– Мне туда?
– Нет, витязь, у тебя другое задание, не менее важное и срочное.
– Слушаю, – подобрался Данилин.
– Сомали.
Белогор подождал реакции Андрея, не дождался и добавил:
– Мы приступаем к плану ликвидации господина Арота, резиденция которого находится на борту левиафана «Солнце Свободы». По нашей информации корабль в середине июля должен будет пройти из Красного моря через Баб-эль-Мандебский пролив и Аденский залив в Индийский океан.
Он снова замолчал.
Молчал и Данилин, понимая, что последует за вступлением князя.
Тот дёрнул уголком губ, что означало понимающую усмешку.
– Пройдёт он мимо Сомали, в непосредственной близости от провинции Барии. Понимаешь, о чём речь?
– «Солнце Свободы» – большой корабль, – задумчиво сказал Данилин, – лакомый кусок для местных пиратов. Не так?
– Ну-ну?
– Мы уничтожаем корабль, а решат, что это сделали пираты. Так?
– Нет, – качнул головой Белогор. – Кроме Арота и его свиты, на борту «Солнца Свободы» живут полторы тысячи человек, не считая команды. За что их убивать? Не в наших правилах жертвовать чужими жизнями ради ликвидации двух-трёх мерзавцев. Твоя задача – организовать нападение пиратов на корабль.
Данилин свёл брови.
– Отвлекающий манёвр? – Он замер, сузил глаза. – Ах, вон оно что… Атака пиратов заставит Арота проявить свою систему защиты.
– Абсолютно верно! А мы будем внимательно наблюдать за атакой, отряд экстрасенсов, плюс разведтехника разного рода, от спутниковых систем до летающих «наномух» и «комаров». Только после того, как мы выявим все охранные комплексы Арота, и будет нанесён точный нацеленный удар.
– Идея понятна. Я полечу один?
– Вдвоём с Браном. В Сомали к вам присоединятся наш нелегал и местные проводники. Вот, изучай пока. – Князь передал Данилину DVD. – Сведения о Сомали и о методах пиратских кланов. Арабский ты знаешь, на нём говорит половина населения страны, а сомалийский знает наш человек. Выучишь пару выражений, обиходные слова, этого достаточно.
– Когда вылетать? – Вопрос Андрей задал с замиранием сердца. Вспомнилось обещание Младе погулять с детьми в парке.
– Завтра.
Отлегло от сердца.
– Время?
– Самолёт «Люфтганзы» вылетает во Франкфурт в шестнадцать с минутами.
– Успею, – пробормотал Данилин.
Белогор посмотрел на него испытывающее, но спрашивать, что он имеет в виду, не стал.
– Вопросы, просьбы?
– Я бы хотел заняться российскими Опухолями.
Князь скупо улыбнулся.
– Если бы нас кто-нибудь слышал, подумал бы, что говорят два врача.
– А мы и есть врачи, – серьёзно сказал Данилин. – И вся наша Рать родовая – врачи по сути, ибо многое надо лечить в нашей отчизне.
– Приедешь оттуда, займёшься Опухолями. С ними пока будут работать твои друзья, Буй-Тур и Тарасов.
Данилин встал, подал руку.
– Тогда до связи.
Взгляд князя был полон сдержанной решимости, хотя изредка в нём проглядывали печальная величавость и горечь. Этот человек давно нёс крест заботника ВВС и тратил всего себя до капли на великое дело восстановления традиционной этики Рода.
Через полтора часа Данилин был в Серпухове.
Обещание, данное жене утром, он выполнил по полной программе.
До самого вечера семья Данилиных отдыхала, сначала – за городом, на территории Приокско-террасного заповедника с его ледниковыми озёрами и зубровым выгоном, потом в Пущине-на-Наре, где посетила недавно отреставрированный старинный дворец. Закончила поход она в парке Олега Степанова, где маленькие Анфиса и Фома с удовольствием покатались на каруселях и качелях, и на колесе обозрения.
Поздно ночью, когда дети, а за ними и утомлённая Млада, уснули, Данилин вложил диск Белогора в компьютер и принялся изучать материалы о Сомали.
До этого он знал лишь то, что Сомалийская Республика – африканское государство, существующее практически только на бумаге. Приведенное к власти с помощью штыков Эфиопии правительство не контролировало большую часть страны. Действительность же оказалась ещё более запутанной.
После две тысячи десятого года Сомали вообще не имела признанного общенационального правительства.
Объявили о своей независимости бывшее Британское Сомали – Сомалиленд и американский Пунтленд.
За ними то же самое сделал ряд непризнанных в мире государственных образований.
С тех пор на территории древнего султаната – в двенадцатом веке здесь возникло владение султанов Зимбабве – с разной степенью активности функционировали девять крупных «государств», от Джуббаленда до Альянса полевых командиров, делящихся в свою очередь на восемнадцать провинций, от Авдала до Вокуй-Гальбида.
Данилину со товарищи предстояло высадиться в провинции Барии, принадлежащей клану Дарод, одному из самых влиятельных в Республике. Барии была одной из беднейших провинций, отчего народ, доведенный до отчаяния, и встал на путь выживания, называемый во всём мире пиратством.
Кроме того, Данилин выяснил, что Сомали – до сих пор экономически отсталая и бедная страна, почти лишённая минеральных ресурсов. На её благосостояние регулярно влияли отрицательные факторы в виде долгих засух и войн с Эфиопией. Ещё больший урон наносила экономике страны межклановая борьба, не прекращавшаяся много столетий, а после свержения режима Сиада Барре с конца двадцатого века вообще ведущаяся непрерывно. Именно поэтому на территории Республики трудно было общаться с населением и искать сторонников, так как принадлежность к тому или иному клану могла повлечь быструю или, наоборот, медленную и мучительную смерть.
Дочитав сведения о провинции Барии, где вели войну меж собой и с миротворцами ООН кланы Дарод и Исаак, Данилин запомнил имена полевых командиров и главарей кланов, затем перечитал текст с неменьшей тщательностью, чем первый раз. Потренировался в произношении обиходных выражений на арабском и сомалийском языках. Пропел гимн страны – «Somaaliyeey Toosoow» (Проснись, Сомали). Выпил чаю. И долго стоял в детской, прислушиваясь к спокойному дыханию детей.
Лёг он успокоенный, словно получил дополнительный энергозаряд, в начале четвёртого. Встал в семь. И обнаружил, что Млада уже не спит и ждёт его на кухне, приготовив завтрак.
Грустной она не выглядела, хотя, возможно, прятала грусть в глубине души. Деловито обняла, поцеловала в щёку.
– Позвонишь?
– А как же? – ответил он, не представляя, сможет ли дозвониться до дому из Африки.
Позавтракали вместе, поговорили об успехах детей, уже практически научившихся читать. Затем за Данилиным пришла машина, посланная Белогором, и он уехал, унося в сердце полный любви и невысказанного беспокойства взгляд жены.
В аэропорту Домодедово его встретил Бран.
Знал его Данилин уже два года, но до этого момента работать с ним в паре ему не приходилось.
Бран был витязем с середины двадцатого столетия, пошёл же ему семьдесят девятый год. Выглядел он немолодо, однако и стариком не казался: эдакий мужичок-боровичок, с абсолютно свободной от волос головой. Нос пуговкой, губы скобочкой, розовые щёки, широкие скулы, глаза неопределённого цвета, изредка вспыхивающие медвяной желтизной. Не сильно крутые плечи, не накачанная фигура, рост под метр семьдесят пять. Не боец с виду, хотя и подвижен не по возрасту. И при этом – мастер рукопашного боя, равных которому в Рати было немного. Разве что витязь-воевода Лихарь не уступал ему в ратном мастерстве. К тому же они и похожи были чем-то, внешне – не выделяясь ничем особенным из толпы, и внутренне – собранностью и глубокой уверенностью в своих силах.
Звали Брана Диомидом Аполлинариевичем.
Полчаса они пили чай в кафе аэропорта.
Потом Данилин заметил лейтенанта милиции, беседующего с пожилой женщиной, и ему не понравилась аура стража порядка. Он посмотрел на пару внимательней.
Видимо, речь шла о каком-то распоряжении, потому что лейтенант настойчиво чего-то требовал от женщины, а она возмущалась, хотя и тихо, что-то быстро говорила, потом заплакала.
Данилин показал взглядом на неё:
– Подожди-ка.
Подошёл к беседующим и услышал:
– Иди отсюда, я сказал! Увижу ещё раз – вызову наряд!
– Да куда ж я пойду? – всхлипнула женщина; судя по чертам и смуглости лица, она была с Кавказа. – Сын прилетит, заплатит, у него деньги.
– Я тебе покажу сына!
– Я жаловаться буду…
– Кому? – Лейтенант взял женщину под руку. – А ну, пойдём!
Данилин ловко отцепил его руку от локтя женщины, встал между ними.
– Командир, объясни-ка мне, в чём дело.
– А ты кто? – вытаращился милиционер.
– Дед Пыхто. Я слышал, что речь шла о деньгах. О каких, собственно? Что ты с неё требуешь?
Женщина бросила на Данилина испуганный взгляд.
– Да что вы, мы просто так… я сына встречаю.
– Никого она не встречает, сидит тут со вчерашнего вечера… а ну, гражданин, – глаза лейтенанта сузились, – предъявите-ка документы!
Женщина бросила на Данилина испуганный взгляд.
– Да что вы, мы просто так… я сына встречаю.
– Никого она не встречает, сидит тут со вчерашнего вечера… а ну, гражданин, – глаза лейтенанта сузились, – предъявите-ка документы!
– Я тебе сейчас покажу… – начал, сдерживаясь, Данилин.
– Что тут у вас? – объявился рядом Бран.
Данилин не поверил глазам: вид у спутника был что ни на есть самый официальный, строгий и презрительно-важный. Таким его Андрей ещё не видел.
– Да вот, пацан в погонах деньги требует у несчастной женщины. Она сказала, что будет жаловаться, так он вызверился.
– Ничего я не вызверился, – дал петуха милиционер, поправил китель. – И вас я тоже прошу предъявить документы.
Бран вытащил малиновую книжечку с золотым тиснением (Данилин не смог прочитать, что там было написано), махнул ею перед носом милиционера:
– Полковник Петушило. Фамилия?
– Ле… Лещинский…
– Батальон?
– Второй, Домодедово…
– Я сейчас улетаю, но послезавтра вернусь и вызову тебя к себе. Поговорим. Женщину не тронь. Понял?
– Т-так точно…
Бран повернулся и пошел к кафе.
Данилин смерил вспотевшего милиционера нехорошим взглядом, ободряюще кивнул женщине и прошёлся по залу. Но лейтенант, получив, очевидно, энергопосыл от Брана, забыл и о женщине, и о своём дежурстве, поспешил на площадь перед аэропортом.
Данилин вернулся к Диомиду Аполлинариевичу.
– Извини, сорвался. Но этот тип точно требовал у неё деньги. Возможно, она бомж.
– Не похожа, да и какая разница? Жертвами милицейского беспредела, к великому сожалению, становятся не только бомжи, алкоголики и проститутки, но и самые обычные законопослушные граждане. Мой сосед, ветеран Росатома, сидел вечером на остановке, ждал автобус, подошли два милиционера в гражданке, потребовали документы, не представившись. Он отказался показать. «Защитники закона» его избили.
Данилин подождал продолжения.
– Ну, и?
– Теперь оба работают в колонии.
– Понятно.
Больше они на эту тему не говорили.
В самолёте их места были рядом.
Обсудили предстоящие дела, Бран передал Данилину диск с дополнительной информацией о порядках, царящих в провинции Барии и на побережье Индийского океана, и Данилин, вставив диск в ифон, почти час изучал новые данные, пока не выучил их наизусть.
В аэропорту Франкфурта они пробыли всего четверть часа, сразу пересев на рейс до Могадишо. Несмотря на то что это был чартер, рейс не задержали, и Андрей посчитал это хорошим предзнаменованием.
До столицы Сомали летели шесть часов.
«Боинг-767» авиакомпании «Эйр форс» считался достаточно комфортабельным самолётом, хотя его и нельзя было назвать современным, поэтому Данилин расслабился, положившись на спутника, и проспал весь полёт.
В Могадишо прибыли в девять часов вечера по местному времени.
Бран с кем-то поговорил по мобильному, когда они вышли из зала прилёта на маленькую площадь перед аэропортом и к ним через пару минут подкатил пятнистый джип с открытым верхом, за рулём которого сидел чернокожий водитель в военной форме, хотя и без знаков отличия. В таких костюмах, представляющих некий местный стандарт, здесь ходили почти все мужчины, достаточно было бросить беглый взгляд на суету аэропорта.
Данилин и Бран сели в джип.
Негр сдвинул кепи на затылок, протянул руку Данилину и сказал на чистом русском языке:
– Поздравляю с прибытием на африканский континент. Меня зовут Абдула Даар.
Данилин покосился на невозмутимого Брана.
– Андрей Брониславович.
Бран буркнул:
– Он учился в Рязанской военной академии.
Негр улыбнулся, показав ослепительно-белые зубы, встряхнул руку витязя.
– Если ещё учесть, что я родился в России, где тогда жили мои родители, учился в обычной русской школе, а потом в академии, то удивляться нечему. Хотя я сомалиец.
– Вы знакомы? – кивнул Данилин на Брана.
– Уже лет десять. Вам придётся переодеться, господа, чтобы не бросаться в глаза. Сумка на заднем сиденье.
Проводник крутанул руль и лихо повёл джип между снующими по площади людьми и автомобилями.
Данилин нащупал нечто вроде защитного цвета рюкзака под сиденьем, вытащил. В рюкзаке оказались прозрачные пакеты с какой-то одеждой белого цвета, шарфы, плащи и пятнистые комбинезоны американского образца. Комбинезоны представляли собой форму спецназа, но и этому обстоятельству можно было не удивляться. Штаты снабжали оружием и спецснаряжением антагонистические и откровенно террористические режимы по всему свету, надеясь, что будет легче ими управлять. И эта ошибочная политика не раз обходилась им же очень дорого.
– Куда едем? – спросил Данилин. – В Могадишо?
– Нет, в столице нам делать нечего, – ответил водитель. – Едем в порт. Ночью в Бессуду отправляется катер, на нём мы доберёмся до Имкаа, родового поместья одного из лидеров клана Исаак. Если уговорим его напасть на «Солнце Свободы», полдела будет сделано.
– А если не уговорим?
– Поплывём дальше, до мыса Хоррорсмит, там встретимся с полевым командиром Буушта из клана Хавийе, предложим идею ему.
– Времени у нас хватит?
– Если не убьют сразу – хватит, – осклабился русский сомалиец.
Данилин снова покосился на невозмутимого Брана, однако тот никак не прореагировал на шутку проводника. Возможно, считал, что это и не шутка вовсе.
Джип выехал на шоссе, соединявшее аэропорт с городом, но уже через несколько километров свернул направо и помчался к синей полоске воды на горизонте, за песчаными холмами, принадлежащей океанскому простору.
Нельзя было сказать, что шоссе забито автомобилями, и тем не менее потоки машин в обе стороны – к городу и от него – были достаточно плотными.
Данилин обратил на это внимание, и Даар пояснил:
– Американцы пришли. Собираются строить под Могадишо военную базу, и народ сразу навострил уши. Многие налаживают каналы для перепродажи оружия.
– Зависимость от Америки их не пугает?
– Кто об этом думает? Народ здесь нищий, вот и радуется любой возможности заработать. Пиратами становятся далеко не все сомалийцы, большинство из них пытается заниматься сельским хозяйством.
Свернули ещё раз и оказались на бетонном причале, огороженном со стороны суши проволочным забором. Шлагбаум – заржавевшая железная труба с остатками белой и красной краски – был открыт, никто его не охранял.
Джип остановился на краю причала, у которого стоял красавец-катер стремительных и агрессивных очертаний. Название судна было написано по-сомалийски, и прочитать его Данилин не сумел.
– Перебираемся на борт, – спрыгнул на бетон Даар.
Пассажиры вылезли. Бран забрал сумку с одеждой.
Водитель достал ещё две большие сумки, передал их появившемуся из рубки худому и мосластому негру в таком же камуфляже.
Из-за старых контейнеров выскочил ещё один негр, маленький и юркий.
Даар кинул ему ключи от джипа, сомалиец забрался в машину без единого слова и уехал.
– Сколько ему лет? – поинтересовался Данилин, глядя вслед джипу.
– Тринадцать, – показал роскошные зубы Даар. – Здесь рано становятся мужчинами.
Они поднялись на борт катера, прошли в рубку, из которой был проход в небольшую каюту, отделанную дешёвым пластиком, а не деревом. Никаких суперустройств или роскошеств в стиле хайтека каюта не имела: диван, два принайтовленных к бортам столика, два иллюминатора, шкафчики и квадрат плоского телевизора на стене.
– Располагайтесь и переодевайтесь, – сказал Даар. – Одному из вас надо стать похожим на араба.
Он вышел.
Бран и Данилин посмотрели друг на друга.
– Как он собирается уговаривать полевых командиров? – задал Андрей давно мучивший его вопрос.
– Деньги, – кивнул на одну из сумок Бран. – И оружие.
– Здесь есть оружие?
– На борту катера нет, но у него есть связи и канал поставки.
Данилин кивнул, с треском сдёрнул замочек молнии на сумке-рюкзаке, начал доставать и разворачивать пакеты. В одном оказался белый бурнус, во втором – белые мужские платки-куфии с красным орнаментом и ленты, в третьем белые штаны, в четвёртом сандалии. Кроме того, отдельно лежали пятнистые комбинезоны, куртки и штаны армейского спецназа.
– Никогда не носил арафатку.
Бран отобрал у него платок и бурнус:
– Это куфия. Арабом побуду я, не впервой. Надевай комбез.
Они быстро переоделись.
В арабской одежде Диомид Аполлинариевич выглядел таким заправским арабом, что Данилин восхитился:
– Чистый воды мусульманин! Недаром говорят: не усы красят турка, а турок – усы.
– При чём тут турок? – не понял Бран.
Данилин засмеялся.
– Я пошутил. Смысл шутки – турок действительно самостоятельно красит свои усы, чтоб красивше были.
Бран поправил ленту на лбу, придерживающую куфию.
– Всё надо делать с юмором?
– Сказал палач, рубя голову дольками, – подхватил Андрей.