– Это еще почему? – взревел Орлов. – Ты спятил, Лева? Мне же голову оторвут…
– Не оторвут, – жестко произнес сыщик. – Свою голову, я надеюсь, ты сбережешь. Я не могу и не буду ничего тебе объяснять. Поверь, Петр, так надо, – уже мягче проговорил Гуров. – Для начальства можешь сам придумать что-нибудь.
– Твою мать… – выругался генерал. – Совсем от рук отбились! – и повесил трубку.
Следующий звонок сыщик сделал в прокуратуру. Он попросил Гойду взять под свой контроль экспертизу по шкатулке, найденной на Фабрициуса. Гуров предупредил следователя, что ежевечерние собрания у Орлова отменяются до окончания следствия. Сыщик почувствовал, что Гойда удивлен таким известием, однако тактично задавать вопросов не стал, и это избавило Гурова от необходимости отказать в ответе.
– Кстати, Игорь, займись опросом тех, кто мог бросить окурок сигареты неподалеку от трупа, – попросил Гойду сыщик. – Выясни, что они курят. Это может быть очень важно.
– Лева, по этому окурку у меня есть новые данные, – Гуров услышал, как следователь шелестит листами бумаги. – По остаткам слюны на фильтре эксперты установили группу крови курильщика – вторая положительная.
– Замечательно, – ответил сыщик. – Не буду тебя учить. Сам знаешь, что делать. Звони, когда появится что-то новое…
Закончив разговор, Гуров набрал новый номер. На этот раз он звонил в ГИБДД. Сыщик представился и попросил соединить его с начальником Московского управления. Они были немного знакомы, и Гуров не раз обращался в ГИБДД с просьбой определить владельца той или иной машины. Такую же просьбу сыщик передал и теперь. Ему был нужен владелец «Мерседеса».
Просьба Гурова соединить его с начальником управления была не случайна. ГИБДД отказывалась давать справки о владельцах транспортных средств по телефону. Чтобы узнать, кому принадлежит «Мерседес», Гурову пришлось бы ехать в управление. А на это у него не было времени.
Начальник управления пообещал все сделать. И уже через пятнадцать минут Гуров знал, что владельцем «Мерседеса» значился некто Пашинин Глеб Сергеевич. Номера паспорта, водительского удостоверения, домашний адрес и прочее прилагались. Фамилия владельца иномарки показалась Гурову знакомой. Но вот вспомнить, где он ее слышал, сыщик так и не смог.
Не теряя времени, Гуров тут же связался с архивом главка с просьбой распечатать ему информацию на Пашинина. Сыщик сказал, что позже зайдет за ней сам, и положил трубку. Сам Гуров собирался пойти пообедать, поскольку время перевалило уже далеко за полдень.
На обратном пути сыщик заглянул в архив и забрал распечатку. Информация оказалась более чем интересной. Пашинин Глеб Сергеевич, по кличке Пончик, 1970 года рождения, был не кем иным, как одним из подручных Павлова-старшего!
– Вот тебе и «знакомая фамилия»! – озадаченно пробормотал Гуров. – Попали, что называется, на ровном месте и мордой об асфальт! Что-то накладочка у нас получается…
То, что Смертин работал под «крышей» группировки Павлова, нарушало все логические построения сыщика. Еще с самого начала Гуров решил на время исключить вариант того, что убитые и убийца были близко знакомы. Поскольку у Олеси Геращенко круг друзей был слишком мал, преступнику, знавшему девушку, было рискованно расправляться с ней. Слишком хороший след тогда оставлял он после себя.
Первое опровержение этой теории в какой-то мере дала Белова, рассказав о ссоре Геращенко с неизвестным накануне убийства. Конечно, Олеся могла ругаться на лестничной площадке с кем угодно. И совсем не обязательно, что именно этот человек ее убил. Тем более что, судя по всему, Геращенко разговаривала с молодым парнем. А голос убийцы, прозвучавший по телефону, даже отдаленно молодым назвать было нельзя.
Опять же, по словам Гуськовой, на работу к Смертину Олесю рекомендовала ее новая подруга Лиза. В таком случае получаются странные несоответствия. Во-первых, почему Николай Павлов сам не помог девушке найти ту работу, о которой она мечтала, если Свистунова сказала, что Олеся была для него лишь «девушкой для нечастых встреч»?
Что это означало? То, что у Павлова с Геращенко отношения были более серьезными, чем казалось Свистуновой? И Николай действительно не подозревал о том, что его подруга проститутка? Но как он мог не знать об этом, когда группировка его отца была «крышей» для фирмы Смертина?
Вопросов с каждой секундой становилось все больше и больше, а ответов на них у Гурова не было. Сыщик даже на какое-то время пожалел, что не занялся Павловым-младшим сам. Теперь Гурову оставалось только строить логические умозаключения и ждать, пока вернется Станислав.
Придя к себе в кабинет, сыщик решил еще раз прокачать информацию. Итак, Смертин утверждал, что ему неизвестно, кто мог пытаться прекратить деятельность его учреждения. Если это правда, то, вполне естественно, сутенер после известия о смерти девушек потребовал от «крыши» принять меры.
Для этих целей он и встретился с Пашининым сегодня рано утром. Судя по словам Котова и Нестеренко, Смертин был расстроен исходом этого разговора. Он даже с силой хлопнул дверцей «Мерседеса», когда выбирался из него.
Это могло означать только одно: сутенеру отказали в защите. Причин Пашинин мог привести сколько угодно. Но факт остается фактом – помочь в разборках с неизвестным «крыша» Смертину не могла. И самый веский повод для этого – Пашинин знал убийцу. И этот человек был для него дороже десятка Смертиных, вместе взятых. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что этот человек – Николай Павлов!
В этом случае выходило, что Крячко оказывался прав. Узнав, что его подруга подрабатывает проституцией, Павлов оскорбился. Затем попытался тем или иным способом вытащить девушку из этого бизнеса. А когда ничего не получилось, убил Геращенко и ее подругу, которая помогла девушке найти эту работу.
Все в этой схеме было хорошо, если бы не одно «но»! В подобные логические построения никак не укладывался вчерашний звонок Курильщика. Как и его голос, явно принадлежащий зрелому человеку. Этот один-единственный звонок напрочь перечеркивал все предыдущие построения.
Впрочем, Гуров теперь уже не мог исключить того, что цель вчерашнего звонка – запутать сыщика, сбить его со следа и заставить поверить, что настоящий убийца неуловим. Позвонить сыщику домой мог кто-нибудь из людей Павлова-старшего.
Подобный ход событий напрямую указывал на виновность Николая в убийствах. Если вчерашний звонок Гурову и в самом деле был «липой», то арестовывать Павлова-младшего без неопровержимых доказательств его причастности к смертям девушек было опасно. Пока Николай сидит в тюрьме, люди его отца могли пойти на новое подобное убийство, что оправдывало бы парня в глазах любого суда.
Однако все это было лишь домыслами. Фактов для подтверждения или опровержения этой версии было явно недостаточно. Работы предстояло еще много. И главная задача – установить личность осведомителя убийцы! В противном случае существовала большая вероятность того, что следствие может зайти в тупик.
Новая информация о «крыше» Смертина и упрощала, и усложняла задачу. С одной стороны, был шанс, что кто-нибудь из осведомителей Гурова может знать человека в милиции, работающего на группировку Павлова. А с другой, у такой крупной криминальной структуры все входы в органы власти тщательней законспирированы. Поэтому и выйти на них было намного сложнее.
Оставалось решить, что сейчас важнее. Дождаться Станислава и той информации, что он привезет с собой, или искать осведомителя, способного помочь Гурову выйти на человека в милиции, работающего на группировку Павлова. Некоторое время сыщик колебался. И уже начал склоняться ко второму, как в кабинет буквально ввалился Крячко. Станислав опустился на стул напротив Гурова и вытащил из кармана сигареты. Сыщик вопросительно посмотрел на него.
– Я Павлова привез, – невинным тоном констатировал Крячко.
– Да? И зачем? – поинтересовался Гуров.
– А мне показалось, что ему в офисе скучно, – пожал плечами Крячко. – Думал, ты свежие анекдоты знаешь.
– Хорошая шутка, – похвалил друга сыщик. – А теперь рассказывай, что ты нарыл.
Долго упрашивать себя Станислав не заставил. Почему-то в этот раз обычно словоохотливый Крячко просто изложил сухие факты, словно предоставляя возможность Гурову самому определить, насколько хорошо он поработал. Начал свой рассказ Станислав с визита к Гойде, продолжил находками в офисе фирмы Павлова, а закончил обыском на даче бизнесмена.
Осмотр дачи в Новобутакове дал даже больше, чем мог рассчитывать Гуров. В загородном доме Павлова были обнаружены личные вещи Геращенко и Ивановой. Косметика, парфюмерия, купальники и многое другое.
Среди прочего отыскался и полосатый сарафан, соответствующий по описанию тому, который, по словам Геращенко, его дочь собиралась взять с собой в Сочи. Обнаружили эксперты и кожаную сумочку с документами Олеси, отыскался и скотч голландского производства.
– Полный набор получается? – как-то рассеянно поинтересовался Гуров. – Не хватает только пепельниц, забитых окурками «Явы».
– Вот уж извини, Лев Иванович, – обиделся Крячко. – Окурков не нашли. Зато отыскался начатый блок этой самой «Явы». Семь пачек.
– Скажите, как интересно! – огрызнулся сыщик. – А тебе не кажется, что все это слишком уж просто? Разбросанные по даче вещи убитых, необходимые нам сигареты, скотч, даже Олесины документы. Откуда у убийцы такая беспечность? И как вы узнали, что часть вещей принадлежит Ивановой?
– Сам Павлов и сказал, – немного замявшись, ответил Станислав.
– Боже мой, какое похвальное желание помочь следствию! – всплеснул руками Гуров. – Он вам, случайно, не поведал заодно, как убивал девушек? Так, в порядке личной инициативы?..
– Лева, ты, между прочим, зря иронизируешь, – Станислав закурил новую сигарету. – Парня приперли к стенке, и он выбрал самое правильное решение. Ты не хуже меня знаешь, что лучшая ложь – это полуправда. Уничтожать все улики в его положении было бы крайне глупо. Во-первых, любой дурак мог бы догадаться, что после установления личности Геращенко мы выйдем на Павлова, – продолжил Крячко после некоторой паузы. – Во-вторых, визиты Олеси на дачу бизнесмена не могли пройти незамеченными. А раз она появлялась там часто, то и личные вещи должна была хранить, чтобы в случае чего можно было переодеться. В-третьих, Лиза приезжала к Павлову всего пару раз, и он не знал, видел ли девушку кто-то из соседей. Поэтому и ее вещи предпочел не выкидывать, а опознать.
– Ну, а сам Павлов-то что говорит? – спокойно поинтересовался Гуров.
– А говорит он то же самое, – съязвил Крячко. – Дескать, да, были! Но если привозить совершеннолетних девушек к себе на дачу – это уголовное дело, то тогда миляга-Павлов согласен идти под суд. Можешь, кстати, сам его допросить.
– А ты что с ним делать собрался? – поинтересовался сыщик.
– Ничего, Лева, – Станислав тяжело вздохнул. – Не пойму я, врет он или нет. Стоит к нему допустить адвоката, и парень окажется на свободе. У нас все же мало доказательств. Снимем с него показания и отпустим. Будем искать что-то еще.
– Вот, слышу речь не мальчика, но мужа, – улыбнулся Гуров. – Кстати, машину Павлова досматривали?
– Увы, Лева, сей транспорт нам недоступен, – Крячко развел руками. – Стервец только сегодня утром подал в участок заявление об угоне автомобиля.
– А вот это уже плохо, – хмыкнул сыщик. – Машинка бы могла нам о многом рассказать. А теперь, если она когда отыщется, то только в период сильной засухи на дне Москвы-реки. Это, конечно, в том случае, если Павлов убил девушек. Но не буду размахивать шашкой. Мы еще поборемся. Давай сюда Павлова.
Станислав вышел и минут через пять вернулся в кабинет, пропуская перед собой бизнесмена. Павлов выглядел уставшим и немного бледным, но в целом казался относительно спокойным. Настолько, насколько может быть спокоен человек при подобных обстоятельствах. Гуров представился и предложил Павлову сесть. Тот осторожно опустился на старый деревянный стул.
– Слушайте, господин полковник, – немного раздраженно проговорил бизнесмен. – Я устал и хочу есть. Целый день меня возят из одного конца Москвы в другой, не предъявив никаких обвинений. Давайте закончим побыстрее, и я пойду домой.
– Не так быстро, мальчик, – Крячко помахал перед носом Павлова ордером на арест. – Вот эта бумажечка позволяет мне задержать тебя на некоторый срок. А того, что я нашел у тебя в офисе и на даче, хватит, чтобы сделать этот срок безобразно долгим.
– Николай Николаевич, поверьте, мы не меньше вас устали, – прервал Крячко сыщик. – И господин полковник так же, как и вы, ничего сегодня не ел. Ему не меньше вас хочется все закончить и уйти домой. Давайте поможем друг другу. Быстро выясним все, что нужно, и разойдемся в разные стороны.
– Ага, понимаю, – ухмыльнулся Павлов. – Вы что, свои методы вместе с прогрессом не совершенствуете? Один следователь добрый, другой злой…
– Это он-то добрый? – рассмеялся Станислав, махнув рукой в сторону Гурова. – Парень, если полковник Гуров за тебя возьмется, то тебе и небо с овчинку покажется. Давай, переставай паясничать. У нас к тебе куча вопросов.
– Что ж, спрашивайте, – вздохнул Павлов. – Вижу, мне все равно деваться от вас некуда…
Глава 7
Телефон едва успел зазвонить, как Гуров проснулся и снял трубку. Следом за телефоном зазвонил будильник, и сыщик прихлопнул его свободной рукой. Осторожно выбравшись из кровати, чтобы не разбудить Марию, Гуров взял аппарат и вышел из спальни в гостиную.
– Доброе утро, Лев Иванович, – услышал сыщик уже ставший знакомым, искаженный хрипотцой голос Палача. – Как спалось? А вы знаете, что общего у актрис с проститутками?.. То, что и те, и другие умеют здорово изображать экстаз! – убийца разразился смехом.
– А знаете, что у нас с вами общего? – спокойно поинтересовался Гуров и сам же ответил: – То, что мы оба добьемся того, чего хотим. Вы сядете в тюрьму, а я уйду в отпуск. На пару недель.
– Ну, Лев Иванович, где ваша проницательность? С чего вы решили, что я хочу сесть в тюрьму? – полюбопытствовал Палач. – Если вы руководствуетесь расхожим мнением о том, что каждый преступник подспудно желает быть наказанным, то сильно ошибаетесь. Пока караю и милую только я. Вы же безуспешно пытаетесь мне помешать. Впрочем, зря стараетесь. За решетку я не попаду. Не забывайте, я слежу за каждым вашим шагом. И если вдруг случится невероятное и вы выйдете на меня, это тоже ничего не решит.
– Почему? – поинтересовался Гуров, делая знаки проснувшейся Марии связаться с МУРом по сотовому телефону и попросить определить, откуда звонят. Строева кивнула и побежала искать телефон, который Гуров вечно бросал где попало.
– Все очень просто, Лев Иванович, – усмехнулся убийца. – Вы ведь должны не сажать преступников в тюрьму, а пытаться предотвратить преступления. Так вот, если вам удастся меня поймать, я убью первую же подвернувшуюся мне под руку девушку. А потом покончу с собой. Преступление вы не предотвратите, убийцу не поймаете. Получается, что вы в любом случае в проигрыше.
– Нельзя быть до конца ни в чем уверенным, – проговорил сыщик, глядя, как Мария набирает телефонный номер и начинает говорить с дежурным. – Вот вы, наверное, скажете, что убиваете девушек во имя какой-нибудь высшей справедливости. А вы уверены в этой «справедливости»? Чем она справедливей остальных?
– Лев Иванович, справедливость тут ни при чем, – рассмеялся Палач. – Ее никогда не было и никогда не будет. Просто наше общество больно. Кому-то нужно его лечить. Выжигать язвы. Пусть болезненно, но зато действенно. Даю вам слово, что через два месяца ни одна девушка в Москве не решится выйти на панель…
– А потом что? – перебил его Гуров, пытаясь затянуть разговор. – Поедете на гастроли в Питер?
– Лев Иванович, а вот вы вчера нашли кучу улик. И что из этого? – ответил убийца вопросом на вопрос. – Ничего не вышло? И не выйдет. За какую вы ниточку ни хватайтесь, я обрежу ее раньше, чем вы размотаете клубок. Попробуйте проверьте. А я посмеюсь! – Палач положил трубку.
– Ну, что? – Гуров обернулся к Марии. – Засекли?
– Да, – кивнула Строева. – Телефонный автомат на Сосновой аллее. Опергруппа умчалась. Дежурный все еще на линии. Возьми трубку и постарайся больше не делать из меня секретаршу.
– Не секретаршу, а соратника, – сыщик поцеловал жену в щеку. – Что в этом плохого?
– А что будет хорошего, если я попрошу тебя сыграть в театре роль за меня? – поинтересовалась Мария и освободилась из объятий мужа. – Вот и из меня никудышный сыщик. Бери трубку и заканчивай свои дела. Я пойду готовить тебе завтрак.
Гуров поблагодарил дежурного за помощь и отключил телефон. Не было никакого смысла держать его на линии, пока опергруппа добирается до телефона на Сосновой аллее. Во-первых, потому, что у нас оперативники еще не научились прибывать на место преступления так быстро, как это показывают в кино. А во-вторых, более чем вероятно, что Палач прибыл туда на машине. И сейчас спокойно едет где-нибудь по Иваньковскому или Волоколамскому шоссе.
Сыщик положил трубку и пошел в ванную готовиться к новому рабочему дню. Пока Гуров умывался и брился, он прокручивал в голове последний разговор с убийцей. Информация о найденных вчера вещдоках никуда не пошла. Эксперты обработать их не успели – было слишком поздно. А Палач об уликах знал.
Из этих двух разговоров с убийцей следовало два взаимоисключающих факта. В первом случае эксперты о Смертине ничего не знали. Во втором – никто, кроме экспертов, об уликах не догадывался. Только Гуров и Крячко знали о них. Даже Гойде пока ничего не было известно.
Вывод напрашивался единственный. Тот самый, который поначалу сделал Гуров, а потом отмахнулся от него, полагаясь на свою интуицию. Информатор убийцы был где-то рядом. И как Гуров ни пытался скрыть информацию, все видел и слышал. Или почти все!