– Я говорю – шурин Стэна Макински… Ну, который кузен Барбары Клейтон с Фомальгаута…
Я стремительно терял нить между всеми этими Мариями и Барбарами. Черт возьми, в семейке Браунов, видимо, весьма широкие представления о родстве.
– Ну, дядя Берни, как же вы не помните? Барбара Клейтон! Ваша троюродная сестра!
– А-а, Барби Клейтон! – расплылся в улыбке дядя Берни, хотя, признаться, я с минуты на минуту ждал, что он пустит Майку пулю в лоб. Удивительное дело – улыбнувшись, этот старый гоблин настолько преобразился, что стал чуть ли не симпатичным. Может, Майк прав и действительно все Брауны – хорошие ребята?
– Да, да! Вот, у меня письмо от моей мамы, – Майк выудил из заднего кармана брюк изрядно помятый конверт.
Дядя Берни, мельком взглянув на его содержимое, вдруг бросил взгляд на часы.
– Чего вам надо-то, парни?
– Мы только сегодня прибыли. Решили вот навестить вас… – начал было издалека Майк, но я, сориентировавшись, с ходу брякнул:
– И заодно спросить, не поможете ли нам с работой.
– С работой? Хм… – оружейник задумался было, но, еще раз взглянув на часы, помотал головой: – Вы выбрали жутко неподходящий момент, парни. Заходите-ка завтра с утра. Ко мне сейчас…
Он осекся – видимо, услышав шаги на лестнице.
– Так, ну-ка быстро сюда!
Он, проворно вскочив со своего места, потянул на себя один из шкафов с винтовками, открывая узкий темный проход.
– Давайте, давайте, не стойте столбами!
Мы с Майком перемахнули через прилавок и один за другим скрылись в проходе. Дядюшка Берни тут же захлопнул потайную дверь, едва не поддав ею мне под зад.
– Упс… – выдохнули мы с Майком, оказавшись в кромешной тьме. Впрочем, ненадолго. У Брауна в брелоке для ключей оказался крошечный, но весьма яркий фонарик.
– Фу, дьявол! – выругался Майк, когда луч выхватил из тьмы какой-то бесформенный клубок с ярко светящимися зелеными глазищами. Котяра – огромный, с толстым, как колбаса, пушистым хвостом – прыснул от света в сторону, задев что-то, громко звякнувшее от удара.
Мы находились в крошечной каморке, битком набитой длинными пластиковыми ящиками. В носу свербило от пыли.
Другого выхода, кроме потайной двери в торговый зал, найти не удалось, хотя, возможно, он и существовал. Во всяком случае, котяра как сквозь землю провалился. Может, спрятался где-нибудь между ящиков.
– Ну и долго нам здесь торчать? – яростно затерев нос, проворчал я. Жутко хотелось чихнуть, но из зала доносились какие-то голоса, причем беседа велась таким тоном, что желания выйти и присоединиться не возникало никакого.
– А я знаю? – огрызнулся Майк. Попытался поддеть крышку одного из контейнеров, но запечатаны они были наглухо.
– Не нравится мне все это… – со знанием дела молвил я, прислушиваясь к голосам из зала. Идея навестить дядюшку Берни завтра утром казалась мне все более разумной. Надо было послушать Майка…
Стараясь рассмотреть, что там происходит в зале, мы подобрались ближе к выходу. Я встал на корточки, заглядывая в щель между шкафами. Майк, наоборот, забрался на прислоненный к стене контейнер, пытаясь разглядеть что-нибудь сверху.
Выстрел раздался, как гром среди ясного неба. Вслед за ним – истошный вскрик того, в кого, как видно, пришлась пуля. Мы сразу опознали в бедолаге дядюшку Берни.
– Я жду ответа, старый пердун! – рявкнул некто с крайне неприятным голосом. – Ответа, который бы меня устроил. Иначе я прострелю тебе вторую коленку. Ну?! Где мои деньги?!
М-да… Ситуация, древняя, как само человечество. Так и вижу – пятьдесят тысяч лет назад. Земля-матушка. Вечер. Пещера. Какой-нибудь пра-пра-пра-и-еще-очень-много-раз-пра-дедушка Майка валяется на земле с раздробленным коленом. Над ним – здоровенный бугай в набедренной повязке и с огромной дубиной вопрошает: «Где мой кусок мамонта?»
– Вот дерьмо! – прошипел Майк.
Я подался назад от выхода, зажимая пальцами нос, потому как на меня снова навалилось неодолимое желание чихнуть. Наступил на что-то мягкое и слишком поздно сообразил, что это кошачий хвост. Котяра дико мявкнул и с такой яростью вцепился мне когтями в лодыжку, что я сам заорал в голос и дернулся в сторону, цепляя контейнер, на который взгромоздился Майк. Майк вместе с контейнером благополучно грохнулись, едва не придавив меня. Я отпрянул к стене, привалился спиной к штабелю ящиков и, шипя, затряс ногой, пытаясь сбросить зловредную животину. Но котяра ухватился за меня всеми лапами, прочно вцепившись когтями в штанину, а кое-где и в мясо, и мои попытки комментировал душераздирающим мяуканьем.
Зато, когда раздались выстрелы, его как ветром сдуло.
Я бросился на пол – благо, там уже лежал Майк и падать было мягко. Пули, пробивая стенд с оружием, влетали в каморку, с треском врезались в пластиковые ящики, визжали, рикошетя от стен, громко звякали, ударяясь во что-то металлическое у дальней стены.
– Вот дерьмо! – засопел подо мной Майк.
Вдруг стало очень-очень тихо. Мы лежали на полу, напряженно вслушиваясь и равномерно покрываясь крупными каплями холодного пота.
Снаружи донеслись шаги – тяжелые, четкие, каждый шаг – как удар молотка, вколачивающего гвозди в крышку гроба. Нет, серьезно. Не шаги, а воплощение неотвратимого рока.
Свет просачивался сквозь испещренную пулевыми отверстиями дверь, как вода через дуршлаг, поднятая пыль бурлила в косых лучах. Шаги грохотнули уже у самого входа в каморку, лучи света погасли, заслоненные темным силуэтом. Послышались четкие металлические щелчки – незнакомец, похоже, менял обойму в пистолете.
– Н-не стреляйте! – проблеял я, прежде чем Майк успел зажать мне рот.
– А ну, выходи оттуда, ублюдок! – рявкнул тип за дверью. Загремели сбрасываемые на пол винтовки, потом и весь стенд ушел в сторону, и над нами возник небритый детина в широкополой ковбойской шляпе.
– Не стреляйте, фримен! Мы тут… мимо проходили, – проговорил я, щуря глаза от света.
– Ха! Вылезайте оттуда, сопляки! – ухмыляясь, процедил небритый, покачивая пистолетом. – Ну-ну, пошевеливайтесь!
Мы с Майком, дружно задрав лапки кверху, выбрались из каморки.
По другую сторону от прилавка стояли еще два головореза, похожих на небритого, как братья, – загорелые чуть ли не дочерна, в выцветших на солнце комбинезонах, похожих на те, что надевают под скафандры. Оба вооружены. Дядюшка Берни сидел на полу в луже крови, зажимая левое колено обеими ладонями. Вид у него был, прямо скажем, не геройский.
– Кто такие? – рявкнул небритый, оттесняя нас подальше от увешанной оружием стены и мимоходом заглядывая в каморку, в которой мы прятались.
– Это… Гай, они ни при чем… – промычал дядя Берни. – Оставь их в покое!
– Не тявкай там, сморчок старый! Сам разберусь. Кто такие, спрашиваю?!
– М-мы… просто покупатели. Зашли в магазин, – начал я, пихнув Майка локтем. Майк стоит истуканом, исподлобья наблюдая за бандитами. На помощь его рассчитывать не приходится. В конфликтных ситуациях он не отличается красноречием – предпочитает сразу бить в ухо. Но в данном случае это было бы самоубийством.
– Чего несешь? С каких это пор Браун пускает покупателей в свои закрома? А, Браун? Что это за недоумки?
– Вон тот, повыше… Мой племянник… Приехал по делам, заскочил к дядюшке… Они уже собирались уходить, а тут вы… Ну я их и спрятал от греха подальше… Гай, я кровью истекаю! Кончай дурить, вызови мне врача!
– Где мои деньги, Берни?
Оружейник только взвыл. Головорез, которого он называл Гаем, покачал головой.
– Ну что, родственничек, – уставился он на Майка. – Поможешь дядюшке?
– Как? – буркнул Майк.
– Должок за ним, старина. И немаленький. Пятьдесят тысяч.
– Проклятье, Гай! Речь шла… о сорока!
– Если долги не возвращать вовремя, они начинают расти, Берни, – не оборачиваясь, проговорил Гай, продолжая разглядывать нас с Майком. Подобное внимание к моей персоне меня совсем не радовало.
– Что молчишь, здоровяк? Не найдется у тебя пятидесяти тысяч для любимого дядюшки?
Всей троице эта шутка показалась очень смешной. Нам, понятное дело, не очень. Я бы даже сказал, совсем не смешной.
– Да отвяжись ты от парня! – простонал уже изрядно побледневший от потери крови оружейник. – Отдам я тебе… пятьдесят… через пять-шесть дней… Клянусь!
– Через пять-шесть дней? – переспросил головорез, скривив тонкие обветренные губы. – Я тебя, наверное, огорчу, но к тому времени долг уже будет шестьдесят тысяч.
– Да ты сдурел, Гай! Как я…
– Да уж как-нибудь постарайся! – рявкнул громила. – А чтоб лучше старался – пускай-ка эти твои родственнички побудут пока у нас. Что скажешь?
Дядя Берни что-то сказал, но совсем уж непонятное. Единственное, что я четко расслышал, – это слово «жопа».
– А если будешь продолжать в том же духе, – премерзко ухмыльнулся Гай, – мы и малышку Джулию пригласим к себе в гости. Понял?
Дядя Берни что-то сказал, но совсем уж непонятное. Единственное, что я четко расслышал, – это слово «жопа».
– А если будешь продолжать в том же духе, – премерзко ухмыльнулся Гай, – мы и малышку Джулию пригласим к себе в гости. Понял?
– Понял! – огрызнулся оружейник. – Я же сказал – верну я тебе… твои вонючие деньги! О-ох, моя нога! Да вызовите вы врача!
Гай только в очередной раз зловеще ухмыльнулся. Ухмылочки у него те еще – аж мурашки по коже.
– Ладно, парни, нам пора. Больше от этого хрыча ничего не добьешься, – он кивнул своим головорезам, и те направились к выходу.
– Ну а вы чего стоите? Топайте, топайте, – он ткнул стволом пистолета мне под ребра. Довольно-таки болезненно.
Мы с Майком переглянулись – пожалуй, впервые после того, как нас вытащили из каморки. В глазах Майка я не увидел и намека на то, что он знает, как нам выпутаться. Он в моих, скорее всего, тоже. Единственное, что мы оба успели понять на тот момент, – так это то, что влипли, и влипли крепко.
– Слушай, босс, а куда мы их девать-то будем? – на самом пороге обернулся идущий впереди головорез.
– Подержим в поселке под присмотром. Никуда не денутся.
– Да я не о том. Как везти-то их? Багажник забит. На заднем сиденье всего одно место…
Гай выругался и еще раз пристально пригляделся к нам обоим.
– Ладно, забираем племянника. А этого…
Он еще раз ткнул меня пистолетом в пузо, отталкивая к стене. Меня, несмотря на жару, вдруг охватил озноб. Думал уж – все, крышка тебе, Эйп.
– А ты оставайся. Присмотри за Берни – как бы он и правда не загнулся. Тогда тебе самому придется его долг выплачивать. Иначе мы твоего дружка…
Он произвел недвусмысленный жест в районе горла и выпучил глаза.
Я судорожно сглотнул.
Громилы вышли из магазина, уводя с собой Майка. Я же так и стоял, прижавшись к стене и медленно так по ней стекая – и в прямом, и в переносном смысле. Ноги меня держать решительно отказывались.
Котяра, неизвестно когда успевший появиться на прилавке, зыркнул на меня зелеными глазищами, задрал лапу и принялся вылизывать труднодоступное место.
– Эй, парень… – донесся из-за прилавка слабый голос дядюшки Берни. – Там, в углу… коммуникатор… врача…
– Да-да, сейчас, фримен! – спохватился я.
Распускать нюни было решительно некогда.
4
Честно признаюсь, человек я довольно впечатлительный. Но, думаю, даже самого толстокожего проняло бы в такой ситуации. Так что не судите меня строго – приезда врачей я не дождался. Смылся из «Серебряной пули» сразу же после звонка. Как добрался до гостиницы – не помню. Где купил массивную четырехгранную бутылку с местным виски – тоже. Виски было дешевое и чертовски крепкое. Строго говоря, это и не виски было, а разбавленный спирт, подкрашенный отваром каких-то трав. На вкус – гадость полнейшая. Но мне на тот момент было все равно.
«Истина – в вине», – говорили древние. Уж не знаю, или я плохо искал, или напиток был не совсем подходящий, но никаких озарений у меня в тот вечер не случилось. Вылакал я, не закусывая, почти полбутылки и вырубился. Очнулся ровно с тем же настроением, что и до отключки, – хотелось биться головой об стену и вопить. И – никаких идей по поводу того, как вызволить Майка.
Можно было, конечно, просто подождать с недельку. Дядюшка Берни выплатит долг этому Гаю, и Майк вернется. Но, во-первых, мне не очень-то верилось, что дядя Берни действительно раздобудет этакую прорву денег. А во-вторых, мне самому не на что было жить эту неделю. Номер мы оплатили на трое суток вперед, но большая часть нашей наличности осталась у Майка. У меня в кармане – две сотни стелларов. По меркам курортной планеты – тьфу, разок сходить позавтракать.
В полицию идти тоже было не с руки. Оружейник, пока я вызывал врача, успел мне прохрипеть что-то вроде: «Не вздумай идти к копам». Для него, видно, нежелательно излишнее внимание к этой истории. Да я и сам сильно сомневался, что стражи порядка смогут помочь.
В общем, довольно долго я метался по номеру, подвывая от головной боли и от осознания собственной никчемности. Кончилось это тем, что под ноги мне подвернулась та самая бутылка с виски, я об нее споткнулся, шарахнулся в сторону, ударился о журнальный столик, едва не перевернув его, и плашмя растянулся на ковре. И именно в этот миг в голову мне пришла идея. Весьма спорная, поэтому я не стал тратить времени на ее обдумывание, иначе пришлось бы в итоге от нее отказаться.
Уже секунд через десять я стоял перед дверью соседнего номера и жал на кнопку звонка. В голове было пусто, как в шарике для пинг-понга, но я надеялся, что нужные слова придут сами собой. Иначе мне крышка.
Наш сосед возник на пороге далеко не сразу и в далеко не лучшем расположении духа. Одет он был все в тот же черный халат с драконами и выглядел крайне заспанным. Я вдруг сообразил, что сейчас раннее-раннее утро, почти ночь.
К счастью, мужик был так удивлен моим визитом, что даже не смог толком разозлиться.
– Тебе чего, парень? – спросил он после довольно длительной паузы, в ходе которой мы таращились друг на друга, как столкнувшиеся лбами бараны.
– Я… это… я живу в соседнем номере… Вы меня видели, наверное, вчера… Там, на балконе… – промямлил я и в завершение речи громко икнул. Видя, как у мужика округляются глаза, багровеет лицо и ползут вверх брови, я понял, что разглагольствовать мне осталось секунды три, не больше. Поэтому я счел необходимым броситься на колени и завопить: – Спасите меня, фримен!
– Ты чего, сдурел?! – искренне изумился сосед. – Ха, ну и несет же от тебя!
– Я знаю… Я… То есть мне… Мне нужна помощь, фримен. Я только вчера сюда прибыл, мне не к кому обратиться… Вас ведь зовут Грэг?
Сосед, вопросительно изогнув левую бровь, разглядывал меня с таким видом, будто примерялся – отвесить мне пинка или же просто захлопнуть дверь у меня перед носом.
– Что случилось, Грэг?
Спрашивала очень симпатичная светловолосая женщина, появившаяся на пороге спальни. В отличие от нашего, номер соседа был не однокомнатным.
– Кто это? – добавила она, разглядывая меня, как диковинную зверушку.
– Наш сосед. Спи, малыш, я сам с ним поговорю, – заговорил мужик так мягко и нежно, что я только диву давался. Все его раздражение вмиг улетучилось.
Женщина пожала плечами, сладко зевнула и скрылась за дверью. Сосед снова развернулся ко мне. Я воззрился на него с такой мольбой, что он, хмыкнув, шагнул назад.
– Ладно, заходи.
Я – как был, на коленях – двинулся было через порог, но Грэг, выругавшись под нос, схватил меня за плечо и рывком поднял на ноги.
– Кончай выделываться! Садись.
Он швырнул меня в огромное кожаное кресло, сам уселся напротив, на диван. Разделял нас лишь маленький столик с недопитой бутылкой вина и остатками фруктов.
– Простите, что разбудил… – пробормотал я, пытаясь хоть как-то исправить положение.
– Ладно уж. Теперь все равно не засну. Ну рассказывай, что стряслось-то? У тебя две минуты.
– Боюсь, что двух минут маловато… фримен… – втягивая голову в плечи, возразил я.
Мужик покачал головой и ухмыльнулся.
– Нортон. Меня зовут Грэг Нортон.
– Меня – Эйп Сикорский.
– Ну, давай уже, Эйп, не томи. Раз уж я не вышвырнул тебя сразу, так выслушаю. Хоть какое-то развлечение.
Ну я и принялся рассказывать – с самого начала, чуть ли не с того момента, как мои мама и папа познакомились. Нортон проявлял чудеса внимательности и терпения – ни разу не перебил, ни разу ничего не переспросил. Сидел да слушал, по ходу дела доедая последние фрукты со стола. У меня самого в животе урчало от голода, но попросить хотя бы кусочек у меня не хватило храбрости.
– И, в общем, я не знаю, чего дальше делать, – закончил я свое душещипательное повествование. – Денег нет, работы нет, Майк в заложниках, дядя Берни – в больнице.
– Да, влип ты, парень, – согласился Нортон, выуживая откуда-то из-за дивана здоровенную бутылку с виски. В отличие от той отравы, что я пил накануне, эта, судя, по всему, стоила не меньше пятисот стелларов.
Нортон достал два массивных бокала, плеснул в оба. Я подался вперед, принимая бокал, хотя пить вовсе не хотелось.
– Что ж мне с тобой делать-то… – пробормотал сосед, одним глотком осушая бокал и снова откупоривая бутылку. – Эйп, Эйп… А как тебя полностью-то?
– Аполлон, – немного помедлив, буркнул я.
Нортон, как раз заглотивший очередную порцию виски, поперхнулся, выпучил глаза и надолго закашлялся.
– Аполлон Сикорский? – переспросил он наконец, вытираясь рукавом.
– Ну… – насупился я. – А что?
– Да ничего… Будешь в следующий раз дома – передавай привет своей матушке, – очень несолидно хихикнул Нортон. Потом резко посерьезнел. – Ну а зачем ты ко мне-то приперся, Аполлон? Мне какое дело до твоих проблем?
Я пожал плечами:
– Просто… Я подумал… Говорю же – некуда мне идти. А вы… Вы вроде бы производите впечатление крутого парня.