У ТЕБЯ ЕЩЕ НЕТ ФИРМЕННОЙ МАЙКИ ЯНДЕКСА? ТОГДА ТЕБЕ СЮДА!
Не жалею, не зову, не плачу… / Стихи С. Есенина /
Цена: 89.9 p. [email protected]
Издательство: Скорпион
Год издания: 2005
ISBN: 5-844-86408-8
Книги, пресса / Художественная литература / Поэзия
Галич. Александр русские плачи.Комплект — 1 диск, год — 1998
Цена: 161.97 р. Звук. [email protected]
Описание: Левый марш Ошибка Неоконченная песня Собаки бывают дуры… Виновники найдены Мы не хуже Горация Вальс-баллада про тещу из Иванова Слушая Баха (псалом) Горестная ода счастливому человеку Смерть Ивана Ильича Из поэмы — Песня о песочном человеке — Рассказ.
Музыка, видеофильмы / Музыка / Авторская песня
Нет, так ничего не найти. Если бы хоть что-то видеть…
Глаза горели огнем, слезы изливались, как лава из жерла вулкана, — ворот рубашки промок не меньше, чем носовой платок.
Все, хватит! Лучше денег заплатить сколько попросят. Только бы не мучиться так. Двести так двести.
Андрей взял телефон и, с трудом разбирая надпись на ладони, набрал номер:
— Алло. Я согласен. Приезжайте. — Он назвал адрес.
— Хорошо, — ответил солидный голос. — Буду в кратчайший срок. Температуру мерили?
— Нет, но меня знобит.
— Понятно. Только пока не пейте никаких лекарств.
— Ладно. — Андрей положил трубку и рухнул на диван.
Мир был соленым, мокрым, в нем становилось трудно дышать. Андрей встал и пересчитал деньги в шкатулке. Хватит на пять вызовов, да и зарплата скоро. На купюрах остались мокрые пятна.
Доктор приехал действительно скоро. Экран дверного глазка показал высокого сухопарого мужчину с козлиной бородкой, в старомодных круглых очках и с самым настоящим саквояжем в руке. Андрей открыл дверь и тут же запер за доктором, опасаясь, что Оксана могла остаться где-то поблизости.
— Здравствуйте. — Движения доктора были точны, как у военного хирурга. — Меня зовут Константин Анатольевич. Можно включить свет?
— Да, конечно.
Вспыхнули лампы, причинив ему физическую боль.
— Приятного мало. — Доктор склонил голову и внимательно осмотрел лицо Андрея. — Первый день?
— Да, с обеда.
— Куда можно пройти?
Андрей провел его в комнату, сам сел на диван, а доктору предложил кресло.
— Подозрительных контактов не имели? — прищурившись, спросил Константин Анатольевич.
— В смысле — сексуальных? — напрягся Андрей.
— Да. — Доктор медленно, спокойно открыл саквояж и достал оттуда огромное увеличительное стекло в бронзовой оправе.
— Подозрительных — нет. — Андрей качнул головой.
— А как часто вы вообще меняете… э-э-э… партнеров?
— Партнерш, — поправил его Андрей. — Это так важно?
— Да. По крайней мере, мне нужно знать как можно больше о трех последних… э-э-э… девушках. Возраст, конституция, э-э-э… частота встреч.
Андрей перечислил.
— Значит, с каждой не более пяти контактов?
— Да, — отрезал Андрей, твердо решив выгнать доктора, если тот продолжит развивать тему.
— Понятно, — вздохнул Константин Анатольевич. — Придвиньтесь ближе. Да, вот так.
Он уставился на залитый слезами нос Андрея сквозь огромную линзу, при этом его лицо забавно исказилось, на щеках проявились огромные поры и короткие светлые волоски.
— Курите?
— Да, — ответил Андрей.
— Сколько?
— Пачку в день.
— А сегодня? — Доктор достал из чемоданчика хромированный ланцет.
От одного его вида по телу пробежала волна ледяного озноба — Андрей всегда настороженно относился к медицинским инструментам. Особенно к острым.
«Убийца», — помимо воли мелькнуло в голове.
— Со вчерашнего вечера дым щиплет глаза, — ответил Андрей, не спуская глаз со сверкающей стали. — Почти не курю.
— Посмотрите на кончик этого инструмента, — попросил доктор. — Старайтесь не щуриться.
Он поднес кончик ланцета почти к самому носу Андрея и начал медленно уводить инструмент к себе, будто замахиваясь. Андрей напрягся, готовый отразить внезапный удар. Из носа на брюки капнуло.
— Что-то вы напряжены… — заметил Константин Анатольевич. — Нервы? На работе проблемы?
Он медленно уводил ланцет от лица Андрея, затем резко придвинул к самому носу. Андрей не выдержал и одним взмахом выбил инструмент из его руки.
— Да. Нервы. — Доктор спокойно встал, подобрал ланцет и уложил в чемоданчик. — Пожалуйста, дайте мне деньги за вызов.
— Что? — ошарашенно переспросил Андрей.
— Деньги, пожалуйста.
Руку из чемоданчика доктор не убирал. Так в фильмах держат пистолет в приоткрытом кейсе. У Андрея шевельнулись волосы на затылке.
— Да. Сейчас… — Он встал и с излишней поспешностью достал из шкатулки полторы тысячи рублей. — Пожалуйста.
Доктор пересчитал залитые слезами купюры и уложил в саквояж.
— Я вам ничем помочь не могу, — сообщил он. — Это не инфекция.
— А что же? — Такое заявление окончательно выбило Андрея из колеи. Он достал из шкафчика новый носовой платок и промокнул лицо.
— Вас никто не проклинал? — совершенно серьезно спросил Константин Анатольевич.
Если бы доктор растворился в воздухе, Андрей удивился бы меньше.
— Что, простите?
— Ну, проклятие. Понимаете? Это ведь не пустой звук. Вы садитесь, садитесь. Я работаю не первый день в медицине, был военным хирургом во вторую чеченскую и давно заметил, что не все происходящее с человеком можно объяснить… э-э-э… с рациональной точки зрения. Это мой личный опыт. Даже хобби. Эдакая, можно сказать, исследовательская деятельность.
— Вы актер? — догадался Андрей. — Вас наняла Оксана, чтобы вы пудрили мне мозги. Так? К тому же за мои деньги. Вас, кстати, не затруднит их мне вернуть?
— Если вы настаиваете… — пожал плечами Константин Анатольевич и вынул из саквояжа пачку купюр.
Андрей уже потянулся за ней, когда его осенило — у него на ладони фломастером был выведен номер телефона. Его дала Светлана, которая Оксану не знала и знать не могла.
— Извините… — Андрей убрал руку. — Почему вы не сказали, что не имеете к Оксане никакого отношения?
— Я опытный врач и знаю, что бесполезно убеждать пациента, если он что-то вбил себе в голову. Особенно когда пациент в таком состоянии.
— Да… — Андрей вытер лицо платком. — Значит, вы действительно врач.
— Совершенно верно.
— Тогда оставьте деньги себе. Я хочу вас дослушать.
— Но насчет проклятия я оказался прав? Про какую Оксану вы говорили?
— Это одна из трех девушек, о которых я вам рассказал.
— Понятно. Она бросила проклятие вам в лицо?
— Нет, по телефону.
— Это упрощает задачу, — солидно кивнул доктор. — Задачу по вашему… э-э-э… излечению. Вы сами чувствуете вину перед ней?
— Нет. Я не давал никаких обязательств.
— Это плохо. Несправедливо наложенные проклятия никогда не сбываются. Там… — доктор ткнул пальцем в потолок, — происходит как бы проверка. И если проклятие приведено в исполнение, значит, вы действительно совершили ошибку. Соответствующую ошибку. Адекватную. На войне я нередко встречался с подобным. Там это проявляется… э-э-э… наиболее ярко.
Андрей понял, что его не разыгрывают.
— Вы вообще верите в Бога? — спросил Константин Анатольевич.
— Да.
— Тогда вам нужно понять, как и что вы сделали плохо. Не факт, что дело именно в неисполненных обязательствах. Это может быть и личная обида. Незаслуженная, конечно.
— А если я пойму?
— Вы можете покаяться. Попросить прощения.
— У нее? — насторожился Андрей.
— Вовсе не обязательно, если вас это так тяготит. Есть инстанция куда более высокая. — Доктор снова ткнул пальцем в потолок. — Вы меня понимаете. Происходит как бы замещение наказания. Ваш… э-э-э… грех оценен, и за него вы уже несете заслуженное наказание. И прощение надо просить у того, кто на вас его наложил, а не у того, кто рекомендовал избрать мишенью именно вас.
— У Бога? — уточнил Андрей.
— Да, конечно. Но в этом деле самолечение не менее опасно, чем при обычных болезнях. Обратитесь к опытному священнослужителю. Я даже могу рекомендовать… — Константин Анатольевич вынул из саквояжа визитную карточку. — Этому человеку удалось многих вернуть к нормальной жизни. Его зовут отец Тимофей. И место намоленное.
Андрей принял визитку и положил в карман рубашки:
— Спасибо.
— Очень рекомендую. — Доктор встал и пошел к выходу. — И еще советую не тянуть с этим визитом. Положение может усугубиться.
Андрей закрыл дверь за доктором и тут же направился к телефону.
— Алло! Вызов такси?
Андрей вошел в комнатушку на втором этаже церковной пристройки и сел на деревянную лавку возле окна.
— Подождите минуту, — сказал худощавый служка. — Отец Тимофей сейчас освободится.
Он вышел из комнатушки, прикрыв за собой тяжелую деревянную дверь. Андрей остался один — огромные напольные часы четко отбивали секунды, маятник в виде Вифлеемской звезды метался между двух ангелов, поддерживающих циферблат.
Андрей смахнул слезы платком.
Под сводчатым потолком жужжала одинокая муха, иногда она падала вниз и билась в оконный витраж, раскидавший по полу разноцветные пятна солнечного света. В небольшой комнатке стоял массивный стол из темного дерева и такие же шкафы, полные книг в засаленных переплетах. Остальное пространство было пустым, если не считать двух лавок у стен. Зато сами стены ломились от богатства и роскоши — образа в золотых окладах, золотые кресты и золотые кадильницы на золотых цепях.
Андрей уважительно покачал головой и смахнул новую порцию слез.
Сквозь прозрачную часть витража был виден уютный дворик и прицерковный люд, стоящий в очереди за раздачей обедов в трапезной. Одноногие, слепые, убогие, богомольные старцы и женщины в черных платках. Одноногий старик с костылем покуривал папиросу.
Со двора медленно выехал «Форд-Кондор» последней модели — черный, зализанный, мощный, секьюрити в черных футболках и солнцезащитных очках знаками попросили очередь посторониться.
Скрипнула дверь, и в комнатку вошел огромный молодой мужчина в рясе. Два метра росту в нем было точно, да еще косая сажень в плечах. Он с поклоном перекрестился на образа и только после этого обратил внимание на Андрея.
— Здравствуйте! — кивнул он. — Я отец Тимофей. Вы Андрей, как я понял?
То ли он намеренно акцентировал букву «о», то ли это было ему свойственно от природы.
— Да, — ответил Андрей.
— Горючими слезами омылся? — Батюшка грузно уселся за стол.
Андрей молча кивнул и утерся платком.
— Грехов совершать не надо. — Отец Тимофей впился в Андрея взглядом, как снайпер в цель. — Не ходили бы потом…
«Что бы вы тогда ели?» — подумал Андрей зло.
— Суровый вид напрасно показываешь, — одернул его батюшка. — Тут каяться надобно, а не рожей кривить. За что прокляли?
— Не знаю, — честно признался Андрей.
— Ну и пошел тогда отсюда… — Батюшка равнодушно указал на дверь. — Ступай. Там проводят.
— Но подождите!
— Вспомнил? — Священник сурово свел брови.
— Да. Она меня полюбила, а я ее нет. Она не поняла, почему я ее отверг. Хотела понять, узнать, но я отказался с ней разговаривать. Просто исчез.
— Сам не полюбил, значит?
Андрею так и виделось перекрестье прицела.
— А какого же тогда рожна отростком своим окаянным тычешь куда ни попадя?
— Ну… — Андрей не нашел на это прямого ответа.
— Богомерзкое это дело, — напомнил отец Тимофей. — А то вот сейчас накажу тебе венчаться с ней перед Господом. Что будешь делать?
— Не надо. — Андрей смиренно вытер слезы и опустил глаза.
— Вот так, — одобрительно кивнул батюшка. — Значит, сегодня поручу отцу Петру тебя пред иконой отчитывать. Это малое дело. А большое — промывать очи святой водой по три раза на дню и каяться. Своими словами десять раз в день. Кроме того, молитву «Отче наш» двадцать раз в день, а «Радуйся Мария» пятнадцать. Четыре свечи по углам всех комнат должны гореть непрестанно. Одна догорает, от нее другую пали. Понял? Свечи в лавке внизу покупай, они освященные. Да не по десять копеек бери, а по три рубля. Жадность — тоже грех. А, еще поститься надобно. Мясо не жрать, рыбу тоже. Все варить. К женщинам не прикасаться месяц. И рукоблудить не вздумай! А то еще прибежишь, когда руки отсохнут. Понял?
— Да.
— Две тысячи. — Отец Тимофей глазами указал на стол.
Андрей с облегчением отдал деньги. Сразу стало легче.
«Господи, спасибо тебе…» — подумал он.
Служка провел его по лестнице вниз, красноречиво остановившись у церковной лавки, в которой торговали свечами и календариками с голубями. Андрей купил сначала пакет, а потом сложил в него все свечи, которые лежали на прилавке.
— Тогда уж и календарик возьмите, — посоветовал служка. — Отец Тимофей освятил.
Андрей взял, отчетливо чувствуя, что тратит деньги не зря.
«Надо будет позвонить Светлане, спасибо сказать», — подумал он.
— А теперь сюда, в часовенку. — Служка указал на богато убранный вход. — Там отец Петр будет вас перед иконой отчитывать.
— Да, конечно. — Андрей с облегчением пошел вслед за ним.
Глаза резало намного меньше.
Уставший, замученный, едва держась на ногах, Андрей ввалился в прихожую своей квартиры и запер дверь. Голова еще гудела басом отца Петра, ноздри еще окутывал дурманящий аромат ладана. Зато зрение почти пришло в норму, слезы еще лились, но уже не так интенсивно.
Вот она — сила Божья! Вот они, истинные ценности! Покаяние, расплата за грехи. И прощение.
Андрей впервые отчетливо осознал, что такое настоящая любовь. Не секс, упаси Господи, не шепот в объятиях. Это вот такое всепрощение. Правду говорят, что Господь возлюбил людей и любые грехи прощает им за покаяние. Вот это любовь! Любые!
Люди — неразумные дети Господни, их можно наказывать, даже нужно, чтобы чувствовали на себе десницу Его, но клеймить грехом все земное существование незачем. Всяк может ошибиться, когда ищет путь к Свету. Поиск невозможен без ошибок.
Да святится имя Его… Да пребудет царствие Его…
Андрей включил бесполезные мониторы, чтобы хоть что-то было видно в кромешной тьме отгороженной от света комнаты. Яркие надписи «Необходимая библиотека не найдена» давали как раз нужное освещение — и смотреть можно было, и не резало глаза безудержной яркостью ламп.
Он принялся доставать из пакета и расставлять по углам свечи.
— Да святится имя Твое… — шепнул Андрей и щелкнул зажигалкой.
Язычок пламени затрепетал, коснулся фитиля и перескочил на него, выпустив тонкую ниточку черного дыма. Под подошвой хрустнул обломок мини-диска. Андрей злобно отшвырнул его как можно дальше и начал зажигать оставшиеся свечи. Темный воск потрескивал, фитили время от времени выплевывали искры, оставляющие в воздухе дымные хвостики.
— Да пребудет царствие Твое!
Свечи потрескивали и шипели, комнату быстро заполнил характерный запах перегретого воска, с которым не справлялся даже кондиционер. Андрей достал из пакета пластиковую бутыль со святой водой и принялся промывать глаза из ладони.
— Прости меня, Господи!
«Прости, прости… — Неслышимое эхо металось в мыслях. — Я принял кару Твою, я осознал и покаялся. Искренне, от всего сердца. Сними с меня проклятие, я больше не буду так поступать».
«Как?» — поинтересовался внутренний голос.
Андрей не знал, что ответить самому себе.
«Не обманывать? — промелькнул в голове один из вариантов. — Но я ведь и не обманывал никого. Не бросать? Но я ведь не могу жениться на всех женщинах сразу. Выбрать одну? А если потом встретится еще лучше? Не худшим ли грехом будет измена?»
Холодная темнота непонимания кары Божьей все сильнее и сильнее заползала в душу. Получалось, что весь его грех состоял лишь в том, что женщины хотели от него большего, чем он им обещал. Но почему же тогда наказан он, а не они?
Или в этом и есть мудрость Господня — не прелюбодействуй? Вообще. Только после венчания можно познать тела друг друга.
— Э… нет. Это бред, — вслух произнес Андрей.
И тут же испугался — в его ли положении трактовать мудрость Господню, в его ли власти называть слова Господа бредом?
И вдруг озарение посетило его — яркое, как неожиданно включенный в темной комнате свет. Не обещания ждет от него Господь, а лишь осознания. Грех для того и существует, чтобы следом за ним пришло покаяние.
— Все мы грешны… — шепнул Андрей, чувствуя, как волна безысходности отступает.
Все мы вступаем в противоречие с собственной совестью. Господь дал нам возможность покаяться, вспомнить Его величие и смыть с себя все грехи. Не кровью, как делали поганые язычники, а одним лишь словом, просящим прощения.
— Господи, я грешен… — само собой родилось на устах. Телефонный звонок прервал зародившуюся молитву.
Андрей уже решил отключить аппарат, но передумал — мало ли что.
— Да.
— Это Паша. Как у тебя?
— Лучше.
— Работать сегодня не будешь?
— Нет, — ответил Андрей.
— А я вот кое-что раскопал. Не хватает руки экспериментатора.
— Я не могу. Ни сегодня, ни завтра. Ты уж извини.
— Ладно. Все нормально. За здоровьем надо следить.
— Вот именно, — вздохнул Андрей. — Пока.
Он положил трубку, но в душе уже не было того запала, с которым начинал молиться. Наверное, надо поспать. Просто лечь и ни о чем не думать. Ни о Валькиных угрозах, ни о Пашкиных открытиях. Все это пустое. Никчемное.