Талию неожиданно туго перехватило ремнем, щиколотки и запястья – наручниками. Айвенго словно прилип к моему телу. Голову потянуло вниз, ступни наоборот, поволокло вверх, руки раскинуло в разные стороны, меня оторвало от земли и медленно понесло вперед, параллельно полу. Доспехи умели летать!
Сказать, что я обалдела, это не сказать ничего. Слава богу, что перед стартом я находилась лицом к выходу из столовой, в которой, к счастью, не было дверей. Неведомая сила несла меня по воздуху, опомнилась я, лишь добравшись до конца галереи, и успела схватиться за косяк последней двери слева. Ура, скоро безумное приключение завершится! Я как раз добралась до спальни Карла, а бывший униформист точно знает, как отключить Айвенго. Вот только не нужно спрашивать, каким образом латы научились бесшумно планировать. Понятия не имею. Да и не очень мне интересно, что за двигатель встроен в доспехи, зато надо понять, как им управлять.
Я держалась за косяк и продолжала висеть довольно высоко над полом. Повторное нажатие на клавишу не возымело успеха, чудо технической мысли на него не отреагировало. Тогда я, перебирая ладонями, почти перевернулась вниз головой, ухитрилась уцепиться за ручку двери и нажала на нее. Она открылась внутрь комнаты, я влетела в спальню, увидела большую кровать и позвала:
– Карл! Проснитесь!
Почему-то звук моего голоса побудил двигатель поднять Айвенго выше, я почти коснулась спиной белоснежного потолка.
Одеяло откинулось, показалась крепкая, совершенно обнаженная фигура. Она села и громко чихнула. Пожилой слуга без одежды выглядел лучше многих мужчин средних лет. Похоже, он до сих пор упорно занимается спортом.
– Карл, – снова подала я голос, – скорей, помогите! Больше не могу!
Лакей задрал голову, и тут я поняла, что нахожусь не в его комнате, а в одной из гостевых опочивален, потому что подо мной сидел на кровати… Леонид.
– Черт побери… – выругалась я.
Ну, конечно, комната Карла расположена справа по коридору! Но меня так поразило умение Айвенго парить птичкой, что я все перепутала и влетела в спальню, расположенную напротив покоев слуги. М-да, ситуация…
Как вы поступите, если, внезапно проснувшись ночью, узрите под потолком своей светелки рыцаря, планирующего в районе люстры?
Леонид, к примеру, застыл.
– Прости, – тихо сказала я, – ошиблась дверью. Не хотела тебя будить, сейчас улечу.
Реутов не шевелился, не моргал и вроде перестал дышать. Я испугалась, что он сейчас грохнется в обморок, и решила его успокоить:
– Добрый вечер. То есть спокойной ночи. Не волнуйся, все в полном порядке. Сегодня хорошая погода. Вернее, утром встанет солнце, если, конечно, будет солнце, а то ведь его может и не быть, солнца-то. Вполне вероятно, что завтра хлынет дождь…
Леонид вскочил, кинулся к окну, открыл его и вывалился в сад.
Я разозлилась и громко воскликнула:
– Вот идиот!
Теперь звук моего голоса побудил двигатель понести Айвенго к распахнутой раме. Вот тут я перепугалась до дрожи. Как далеко способен улететь рыцарь? Если я пересеку границу участка, Мануйлов точно выгонит проштрафившуюся претендентку, и задание окажется проваленным. Антон отругает меня, настоящая Сергеева лишится шанса на наследство. Но думаю, это еще не самое худшее из того, что может случиться. А если мы с Айвенго будем планировать над землей в районе одной из местных деревень? Я прямо вижу заголовки в газетах: «НЛО в виде рыцаря терроризирует село Большие Козы». На что угодно спорим, кто-то из пейзан непременно надумает подстрелить летательный аппарат! Наши селяне при встрече с неизведанным всегда подозревают, что оно явилось разграбить их огород, и хватаются за дробовики.
Меня продолжало тащить в сторону зияющего проема. Я, пытаясь изменить направление полета, замахала интенсивно руками, задела большую металлическую люстру, полетела с воплем вниз, шлепнулась в разобранную постель Леонида и замерла, боясь вздохнуть. Послышался тихий щелчок, ремень стягивавший талию, ослаб, наручники тоже. Я перевела дух и поняла: Айвенго открылся. Тугой запор почему-то сработал без помощи извне.
Невероятное счастье затопило меня с головой. Приключение закончилось благополучно. Сейчас скину доспехи, скорехонько верну их в кабинет и срочно лягу спать, чтобы завтра спуститься в столовую с отдохнувшим видом. Никто не должен догадаться о том, что со мной произошло ночью.
Я собралась сесть и тут услышала знакомый голос:
– Леня, ты почему так орешь?
Глава 20
Я замерла. Раздались тихие шаги, незваная гостья медленно шла к кровати, причитая:
– Не надо на ночь наедаться, тогда и кошмары не приснятся. Спать нужно ложиться с пустым желудком. Дружочек, ты вопил белугой, меня разбудил, а теперь молчишь. Неужели сам не проснулся от своего ора? Леня, тебе, случайно, не плохо?
Над постелью склонилась женская фигура. Затем она прижала к щекам ладошки и воскликнула:
– Святые угодники! Отче наш иже еси на небеси! Сгинь, рассыпься! Статуя Командора! Каменный гость!
– Тише, – рявкнула я, – ничего жуткого! Это не привидение.
– Вы кто? – обморочным голосом поинтересовалась Раиса Ильинична. – Где Леня?
– Пошел принять ванну. Скоро вернется и не обрадуется, обнаружив в своей спальне вас. Неужели вы не узнали меня? Разрешите представиться – Жанна… – зашипела я.
Нестерова всхлипнула.
– Жанночка? А что на тебе надето?
На меня накатило вдохновение:
– Пообещайте никому не рассказывать об увиденном и узнаете потрясающий секрет.
– Молчу, как немой заяц! – воскликнула Раиса.
Сравнение с длинноухим меня слегка удивило, но я не стала на этом зацикливаться, а продолжила:
– Раз уж вы меня тут обнаружили, то скажу правду. Мне пятьдесят пять лет. Нет, уже шестьдесят, я запуталась в цифрах.
– Выглядишь намного моложе… – ахнула Раиса. – Ну и ну! Чем ты пользуешься? Пьешь особые таблетки? Делаешь пластические операции?
– Ложусь в капсулу времени, – зашептала я. – Она изготовлена… Тсс! Не могу сообщить подробности об устройстве. Скажу лишь, что доспехи экранируют вредные излучения. Хотите такие же?
– Конечно! Очень! – зачастила Раиса Ильинична. – Авось ноги перестанут болеть, а то они внезапно подкашиваются, и мне приходится постоянно носить при себе Антуана, чтобы присесть на него. Это очень неудобно, одна рука вечно им занята.
Хотелось поинтересоваться, кто такой Антуан и не вызывает ли Раиса удивления у окружающих, когда садится на мужчину, сопровождающего ее. Но у меня не было времени на удовлетворение любопытства.
– Уходите живо! И ни одной живой душе не проболтайтесь про латы! Перед отъездом дам вам телефон фирмы, которая ими торгует. Она себя не рекламирует, без меня вам номер не отыскать.
– Молчу как привидение, – пообещала Раиса Ильинична. – Жанночка, а почему ты в кровати Лени? У вас же разные комнаты.
Хороший вопрос! На него надо дать ожидаемый ответ.
– Муж принимает душ, скоро выйдет из ванной, у нас запланировано… э… кое-что.
– Что? – заморгала Раиса. – Чем можно заниматься по ночам?
– Кое-чем, – уточнила я.
– Чем? – снова не сообразила дама.
– Тем са-мым, – по слогам произнесла я. – Ясно?
– Нет, – призналась Нестерова.
– Уходите! – приказала я. – И молчите. Иначе никогда не сможете воспользоваться капсулой молодости.
– Меня бессонница одолела, – грустно призналась Нестерова, – верчусь с боку на бок. Вы с Леней все равно бодрствуете, давайте вместе посидим, поболтаем. Я могу в кресле устроиться.
– Нет! – гаркнула я. – Проваливайте. Мы хотим… э… того самого!
– Кого? – жалобно спросила Раиса.
Я рассвирепела.
– Хватит прикидываться. Неужели вы не знаете, чем занимаются по ночам супруги?
Нестерова ойкнула и стала похожа на переваренную свеклу.
– Простите! Мне очень неловко. До свидания! Пока! Встретимся за завтраком. Спокойной ночи, то есть, ну… в общем…
Бормоча извинения, Раиса Ильинична попятилась от кровати и в конце концов покинула спальню.
Я со скоростью юной белки скинула доспехи, схватила их и помчалась в библиотеку. Латы спокойно висели в моих руках, и я надеялась, что правильно запомнила слова Мануйлова, как устанавливать доспехи на место. А вдруг Сергей Павлович не сказал о какой-нибудь тонкости? Но едва я опустила ноги рыцаря в два углубления в подставке, как послышалось шипение, Айвенго сам собой выпрямился и замер. Мягкий, податливый материал снова стал похож на жесть.
Восхитившись в очередной раз гениальностью создателя устройства, я быстренько выскользнула в коридор, тускло освещенный двумя небольшими лампами. Увидела поодаль от двери в библиотеку бумажку, подобрала ее, рысью доскакала до своей спальни, села на кровать и только тогда перевела дух.
После завершения каждого задания под прикрытием члены спецбригады непременно составляют отчет. Я не исключение, поэтому опишу все, что увидела и услышала, находясь в гостях у Мануйлова. Вопрос: стоит ли мне распространяться о знакомстве с Айвенго? Вообще-то история моей прогулки в доспехах ни малейшего отношения к расследованию не имеет. Представляю, как будет веселиться Котов, читая откровения подчиненной. Кличка Летающая Таня прилипнет ко мне до конца жизни.
Ладно, пора на боковую, но сначала изучу найденную бумажку…
Я зажгла настольную лампу, и сразу стало понятно, что передо мной красное разорванное колечко с надписью «vanilia». Я вспомнила, как Леонид мусолил в руках тонкую коричневую сигариллу. В доме Мануйлова не курят, и никто из гостей и постоянных жильцов не ощущает ни малейшего дискомфорта из-за моратория на табак, потому что курильщик среди нас лишь один – Реутов. Леонид часто машинально вынимает пачку, вытаскивает сигарету, некоторое время теребит ее пальцами, засовывает в рот, но не чиркает зажигалкой. Дымит он на веранде, и аромат от его сигарилл совсем не противный. Он похож на запах свежей выпечки, щедро сдобренной ванилью.
Я положила остатки бумажного колечка в ящик ночного столика. И задумалась. Так, так…
Во время беседы с Мануйловым Жанна воскликнула:
– В коридоре кто-то есть!
Хозяин, как мог, разуверил гостью, даже выглянул из библиотеки и констатировал:
– Никого нет.
Но Реутова не захотела признать, что ошиблась, упорно стояла на своем.
Что, если Жанна была права? Принимая в расчет мою находку, можно предположить, что на втором этаже находился Леня, который решил проследить за супругой и подслушал ее шокирующе откровенную беседу с Сергеем Павловичем…
Утром, встав под душ, я обнаружила синяки по всему телу и поэтому была вынуждена нарядиться в длинные брюки и блузон, скрывающий руки до запястий. Когда я спустилась к завтраку, за столом сидели Жанна и Леонид Реутовы, Раиса Ильинична, Лиза и Сергей Павлович. На мое тихое «доброе утро» присутствующие закивали, и только Лиза радостно затараторила:
– Привет, привет, Танечка! Попробуйте рыбу, она замечательная, по вкусу похожа на белку.
Раиса Ильинична замерла с поднятой вилкой, а Леня с издевкой спросил:
– Елизавета, ты давно лакомишься белками? Сама их ловишь или на рынке покупаешь?
– Какая прекрасная погода! – сказал Мануйлов.
– Солнышко светит, – угодливо согласилась Нестерова. – Жанночка, ты прелестно выглядишь!
– Как обычно, – буркнула Реутова.
– Нет, нет, сегодня еще лучше, чем вчера. Учитывая твой возраст, просто сказочно, – ляпнула дама.
Жанна оторвала взгляд от тарелки.
– Что за намеки? Я молодая женщина! Вот привязалась… Делать нечего?
– Милая, Раиса Ильинична ничего дурного не имела в виду, – попытался оправдать Нестерову Леня.
– Заткнись, – буркнула жена, пребывавшая в отвратительном настроении, – дай спокойно попить кофе.
– Лиза, будешь кекс? – прощебетала Раиса Ильинична.
– Ни за что! – испугалась Кочергина.
– Почему? – не сообразила Нестерова. – Похоже, его испекли утром.
– Если буду есть кексики, то случится страшное, – ответила Лиза. – Встану на весы и увижу сто кило.
– Бывает кое-что и похуже, – возразил Леонид, – и это связано не со зрением, а со слухом.
Елизавета еще шире распахнула огромные карие глаза.
– Это как? Придумали говорящие весы? Они громко объявляют результат взвешивания?
– Нет, кошечка, – протянул Реутов, – залезаешь на них, но не успеваешь рассмотреть цифры в окошке, потому что…
– Батарейка села! – захлопала в ладоши Лизонька.
– Ты слышишь оглушительный треск, – как ни в чем не бывало продолжил Леня. – Крак! И весы под твоей тяжестью разваливаются.
Лизавета схватилась руками за щеки.
– Ужас! Ужас! Какая страшная, трагичная история! Она не для завтрака. На весы лучше смотреть, чем слышать, как они рассыпались. Правда, иногда от хорошего зрения нет ничего хорошего. Одна моя подруга с парнем развелась, потому что кошка вечно пялилась.
Я отложила вилку и уставилась на Лизу. Кочергина прикидывается? Нет, ну не может человек быть настолько глупым!
– Если эта история такая же прикольная, как про дедушку в крематории, хотелось бы ее послушать, – ехидно произнес Реутов.
Мануйлов кашлянул, Жанна зло ткнула супруга локтем в бок. Но Лиза не заметила их маневров, затараторила со скоростью автомата «узи».
– Это тоже рассказ, печальный. Но если хочешь, пожалуйста. У меня есть подружка Натка, а у нее парень был, Славка. Он живет один в квартире, ни мамы, никаких других злобин у него нет. Зато есть кот, зовут его, как врача, Панкреатит.
– Кот Панкреатит? Прикольно! – восхитился Леня.
– А при чем тут врач? – спросила Раиса Ильинична.
– Славик стоматолог, – пояснила Лиза.
– С какого боку тогда Панкреатит? – неожиданно развеселилась Жанна. – Логичнее обозвать пушистика Стоматит.
– Не знаю, кто такой твой Стоматит, – надулась Лизочка, – а Панкреатит великий хирург. Его именем, когда диплом получают, клянутся, говорят: «Не буду больному гадничать, дам ему хороших таблеток от всей души».
– Гиппократ! – заржал Леонид.
Лизочка нахмурила лоб.
– Да? Ну точно, я перепутала! Значит, у Славика кот Гиппократ. Он еще его ласково Клизмой называл. К Натке так же обращался: «Клизма ты моя любимая!» Она не обижалась.
Присутствующие в столовой в едином порыве отложили вилки и уставились на рассказчицу. Всеобщее внимание вдохновило Лизочку, и она зачастила еще быстрее:
– Натка жила у Славки. Захочет он ее в кровать уложить, кричит: «Клизма, иди сюда». Ната к нему в постель прыг, а кот следом. Он же тоже Клизма! Умный очень, кличку знал. Сядет Панкреатит на тумбочку и зырит.
– Гиппократ, – поправила Раиса Ильинична.
– Лучше не мешать ей, – посоветовал Леня. – Вещай дальше, солнышко!
Лиза набрала полную грудь воздуха.
– Маячит Панкреатит на тумбочке, сверлит парочку глазами. Славке это по барабану, мужчины-то толстокожие, а Натка смущалась. Говорила мне: «Неприятно, когда за тобой в самый интимный момент подсматривают, некомфортно как-то, неуютно». Один раз она Славку попросила: «Убери котяру». Парень плечами пожал, но унес Гиппократа. Только к делу приступили, Панкреатит на тумбочку скок и снова давай Натку сканировать. Моя подруга разозлилась и прогнала его сама. Так что вы думаете? Тот опять назад. Так они год сражались, и на майские праздники Натка сдалась. Лежат они со Славкой после секса в постели, курят, а Панкреатит Наташку взором жрет, застыл на тумбочке памятником. И тут Ната поняла: ей он теперь по барабану. Охота коту порнушку наблюдать, флаг ему в лапы. Откинула Натка одеяло и говорит: «Слышь, котяра, хоть обсмотрись весь на мою красоту, но тебе она никогда не достанется. Полюбуйся, какая я прелесть, конфетка сладкая, и уматывай. Завтра новое представление тебе со Славиком устроим!» А Панкреатит глаза выпучил, пасть разинул, икнул, и его стошнило прямиком на Славкин айпад, который на ночном столике лежал.
– Видно, слишком твоя Наташа в обнаженном виде неотразима, раз несчастный кот от ее вида сблевал, – хохотнул Реутов.
Лиза скорчила гримаску.
– Вот и Славка так же сказал Натке: «Даже кота при взгляде на тебя косорылит, лучше нам разбежаться». Короче, лопнула их любовь. Кто виноват? Панкреатит. Очень печальная, трагическая история. От таких депрессия по всему телу начинается. Я вас сильно огорчила?
– Все в порядке, милая, – с несвойственной ему нежностью отозвался Мануйлов.
– Выпей, Лиза, кофе, – неожиданно проявила заботу Жанна, – положи туда побольше сахара.
– Сладкое активизирует мозг, – добавил Леонид. – Правда, твой и без сахара искрит.
Я потянулась к хлебнице и услышала вопрос Раисы Ильиничны:
– А мне вот непонятно, почему котика стошнило? Он отравился?
Реутов встал и пошел к дверям со словами:
– Курну на террасе.
Жанна прикусила губу. Но потом не удержалась и выпалила:
– Натуральный карнавал в психушке! Раиса, забудь тупую историю.
– Трагическую, – поправила Лиза. – А где дядя Коля? Почему он кофе не пьет?
Мануйлов взял трубку.
– Карл, сходи в спальню Вишнякова, пригласи его к столу.
– Танечка, почему так тепло оделась? – пропела, глядя на меня, Нестерова. – Ты случайно не заболела?
– Мне показалось, что с утра похолодало, – ответила я.
– Толстые бабы любят прятать залежи жира, – схамила Жанна. – У них руки, как ноги, а ноги, как свиные окорока, поэтому они заматываются в тряпки.
– Танюшечка не свинья, – вступилась за меня Лиза, – у хрюшки нет волос на голове.
– Согласна, – кивнула Жанна, – ты, как обычно, права. Кушай, Лизочка, свою рыбу, похожую на белку, не отвлекайся.
В столовую вошел Карл и торжественно объявил:
– Николая в спальне нет!
Глава 21
– А где он? – встрепенулся Мануйлов.
– Может, в туалете? – предположила Лиза. – Я там всегда перед завтраком по полчаса сижу.
– Всем нам приятного аппетита, – скривилась Жанна. – Думай, когда говоришь.
– Чего я сказала плохого? – не поняла Кочергина.
– Неприятно слушать про твой запор! – рявкнула Реутова. – Вот уж точно, простота хуже воровства.
– Девочки, не ссорьтесь, – взмолилась Раиса Ильинична. – Мы все друзья, любим друг друга.