Найти летчика и самолет до Англии оказалось гораздо проще, чем вскрыть шифр Коули, хотя Роджер оказался совершенно не готов к переговорам такого рода. Летчик, майор французских ВВС с пышными усами и красноватым носом, подрабатывающий преподаванием в летной школе, с готовностью согласился помочь. Когда молодой Брюстер открыл торги с предложения пятисот английских фунтов, летчик широко раскрыл глаза. А когда Роджер не стал возражать против того, чтобы летчик ощупал его в поисках наркотиков, и согласился оплатить горючее и налог на приземление на территории Британских островов, майор сказал:
– Мсье, вам предстоит самый приятный полет! И поля в окрестностях Виндзора мне хорошо знакомы.
Телефонистка в центре связи МИ-5, которая прослушивала телефон особняка Брюстеров на Бельграв-сквер, сняла наушники и повернулась к своему соседу:
– Такое впечатление, будто этого старшего сержанта готовили у нас.
– То есть? – удивился сидящий рядом с ней сотрудник.
– Я имею в виду то, как он отвечает на вопросы. Этот хитрец с ходу изобрел место, подробно описал вымышленные детали и намекнул о скором возвращении хозяев, при этом не дав никаких гарантий.
– Очень профессионально, – согласился второй телефонист. – Любые подозрения он отметает заявлением о том, что хозяева скоро вернутся. Замечательно. Больше у тебя ничего нет?
– Больше ничего. Я отправлю запись наверх, но с низшим приоритетом.
Оливеру Коулмену нужно было несколько часов на то, чтобы убедиться, что сэр Джеффри не организовал за ним слежку, что на самом деле было именно так. Бывший старший сержант вычислил машину МИ-5 меньше чем в миле от Бельграв-сквер, помятый «Остин»-седан, который слишком резко выписывал повороты. Коулмен поколесил по Лондону, проехав через весь город от Найтсбриджа до Кенсингтон-гарденс, от Сохо до Риджентс-парка и далее до Хэмпстеда и наконец оторвался от «хвоста» в плотном транспортном потоке на Пикадилли.
После этого он выехал из Лондона и помчался на север в Виндзор, моля бога о том, чтобы вся эта гонка имела смысл. Удалось ли Роджеру расшифровать его послание? Появится ли он в три часа дня в «Луне веселого охотника»? Или все ухищрения были напрасны? Коули все же не терял оптимизма, поскольку молодой Брюстер сразу же раскусил игру по телефону и принял на себя роль Николаса Олдрича – так действительно звали одного из школьных друзей Роджера, которого он несколько раз приглашал к себе домой. У Роджера светлая голова и острое сознание собственного долга, как было и у его покойного отца. И это сознание долга порождает нетерпение. Но какая цель стоит перед ним сейчас? Неужели он действительно собирается начать охоту на Джеральда Хеншоу? Коулмену было известно, что Роджер постоянно приставал к сэру Джеффри, пытаясь узнать, как идут поиски пропавшего отчима. Однако прогресса в этом деле не было никакого. Неужели легендарное нетерпение Брюстеров одержало верх, подмяв голос рассудка?
Коулмен признавал, что его собственная враждебность в отношении сэра Джеффри не имеет под собой оснований; но сейчас его действия были лишены логики. МИ-5 вместе с другими правоохранительными ведомствами оснащены для розысков убийцы леди Алисии гораздо лучше старого отставного солдата и разгневанного подростка. И тем не менее бывший старший сержант дал чётко понять, каковы его приоритеты. Сын бригадира Дениэла Брюстера стоял превыше всего, в том числе и правительства. И если Роджер хочет встретиться с боевым товарищем своего отца, он с ним встретится.
Однако какой во всем этом смысл? Какую помощь может оказать он? Впрочем, быть может, Роджеру Брюстеру что-то известно, он вспомнил нечто такое, что упустили остальные. И в самое ближайшее время Коулмен надеялся получить ответы на свои вопросы – если только мальчишка прибудет в пивную.
Роджер вошел в зал в шесть минут четвертого. Он сразу же заметил Коулмена в отдельной кабинке в дальней части зала и направился прямо к нему.
– Спасибо, Коули. Я очень благодарен тебе за то, что ты согласился со мной встретиться, – начал Роджер Брюстер.
– Об ином не могло быть и речи. Я рад, что ты понял мое послание.
– Сперва я был совершенно сбит с толку, но затем, подумав, разобрался, что к чему.
– На это я и рассчитывал. Я убежден в том, что наши телефоны прослушиваются; сэр Джеффри уже приходил ко мне и, угрожая, требовал, чтобы я обязательно дал ему знать, если ты выйдешь на меня.
– О, господи! Я не хочу впутывать тебя в неприятности!
– Не беспокойся, я оторвался от его проклятого «хвоста» еще на Пикадилли. Однако теперь, молодой человек, я хочу задать тебе один вопрос. Почему, Роджер, почему? Сэр Джеффри и его войска надежно тебя оберегали, в этом я не сомневаюсь. Почему ты так с ним поступил? Все дело в Хеншоу?
– Да, Коули.
– Разве ты не понимаешь, что профессионалы МИ-5 делают максимум возможного, чтобы найти его, если, конечно, он до сих пор жив.
– Да, понимаю, но мне также известно, что в британской разведке есть предатель. Сэр Джеффри сказал это открытым текстом мистеру Прайсу и подполковнику Монтроз. Я сам слышал! И я не мог рисковать, чтобы та информация, которая у меня есть, была перехвачена.
– Что это за информация, мой мальчик?
– Мне кажется, я знаю, где может скрываться Хеншоу, или, по крайней мере, кто может сказать, где он.
– Что?
– Помимо многочисленных шлюх и девок по вызову у Джерри была одна подруга в Верхнем Холборне. Мама знала о ней, но никогда не говорила посторонним, и нам в том числе. Однако как-то ночью часов в одиннадцать я проходил мимо двери их спальни. Хеншоу был пьян, они с мамой ругались – ничего нового в этом не было. Вдруг он объявил о том, что отправляется «отдохнуть и расслабиться». Это вывело меня из себя, поэтому я сел в «Бентли» и поехал за его «Ягуаром», чтобы узнать, куда он направляется.
– Во имя всего святого, почему ты ничего не сказал об этом раньше?
– Сам не знаю. Мама терпеть не могла скандалы, ты сам знаешь, и, наверное, я просто выбросил это из головы. А затем несколько дней назад я вспомнил, как мама сказала нам с Анджи, поднимаясь наверх к Джерри в тот вечер, когда она была убита: «Позови Коули, не давай Джерри садиться за руль. Наверное, он поедет к своей подружке в Верхний Холборн».
– В таком случае, мы должны немедленно ехать к сэру Джеффри…
– Нет! – прервал его Роджер. – Сначала я сам поеду туда! Если этот ублюдок там, я его лично прикончу!
– Ради чего? Убив никчемного мерзавца Джеральда Хеншоу, ты напрасно загубишь свою жизнь, Роджер!
– Ну а ты сам, Коули, разве на моем месте поступил бы не так же? Он убил мою мать!
– Я не на твоем месте, мой мальчик!
– Ты не ответил на мой вопрос.
– В каком-то смысле ответил, – тихо произнес Оливер Коулмен. – Отвечу прямо: да, я убил бы Джеральда Хеншоу голыми руками, как я сам признался сэру Джеффри. Он умер бы долгой, мучительной смертью, но от моих рук, а не от твоих. Я старый солдат, и мне недолго осталось жить на этой земле. У тебя же, напротив, впереди вся жизнь. Ты сын лучшего человека на свете, какого я только знал, и я не могу позволить тебе впустую губить свою жизнь.
– Предположим, дорогой друг, – сказал Роджер, понуро поднимая взгляд и глядя в глаза бывшему старшему сержанту, – что я просто изобью ублюдка до полусмерти, а потом передам его сэру Джеффри?
– В таком случае, – ответил Коулмен, – поехали, молодой человек.
Добравшись до Верхнего Холборна, «Бентли» сбавил скорость, выискивая стоянку рядом с жилым домом, на который указал Роджер.
– Насколько я помню, Джерри нажал верхнюю кнопку слева, – сказал молодой Брюстер, когда они вышли из машины.
Поднявшись по лестнице, они оказались в застекленном фойе. Рядом с дверью была панель с кнопками. Роджер нажал верхнюю левую. Ответа не последовало. Он нажал кнопку еще несколько раз, но снова безрезультатно.
– Так, – сказал Коулмен, изучив фамилии напротив кнопок, – попробуем кое-что другое. – С этими словами он нажал кнопку с надписью «Управляющий».
– Да? – донесся из переговорного устройства недовольный голос.
– Сэр, это сэр Джеффри Уэйтерс, военная разведка Ее Величества. Мы в жуткой спешке, но если вы потрудитесь свериться со списком руководства МИ-5, вы увидите, что я тот, за кого себя выдаю. – Голос Коулмена был исполнен безоговорочной властности. – Мы должны немедленно поговорить с вами.
– Боже милосердный, ну конечно! – воскликнул перепуганный управляющий зданием. – Проходите, – продолжал он. – Зажужжал зуммер замка входной двери. – Я встречу вас в вестибюле. Я нахожусь на первом этаже.
Бывший старший сержант, помахав перед носом ошеломленного управляющего старым удостоверением Королевских фузилеров, сказал:
– Так, – сказал Коулмен, изучив фамилии напротив кнопок, – попробуем кое-что другое. – С этими словами он нажал кнопку с надписью «Управляющий».
– Да? – донесся из переговорного устройства недовольный голос.
– Сэр, это сэр Джеффри Уэйтерс, военная разведка Ее Величества. Мы в жуткой спешке, но если вы потрудитесь свериться со списком руководства МИ-5, вы увидите, что я тот, за кого себя выдаю. – Голос Коулмена был исполнен безоговорочной властности. – Мы должны немедленно поговорить с вами.
– Боже милосердный, ну конечно! – воскликнул перепуганный управляющий зданием. – Проходите, – продолжал он. – Зажужжал зуммер замка входной двери. – Я встречу вас в вестибюле. Я нахожусь на первом этаже.
Бывший старший сержант, помахав перед носом ошеломленного управляющего старым удостоверением Королевских фузилеров, сказал:
– Квартира 8-А – там никто не отвечает. Той девчонки Сеймунд – ее что, нет дома?
– Вот уже несколько дней, ваше… сэр.
– Нам необходимо осмотреть ее квартиру, срочно!
– Ну да, разумеется – конечно! – Убого одетый управляющий проводил Коулмена и Роджера Брюстера к лифту в дальнем конце вестибюля. – Вот мастер-ключ, – сказал он. – Откроете дверь сами.
– Благодарю вас от лица Ее Величества. – Коулмен с холодным кивком принял ключ.
Жилище Сеймунд оказалось ухоженной, уютной квартирой с современным интерьером и дорогой мебелью. Роджер и Оливер Коулмен начали поиски. В квартире было три комнаты, два санузла и кухня. Спальня, гостиная и нечто среднее между кабинетом и библиотекой, с минимальным количеством книг на полках и обилием бумаг на письменном столе. Коулмен начал с бумаг – беспорядочного вороха всевозможных счетов, журналов, записок с напоминанием о различных встречах, причем вместо имен везде красовались инициалы, и обилия личных писем, в основном присланных с континента. Почтовые штемпели служили иллюстрацией графика путешествий состоятельного искателя развлечений и любителя дорогих магазинов: Париж, Ницца, Лазурный Берег, Рим, Баден-Баден, озеро Комо, европейские центры торговли и отдыха.
Сами письма были многословными и пустыми, в духе «как жаль, что тебя здесь нет», – одним словом, скучными. Разумеется, Коулмен намеревался передать всю почту сэру Джеффри; это был его долг. Однако женщине по имени Сеймунд суждено было оставаться загадкой, если только ее не удастся найти.
– Коули! – вдруг послышался из соседней комнаты крик Роджера Брюстера. – Ты только посмотри на это!
– Малыш, ты где?
– На кухне!
Выбежав из кабинета, Коулмен окинул взглядом гостиную и бросился в выложенную белой плиткой кухню.
– В чем дело, Роджер?
– Вот, – ответил молодой Брюстер. Он стоял у висящего на стене телефонного аппарата. Рядом на короткой бронзовой цепочке болтались записная книжка и шариковая ручка. – Смотри, видишь вот это? На блокноте глубокие вмятины, их оставил человек разозленный, можно даже сказать, вне себя от бешенства. Он – точнее, она – была в такой ярости, что буквально протыкала бумагу насквозь.
– Где? Я вижу только кусочки двух букв и трех цифр. Остальное не разобрать.
– Это потому, что шариковая ручка очень плохо пишет на вертикальной поверхности. У нас в общежитии рядом с телефоном тоже висит записная книжка, и нам приходится пользоваться карандашами, но они постоянно ломаются…
– Малыш, к чему ты клонишь?
– Ну, положим, девушка диктует номер своего телефона, я в спешке, ручка не пишет, и тогда я начинаю нажимать с силой, в надежде разобрать написанное потом.
– Ну, всем нам приходилось так поступать, – согласился Коулмен, отрывая листок. – Похоже, ты прав. Судя по всему, эта Сеймунд жутко спешила. В противном случае она попросила бы звонившего подождать и раздобыла бы более приличный пишущий инструмент. – Старый солдат положил листок бумаги на стол, достал из внутреннего кармана куртки механический карандаш и начал осторожными движениями заштриховывать рельефную надпись. – Ну, Роджер, что у тебя получается?
– «НУ… 3… 5… О», – прочитал молодой Брюстер белые буквы и цифры, появившиеся на темном фоне. – «Амст. К-гр. Конф. Втор. Суррей а-порт…» Так, начало и конец, кажется, понятны. «НУ 350» – это бортовой номер частного самолета. Я это знаю потому, что маме нередко приходилось летать по делам Ассоциации дикой природы. Ну а «Суррей а-порт» – это, очевидно, аэропорт в графстве Суррей.
– Возможно, я смогу заполнить оставшиеся пробелы. «Амст.» – это Амстердам. «Конф.» и «Втор.», несомненно, это конференция, которая состоится во вторник. Ну а «К-гр» – это, судя по всему, адрес в Амстердаме, и поскольку можно предположить, что «гр» это сокращение от «грахт», по-голландски «канал», вероятно, речь идет о каком-то канале, название которого начинается на букву «К». Вероятно, в Амстердаме таких каналов несколько десятков, и на них сотни и сотни жилых и административных зданий.
– Как ты думаешь, что все это значит? – спросил Роджер.
– Я думаю, это значит, что мы должны направиться прямиком к сэру Джеффри Уэйтерсу и передать ему все то, что нам удалось выяснить.
– Ну же, Коули! Он опять запрет меня во Франции!
– А вот это, молодой человек, меня нисколько не опечалит. Итак, сейчас мы перевернем здесь все вверх дном, разыскивая любые указания на местонахождение Хеншоу, но если мы ничего не обнаружим, можно будет считать, что ты выполнил свою миссию, ты не согласен?
– А если эта Сеймунд вернется?
– Мы договоримся с Уэйтерсом и МИ-5. Если хочешь, в письменной форме. Это место будет охраняться так тщательно, как будто его обтянут живой кожей. И если только Сеймунд или Хеншоу появятся здесь, тебя тотчас же известят об этом и перебросят самолетом в Лондон.
– В таком случае, за поиски! – воскликнул Роджер Брюстер.
Сэр Джеффри Уэйтерс постарался изо всех сил сдержать свой безграничный гнев. Вызванный звонком Коулмена в особняк Брюстеров на Бельграв-сквер, он вспыхнул от ярости, увидев Роджера Брюстера.
– Надеюсь, Роджер, ты сознаешь, что доставил моей организации, а также другим ведомствам массу, мягко сказать, хлопот, не говоря о том, что ты подверг риску жизнь Анджелы и Джеймса Монтроза.
– Зато мальчишка готов передать вам информацию, которая, на мой взгляд, представляет исключительную ценность, – твердо заявил Оливер Коулмен, вставая на защиту молодого Брюстера. – Никто из нас не знал об этой Сеймунд до тех пор, пока он о ней не вспомнил. Это сделал Роджер, я тут ни при чем, и вся заслуга принадлежит ему одному. Как вы сами признались, вашим линиям связи доверять…
– Майра Сеймунд? – прервал его Уэйтерс. – О господи, это просто невероятно!
– Да, кажется, именно такое имя было указано на одном из адресованных ей писем, – подтвердил Коулмен. – Но почему это невероятно?
– Майра Сеймунд была одной из нас, проклятие! Работала в родственном ведомстве, МИ-6! Она была одним из самых опытных агентов внедрения.
– Тем не менее, несомненно, она предатель, осведомитель, – продолжал Коулмен. – Таким образом, ваш юный друг раздобыл информацию, которая была вам неизвестна.
– Что мы могли знать? – с жаром возразил Уэйтерс. – Майра Сеймунд уволилась год назад, сославшись на то, что полностью выдохлась. В оперативной работе такое случается.
– Получается, что выдохлась она не настолько, чтобы не работать на кого-то другого, не так ли? – заметил Роджер. – Джеральд Хеншоу убил мою мать, потому что та выступила против Матарезе; это подтверждают сообщения, которыми она обменивалась по электронной почте с Мадридом. Эта Сеймунд подружилась с Джерри, и тут же маму убивают. Господи, сэр, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заметить связь!
– Да-да, это достаточно очевидно, – тихо промолвил Уэйтерс, задумчиво кивая. – И то, что вы выяснили правду, если только это станет известно, превращает вас в мишень для ножа или пули Матарезе. А как недавно заметил один мудрый человек: «Они повсюду, просто мы их не видим».
– Я все понимаю, сэр. Я без возражений возвращаюсь во Францию.
– Никакой Франции, Роджер, – остановил его Уэйтерс. – То место было закрыто через считаные минуты после того, как было обнаружено твое отсутствие. Я не шутил, молодой человек: породив своим бегством хаос, ты создал серьезную угрозу для жизни остальных. Одни люди говорят, другие слушают; когда спецслужбы «засвечивают» себя, осуществляя операцию на территории другого государства, известие об этом распространяется очень быстро.
– Сэр, я искренне сожалею.
– Ладно, ты уж особо себя не кори. Старший сержант прав: ты добыл исключительно ценную информацию. Возможно, ты сам не понимаешь ее важности… Я скажу тебе только вот что: мы считаем, нам удалось идентифицировать агента Матарезе, действующего в Лондоне. В сочетании с тем, что ты установил, это, быть может, позволит нам сделать еще один шаг.