— Видишь ли… я тебя предупреждал…
— Заткнись!.. Ты чудовище! Похотливый кобель!
— Секс — всего лишь огненный танец Шивы…
— Слышать тебя не могу, — процедила Аля. — Твой Шива такое же чудовище.
— Когда я встретил тебя, то охладел к Маше…
— Скотина!.. Козел!..
— Умоляю, не бросай трубку…
«Отключи телефон, не говори с ним, — подсказывала Але гордость. — Он тебя не стоит. Этот мужчина — чокнутый наркоман, который губит своих женщин! Ты тоже погибнешь!»
Аля забыла, что едет в метро. Злые слезы застилали ей глаза, губы дрожали. Гор прав: он не скрывал от нее, что любит разнообразие и не потерпит претензий. Его жена мирилась с его похождениями, принимала его таким. Другие тоже мирились. Любовницы знали, что он женат; знали, что никто из них не может стать единственной.
— Ты лжец!.. Негодяй!..
— Неправда…
На Алю оглядывались пассажиры, но она ничего вокруг не замечала. Весь мир сузился для нее в темную точку, слился в звук проклятого голоса.
— Теперь я хочу одну тебя… — вещал он. — Ты мой свет, Аленький! Ты — моя ночь! Моя звезда…
Если бы Аля могла плакать, она бы плакала. Но ее слезы давно высохли. Она привыкла к тому, что мужчины предают ее.
— Не верю ни одному твоему слову!
— А ты поверь… поверь…
— Это ведь ты убил Тамару?
— Я?.. Ты в своем уме? Зачем мне ее убивать…
— Ты! Накурился гашиша и… чего не сделаешь под кайфом. Жизнь человеческая — всего лишь пылинка на сандалии великого и всемогущего Шивы.
— Что за ерунда? — опешил Гор. — Ты должна мне верить!
— И Машу тоже ты прикончил! — рубанула она. — Вероятно, она знала о тебе что-то такое, чего нельзя знать остальным.
— Не говори так. Ты же не думаешь, что я…
— Думаю. Удивляюсь, как ты не сжег их тела, чтобы добавить в чилом пепел своих возлюбленных. Устроил бы крематорий где-нибудь на московском пустыре. Шива был бы доволен. Он бы подарил тебе блаженство! Не важно, что временное…
— Что ты несешь? — рассердился доктор.
— Ты же сам ратовал за откровенность.
— Я не убийца…
— Конечно, нет. Ты — божество! А богу все дозволено. Для него не существует запретов.
— Аленький, что с тобой?
— Я в порядке. Я кое-что знаю о тебе, Гор. Может, ты и меня захочешь убить?
В трубке воцарилось тяжелое молчание. Шестаков выжидал, Аля держала паузу.
— Что тебе известно? — хрипло спросил он.
— Многое.
— Ты… следила за мной?
— Я не собираюсь оставаться в дураках. Второй раз со мной этот номер не пройдет.
— А что, был первый?
— К сожалению.
— Я не виноват в том, что случилось с тобой до нашей встречи.
— Зачем я нужна тебе?
— Не буду повторяться…
Вагон метро мчался в темном туннеле. Из приоткрытых окон дуло затхлым теплом подземелья. На станциях горели огни, выходили и выходили люди. Аля не обращала на них внимания, поглощенная разговором.
— Поклянись, что любишь меня.
— Клянусь! — легко согласился он.
— Кто ты, Гор?
— Экспериментатор. Последователь Парацельса. Я не делаю ничего плохого.
— Я соскучилась, — вдруг сказала Аля. Это была правда, которую она не хотела признавать. — Давай увидимся.
— Нельзя. Ты же знаешь, какие у меня обстоятельства.
— Пригласи меня на дачу в деревне. Там нас никто не увидит.
Мимолетная заминка, и Шестаков бодро возразил:
— У меня нет дачи, Аленький. Может, у тебя есть домик где-нибудь в глуши? Остался от бабушки? Когда весь этот кошмар закончится, мы обязательно туда съездим. На целую неделю. Закроемся и будем любить друг друга…
— …до изнеможения! — заключила она с едким смешком. — А потом ты прикончишь меня и закопаешь труп в саду под яблоней.
— Для твоих подозрений нет почвы. Я чист перед законом, — оправдывался доктор. — И перед тобой.
— Кто же тогда убивает твоих женщин?
— Понятия не имею. Но обязательно узнаю в самом скором времени.
— Интересно, как? Накуришься гашиша, сольешься с Шивой, и он укажет тебе на злодея?
— Я уже пробовал. Не сработало.
— Видимо, ты недостаточно освободил сознание. Оно все еще приковано к твоему бренному телу. К тому же ты хитрый изворотливый лжец. Шива вряд ли захочет общаться с тобой на языке богов.
— Я тебя не обманываю! — обиженно протянул Гор.
— Да? Значит, дом в Прокудинке мне приснился?
Пораженный, Шестаков не сразу ответил. Пауза затягивалась. Наконец он справился с волнением и произнес:
— Какой… дом?
— Первый раз слышишь? — развеселилась Аля. — И в Прокудинке не бывал, и в навозе не копался? И бутылей в глаза не видел?
— Тише! — вырвалось у него, хотя они говорили по телефону. — Все-таки ты за мной следила…
— Испугался? А если я расскажу кому следует?
— Ты этого не сделаешь…
— Я пока повременю. Но взамен ты откроешь мне свою тайну. Идет?..
Глава 27
В салоне магии пахло жжеными травами. Эрна чувствовала себя ужасно. Сегодня она приняла двух клиенток, а третьей отказала. Ее снедала тревога. Она окурила помещение зверобоем, но продолжала ощущать витающую в воздухе угрозу.
Хрустальный шар, который она использовала для гадания, помутнел. Эрна тщательно протерла его, но прежняя прозрачность не вернулась. Дурная примета.
На столе лежали карты Таро. Эрна не прикасалась к ним. Казалось, они покажут что-то страшное. Лучше не искушать судьбу.
Она подошла к зеркалу и подняла глаза… начала приводить себя в порядок. Поправила прическу, прошлась по щекам кисточкой для румян, обновила помаду на губах. Она уже не молода — кожа обвисла, морщины, второй подбородок. Сквозь крашеные волосы пробивается седина. А мечты о семье, о любящем муже так и не сбылись. Одна вырастила детей, бьется, как рыба об лед. Здоровье подводит. Устала она, устала. Умела бы по-настоящему привораживать или колдовать, разве осталась бы без толкового мужика? Эх, жизнь…
Должно быть, Эрна увлеклась своими мыслями, потому что не заметила, как в зеркале появилось еще одно лицо — мужское.
— Ты?
— Не ожидала? — криво улыбнулся гость. Он стоял сзади и созерцал ее отражение. — Давненько мы с тобой не виделись.
— С тех пор, как ты вылечил меня от аллергии.
— Ты все тем же промышляешь? Охмуряешь народ?
— Нужда заставляет.
— Вижу, дела идут неплохо, — повел он рукой в воздухе. — Салон открыла. От клиентов отбоя нет?
— Не жалуюсь, — скромно потупилась Эрна. — На хлеб хватает.
— А совесть у тебя есть или вся вышла?
— В каком смысле?
Посетитель обошел стол и без приглашения уселся в кресло, заложив ногу на ногу. В белых брюках и рубашке с короткими рукавами он выглядел свежим и элегантным. Когда-то у них с Эрной было одно незабываемое любовное свидание. Она не надеялась на продолжение, понимала: он намного моложе и женат на юной красотке. Что его толкнуло в объятия Эрны, только провидению известно. Вероятно, любопытство. Каково это — переспать с женщиной, которая годится ему в матери?
Эрна вдруг застыдилась, покраснела. Гость рассмеялся. Потом нахмурился.
— Деньги тебе разум застили? Совсем страх потеряла?
— Ты о чем?
— Иди сюда, — жестом указал он на стул напротив. Потом достал из кармана фотографию женщины и показал Эрне.
— Знаешь ее?
— Ну… в общем… — у нее пересохло во рту, а в глазах зарябило.
— Знаешь! — утвердительно кивнул посетитель. — Я не сомневался. А эту?
Хозяйка салона уставилась на второй снимок.
— Тоже…
— Моя жена, — ткнул он пальцем в фото. — Тамара. Она недавно умерла.
— Это не я! Тебе отлично известно, что я не применяю черную магию. Я греха боюсь, Егор. За обман на том свете не так строго судят, как за ущерб чужому здоровью и жизни. Я мошенница, а не злая ведьма. Я ничего такого не делала…
— Говори правду! — он ударил по столу кулаком с такой силой, что подпрыгнул даже тяжелый хрустальный шар.
— Порчу… порчу заказала вот эта дамочка… на первом снимке. Она южанка, кажется. В глазах огонь, в сердце страсть. Берегись ее, Егорушка. Такая сожжет дотла, ни уголька не останется.
— Маша, — ухмыльнулся доктор. — Она пользовалась твоими услугами?
— Порча была мнимая, — забормотала Эрна. — Детьми клянусь! От нее не то что человек, муха не пострадает. Откуда мне было знать, что порча на твою жену заказана? Я ее ни разу не видела. Ты не показывал. Маша принесла ее фото, заплатила… я ни сном ни духом…
— Может, ты и на меня порчу наводишь?
— Да ты что, Егор!
— В глаза смотри, тварь! Признавайся, или… — Он нехорошо улыбнулся и погрозил ей пальцем. — Мы тут одни. Дверь я запер изнутри. Никто мне не помешает свернуть твою жирную шею…
Эрна побледнела и машинально схватилась за горло. Кровь сначала отхлынула, а затем прилила к ее щекам, глаза выкатились.
— Я… я только… — прохрипела она. — Но это тоже… это все чепуха…
— Что — «это»?!
— П-приворот…
— Маша решила приворожить меня с твоей помощью? — захохотал доктор. — И ты согласилась? Какую сумму ты с нее содрала? Большую?
Хозяйка салона обреченно кивнула. Она была в черном платье, расшитом китайскими иероглифами. На шее — ряды бус из разноцветных камней. Мочки ушей оттягивали длинные серьги. Смесь вычурности и безвкусия.
— Тебе принесли мою фотографию, а ты, типа, меня не узнала?
— Маша отказалась принести фото, просто описала тебя…
— И ты не догадалась, что речь идет обо мне?
— Я не ясновидящая! Похожих людей много. Вместо приворота я дала Маше мешочек со всяким мусором… что никак не могло на тебе отразиться, Егор! Даже если бы она подбросила мешочек тебе в дом… это ровным счетом ничего бы не значило. С таким же успехом она могла подбросить тебе клок своих волос или комок обычной бумаги.
— Она получила то, что заслуживала!
Эрна заерзала на стуле, начала задыхаться. У нее развивалась сердечная болезнь, и такие переживания не шли ей на пользу. После посещения молодого человека, который хотел прибить ее из-за Тамары, она горстями глотала лекарства. Теперь новый неожиданный визит.
— Мне плохо, Егор…
— Маше еще хуже. Она мертва.
Хозяйка салона позеленела. В кармане платья у нее лежали таблетки. Дрожащей рукой она достала одну и сунула под язык.
— Это ты убила их обеих, — спокойно и мрачно заявил Шестаков. — А еще говоришь, порча не действует. Ты во всем виновата.
Эрна промычала нечто невразумительное. Темные драпировки, свечи, духота, насыщенная густыми ароматами трав, придавали этой сцене зловещий оттенок.
— Недавно я нашел у Маши твою визитку, — добавил доктор. — Это меня позабавило. Представь, я периодически рылся у нее в сумочке! Не отрицаю, что я беспринципный и аморальный тип. Но я имею право знать, чем дышит женщина, с которой я сплю. Я никому не верю, Эрна. Даже себе. Бывают моменты, когда я не владею собой…
Лекарство подействовало, и на лицо хозяйки салона вернулись краски, сердце забилось ровнее.
— Тогда я не придал значения этой визитке, — донеслось до нее. — Однако после смерти Тамары мне пришло на ум твое имя. Эрна, Эрна! Ты стала моим врагом?
— Я не… не знала, что та женщина… твоя жена. Ни ее имени, ни фамилии Маша не называла…
— А приворот? «Я увидал ее, и червь залез мне в сердце, — гложет меня», — так писал Лев Толстой, а уж он глубоко изучил человеческую натуру. Этого добивалась Маша? Вы с ней решили околдовать меня? Поработить и навеки привязать к себе? Через Машу и ты питалась бы моей кровью, высасывала мою силу! Из-за тебя я терплю поражение за поражением…
Эрна молча качала головой. Она исчерпала свои аргументы защиты. Слова Шестакова все больше походили на бред, и это пугало ее.
— Но я сумею положить этому конец! — выкрикнул он, размахивая рукой. — Я вырву твое ядовитое жало! Навсегда, навеки!
Доктор вел себя, словно заурядный провинциальный артист, который вышел на сцену нетрезвым и потерял чувство меры. Его зрачки расширились, лоб вспотел, губы судорожно хватали воздух.
— Мой «приворот» не был приворотом в том смысле, который вкладывают в это слово. Моя магия фальшива, а заклинания не вреднее детских считалок.
— Но Тамара-то умерла! А за ней следом и Маша! — возразил Шестаков. — Она поплатилась за свои темные делишки. Тебя ждет та же участь! Вы все — черви, глодающие мой мозг и мою душу!
Эрна с ужасом смотрела на гримасы и ужимки, изменившие до неузнаваемости любезного уравновешенного человека, которого она привыкла видеть в докторе.
— Что вытаращилась? Не нравлюсь? Ты тоже мне противна, ведьма! Все вы плетете вокруг меня липкие сети интриг… следите… вынюхиваете… У-у!
Он вскочил, замахнулся на нее, и Эрна отшатнулась, закрыла голову руками.
— Все вы служите самой главной ведьме! — прошипел он. — Царица Савская! Явись в течение получаса…и не причини мне никакого вреда или иного ущерба! Заклинаю тебя… заклинаю… Где ты?! Слышишь меня?! Явись!!! Она не является!.. Не слышит!.. Мои опыты проваливаются один за другим… потому что я… потому что…
— Тебе не известны сакральные имена духов?
— А ты не так глупа, как кажешься.
— Для моей роли необходимо изучать специальную литературу.
— Я узнаю их имена, чего бы мне это ни стоило! — взревел Шестаков. — Я призову их на помощь… и они покорятся мне. Покорятся! Сам Шива придаст мне сил! Его свет и огонь разгорятся во мне! Я чувствую, как внутри меня зарождается смерч…
— Тебе не нужно было ездить в Индию. Эта страна свела тебя с ума, Егор… ты переборщил с восточными практиками. Медитации далеко не безобидны и могут завести в дебри безумия. По-настоящему войти в медитацию непросто, а выйти куда сложнее.
— Ты пробовала? — осклабился он.
— Было дело. Я отказалась от этой затеи, что и тебе советую.
— Плевать мне на советы!
Доктор неожиданно стих и как будто задумался над ее словами. По его лицу пробегали судороги.
— Не смей становиться на моем пути, — холодно молвил он. — Если еще раз хотя бы взглянешь в мою сторону, тебе конец.
— Я не против тебя, Егор…
— Да ты маму родную готова продать за деньги!
— У меня двое детей…
— Давай, поплачься, бедняжка! Нищая, голодная, бездомная! Дети на ладан дышат, так их судьба обидела. Эти сказки рассказывай налоговому инспектору, а не мне.
— Тебе нужна царица Савская? — вдруг спросила Эрна. — Зачем?
— Ты знаешь каббалу?
— Поверхностно.
— Для роли? — глумливо хохотнул Шестаков. — Актриса ты паршивая, но для бабенок, которых ты дурачишь, сойдет. У меня к тебе просьба, Эрна. Забудь обо мне! Ты меня никогда не видела, ничего у нас с тобой не было. Уразумела?
— Да…
— Таким, как ты, нельзя верить.
Эрна хотела сказать ему о молодом человеке, который приходил к ней с угрозами и хотел убить, но промолчала. Как бы Шестаков еще сильнее не взбесился. Ведь тот парень очень смахивал на любовника его жены. Иначе с чего бы его так задела гибель Тамары?
Доктор шагнул к столу, взял в руку шар из горного хрусталя и взвесил на ладони. Эта штуковина может раскроить череп, если ударить куда надо…
Глава 28
Директор «Фаворита» хмуро взглянул на посетителя и жестом предложил ему сесть. Он явно был не в настроении и не расположен к беседе. Не отказал исключительно из чувства долга. Его можно было бы назвать привлекательным, если бы не излишняя для его возраста худоба. В сорок лет он выглядел мосластым и угловатым, как подросток с лицом взрослого человека. Бритые щеки, тонкие губы, высокий лоб «ботаника». Внешностью он уступает и Рябову, и Шестакову. Пожалуй, у него не было шансов привлечь Тамару, и он это понимал.
Лавров заявил без обиняков:
— Я частный детектив, расследую дело об убийстве вашей сотрудницы Тамары Шестаковой.
— Вот как? Значит, вам не нужен рекламный проект?
— Это был предлог для встречи с вами, Валерий Петрович.
— Что ж… я вас слушаю.
Директор не выразил ни агрессии, ни испуга. В его глазах мелькнула горечь.
— Вам, вероятно, уже задавали вопросы…
— К нам в офис приходили из полиции, если вы об этом. Поговорили с сотрудниками. Только ушли ни с чем. У Тамары не было врагов. У нас дружный коллектив.
Лавров навел справки через бывшего сослуживца и убедился, что официальное следствие склоняется к версии о неудавшемся ограблении. По убийству Маши Рамирес заведено отдельное дело, как он и предполагал.
— Скажите, Тамаре кто-нибудь завидовал?
— Она… была отличным специалистом. Нам будет ее не хватать. Такие люди — на вес золота. Я допускаю, что у кого-то могла возникнуть зависть… но это обычное явление. Из зависти не убивают.
— Убивают по разным причинам. Как насчет ревности? Может, у Тамары были конкурентки не по работе, а…
— Кто вас нанял? — перебил директор. Его скулы порозовели, на переносице образовалась жесткая складка.
— Это конфиденциальная информация.
— Ах, ах!
— Погибла ваша сотрудница. Неужели вам безразлично, поймают убийцу или нет?
— Тамару уже не вернешь. Ревность, зависть… какая теперь разница, кто что чувствовал? Разве это поможет найти преступника?
— Порой важна любая мелочь.
— Вы думаете, убийца среди нас?
В голосе директора сквозили сарказм и скепсис. Он был из тех людей, которые хорошо контролируют себя и умеют подавлять свои эмоции. Но все же панцирь, прикрывающий его истинную суть, давал трещины.
— Я должен это проверить, — улыбнулся сыщик. — Как лично вы относились к Тамаре Шестаковой? С симпатией?