– Неподалеку от фонтана высажено много цветов, – воскликнула я, – в том числе флоксов, Аня как раз с ними возилась. Я внимательно осмотрю то место. А ты запоминай, что мне нужно от Антона.
Медведев показал пальцем на диктофон:
– Он работает.
– Молодец, – похвалила я полицейского, – хорошо подготовился.
Я продиктовала свои вопросы, краткий отчет и спросила:
– А как я получу ответ? В доме, в библиотеке, похоже, есть незаконно установленный телефон, но я его пока не обнаружила. И не уверена, что смогу им воспользоваться.
Василий прищурился.
– Есть вариант. Котов удивился, когда я решение этой проблемы предложил, сказал, что я креативный человек.
– Можешь гордиться, – улыбнулась я, – Антон очень редко хвалит тех, с кем работает. Ругает он нас тоже не часто, но иногда так глянет, что земля из-под ног уезжает. Ну, рассказывай свой план.
Вынув из кармана самую обычную шариковую ручку, Медведев слегка повернул ее нижнюю часть и пустился в объяснения:
– Если нужно, ею можно пользоваться. Вот, смотри, как калякает…
– Прекрасно, – одобрила я, наблюдая, как Василий выводит на бумаге каракули, – поразительно. Неужели ручка предназначена для письма? Я думала, она исполняет русские народные песни.
– Погоди веселиться. Слышишь? – спросил Василий.
– Ручка таки запела? – восхитилась я.
– За дверью сидит Зина, – сказал Медведев, – она шумно дышит.
– Ты приехал не один? – насторожилась я. – Привел сюда тайком свою помощницу? Не лучшая идея.
Не отвечая, Василий встал и распахнул дверь. В беседку медленно вошла рыжая собачка размером с лису. Хвост и спину ее украшали головки репейника.
– Таня, это Зина. Зина, это Таня, – представил нас друг другу Медведев.
– Зачем нам барбос с помойки? – возмутилась я.
– Зина умнее многих людей, – обиделся Вася. – И она живет со мной, никогда по мусорным бачкам не шарилась.
– Вид у шавки неопрятный, – не уступала я, – шерсть какая-то скомканная и колючки повсюду. Ты ее когда в последний раз мыл, на Рождество двухтысячного года?
– Зина чистая! – бросился защищать любимицу полицейский. – Это я ее для конспирации обомжил.
– Что ты с ней сделал? – не поняла я.
– Обомжил, – повторил Василий. – Шкуру вспучил, лаком для волос побрызгал и руками помял. А репейник для убедительности. Получилась собака-бомж. Но ты полюбуйся на наш ум. Зинаида, поздоровайся с Таней, будешь с ней работать.
Собака подошла ко мне, села и подняла лапу.
– Пожми ей руку, – приказал Медведев.
Я хорошо отношусь к животным, никогда не обижу их, не ударю. Длительное время мне довелось жить в одной квартире с Димоном и его кошками.[4] Но никакой тяги к домашним питомцам я не испытываю и не понимаю фразу: «Песик – член моей семьи». Собака это собака, не надо ее очеловечивать. У четвероногих отсутствуют эмоции, у них одни инстинкты, как доказал Иван Павлов. Очень хорошо помню раздел школьного учебника, где описывались его опыты.
– Пожми ей руку, – повторил Василий, – надо наладить контакт.
Делать нечего, я осторожно потрогала лапу Зины. Затем незаметно вытерла ладонь о брюки и спросила:
– Дальше что? Пьем с ней на брудершафт?
– Зина, покажи мертвую собаку, – приказал Василий.
Псина моментально свалилась на бок, открыла пасть, вывалила язык, закрыла глаза и, похоже, перестала дышать. Я невольно рассмеялась.
– Молодец, – похвалил дворняжку Медведев. – Оживи!
Зинаида снова села, прищурилась, взглянула на меня. Потом дернула носом, демонстративно встала и опять приняла сидячее положение, но на сей раз спиной ко мне.
– Зря ты хихикала, – неодобрительно заметил Василий. – Зинаида легко обижается, а она будет у нас курьером. Проси у нее прощения.
– Еще чего! – фыркнула я. – Живо рассказывай, что придумал.
Но Василий осуждающе покачал головой и опустился перед барбосом на корточки.
– Зинуля! Татьяна до сих пор работала исключительно с людьми. Опыта общения с собачками не имеет. Ничего, скоро научится. Ты тоже не сразу поумнела. Давай, не дуйся!
Зина развернулась в мою сторону. Я впечатлилась увиденным.
– Она понимает человеческую речь?
Василий вскинул брови.
– Почему нет? Короче, план такой. Ручка – это ультразвуковой брелок. Зина сигнал слышит, остальные нет. Вечерком выходи погулять в сад, отыщи уголок поукромней и зови Зину. Она прибежит и принесет пакет. Если тебе чего надо, напиши письмо, отдай Зинаиде, она доставит его мне.
– Собачья почта, – пробормотала я, – в то время, когда в нашем распоряжении огромное количество разных технических ухищрений. Члены бригады способны вычислить местонахождение человека, запеленговав его мобильный, могут вскрыть любой замок электронными отмычками, прочитать чужие эсэмэски, но сейчас придется принять в команду собаку-гонца. Полагаю, Антон здорово развеселился.
– Компьютеры мегакрутая фенька, – согласился Василий, – но они бесполезны при отсутствии электричества или Интернета. И электронный разум можно взломать, его секреты доступны хакеру. Зинка же ни за что постороннему ношу не отдаст. Глянь, какие у нее острые зубы! И вообще, она знает кучу методов борьбы с врагами. Зинаида суперагент, незаметный и осторожный. Ну кого насторожит простая дворняжка? Собака всегда вне подозрений. Держи свисток. Помни, его сигнал воспринимает только Зина.
От двери послышалось тихое шуршание, мы все, включая псину, повернулись на звук. В беседку вошла Тильда. Сегодня поросенок был наряжен в зеленый комбинезончик с золотыми пуговицами и жемчужное колье.
– Кажется, ультразвук приманил к нам еще одного четвероногого, – развеселилась я.
– Это кто? – удивился Василий.
– Вроде минипиг, – ответила я, наблюдая, как Тильда безо всякого страха подходит к Зине. – Кстати, у хрюшки должен быть ключ от сейфа.
Зинаида снова вывесила большой язык и облизала мордочку Тильды. Незваная гостья прижалась к собачьему боку. Я приблизилась к парочке и начала ощупывать поросенка. Тот не проявлял ни малейшего желания удрать, и вскоре мне стало ясно, никаких ключей на свинке нет. Похоже, Карл странно пошутил со мной.
Я выпрямилась.
– Вася, ты можешь увезти из дома Мануйлова? И задержать на пару часиков в отделении?
– Задерживать его нет оснований, – возразил Медведев.
– Ты меня не понял. Я вовсе не прошу запихнуть Сергея Павловича в обезьянник. Сделай так, чтобы он до вечера не появился в усадьбе – хочу пошарить у него в кабинете и библиотеке.
Местный Пинкертон почесал нос.
– Ладно. Свожу его на опознание в морг, потом буду долго всякие бумаги заполнять, выяснять, кто будет Хачикян хоронить. Она ведь одинокая. Но прости, если вдруг не смогу продержать Мануйлова долго.
Зинаида подошла ко мне, села у ног и неожиданно сунула свой нос в мою ладонь. Я улыбнулась.
– Слушай, Вася, хороший совет. Если Антон опять обратится к тебе с просьбой, она же приказ, вспомни об основных правилах нашей спецбригады. Первое звучит так: нет понятия «не могу», есть «непременно сделаю в кратчайший срок». Второе: никогда не извиняйся, это признак слабости. Накосячил? Скажи: «Я был не прав, более это не повторится».
– А если Котов прикажет прыгнуть с шестнадцатого этажа? – ехидно поинтересовался Медведев. – Тогда какое правило припоминать?
– Первое. Оно универсальное, – без тени улыбки ответила я. – Услышал слова: «Василий, надо шагнуть вниз с небоскреба», – непременно выполняешь приказ в кратчайший срок. А уж что ты прихватишь, парашют, реактивный ранец или установишь внизу батут, сугубо твое дело. Правил много, но мне хватает десяти основных.
Зинаида лизнула мою ладонь. Я вдруг сообразила, что во время разговора с Василием машинально гладила морду дворняги, и отдернула руку. Быстро вытерла ее о блузон и, попрощавшись с Медведевым, пошла в дом.
Глава 23
Не успела я подойти к террасе, как со ступенек с вечным клатчем в руке спустилась Раиса Ильинична и тут же заявила:
– Он уехал!
На лице Нестеровой огромными буквами была написана радость. Так выглядит малыш, которому совершенно неожиданно сделали безо всякого повода подарок.
Жаль разочаровывать Раису, но ей придется услышать правду.
– Нет, он сидит в павильоне и ждет кого-то из вас.
– Я погнал, – сказал, выходя из дома, Леонид и поспешил в сад.
Нестерова скуксилась.
– Что он там делает?
– Проводит допрос, – ответила я. – Не волнуйтесь, это совсем не больно.
Раиса Ильинична вновь засияла, как медный самовар на Пасху.
– Так ты говоришь о полицейском?
– Да, – кивнула я. – А вы о ком?
– Николай прочь умелся! – с ликованием воскликнула Нестерова. – Представляешь, он сбежал! Вместе с вещами! Не захотел участвовать в соревновании. Нас становится все меньше!
Я попыталась оценить услышанное, но Нестерова дернула меня за рукав.
– Понимаешь, Танечка? Наши деньги увеличиваются. Мы ведь договорились поделить их поровну. Ты не передумала? Я побеседовала с Лизой, она тоже согласна. Как хорошо, что Николай уехал! Мне он не нравился – хмурый, угрюмый. Вот Ленечка другой, он открытый, улыбчивый. И Жанна вполне приятная. Да, она не очень хорошо воспитана, но душа у нее добрая. Лиза вполне милая девушка, а ты просто прелесть, умница, красавица, любо-дорого посмотреть. В завещании Сергей Павлович поставит одну фамилию, а потом-то мы сделаем, как задумали!
Кое-как избавившись от фонтанирующей счастьем Нестеровой, я вошла в дом.
Вот интересно! Реутова во всеуслышание сообщила Мануйлову о Раисином предложении поделить наследство поровну. Жанна полагала, что он с позором выгонит Нестерову, но тому неожиданно понравился поступок воспитательницы детского сада. Мало того, что Раиса Ильинична осталась в поместье, так еще и заслужила похвалу Мануйлова. Одобрение Сергея Павловича окрылило ее, и она снова заводит беседу о дележе шкуры неубитого медведя. Даме, как и всем, очень нужны деньги, она боится, что проиграет соревнование, и хочет урвать хоть малую часть капитала.
Я добралась до столовой, увидела там Жанну, Мануйлова, Лизу и сказала:
– Очень жарко, хочу принять душ.
Затем прошествовала в коридор. Комната Николая располагалась почти впритык к лестнице, ведущей на второй этаж. Я осторожно нажала на ручку и вошла внутрь.
Не очень широкая деревянная кровать была незастелена, одеяло откинуто. Три подушки, одна меньше другой, стояли все вместе у изголовья почти вертикально. Я всегда строю подобную пирамиду, если хочу почитать, – к спинке прикладываю самую объемную подушку, к ней приваливаю среднюю, затем маленькую, к которой и прислоняюсь. Шкаф в комнате, где жил Вишняков, зиял пустотой, внутри висели голые вешалки. Дорожной сумки или чемодана не было.
Я прошла в ванную. Ни зубной щетки, ни пасты, ни мочалки, ни бритвы, ни дезодоранта, только на крючках два темно-синих полотенца, абсолютно сухих, а в раковине и душевой кабине не видно следов воды. Выходит, Николай с утра не умывался и не принимал душ. Я еще раз недоверчиво пощупала полотенца.
В санузле при моей спальне висят точь-в-точь такие. Хозяева загородных домов часто покупают для гостей отдельное белье, а чтобы не перепутать его со своим, приобретают комплекты контрастного цвета. Допустим, семья пользуется светлыми, тогда тем, кто приезжает в дом, постелют темные. У Мануйлова – синие. Но, помнится, Сергей Павлович говорил о себе как о затворнике, и, по нашей оперативной информации, Мануйлов почти не выезжает из своего поместья. Зачем тогда ему столько гостевых комнат, оборудованных санузлами? И тот, кто предпочитает одиночество, не станет обзаводиться постельными и банными принадлежностями для гостей.
Есть еще одна странность. Простыни, пододеяльники, полотенца и прочие вещи не новые, похоже, они произведены много лет назад, еще в советские годы. Я в детстве спала точь-в-точь на таком белье из льняного полотна, украшенного каймой из разноцветных полос. Сейчас таких жестких простынок и пододеяльников с овальным вырезом посередине днем с огнем не сыщешь. Нынче белье выпускается совсем другое и по фактуре ткани, и по расцветкам. Кстати, льняные вещи из моего детства и отрочества отличались превосходным качеством. Служили десятилетиями, выдерживали кипячение и частые стирки, не садились, не рвались. Наверное, Сергей Павлович все-таки редко достает из шкафов гостевые комплекты, поэтому и пользуется ими с незапамятных времен. Тем не менее его явно иногда навещают посторонние. Несмотря на свои пафосные заявления о неприятии лжи, Сергей Павлович еще тот фантазер. А жизнь вруна, повторяю, тяжела – приходится постоянно себя контролировать, это не всякому удается.
Я отступила от раковины. Что заставило Николая сбежать? Чего или кого он испугался? Вишняков горел желанием получить наследство. Даже обвинил меня в нападении на Аню и начал шантажировать, пообещав не рассказывать никому о моем якобы преступлении в обмен на деньги, если они достанутся мне. В общем, был настроен по-боевому. И – убежал?
Я присела на корточки и распахнула шкафчик под умывальником.
Говорят, что все женщины похожи, но и про мужчин можно сказать то же самое. Сейчас объясню, к чему это я.
Мой отец рано потерял передние зубы, а поскольку тогда об имплантах не слышали, ему сделали бюгель, конструкцию с пластмассовыми коронками и металлическими крючками. Папенька, помню, стеснялся протеза. Перед тем как отправиться в постель, он снимал искусственную челюсть и оставлял в ванной, но чтобы она не маячила на виду у всех, он прятал стакан с ней в шкафчик под раковиной.
В первый день знакомства во время общего завтрака я заметила на одном из верхних зубов Николая металлический крючок и поняла, что бывший военный медик, каковым он объявил себя, носит протез. А чуть позже, когда Вишняков заявил, будто на самом деле он стоматолог, подумала: странно, что дантист пользуется дешевым не эстетичным бюгелем.
И вот сейчас я убедилась в своей правоте, потому что увидела челюсть в стакане с голубым раствором. Коля, как и мой родитель, стеснялся вставных зубов, прятал их от посторонних глаз. Он так спешил удрать, что забыл надеть протез?
Я вернулась в спальню и еще раз окинула ее взглядом. Если учесть положение подушек и находку в санузле, то, похоже, вчера вечером события развивались таким образом. Коля вынул бюгель, решил почитать перед сном, уютно устроился в кровати, но тут что-то заставило его встать и покинуть помещение. Вишняков не ночевал в своей комнате, иначе бы подушки не стояли у изголовья, а лежали горизонтально.
Я снова пошла в ванную и изучила вставную челюсть. У Николая отсутствовали четыре зуба в верхней челюсти, один центральный и три сбоку. Это не драма, но не очень красиво щеголять с дырами. А теперь скажите, что вы прихватите, в спешке собираясь перед отъездом, расческу или бюгель? Можно ли забыть вставные зубы? А сейчас я не вижу щетки для волос, зато любуюсь на протез. Что-то здесь не так!
Я покинула спальню Вишнякова, двинулась в столовую и нашла там одного Леонида.
– Какое задание ты получила? – быстро спросил он. – Что тебе поручил Сергей Павлович перед отъездом?
– Мануйлов уехал? – скрывая радость, спросила я.
– Укатил вместе с бравым полицейским, – уточнил Реутов. – Ему надо опознать труп Ани. Вот ведь дурость! Личность Хачикян известна, но полисмен уперся копытами, дескать, такова инструкция, и уволок Мануйлова, аки орел горлицу. Хозяин всем приказал чем-то заняться. Я должен отмыть фреску, украшающую фасад дома. Карл мне выдал перчатки и всякие моющие средства. Раиса на кухне, варганит ужин. Тебя, после того как ты подала нам киселек из резинового винограда, более к плите не подпускают. Лизка шьет мантию для какой-то местной куклы. Что Жанка поделывает, я понятия не имею. А ты чем займешься?
– Татьяна! – окликнул меня вошедший в столовую Карл. – Сергей Павлович отбыл на скорбную процедуру опознания. Вас хозяин не нашел, решил, что вы гуляете по саду. Приказал передать: нужно составить каталог книг в библиотеке. Третий шкаф. Карточки, ручка и прочее на столе.
– Уже бегу! – обрадовалась я.
Карл начал рыться в буфете. Леонид вытащил из кармана портсигар и добыл оттуда тонкую коричневую сигариллу.
– Прошу прощения, у хозяина проблема со здоровьем, – немедленно отреагировал слуга, – убедительная просьба не курить в помещении.
– Знаю, – буркнул Леонид.
Реутов демонстративно разорвал тонкую целлофановую обертку на сигарилле, сунул ее в пустую керамическую плошку и быстро ушел. Хрусткий фантик живо расправился и спланировал на пол. Я наклонилась и подняла прозрачную скомканную обертку с красным ободком. На нем была надпись «vanilia». Я уловила аромат специи и еще чего-то сладкого.
– Спасибо, Танечка, – ласково сказал Карл, – давайте мусор мне, я выкину.
Не имею ни малейшего права осуждать гостей, но некоторые из них крайне неаккуратны, раскидывают по всему дому обертки от своих сигарет, швыряют окурки на землю у террасы.
Я протянула Карлу бумажку. Значит, ночью под дверью библиотеки точно притаился Леонид. Подслушивая разговор Мануйлова с Жанной, он вынул сигариллу, «раздел» ее и машинально бросил обертку на декоративную тарелочку, стоявшую на крохотном столике у стены. Целлофан повел себя так, как я только что наблюдала – распрямился и слетел на пол.
– Могу я вам чем-то помочь? – осведомился Карл. – Проводить вас в библиотеку?
Я понизила голос:
– Вы рассказали мне про сейф, мол, я найду там некие бумаги про Феликса…
Карл опасливо огляделся по сторонам.
– Да, да. Только, умоляю, никому ни слова! Хочу вам помочь. Вы единственная из всех этих людей достойны получить деньги Сергея Павловича. Но вам нужно знать правду про Головина. Обязательно поройтесь в сейфе за книгами. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Если у вас возникнут вопросы, я готов ответить на любые. Танечка, обстоятельства сложились крайне благоприятно для вас: хозяин уехал в полицию, лучше всего вскрыть сейф немедленно.