XXVIII
Тусклые часы, едва различимые за занавесом, сотканным из капелек дождя, показывали пятнадцать минут двенадцатого, когда поезд, словно бы нехотя, остановился у перрона небольшого слабо освещенного вокзала.
Из него вышел одинокий пассажир. Воротник его плаща был приподнят, мягкая фетровая шляпа надвинута на лоб. В руке он держал чемодан.
Насыщенный йодом океанский воздух уже коснулся его…
— Не могли бы вы порекомендовать мне отель с видом на море? — спросил он у контролера, который ждал его у выхода.
— Хороший отель?
— Просто отель, — ответил пассажир.
— «Юнивер», «Пляж»… Идите по первой улице справа от вас, затем сверните налево… И все время прямо: в конце увидите море. Ошибиться невозможно.
— Спасибо, да вознаградит вас Господь! — сказал пассажир.
Он удалился, сгорбившись под ливнем.
— Не угодно ли заполнить этот формуляр?
Приезжий взял бланк, который сонный ночной дежурный протянул ему, снял колпачок с авторучки и написал: «Дюпон», затем, словно почувствовав, что за ним наблюдают, добавил: «Дюран». В итоге получилось: Дюпон-Дюран.
Столь же лицемерно ответив на другие вопросы анкеты, человек заметил, что у него в авторучке кончились чернила.
— Наверху найдутся чернила? — спросил он, откладывая еще не просохший бланк в сторону.
Дежурный, будучи пессимистом, указал ему на два письменных стола в углу вестибюля и сказал:
— Лучше прихватите чернильницу отсюда.
— Мне также понадобится бумага.
— В папке, рядом с чернильницами… Ваш ключ! — напомнил дежурный, недовольный таким количеством просьб, последовавших от нового постояльца. — Ваш номер двадцать третий, на третьем этаже… Я не провожаю вас из-за своего флебита… Лифт не работает, — добавил он с плохо скрываемым злорадством.
— Черт! — сказал путешественник.
Комната с номером «23» была недавно отремонтирована, о чем свидетельствовали ударявший в нос сильный запах клея и плохо подогнанные обои в углах комнаты.
Швырнув на кровать мокрую шляпу и плащ, путешественник достал из заднего кармана брюк оплетенную бутылку, с жадностью отпил из нее, повернул ключ в двери, сел и начал писать.
Несомненно, он давно знал, о чем написать, ибо его рука скользила по листу бумаги без колебаний:
«Мой дорогой комиссар!
Может быть, мне следовало начать это последнее письмо с общепринятой фразы: «Вот моя исповедь». Но я ненавижу штампы».
Дождь усилился. Путешественник поежился от холода, выпил еще один глоток спиртного и продолжил:
«Вы меня держите, комиссар, и держите крепко! Я вижу только один способ ускользнуть от вас, и я прибегну к нему, прежде чем наступит рассвет…»
XXIX
Это была уже не ночь, но еще и не день.
«Мария-Жанна» направлялась в открытое море, плывя вдоль пирса Фекана, когда один из рыбаков, одетых в куртки с капюшонами и находившихся на судне, толкнул своего приятеля локтем в бок и спросил:
— Ты тоже видел, Рафаэль?
Чей-то силуэт, неясный в этот сумеречный час, но до сих пор выделявшийся на фоне неба возле маяка в конце насыпи, зашатался и исчез, словно унесенный порывом ветра.
Рафаэль кивнул.
— Может быть, это купальщик, Ламбер? — с надежной в голосе предположил он.
— В одежде?.. Да и в такое время? Почему тогда не русалка?
Через пять-шесть минут «Мария-Жанна» свернула за край мола, и Ламбер, склонившись над планширом, всматривался в поверхность воды, в то время как Рафаэль спрашивал у него, орудуя рулем:
— Ну что?
— Да ничего! — ответил Ламбер, выплевывая комок жевательного табака. — Должно быть, он пошел на дно, как топор без топорища!
— Тогда нам и пришло в голову осмотреть край пирса… и вот что мы там нашли! — закончил Ламбер, кладя на стол перед комиссаром полиции сверток, который он до тех пор держал под мышкой.
— Что это такое?
— Плащ, пиджак, башмаки. И еще письмо «для передачи в полицию». Все это было придавлено камнем.
— Спасибо, друзья! — живо произнес комиссар. — Подождите, я запишу ваши фамилии и адреса… — Записав их, он добавил — Если понадобится, я вызову вас.
— Хорошо бы нам получить расписку, — робко попросил Рафаэль.
— Справедливо.
Когда оба рыбака вышли, комиссар осмотрел одежду, от которой поднимался легкий пар (в тесной комнатке было градусов двадцать), открыл с помощью карандаша плохо заклеенное письмо, прочел десять первых строк, затем бросил взгляд на подпись.
— Ну и ну! — воскликнул он, хотя был один, и снял телефонную трубку. — Соедините меня с криминальной полицией Парижа. Срочно…
XXX
Следователь Сюсбиш встал, протянув руку, чтобы поздороваться с посетителем:
— Добрый день, мсье Венс! — Он больше не кашлял. — Вы так великодушно помогли нам в «деле д’Ау», что я счел необходимым сообщить вам о развязке одному из первых… Садитесь. Сигарету?
Мсье Венс пододвинул к себе стул и сел.
— Полиция Фекана, — бойко начал следователь, — только что сообщила мне, что какой-то неизвестный бросился сегодня утром с мола в Ла-Манш и что все попытки выловить из воды утопленника ни к чему не привели. На эстакаде он оставил кое-что из своей одежды — плащ, синий пиджак в тонкую белую полоску, туфли из коричневой замши — и письмо «для передачи в полицию»… Это письмо с минуты на минуту мне доставит полицейский-мотоциклист. Однако, чтобы не тереть времени впустую, я попросил комиссара полиции из Фекана изложить его содержание по телефону… Держу пари, что вы не угадаете, кто автор письма…
— Фредди Доло? — предположил мсье Венс.
Следователь, казалось, был разочарован:
— Да… Как вы угадали?
— К чему-то подобному я был готов… О чем письмо?
— Его автор пункт за пунктом подтверждает все наши выводы, он заявляет, что потерял всякую надежду уйти от правосудия любым иным способом, кроме самоубийства. В конце Фредди облил грязью своего брата Мартена, «отвратительная честность» которого, как он утверждает, толкнула его на преступление…
Мсье Венс вдруг занервничал:
— Вам известно, в котором часу Фредди бросился в воду?
— Между пятью и шестью утра.
— А какой сегодня день?
— Суббота. Почему вы спрашиваете?
Мсье Венс оттолкнул стул и сказал:
— Суббота!.. Скорее, господин следователь!.. — Он подошел к нему и потащил его к двери. — Следуйте за мной! Нельзя терять ни минуты!
XXXI
Мсье Венс решительно сел за руль, следователь расположился рядом с ним. На заднем сиденье устроились Малез (его правая рука была на перевязи) и первый попавшийся инспектор — им оказался инспектор Серрано, которого подцепили мимоходом в коридорах управления криминальной полиции.
— Куда?.. Куда вы нас везете? — спросил следователь, целомудренно закрывая глаза всякий раз, когда машина проезжала на красный сигнал светофора.
— Куда я могу отвезти вас, господин следователь, если не на место преступления, первого преступления? То есть к Жоржу Д’Ау.
Когда машина остановилась, перед частным особняком уже стоял автомобиль — пустой. Это был шестицилиндровый «паккард».
— Ведь это тачка Фредди? — спросил Малез.
— Ага, — подтвердил мсье Венс, доставая из кармана отмычку.
— Вы не звоните? — забеспокоился следователь.
— Бесполезно. Нам все равно не откроют.
Сюсбиш был настойчив.
— Почему же нам не откроют? — спросил он, сделав несколько неуверенных шагов по вестибюлю.
— Потому что сегодня суббота, — нетерпеливо ответил мсье Венс, — а в субботу после полудня мадам д’Ау отпускает свою прислугу. — Он уже мчался вверх по лестнице. — Впрочем, тот, кого мы преследуем, об этом знает, что и повлияло, наверное, на его планы… Еще вчера, будучи «живым», он бы без колебаний отделался от неприятных свидетелей, но сегодня!.. — Венс перевел дыхание. — Сегодня он навсегда отказался от убийств!
Отстав от мсье Венса, Малеза и инспектора Серрано, следователь решил остановиться.
— Мы преследуем человека?.. Кто это?..
Мсье Венс не обернулся. Он уже достиг лестничной площадки.
— Двойной джокер! — крикнул он. — Сюда! Вот в эту дверь!..
XXXII
Сперва они увидели только мужчину, который сидел верхом на кровати и совершал какие-то судорожные движения.
Затем они увидели и все остальное: Катрин лежала, уткнувшись лицом в перину, во рту вместо кляпа у нее был шелковый платок.
Придавив ее коленом, мужчина связывал ей руки за спиной с помощью шнура от занавесок.
На стеганом одеяле валялся автоматический пистолет.
— Слишком поздно, Доло! — крикнул мсье Венс. — Все кончено!
Тот что-то пробурчал в ответ и, скатившись с кровати, выстрелил наугад. Затем бросился к балконной двери, открыл ее и закинул ногу на перила.
Затем они увидели и все остальное: Катрин лежала, уткнувшись лицом в перину, во рту вместо кляпа у нее был шелковый платок.
Придавив ее коленом, мужчина связывал ей руки за спиной с помощью шнура от занавесок.
На стеганом одеяле валялся автоматический пистолет.
— Слишком поздно, Доло! — крикнул мсье Венс. — Все кончено!
Тот что-то пробурчал в ответ и, скатившись с кровати, выстрелил наугад. Затем бросился к балконной двери, открыл ее и закинул ногу на перила.
— Стреляйте, Венс! — взмолился Малез. — Стреляйте… он уйдет от нас!
И Малез выстрелил сам, не доставая пистолет из кармана, с левой руки.
Человек, сидевший верхом на перилах, закачался, как метроном, и упал навзничь: его мощное тело одной половиной распростерлось на балконе, а другой — на полу спальни.
— Стреляй я с правой, он бы остался жив, — признался позднее Малез, сердясь на самого себя. — Левая у меня всегда была тяжеловата…
— Фредди давно был в меня влюблен, — объяснила Катрин, как только ее освободили от кляпа и пут. — Он уговаривал меня поехать вместе с ним… Я отказалась… Тогда…
— Фредди?! — недоверчиво вскрикнул следователь. — Но ведь это Мартена, пытавшегося совершить над вами насилие, только что пристрелил комиссар!
Поправляя корсаж и убирая со лба своим легким пальчиком прядь волос, Катрин покачала головой и сказала:
— Нет, это Фредди. Фредди всегда боялся, что его арестуют. В последний раз, когда я его принимала — а я действительно надеялась, что это последний раз, — он уже выдавал себя за своего старшего брата.
— Фредди утонул в Ла-Манше сегодня утром! — упорствовал следователь.
— Тсс! — вмешался мсье Венс. — Для хорошего пловца нет ничего проще, как незаметно достичь суши. — Он глядел на бездыханное тело, не обнаруживая ни малейшего желания его опознать. — Не забывайте также, господин следователь, что Фредди и Мартен всегда были похожи друг на друга… как братья.
Следователя осенило:
— Я понял!.. Почувствовав, что он окончательно пропал, и уповая на это спасительное сходство, Фредди, вероятно, заманил своего брата в новую ловушку и ночью столкнул его в море. После чего он сам бросился в воду сегодня утром на глазах у свидетелей, рассчитывая, что, когда прибой вынесет на берег тело Мартена, все решат, что утонул Фредди!.. Гениально!..
Мсье Венс поморщился:
— Правдоподобно. Правдоподобно, но не соответствует действительности.
Сюсбиша осенило во второй раз:
— Постойте!.. Значит, это подстроил Мартен, который был обижен, испытывал стыд и боялся, что он сам окажется в центре скандала; он нарочно с самого начала скомпрометировал Фредди, чтобы отделаться от него и вернуть себе свое доброе имя!
Мсье Венс покачал головой:
— Опять ошибаетесь, господин следователь…
Сюсбиш занервничал:
— Вы смеетесь надо мной со своими загадками! У нас нет других подозреваемых, кроме обоих Доло! Следовательно: виновен один из них, младший или старший, преступник или агент по сбыту свечек!.. Я настаиваю на этом: если бы не…
— Простите меня, господин следователь, но остается третье решение — верное…
— Третье решение? Вот как! Хотелось бы мне знать, какое?
— А вот какое… — Мсье Венс сделал паузу, чтобы закурить сигарету. — Труп, который сейчас находится перед вами, не принадлежит ни Фредди, ни Мартену… Это труп Мартена-Фредерика-Анри Доло!
На этот раз следователь был не единственным, кто издал возглас изумления. Малез и инспектор Серрано не верили своим ушам:
— Что?.. Что вы говорите?..
— Не правда ли, это кажется невероятным? — задумчиво произнес мсье Венс. — И тем не менее… Фредди и Мартен всеща были одним и тем же лицом! Видите ли, господин следователь, когда мы преследовали одного, мы преследовали и другого… Мы поверили в существование двойников. В действительности Мар-тен-Фредерик вел двойную жизнь, чтобы однажды получить возможность свалить все свои злодеяния на тень, тень, которую он предполагал, как только его преступная карьера успешно завершится, отправить в небытие, туда, откуда он ее когда-то извлек… Вспомните: никто из нас никогда не видел «Фредди» и «Мартена» вместе! И это понятно… Нельзя разорваться на части, когда первый замышлял какое-нибудь преступление, второй уезжал из провинции с чемоданчиком в руке… И этот-то маленький чемоданчик и есть Фредди! Иначе говоря: в нем хранились одежда, парики и другие аксессуары, назначением которых было оживить его на какое-то время. Напротив, когда «Фредди» брал отпуск, «Мартен» воскрешал свою деревушку, спал со своей служанкой — это, заметьте, надо еще доказать, — и все было шито-крыто!
Следователь промокнул платком пот на лбу:
— Почему, если все так, как вы говорите, Фредди постоянно пытался скомпрометировать Мартена?
— По целому ряду причин, господин следователь… Первое: потому что невиновный, обвиняемый несправедливо — в данном случае Мартен, — впоследствии выглядит еще более невиновным! Второе: потому что Мартен, этот призрак, извлеченный из небытия, снова исчезнув, никогда бы не смог удостоверить свой распорядок дня, обеспечить алиби, если бы его то и дело, так сказать, не заманивали в ловушку… Заметьте, что «Фредди» всеща проделывал это так ловко, что в итоге мы неизбежно верили в искренность «Мартена»… Например, однажды я застал «Мартена» разговаривающим по телефону с «Фредди»… На самом деле, ожидая моего визита, он оставил дверь приоткрытой и разыграл передо мной комедию… На другом конце провода никого не было…
— Если я вас правильно понимаю, — не унимался следователь, — «Фредди» — пусть будет так! — бросился в воду лишь для того, чтобы похоронить преступника и возродиться в облике честного человека?
— Да… и смыть с себя все подозрения, как индус смывает свои грехи в водах Ганга!.. Поступая таким образом, наш двойной джокер недооценил свою даму сердца — Катрин д’Ау, — которую «Фредди», будучи страстно в нее влюбленным, намеревался сделать добропорядочной спутницей «Мартена»…
— Но мне показалось, что мадам была против! — возразил следователь. — Бесполезно было совершать над ней насилие, раз она отвергала его…
— Вы думаете? — спросил мсье Венс. — Нет ничего проще, как увезти женщину в багаже. Достаточно напичкать ее наркотиками, выдать за больную в глазах экипажа судна или самолета, привыкшего ежедневно иметь дело с последствиями морской болезни и дурноты. Не буду останавливаться на других вариантах: гипноз, рабство…
Следователь понемногу восстанавливал душевное равновесие:
— Все это очень красиво! Но как вам удалось разгадать игру Мартена-Фредерика?
— Я не доверяю подозреваемым, которые совершают один промах за другим, — терпеливо объяснил мсье Венс, — например, бьют по физиономии полицейского, тогда как могли спокойно с ним разминуться! Тот, кто слишком усердно старается что-то доказать, не доказывает ничего. На рожон просто так не лезут…
Следователь, казалось, все более мрачнел.
— Оставим это! Для чего тогда понадобилось псевдосамоубийство воображаемого лица? — спросил он. — «Мартен» ведь был вне всяких подозрений, зачем надо было убеждать нас в том, что «Фредди» погиб?
— Человек — и тем более человек, за которым гонится полиция, — не исчезает бесследно, это могло бы возбудить подозрения, — сказал мсье Венс. — И наоборот, бросившись на глазах у свидетелей в море, «Фредди» утопил в нем свое прошлое и в то же время с помощью своих последних признаний заявил о невиновности «Мартена»… Об этом может только мечтать любой преступник, стремящийся остаться безнаказанным, — уличить то естьсообщника-двойника, приписать свои собственные грехи «брату», который не протестует и берет все на себя… Человек и его тень предстанут перед Господом вместе.
Следователь теребил свою бородку.
— Гм! Версия соблазнительная, но она отдает беллетристикой… Мы не в состоянии прибегнуть к сопоставлению отпечатков пальцев, поскольку «Фредди» их не оставил… А нам нужны доказательства.
— Кажется, я могу их вам представить…
Мсье Венс нагнулся и не без отвращения снял перчатку с руки убитого:
— Взгляните!.. Когда «Фредди» попытался меня пристрелить в кабачке «У Грегуара», я прижег ему ладонь сигарой — своим единственным оружием, о чем я его предупредил, — оставив след на коже… И этот след — вот он, на руке «Мартена»!
Мсье Венс выпрямился, держа между пальцами игральную карту.
— А вот предупреждение, которое мне удалось подложить в карман к «Фредди», чтобы убедить Мартена-Фредерика в том, что он проиграл эту партию, предупреждение, оставшееся мертвой буквой… Подумайте хорошенько, господин следователь… Как по вашему, тут два короля… или только один?
— Дайте, — сказал следователь.
Это был обычный король пик.