Минут десять приемное устройство молчало, если не считать доносившихся из него хриплых неприятных звуков, напоминающих нездоровый храп. Между тем «Мерседес» Борисова выскочил на Н-ское шоссе, проехал по нему километров пятнадцать и резко остановился.
– Но это же совсем не бабушкин дом! Даже не город! Куда ты меня завез?! – возмутилась девочка.
– Раздевайся, маленькая б...ь! – Мужской голос, прежде ласковый и вкрадчивый, стал вдруг грубым, злым, повелительным. – Раздевайся! Паскуда! Не то зарежу!.. Все, все снимай и складывай в пакет...
– Приготовились, – скомандовал я в рацию остальным участникам операции.
– Трусы тоже и вылазь! Вылазь, на хрен, сука!!!
– Не надо! Не хочу! Зачем тебе веревка?! – жалостно заплакала Лора.
– Ща-а-ас поймешь! – дьявольски заржал маньяк. – Ща-а-ас ты мно-о-о-огое поймешь, маленькая дрянь. И не пытайся удрать! На куски покромсаю!!! Видишь те кусты?! Шагай к ним, сучка, но не вздумай...
– Начали!!!
Ослепительно вспыхнули прожектора, ярко осветив припаркованный у обочины «мерс», голую всхлипывающую девочку лет восьми, а также персонального водителя – любовника мадам Борисовой, с перочинным ножом в одной руке и бельевой веревкой в другой.
– Стоять, Алискин! Не двигаться! Стреляем без предупреждения! – дружно заорали появившиеся словно из-под земли оперативники.
– А-ва-ва...ва-ва...ва-ва, – потрясенно залопотал Серж, задрал руки над головой и визгливо, по-бабьи заголосил: – Не стреляйте!!! Умоляю!!! Я больше так не бу-у-уду!!!
– С ним все ясно, – презрительно фыркнул Кирилл Альбертович и обернулся к нам с Сибирцевым: – Идемте, господа офицеры. Полюбуемся на заказчика. Вернее – на заказчицу!
У «Мерседеса» толпились сарафановские оперативники со странным выражением на лицах. На переднем сиденье стоял пластиковый пакет с одеждой маленькой Лоры. А на заднем – безобразно растопырив ноги, утробно храпело, пускало слюни, воняло перегаром и (извините за подробности) пердело мертвецки пьяное женоподобное существо со светлыми растрепанными волосами, с фигурой старухи Шапокляк и с пропитой, прыщавой физиономией. Татьяна Федоровна Борисова собственной персоной!
– Все без исключения убийства девочек происходили в пьяном, бесчувственном присутствии главной городской феминистки, – тихо сказал Ильин. – Когда она напивалась до трупного состояния. Ведь только тогда машина оказывалась в полном распоряжении маньяка-Сержа. Таким образом он своеобразно отыгрывался за постоянные издевательства и унижения со стороны хозяйки-любовницы. А под занавес – решил разделаться с младшей дочерью госпожи Борисовой. (Старшая далеко. Учится в европейском колледже.) Это и был «звездный час» нелюдя. Пик его изуверской мести женскому полу вообще и Татьяне Федоровне в частности. Прочие нюансы мы, несомненно, выясним при допросе Алискина. Он по характеру типичный слизняк. Запираться не посмеет!..
В трех метрах от нас, взвизгнув тормозами, остановилась красивая иномарка, в которой я без труда опознал служебную машину сарафановского мэра. Из нее выскочил Александр Евгеньевич Борисов – белый, как мел, с дико горящими глазами, – подбежал к «Мерседесу», выволок оттуда за волосы бессмысленно мычащую супругу, швырнул ее на землю и принялся яростно избивать ногами. Близстоящие оперативники, разумеется, вмешались, прекратили самоуправство, но не сразу... Далеко не сразу!..
* * *Как и предсказывал Кирилл Альбертович, Серж даже не пробовал запираться. С его слов, а также со слов Ильина, сложилась достаточно ясная картина того, как тихий, провинциальный город нежданно-негаданно превратился в Царство Страха. Правда, некоторые ее фрагменты безвозвратно утеряны, поскольку большинство преступников уже горят в аду. А домысливать я ничего не стану. Изложу одни лишь факты. Итак...
Жила-была на свете супруга богатого коммерсанта (впоследствии ставшего мэром) Татьяна Федоровна Борисова. Неизвестно, досталось ли ей психическое расстройство по наследству или стало оно побочным эффектом перенесенного в девичестве сифилиса, но была Татьяна Федоровна малость сдвинута по фазе. Она отличалась буйностью нрава, полным отсутствием самокритики, непомерной гордыней, патологической (зачастую бессмысленной) лживостью, а также склонностью к половым извращениям. Если точнее – к сексуальному садизму. Кроме того, Татьяна Федоровна смолоду бредила идеями женского превосходства, а годам примерно к тридцати шести крепко подружилась с бутылкой. В результате регулярного пьянства она за пару лет совершенно обезумела[19], превратила жизнь мужа и детей в сущий кошмар, а вдобавок основала в городе феминистский клуб имени древнегреческой поэтессы-лесбиянки Сафо. Членами коего стали представительницы среднего класса и жены «сливок» сарафановского общества. Одновременно с основанием клуба она взяла в персональные водители-любовники недавнего выпускника средней школы восемнадцатилетнего Сержа Алискина – смазливого бездельника, не призванного в армию по весьма уважительной причине. Врачи обнаружили у Сержа вялотекущую шизофрению. Помимо скромной водительской зарплаты, Борисова втайне от мужа выплачивала Алискину солидные ежемесячные суммы, но не по доброте душевной. Взамен она требовала очень многого и фактически превратила юного шизофреника в бесправного сексуального раба. Ввиду упоминавшихся ранее особых наклонностей мадам феминистки «должность» сия была крайне тяжелой, а когда Татьяна Федоровна напивалась – становилась ну просто невыносимой! Не буду вдаваться в гнусные подробности. Приведу всего один пример. (Кстати, не самый отвратительный.) Налакавшись в очередной раз, она ставила любовника на четвереньки и в присутствии пьяных подруг с хохотом мочилась ему на голову. Так постепенно из обычного шизика формировался маньяк-убийца, люто ненавидящий всю женскую половину рода человеческого...
Вернемся, однако, к клубу «Сафо». Первое время его члены вели себя относительно тихо. Подчеркиваю – относительно!На своих собраниях феминистки беспробудно пьянствовали, матерно хаяли мужской пол и хором распевали дебильную песенку «Женщина всегда права». Дома же они превращались в натуральных ведьм и всячески измывались над мужьями, норовя уподобить их Сержу. В итоге те или уходили к нормальным женщинам, или делались «половыми тряпками», об которые ведьмы со смаком вытирали ноги, а потом злобно облаивали «за слабость и бесхребетность». Стараниями клуба феминизм стал весьма популярен в Сарафанове. Количество членов стремительно росло, и пропорционально ему увеличивалось число безвольных «тряпок» мужского пола: опустившихся, обабившихся и впадающих в панику при малейшем намеке на опасность. А паства православных храмов соответственно сокращалась, поскольку Православие, как известно, подразумевает качественно иные отношения между мужем и женой...
Весной нынешнего года Татьяне Федоровне (уже окончательно озверевшей от водки) пришла в голову «блистательная идея» жестоко покарать одну из «тряпок», осмелившуюся в порыве отчаяния обозвать жену-феминистку «сумасшедшей стервой».
– Изуродовать козла, дабы другим неповадно было! – пискляво заявила мадам Борисова и вынесла вопрос на обсуждение в узком доверенном кругу. Ведьмы дружно поддержали свою лидершу, скинулись по сотне баксов и через посредство Сержа наняли трех его знакомых байкеров с пустыми карманами и отмороженными башками. Те рьяно взялись за дело, отловили «непокорного» в темном закоулке и зверски избили арматурами, оставив калекой на всю жизнь. Ведьмы пришли в бешеный восторг, несколько дней пропьянствовали на радостях и решили продолжить мщение «проклятым тиранам, веками угнетавшими прекрасную половину». Но... на коммерческой основе! Опуская ряд подробностей, скажу – таким образом началась весенняя волна убийств, затронувшая покамест представителей среднего городского сословия. По наводке жены-феминистки байкеры, заходясь в бесовском кураже, лихо давили колесами «заказанного» и с торжествующим гиканьем уносились обратно к себе на базу. Наутро тело соскребали с асфальта. Потом хоронили в закрытом гробу, а квартира и прочее имущество покойного доставались «безутешной вдове». При помощи мужа (тоже превращенного в «тряпку») Татьяна Федоровна молниеносно улаживала формальности, связанные с наследованием, и, подключив знакомых маклерш-феминисток, за полцены реализовывала добычу. Часть вырученной от продажи суммы доставалась ведьме-заказчице, остальное поступало в фонд клуба «Сафо». (Читай – в карман госпожи Борисовой.) А та уже, через посредство Сержа, расплачивалась с исполнителями. Так продолжалось некоторое время. Но однажды один из байкеров (известный читателю Хорек) шепнул на ухо Алискину, что есть-де на примете жутко крутые мужики. Поэтому можно покончить с квартирно-машинной мелочовкой и заняться настоящим бизнесом. Серж передал хозяйке предложение Хорька, та с ходу согласилась, и как раз в этот момент полковник Пузырев изготовился накрыть байкерскую банду, о чем не преминул сообщить по телефону господину мэру. Подслушав разговор мужа, Татьяна Федоровна (устами Сержа) предупредила Хорька об опасности, и... упомянутые профи с легкостью убрали «отработанный материал», продемонстрировав заодно собственную крутизну. В дальнейшем Борисова сотрудничала уже с Ромейко-Хоботко (через цепочку Серж – Хорек) и избрала мишенью «сливки» сарафановского общества... (О том, какбывший майор спецназа сколотил свою команду и об их взаимоотношениях друг с другом история умалчивает. – Д.К.)... Но теперь ведьмы стали действовать гораздо изощреннее. Намеченную жертву (опять-таки с подачи жены-феминистки) похищали. В точном соответствии с пожеланиями «дражайшей супруги» уродовали и насильственно сводили с ума... То есть делали недееспособным. Деньгами и имуществом бедняги отныне могла распоряжаться жена-заказчица. Правда, причитался ей весьма скромный «кусок пирога». Можно сказать, крошки. Львиную долю безоговорочно забирал хищник-Ромейко, а остатки жадно хватала Татьяна Федоровна...
В то же самое время вышел на «тропу охоты» маньяк Серж, сжигаемый нечеловеческой ненавистью ко всему женскому роду. Будучи от природы отъявленным трусом, он не рисковал нападать на взрослых женщин! (Вдруг глаза выцарапают?) Алискин предпочитал маленьких девочек, справиться с которыми не составляло труда. Задушив ребенка и совершив акт труположества, нелюдь отмечал событие чекушкой водки, выпивая оную из горла. А бутылку с остатками на донышке аккуратно вставлял в рот покойнице, пришептывая: «Подарок от мамочки! Подарок от мамочки!» Одежду же он забирал в качестве «охотничьего трофея» и бережно хранил в шкафу у себя дома. Будущих жертв маньяк выбирал из числа детей наиболее рьяных феминисток, а именно – заказчиц похищений и пяти ближайших подруг Татьяны Федоровны, с коими она изощрялась в изобретении различных вариантов очередного «сценария». (Вот откуда взялись те пять девочек, «лишних», по выражению Сибирцева.) Нет, нет, не подумайте! Серж вовсе не был эдаким «неуловимым мстителем» за изувеченных, сведенных с ума мужиков. Все объяснялось гораздо проще! Во-первых, он хорошо знал семьи активисток клуба, не вызывал у ребенка ни малейших подозрений и запросто находил предлог для совместной поездке куда-нибудь. Во-вторых, при обсуждении «сценариев», а также после получения от Ромейко известия об успешном завершении обработки «заказанного» (или после обнаружения бедняги на свалке) причастные к этому ведьмы совместно напивались вдребезину. Причем госпожа Борисова быстрее всех и, как правило, до трупного состояния. Тогда Алискин завладевал «Мерседесом» под предлогом «отвезти домой», грузил в него хозяйкины телеса и отправлялся за осиротевшей девочкой, чья пьяная мамаша ползала на четвереньках в «Сафо», а отец либо навсегда ушел из дома (как в случае с пятью ближайшими подругами), либо превратился в изуродованное, недееспособное существо. Только последний эпизод с дочерью мэра Лорой стал своего рода исключением, упоминавшимся ранее «звездным часом» маньяка. По счастью, не состоявшимся...
– В камеру к уголовникам, – по завершении допроса жестко скомандовал конвойным Хохлов. Мы с Сибирцевым кивнули в знак согласия.
– Не на-а-а-а-до!!! Ни-и-и-зя-я-я!!! – отчаянно заблажил Серж. – Я вам при-и-и-гожу-у-усь!!! Показания на суде давать буду! Чистосердечные!!!
– Суд не состоится. Судить некого! – отрезал майор. – Одна Борисова осталась, избитая мужем до полусмерти. Славно он ее отделал. Плюс – алкогольное отравление. Вряд ли долго протянет. В любом случае. – Хохлов загадочно усмехнулся.
Конвойные схватили Алискина под локти и грубо выволокли в коридор...
Эпилог
Вот, собственно, и вся история. Загадочная усмешка Хохлова стала понятна сутки спустя, когда Татьяна Федоровна повесилась над парашей в тюремной «больничке». По официальной версии – самостоятельно. Ее судьбу отчасти разделил маньяк Серж, в первую же ночь удавленный соседями по камере. Господин Борисов написал прошение о досрочной отставке с поста мэра. Клуб «Сафо» закрыла милиция. Против жен убитых байкерами мужиков возбудили уголовные дела, а самих ведьм до суда взяли под стражу. Тут майор слегка погорячился. Судить былокого. Правда, для заказчиц квартирно-машинной «мелочовки» с избытком хватило видеозаписи допроса Алискина. Просмотрев означенную запись, феминистки забились в истерике и моментально раскололись. Как я узнал позднее, судил их суд присяжных и всем без исключения влепил по максимуму. (Хотя среди присяжных было немало женщин.)
А наша группа с чистой совестью вернулись обратно в Н-ск.
– Странное дело, – сказал перед отъездом Костя. – Ничтожная, плюгавая, спившаяся бабенка, а столько горя людям принесла! Даже не верится!!!
– Тифозная вошь, – лаконично бросил Ильин.
– Чего?! – не понял Сибирцев.
– Представьте себе вошь, носителя инфекции. Она заражает других вшей, те кусают людей, и начинается эпидемия, – терпеливо пояснил судмедэксперт.
– Тифозная вошь, – задумчиво повторил я. – Мелкая, жалкая козявка. Ногтем раздавить можно. А зло от нее... Да-а-а, Кирилл Альбертович! Вы выбрали на редкость удачное сравнение!!!
Примечания
1
О причинах этого доверия см. предыдущий сборник о приключениях Дмитрия Корсакова. (Здесь и далее примеч. авт.)
2
Диверсионно-разведывательная группа.
3
О том, кто такие «опричники», и вообще – о порядках жизни на свалке см. «Изнанка террора».
4
Бойцы спецназа и на операциях, и на отдыхе называют себя не по именам-фамилиям, а по кличкам. Отчасти это объясняется сложившейся традицией, а отчасти – конспирацией. Чтобы враг, узнав настоящую фамилию, не смог навредить их родным.
5
Русско-чеченская война.
6
Причину смущения Корсакова см. в повести «Карта смерти».
7
Мина осколочная направленного действия.
8
Противотанковая мина «ТМ-62».
9
Унифицированная форма доклада о боевых потерях.
10
Имеется в виду так называемый «Хасавьюртовский мирный договор».
11
Принятие ислама – обязательное условие для наших предателей, перешедших на сторону чеченских боевиков.
12
У хлороформа крайне отрицательные побочные эффекты. В связи с этим, начиная с 1985 года, его перестали использовать при проведении хирургических операций.
13
Это специальная молитва воина. Называется она «Молитва перед сражением». Полный текст см. в молитвослове «Молитвенный щит православного христианина». Издание седьмое. Воронеж, 2000 г. С. 547—548.
14
Специально для скептиков и неверующих сообщаю: один мой знакомый, попав в схожую ситуацию, начал мысленно взывать к Богу, и искренняя молитва произвела на него точно такое же воздействие, как на майора Корсакова (Деревянко И.В.).
15
Лоу-кик (или лай-кик) – жесткий, боковой удар голенью. Наносится по мышцам или сухожилиям ног противника.
16
Удар, нанесенный одним или двумя вытянутыми, напряженными и чуть согнутыми пальцами в основание глотки, моментально выводит противника из строя (если бьет профессионал) и вызывает сильнейшее удушье. Возможен смертельный исход.
17
Православная Церковь строго-настрого запрещает самоубийство, справедливо считая его страшным грехом – хулой на Духа Святого.
18
Радиус действия пассивного «маяка» – около полутора километров.
19
«Алкоголизм у женщин развивается более ускоренными темпами и более тяжелый по своим клиническим проявлениям, чем у мужчин... В отличие от мужчин патологическое влечение к алкоголю формируется в первые 1—2 года злоупотребления спиртным... Алкогольное изменение личности у женщин выявляется более быстрыми темпами, сопровождаясь сексуальной распущенностью, социальной деградацией...» (цит. по: Н.М. Жариков, Л.Г. Урсова, Д.Ф. Хритинин. Психиатрия, М., 1989, с. 345).