайно наткнулись на несколько конфиденциальных сообщений, которые были отправлены по электронной почте Алисии Брюстер, живущей в Лондоне, на Бельграв-сквер.
– Как звали этого врача? – поспешно спросил Роджер.
– Хуан Гарсия Гуайярдо.
– Мне знакомо это имя, – сказала Анджела.
– Откуда, дорогая? – Уэйтерс опустился в кресло; все его внимание было приковано к дочери леди Алисии.
– Точно не могу сказать. Но довольно часто, когда мы с Роджем, приехав домой, пили чай или ужинали с мамой, она упоминала о том, что ей пришли известия от Хуана, или Гуайярдо, после чего она вся как-то внутренне напрягалась, а ее взгляд становился рассеянным, даже разгневанным. Однажды даже я услышала, как мама пробормотала что-то вроде: «Их надо остановить, их надо остановить во что бы то ни стало».
– Ваша мать не объяснила, что имела в виду?
– Нет, – медленно промолвил Роджер Брюстер. Закрыв глаза, он на мгновение задумался. – Понимаете, после смерти папы мама много работала, слишком много, на мой взгляд. Порой она полностью выматывалась и начинала заговариваться.
– На самом деле в том, что сейчас сказала ваша сестра, кроется смысл, – прервал Камерон. – Где компьютер вашей матери?
– Наверху, в ее кабинете, – ответила Анджела.
– Кам, вы подумали о том же самом, о чем подумала я? – спросила Лесли Монтроз.
– Я бы нисколько этому не удивился… Где кабинет вашей матери?
– Пойдемте, мы вам покажем, – сказала дочь леди Алисии и, поднявшись, направилась к изящной лестнице, ведущей наверх. Остальные последовали за ней.
Домашний кабинет Алисии Брюстер представлял собой сочетание старомодного уюта и современной деловитости. По обе стороны от больших сводчатых окон располагались две совершенно разные части кабинета. Слева от пола до самого потолка высились книжные шкафы, вольготно размешались длинный кожаный диван и мягкие кресла, на столиках стояли лампы под абажурами с бахромой. Если потребовалось бы описать это помещение одним словом, лучше всего подошел бы эпитет «теплое».
Напротив, с другой стороны находилось сверкающее белизной и хромом царство самого дорогого, самого совершенного оборудования. К мощному компьютеру с большим жидкокристаллическим монитором были подключены огромный принтер, два факса и многоканальный телефонный коммутатор с автоответчиком. Для этой части кабинета выражение «холодный как лед» оказалось бы слишком теплым.