– Сколько? – великодушно пропустив мимо ушей оскорбление, поинтересовалась она.
– Больше трех тысяч баксов, дура!
– За кило? – уточнила дотошная Алка, проигнорировав и «дуру». – Или весь целиком?
– Конечно, целиком! Не вздумай разрезать его на куски! – Псих в трубке шипел и плевался кипятком, как пробитая батарея парового отопления. – Живо вези слона обратно, три часа тебе сроку с учетом нелетной погоды!
– А что потом? – не дрогнула моя отважная подружка.
– А потом худо тебе будет, сучка!
– Фу, как грубо! – Трошкина поморщилась, выключила трубку и посмотрела на меня. – Ты все слышала?
Я кивнула, но Алка все равно повторила:
– Не позднее, чем через три часа ты должна вернуть этому придурку его слона, причем он должен быть целым и невредимым, резать его на части никак нельзя.
– Больше мне делать нечего, как резать слонов! – язвительно сказала я.
– Дзинь! – вякнул телефон.
Трошкина с поразительным проворством сцапала трубку и простонала в нее:
– Что, опять?!
– Ты все поняла, потаскуха? – грязно обругал ее слонолюбивый псих.
Мне захотелось выдать ему в ответ сложноподчиненную матерную тираду, но Алка проявила поразительное хладнокровие и более или менее вежливо заявила:
– Будь спокоен, придурок! Мясозаготовители рыдают и в отчаянии заламывают руки, страна задыхается без колбасы, но твой слон отныне объявлен священным и под нож не пойдет! Спи спокойно! – это позвучало как пожелание скорейшего перехода в мир иной.
Закончив эмоциональный и содержательный разговор с идиотом, подружка сунула мне трубку, зачем-то вытерла руки, словно мобильник мог ее испачкать, сердито посипела секунд десять и спросила:
– У тебя вроде есть еще другая сим-карта?
– Есть, – кивнула я. – Только там тариф невыгодный.
– Не время считать копейки, – укорила меня Алка. – Послушайся моего совета, срочно поменяй «симку», иначе ты будешь отвечать на звонки разных придурков, пока сама с катушек не съедешь! Пока мы не изымем из обращения все порнографические визитки, указанный на них телефонный номер лучше не использовать.
Я согласилась с подружкой и заменила «симку» в своем мобильнике, подумав, что надо не забыть предупредить об этом родственников и коллег из «МБС». Пока я возилась с телефоном, Трошкина слопала еще пару пирожков, отчего в ее глазах появился сонный маслянистый блеск. Он был гораздо приятнее того яростного сверкания, которое Алкины очи приобрели во время идиотского разговора о слоне, категорически запрещенном к препарированию и потрошению.
– Ну вот, от скомпрометированного номера я избавилась, – сообщила я, переключив мобильник на другую карточку. – Но это полумера и не решение вопроса. Надо найти и уничтожить все дурацкие визитки, вычислить их творца и надавать ему по первое число, чтобы впредь неповадно было марать грязью порядочных девушек.
– Программа-максимум! – присвистнула Алка. – Для начала предлагаю проследить жизненный путь вот этой конкретной карточки.
– Кстати, а откуда она взялась? – спохватилась я.
– Мы с Зямой сняли ее ночью с подошвы твоего сапога, она прилипла на жвачку, – туманно объяснила она.
Я задумчиво скосила глаза и оттопырила нижнюю губу:
– А как она попала на мой сапог?
– Думаю, ты наступила на нее в той ночлежке, – сказала Алка.
Эта ее фраза ничего для меня не прояснила.
– Ночлежкой я называю ту малину, куда ты потащила меня вчера вечером под предлогом неотложной сверхурочной работы! – с досадой сказала Трошкина, уловив мой сумрачный взгляд. – Ну же, новый клиент, Андрей Аркадьевич, приватная вечеринка, вспоминаешь?
– Смутно.
Алка вздохнула, как больная корова, и в красках и лицах рассказала, как необычно мы вчера сходили в гости к Андрею Аркадьевичу и его друзьям. Повествовала подружка живо и остроумно, однако я ни разу не улыбнулась. Эта история мне совсем не понравилась!
– Уходя, мы с тобой свалили с тумбочки в прихожей телефон и сопутствующее барахло – записную книжку, ручку, календарик, – вспомнила Трошкина. – Наверное, визитка с голышкой тоже лежала у телефона, клиент сверялся с ней, когда звонил тебе, приглашая на камерную вечеринку. Карточка упала на пол, и ты на нее наступила, вот и все.
– Все? Да все только начинается! – возразила я. – Теперь мне ясно, что нужно сделать в первую очередь: взять за гланды плешивого живчика Андрея Аркадьевича и вытрясти из него правду о том, где он взял эту мерзопакостную визитку!
– Хочешь поехать туда снова? – Трошкина замялась. – Честно говоря, мне бы не хотелось…
– Мы возьмем с собой подкрепление, – успокоила я подружку, безошибочно угадав, что ее беспокоит перспектива встретиться с безжалостно отвергнутым поклонником Темой. – Попросим Зяму и еще какого-нибудь крепкого парнишу сопроводить нас.
– Позовем Дениса! – обрадовалась Алка, которая свято верит в то, что милиционеры должны защищать порядочных граждан и гражданок, не щадя живота своего.
– Нет, Кулебякина в это дело лучше не посвящать, – возразила я. – Он слишком ревнивый и нервный!
– Ладно, давай найдем кого-нибудь свободомыслящего и пофигистичного, – согласилась Трошкина. – Но при этом обязательно мускулистого!
На это я с кривой ухмылкой сказала, что свободомыслящих и мускулистых парней полным-полно в стриптиз-клубах, но тут Алка стала строга, как пуританка, и потребовала от меня обещания держаться от таких заведений подальше. Видно, дрянная визитка все-таки внушила ей определенные сомнения в крепости моего морального облика.
С полчаса мы перебирали кандидатуры знакомых мускулистых парней, пока не остановились на Руперте.
– Точно, Руперт – это самое то, что надо! – решила Алка. – Он здоровый, как бизон, и кроткий, как ягненок!
– А также глупый, как баран, и упрямый, как осел! – напомнила я, но только ради красного словца.
Роберт Руперт по прозвищу Крошка Ру – вовсе не дурак, хотя он и в самом деле имеет большое сходство с кроткими травоядными. Представьте себе парня тридцати лет, ростом под два метра, с широченными плечами, узкими бедрами и крепкой шеей, на которой сидит круглая коротко стриженная голова. Физиономия у Руперта довольно заурядная, но симпатичная, особенно хороши ясные лазоревые глазки. В общем, внешние данные таковы, что редкая женщина нормальной ориентации при виде него не начинает нервно облизывать губы и подергиваться, подсознательно тяготея к исполнению брачных танцев.
Алка, едва познакомившись с Рупертом, тоже пленилась его мужественной внешностью и демонстративно-показательно сохла по красавцу до тех пор, пока не поняла, что простодушный Крошка Ру ее страданий просто не замечает. Встречались они на каких-то курсах повышения квалификации – Руперт работает тренером по плаванию в детской спортивной школе, и во время занятий красавец мужчина добросовестно отдавал всего себя учебному процессу. А после занятий он не отдавал себя никому, торопился сначала в бассейн на дежурный вечерний заплыв для поддержания формы, а потом домой, где его ждали мама с ужином и компьютер с игрушками. Добродушный и кроткий Руперт обожает кровожадные «стрелялки» и многоэтажные «бродилки».
Умная Алка подарила ему новую компьютерную игру и рассказала некоторые тонкости и секреты, позволяющие игроку истреблять виртуального противника особенно массово – чтобы узнать эти тайны, подружка три дня сидела за моим компьютером, общаясь на форуме с фанатичными геймерами. Дело того стоило: Руперт был пленен и пал к ногам Трошкиной, как спелый кокос. Однако очень скоро выяснилось, что для интимных отношений он годен лишь ограниченно, так как истово соблюдает режим дня, настолько строгий и напряженный, что втиснуть в расписание лишний межполовой контакт крайне затруднительно. Алке быстро надоело занимать в рейтинге предпочтений Руперта почетное девятое место между просмотром вечерней газеты и ковырянием в носу, и она перевела красавца возлюбленного в категорию добрых друзей. Причем сделала это аккуратно и тактично, Руперт даже не понял, что его уволили в запас, и остался вполне доволен.
А Алку после двух суровых бойцов невидимого фронта – милицейского капитана и виртуального воина – со страшной силой потянуло к умным, тонким, интеллигентным мужчинам творческих профессий. То-то она Зяме глазки строит!
Однако нехитрая женская алхимия позволяет извлекать пользу из любого, даже самого негодящего кавалера. В общем, мы с Трошкиной решили, что Крошка Ру нам вполне годится. Он милым делом устрашит собой более мелкого квадратного дурня и при этом не будет задавать ненужных вопросов.
Алка тут же позвонила своему бывшему бойфренду, и нам повезло. Руперт был в отгулах, выданных ему начальством в качестве награды за труды праведные: тренеруемая им детская команда весьма лихо плавала на окружных соревнованиях и привезла новый кубок вдобавок к уже имеющейся в ДЮСШ большой коллекции цветного металлического лома. Наш герой сидел дома, ожесточенно рубился в военизированные игры, за два дня загонял свой комп до глубокого обморока и уже начал скучать, так что Алкино предложение встретиться принял с большой охотой.
Поблагодарив папулю за второй завтрак, мы с Трошкиной снова переместились в ее гнездышко, не забыв прихватить с собой тазик с пирогами. Они должны были чрезвычайно расположить к нам Руперта.
Пока мы ждали подкрепления, я позвонила на работу и предупредила девочек, что у меня теперь другой номер мобильника. В конторе была одна только Зойка Липовецкая, она откровенно скучала и очень обрадовалась моему звонку.
– Инка, как хорошо, что ты позвонила! – заявила коллега.
Я тут же насторожилась, предположив, что на меня сейчас попытаются взвалить какую-нибудь трудовую повинность, но хитрая Зойка зашла издалека. Сначала она рассыпалась в комплиментах Зяме, который уже успел завезти шефу деньги и не упустил случая перецеловать всех девчонок. Зойкины неумеренные восторги по поводу того, как хорош, пригож и галантен мой братец, я выслушала без особого интереса, но из вежливости размеренно поддакивала.
Решив, что она усыпила мою бдительность, Зойка перешла к делу. Оно, против ожидания, оказалось скорее личного свойства, чем общественного. Оказывается, Липовецкая умирала от желания узнать подробности драмы, приключившейся с нашей секретаршей, и очень надеялась, что я съезжу к Томочке домой и все там разузнаю. Сама она сорваться с места не могла, потому что дежурила на телефоне, а третья наша коллега, Катя, слегла с гриппом.
– О какой драме ты говоришь? – не поняла я. – Ну, присыпало Томочку снежком, получила она легкое сотрясение мозга, так ей это не страшно, она и так не Склодовская-Кюри.
– Томка, конечно, дура, – согласилась Зойка, – но мне ее все-таки жалко, и сотрясение мозга тут ни при чем. Ты, я вижу, совсем не в курсе дел? Слушай, я расскажу, что знаю.
Липовецкая у нас большая любительница потрепаться и посплетничать, так что с рассказом она не задержалась, только это был рассказ без конца, вынужденно оборванный на самом интересном месте.
– Нынче утром Томочку неожиданно для нее самой выписали из больницы. В травматологию поступили новые жертвы снегопада и гололеда, и доктор решил, что Томулечка с легким сотрясением органа, который не является для нее жизненно важным, вполне может долечиваться амбулаторно, – сообщила ехидная Зойка. – На троллейбус наша куколка не пошла и такси вызывать не стала, потому что вокруг ее больничной койки как раз крутился Куконин, он и повез страдалицу домой.
– К ней домой? – уточнила я.
– К ней, к ней, на Наждачную. Доставил прямо в квартиру, чтобы быть уверенным, что красавица в полной безопасности.
Хотя Липовецкая меня не видела, я кивнула. Наша секретарша живет в высотке на улице Наждачной, в самом центре города, однако расположение дома не делает его элитным жильем. Восемнадцатиэтажная громадина на восемь подъездов с виду очень похожа на ту стену, которую в кино про Кинг-Конга соорудили трудолюбивые туземцы, и обстановочка там не менее напряженная, чем на родине гигантской гориллы. В цокольном этаже здания помещается игорный клуб, в подъездах курят и гогочут подростки, на чердаке норовят устроиться бомжи, а в одном подъезде с Томочкой живет большая и недружная семья наркоманов, которые варят себе дурь прямо на кухне, – секретарша жаловалась, что эти соседи то и дело бегают к ней просить в больших количествах уксус и соду, которые они используют каким-то очень нездоровым образом. В общем, желание заботливого Куконина довести любимую девушку до самого порога ее квартиры было вполне понятно.
Однако Юрий Павлович пошел еще дальше и препроводил Томочку непосредственно в квартиру. Лучше бы он этого не делал!
– Похоже, Куконину так хотелось подоткнуть нашей бедняжке одеяльце, что он повел ее прямиком в постель, – язвительно сказала Зойка.
– И что дальше?
– Дальше начинаются непонятки, – с сожалением сказала она. – Что там у них случилось, знают только Томочка и Куконин, но достоверно известно следующее: час назад наша детка в дикой истерике позвонила в контору и, обливаясь слезами, сказала, что стала жертвой насилия.
– Что? – ахнула я. – Я не верю! Куконин такой джентльмен…
– Видишь ли, из сбивчивой речи Томочки я не уяснила, был ли это Куконин или кто-то другой, – призналась Зойка. – А расспрашивать пострадавшую в тот момент было бессмысленно, она жутко ревела и даже, кажется, билась обо что-то головой – я слышала в трубке гулкий стук.
– Это не пойдет ей на пользу, после сотрясения-то! – пробормотала я.
– Ну, знаешь, сотрясение мозга в тот момент волновало ее меньше всего! – строго сказала Липовецкая, явно укоряя меня за черствость.
Можно подумать, сама она такая отзывчивая! Небось не от сочувствия изнывает, а от бессердечного любопытства!
– Я ей посоветовала вызвать врача, милицию и каких-нибудь родственников, – не услышав моих мыслей, продолжала Зойка. – Это было примерно час назад, а теперь я звоню Томочке, чтобы узнать, как она там, а телефоны не отвечают. Может, ты смотаешься к ней?
Зойка задала главный вопрос и замолчала, ожидая ответа.
– Может, и смотаюсь, – со вздохом сказала я. – У меня, правда, есть и свои неотложные дела…
– Какие дела могут быть важнее здоровья подруги? – пафосно спросила Зойка.
Я хотела напомнить, что Томочка мне не подруга, но устыдилась и промолчала. В самом деле, что это я? С девчонкой такая беда приключилась, а я не хочу проявить сочувствие!
– Ладно, я съезжу, – проявив сознательность, пообещала я и на том закончила разговор.
Когда я поеду к бедолаге Томочке и, главное, на чем, я еще не знала. Погода, как правильно сказал придурочный любитель слонов, была нелетная. Вчерашний свежий снежок за ночь смерзся в крепкую корку, так что весь город превратился в ледовый стадион. Трудно приходилось и автомобилистам, и пешеходам. Руперт, который добирался к нам общественным транспортом, пришел прихрамывая и держась за локоть. Крошка Ру умудрился упасть на троллейбусной остановке, прямо в момент посадки пассажиров, и, судя по количеству и форме отпечатков, украсивших спину его куртки, стал трамплином для доброго десятка граждан.
Пока Трошкина, добродушно ругаясь, оттирала в ванной испачканую куртку Руперта, сам он присел за стол и методично уничтожил шесть пирогов – я считала. Не потому, что мне было жалко хлебобулочных изделий, а просто из интереса. Я девушка свободная, но в последнее время все чаще подумываю о замужестве и завела привычку прикидывать, насколько сложно будет прокормить того или иного мужчину. Денис Кулебякин, например, абсолютно непритязателен в еде, но зато прожорлив, как страус, а вот Руперт при здоровом аппетите огорчительно переборчив: я заметила, что он выковыривал из пирогов жареный лук. Да, с этими мужиками бедной женщине придется приковать себя к плите! Хотя, если мы с супругом будем жить вместе с моими родителями, беспокоиться по этому поводу нечего. С папой – фанатичным кулинаром – я могу бракосочетаться хоть с армейским полком, родитель легко и даже с радостью прокормит весь мой гарем.
Стрелки на часах подошли к двенадцати, а пироги в миске к концу, когда наконец явился долгожданный Зяма. Заглянув в кухню и увидев в углу на диванчике гостя, похожего на шкаф-пенал, он вежливо поздоровался, а потом скорчил рожу, но постарался сделать это так, чтобы Руперт ничего не заметил. Крошка Ру безобиден, как дитя, однако другие мальчики, играющие в той же песочнице, на всякий случай стараются не обижать его, резонно опасаясь смертельного удара ведерком или лопаткой. В могучих руках Руперта даже чайная ложка могла превратиться в опасное оружие.
Быстро выяснив, что Алке его угостить уже нечем, Зяма, как Винни Пух, сказал:
– Ну, раз у тебя больше ничего не осталось, я пойду! – и отправился обедать к нам домой.
Вновь оставшись втроем, мы скоротали полчаса за разговором о новой компьютерной игре. Крошку Ру эта тема увлекала бесконечно, Алка была более или менее в материале и могла поддержать беседу, а я тщетно притворялась, будто мне до смерти интересно их слушать. Нельзя сказать, что за эти полчаса я не узнала ничего нового, но практическая ценность полученной информации приближалась к абсолютному нулю. Зачем, спрашивается, мне знать, что из пневмопушки второго класса бегущего враскачку бармаглота надо бить с упреждением в двадцать градусов, тогда как при наличии стандартного лазерного бомбомета можно не париться и элементарно лупить гада промеж рогов?
– Я должна это записать! – радуя своим интересом Руперта, заявила лицемерка Трошкина.
И она действительно взяла школьную тетрадочку и все дословно записала – не иначе на случай появления на ее жизненном пути бегущего враскачку бармаглота.
Наконец явился сыто отдувающийся Зяма, да не один, а с кастрюлькой, полной горячего варева, которое было подозрительно похоже на растопленную смолу, но оказалось превосходным шоколадным супом-пюре с мармеладными клецками. Новое кулинарное изобретение папули задержало нас еще на полчаса. Особенно долго мы возились с клецками, их было ужасно трудно выловить, потому что они соскальзывали с ложки, как живые, и надежно прятались в шоколадной гуще. Азартный Руперт пришел от этой необычной игры в полный восторг. Я смотрела на него и умилялась особо крупному экземпляру божьего агнца.