А теперь вопрос к "литовским патриотам". Можно ли достичь независимости от одной страны, попав в полную зависимость к другой? И еще. Куда исчезает национальная гордость и как происходит превращение в туземцев, которых обучают изготовлению бутылок с зажигательной смесью? И написанию собственной "независимой" Конституции? А может, на это В. Ландсбергис ответит народу? Может быть, он как президент "суверенного" государства объяснит своим гражданам, почему в литовских газетах публикуется универсальная инструкция ЦРУ для стран Восточной Европы и СССР по общественной обороне под названием "Выжить, не сгибаясь (прочти и передай)" ("Согласие", №5, 29.01-04.02.1991)?
(Статья написана в соавторстве с B.C. ОВЧИНСКИМ.)
1.7. ТАКТИКА АКТИВНОГО ЦЕНТРА И РЕФЕРЕНДУМ 17 МАРТА
Надо отказаться от референдума. Это твердое мнение наших экспертов… У вас на руках прекрасные карты для этого. Вы сами говорите, что в Молдавии начинают привлекать к ответственности за поддержку референдума. Вы говорите и о том, что люди подвергаются террору за то, что голосуют так или иначе. Так что условий для проведения референдума нет.
Сценарий простой. Президент должен выступить на ТВ и сказать: "В сложившихся условиях объявляем, что даем 24 часа для того, чтобы республики подтвердили готовность обеспечить нормальные условия для референдума. Если этого не будет, значит, референдум сорван. Ответственность за это берут на себя те силы, которые по таким-то и таким-то соображениям начали террор против народа, желающего подтвердить свою верность Союзу…"
…Теперь о более фундаментальных вещах. Мы уже давно видим четыре элемента политической структуры в обществе: это – правые, левые, пассивный центр и инициативный центр.
Самая слабовыраженная система сегодня – это инициативный центр. Я могу показать модель по каждому из этих элементов. Пассивный центр – это Горбачев, который играет позиционную игру. С другой стороны, существует понятие "правые". И правильно, что "правые", не надо бояться слов. Правые – это те, кто стоит за coxpaнение государства в существующих формах, т.е. СССР, за возврат к экономике, которая на самом деле была не так уж плоха, но которой изрядно подгадили.
Левые – это те, кто стоит за развал Союза, за переход к капитализму в формах социал-дарвинизма. Это сказано на чешско-американской конференции. Американцы ужаснулись. По сути, выступают левые за капиталистическую диктатуру пиночетовского типа.
Инициативный центр, обеспечением которого мы в какой-то степени заняты, представляет собой следующее. Первое. Никакого движения вперед не произойдет до тех пор, пока КПСС в виде тех или иных достаточно серьезных ее структур не заявит, что ленинская национальная политика есть преходящий момент в истории развитии партии и страны. Это будет первый основополагающий момент, с которого можно начать нормальное построение центризма и единого государства. Это первая декларация, которая должна быть немедленно принята, потому что стоять за возврат Союза в формах союза национальных государств нельзя. Это просто невыполнимо. Процесс пошел нелинейный, восстановить существующее вы не сможете, а восстанавливая, вы зацепитесь еще на более плохих рубежах, нежели Ленин в 1917 году. То есть вы получите полную невозможность развивать страну.
И кроме того, – возврат связан с определенными консервативными синдромами, которые не позволят развивать общество.
Надо использовать нынешний процесс распада, для того чтобы, перехватив распад, начать новое строительство федеративного государства.
Горбачев обязан определиться: что же это будет – Союз суверенных государств или Союз суверенных республик на федеративной основе? Здесь должна быть сделана простая вещь. Вы на Верховном Совете от лица группы должны обратиться к Президенту, чтобы он определил формулу построения государства. Если страна – Союз федеративных республик, то каких республик? В Молдавии есть прекрасный плацдарм – Приднестровская республика… А что стоит, сегодня признав эту республику, завтра получить Нарвскую, Северо-Западную республику… Собирать земли. Заявить, что земли никакого права на самоопределение вплоть до отделения не имеют. Если уж люди так настроены на распад, мы обязаны ответить нормальным демократическим путем.
Второе. Объявление незыблемой союзной собственности. Это обшецивилизационная мера. Ее суть: республики свободны, его собственность – "собственность царской короны". Эту собственность мы будём защищать. Это собственность народа, который заявил о своем желании быть советским народом.
Загонять литовский народ в Союз, как в концлагерь, нельзя. А надо защищать тo, что можно защищать по всем международным нормам. Таких вопросов много. В этом смысле центризм представляет собой именно желание использовать начавшийся разрушительный процесс…
Я давно сказал, что знаю, что "Союз" стоит за Союз, но я не знаю, за какой? А как можно стоять за то, что не знаешь, можно ли сохранить. Это не зависит от "хочется" или "не хочется". Можно цепляться за старое и проиграть, а можно опередить процесс и выиграть.
Центризм в нашем понимании стоит за одно – использовать распад для создания нового: новой конституции, свободной от всех маразмов предшествующих. И как только такое государство будет, будет понятно, что в нем строить. Для этого и партия должна сделать определенные шаги. Тогда ясно будет, что в этом государстве нужна и соответствующая экономическая реформа.
Правые хотят оставить прежнюю экономику. Левые – за развал. Достаточно начать приватизацию от государственной промышленности, не дробя ее. Достаточно, наконец, задать сильную программу модернизации промышленности, чтобы выяснилось, что партия и государство имеют свое место, и т.д.
Левые будут пытаться без государства дикий рынок строить, правые – сохранить то, что уже нельзя сохранить, Горбачев – балансировать, как всегда, а в центре будут стоять люди, которые будут развивать принципиально новую концепцию. И пока вы не выиграете эту войну, ни о чем другом речи быть не может.
…Горбачев сказал о центризме. Я – за… Но, возможно, уже поздно. На это потребуется месяцев шесть. Значит, уже сегодня надо закладывать вторую модель. Это борьба за Россию. Сегодня еще можно сохранить федеративное государство великого типа. Завтра будет поздно. Распад и гниение будут перенесены в Россию. Нужно найти сегодня те формулы, которые этот процесс удержат. А там все другое – социальная база, структуры…
Из стенограммы выступления на встрече координаторов
депутатской группы "Союз" с учеными-экспертами
5 марта 1991г
1.8. "ЧТО ТАКОЕ КУРГИНЯН?"
– Ваш центр существует с 1988 года, однако предметом всеобщего обсуждения он стал совсем недавно. Чем вы это можете объяснить?
– Те модели общественно-политического и научно-технического развития, которые мы разрабатывали, до 1990 года просто никого не интересовали. Все было четко определено. Нам предстояло входить в общеевропейский дом, все знали, что это вот-вот наступит, и какие-либо иные сценарии развития событий в СССР как бы не прорабатывались. А вот уже с 1990 года и особенно в 1991 году стало очевидно, что более или менее благополучные сценарии дальнейшего пути страны оказываются маловероятными. Крайние демократы отстаивают самые плохие варианты – пусть будет все, что угодно, лишь бы влиться в мировую цивилизацию. Хотя бы на положении Судана. Но народу это прямо не скажешь, и появляется ширма из штампов: "демократия", "прогресс", "антикоммунизм". Представьте себе теперь, что в этой ситуации кто-то – в данном случае наш центр – начинает их проект описывать. А поскольку уже нет помидоров, картошки, очень плохо с мясом и совсем не светит мировой цивилизации вкусить – люди могут начать слушать и понимать, что там, за ширмочкой из слов. Это моя первая раздражительная функция – я изучаю внутреннюю структуру того, что лежит за лозунгами.
Второй момент: демократам крайне выгодна ситуация, когда с одной стороны они, а с другой – Нина Александровна Андреева. В этом смысле им очень не нужна какая-либо альтернатива. Можно сказать, что "Экспериментальный творческий центр" посягнул на концептуальную монополию так называемых демократических сил. Между тем мы никоим образом не можем быть приписаны к линейным ортодоксам. Выходит, что мы играем на одном поле с демократами и начинаем их с этого поля понемногу вытеснять, по крайней мере – на него внедряться. Это, естественно, вызывает бешенство.
И третье, что, с моей точки зрения, очень важно – и в чем демократы правы, – я никогда не был сторонником демократии.
Я всегда считал, что общество такое отсталое и столько времени уже упущено, что нужна твердая власть, которая совершенно неидентична диктатуре того оголтелого типа, когда надо уничтожать всех инакомыслящих. Мыслить можно как угодно, а вот делать все необходимо в интересах государства. В этом смысле мы действительно жесткие государственники.
Я всегда считал, что общество такое отсталое и столько времени уже упущено, что нужна твердая власть, которая совершенно неидентична диктатуре того оголтелого типа, когда надо уничтожать всех инакомыслящих. Мыслить можно как угодно, а вот делать все необходимо в интересах государства. В этом смысле мы действительно жесткие государственники.
До тех пор, пока общество находится в состоянии разделения труда, есть отдельный труд, который заключается в управлении этим обществом. Этот труд должен осуществляться соответствующими специалистами. Другое дело, управляют обществом в его интересах или наоборот – в интересах властных структур. Важно и еще вот что – в состоянии ли общество сформулировать заказ на управление собой. Сегодняшнее советское общество не в состоянии сформулировать заказ на управление собой в своих интересах.
У нас созданы недееспособные структуры, рассчитанные только на то, чтобы дискредитировать идею демократии. С моей точки зрения – попутного им в этом ветра. Но, в принципе, если говорить серьезно, кто такие демократы? Это люди функционально неграмотные. Общество навыбирало профнепригодных людей.
– Общество выбирало по принципу: "Кого угодно, только бы не от КПСС…"
– Ну и выбрали. Как мне сказала одна бабуся в колхозе: "Кого ж мы навыбирали, ангел мой! Одна романтика…"
Другая бабуся позвонила в "Эхо Москвы": "Скажите, что такое Кургинян? Это ведь не Горбачев и не Ельцин, это что-то третье, и очень страшное". Ей ответили: наши журналисты проводят расследование, когда завершат его, все вам расскажем. Конечно, бабушка будет видеть во мне антихриста.
– А вы-то сами знаете, что такое Кургинян?
Мы три года на свой страх и риск отстаиваем это государство. И в конце концов мысль появляется: а может быть, оно никому, кроме нас, и не нужно? Может, ни у кого вкуса нет, чтобы эту телегу тянуть? Кургинян – это осознание определенным количеством людей того, что пора бы в телегу впрягаться. Демократы же сейчас просто растаскивают – колеса, спицы, оглобли. Так что дальше будет труднее тянуть. Кургинян и есть постперестройка: после праздника наступают будни…
– Вы считаете, что перестройка – это праздник?
– Конечно! Все кричат, ругают, кто европейцев, кто наоборот, кто коммунистов, кто и тех и других… Все это хорошо. Дальше что? Потом приходит кто-то и говорит: "Ладно, мужики. Это все карнавал. Пора заканчивать". Нужна та рука, которая ударит в карнавальный колокол и скажет – с завтрашнего утра наступают будни. Закончен бал, погасли свечи.
– А ведь сопротивляться будут…
– Что делать… Но, во-первых, не всегда. Пьют день, пьют два, три – надо же меру знать. Многим уже осточертело. Когда сплошная пьянка пять лет… Тем временем на уровне безумного понижения уровня жизни народ кормят Горбачевым, Ельциным. А страну разворовывают. Она проснется с огромным миллиардным долгом. Весь экспорт придется отдать за проценты. Как дальше жить? Чем питаться, чем обогревать дома? Дети перестройки – что с ними-то будет?
Сейчас мы – с загаженными ресурсами, с населением, которое уже окончательно потеряло всякие ориентиры и ничего не обрело, с разваленным государством. Эта страна будет все цепенеть и цепенеть, и кто захочет ее куда-то двигать? Пока что ее разворовывают. Все. Верхи – дерутся, а внизу идет сплошное воровство. За все годы застоя коррупция близко не приближалась к тем масштабам, которые существуют сейчас.
Гражданское общество – это обратные стабилизирующие связи по отношению к народовластию. Общество минус государство – и есть гражданское общество. У нас этот остаток равен нулю. Мы имеем демократию без тормозов. Я, как производственник, завтра могу оказаться под любым прессом – Ленсовета, Моссовета или Верховного Совета Союза.
Уже принято такое идиотское решение, как разрыв всех управленческих звеньев через подчинение исполкомов местным Советам. Это ведь клинический идиотизм – рвутся все вертикальные связи. И никто не может оказать сопротивление этому решению. Завтра они нажатием кнопок решат, что вся собственность принадлежит им, – и что мы поделаем?
Другой пример: приняли решение – тридцатипроцентная рентабельность – и не выше. Гениально! У кого будет выше – будем отбирать, перераспределять, насыщать бюджет. А на самом деле что происходит? Сидит мужик и думает: выше тридцати процентов не могу. Значит, я буду повышать себестоимость. Чтобы эти тридцать процентов составляли большую абсолютную сумму. И он повышает! В итоге – еще один виток затратного механизма. Скоро трубы будут класть из золота.
Глупых решений уже огромное количество принято, и общество начинает сопротивляться. Возникает власть толпы. Ибо обратной связью по отношению к таким законотворцам может быть только митинг, штурм Кремля, Смольного…
– А что является такой обратной связью, например, в Америке?
– Клубы промышленников. Они могут принять свои, независимые от государства, решения, определить политику развития промышленности на десять лет. И что, Буш будет мешать им это делать? Значит, завтра не будет Буша. Кроме того, существуют определенные законодательные рамки. Американский конгресс не может сменить конституцию. Для смены конституции существует особый орган.
В этом смысле МОЯ ПОЗИЦИЯ ОЧЕНЬ СХОДИТСЯ С ПОЗИЦИЕЙ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО СОЮЗА, КОТОРЫЙ ГОВОРИТ ОБ УЧРЕДИТЕЛЬНОМ СОБРАНИИ. Я ТОЖЕ СЧИТАЮ, ЧТО ДЛЯ СМЕНЫ КОНСТИТУЦИИ И ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОГО СТРОЯ НАМ НУЖНО УЧРЕДИТЕЛЬНОЕ СОБРАНИЕ.
В Америке клубы промышленников практически берут на себя львиную долю управления страной. Вокруг вьется вся эта демократическая мишура, образует карнавал для народа – приятный, нормальный демократический карнавал. И это не мешает управлять страной, потому что управляют-то другие.
У нас промышленники остались столь же бесправны, как и были. Практически идет террор власти. И каждая власть при этом показывает разное. А там – в Америке – происходит постоянное блокирование любых государственных авантюризмов. Ведь еще Гегель говорил, что сила капитализма в том, что государство уже не всевластно.
Поймите, я хочу доказать только одно – та конституция, которая существует в сегодняшнем западном государстве, и та, которую мы сейчас строим, разделены между собой углом в 180 градусов.
Кстати, об отсутствии у нас гражданского общества. Наши народные избранники осудили пакт Молотова-Риббентропа. Кто мне объяснит, почему ни один английский парламент ни разу за все время не обсуждал мюнхенский сговор с Гитлером? Попытки даже не было!
– Я так думаю, что английский парламент находится в несколько ином положении, чем наш. Ситуация была такая, что не затронуть этот вопрос было невозможно. Все этого требовали.
– Требовали… Если они не идиоты, должны же они понять, что государственная политика, история государства в парламенте не пересматриваются. Не место это. Кстати, знаете, по какой причине Горбачев не продал японцам острова? И мне известно, что не продаст. Причем если бы не эта причина – он бы давно с ними расстался. А мешают ему США. Что значит – продать острова? Это значит начать пересматривать Ялтинские соглашения по Дальнему Востоку. Так это ж конца не будет. Это ведь пересмотр практически всех границ на Дальнем Востоке. И Америка этого, естественно, допустить не может.
– Давайте вернемся к разговору о стране. Вы сказали, что та структура, которая сегодня строится, отличается от западной на 180 градусов. Что же, по вашему мнению, нам сейчас необходимо создавать в первую очередь?
– Базис. Независимого государственно ориентированного предпринимателя.
– И каким образом?
– Очень известным. Людовик XIV делал это во Франции, Петр I – в России. Парламент же при этом должен только утверждать бюджет и контролировать его исполнение. Что, кстати, очень большая работа.
– То есть нужен диктат законов?
– Да, хотя бы диктат законов. Но они же у нас сейчас принимаются с космической скоростью, и все разные. Поэтому должен быть установлен единый законотворец. И самое главное – это лично моя точка зрения – власть должна быть передана производителю.
– Однако союзный законотворец принимает одно решение, а в республике выходит другое – ситуация ведь очень знакомая, не правда ли? Тогда как?
– Тогда распускается Верховный Совет .республики. Бисмарк у себя в Германии пять раз подобную процедуру проделывал, и ничего, в Германии все в порядке. А Столыпин сколько Дум распустил? И что, они вешали каждого на всех столбах за инакомыслие? У нас ведь как: либо – сталинизм, либо – ветры демократии. Система рассчитана на идиота. Весь политический опыт мира говорит о том, что, как раз когда эти ветры демократии начинают дуть с полной силой, все кончается тоталитаризмом. Рано или поздно народ говорит: "Нам нужен царь, чтобы он всем рубил голову, но – один". И начинается русская игра: от беспредела к диктатуре, от диктатуры к беспределу, от беспредела опять к диктатуре…