— Да стоит ли беспокоиться? — говорили мне. — Советская пропаганда настолько очевидна, что ей никто все равно не верит.
— Напротив, надо, чтобы на Западе больше знали советскую пропаганду, утверждали некоторые, — она разоблачает режим лучше всех нас.
Увы, это было бы так лишь в нормальном, нравственно здоровом мире, в котором каждое очередное изобретение агитпропа или главного управления «А» КГБ действительно должно было бы вызывать дружный хохот публики, насмешки прессы и возмущение политиков. Нам же приходилось жить в мире реальном, где большинство людей хотело верить советскому режиму — в силу ли идеологических симпатий, страха перед ядерной катастрофой, веры в «стабильность», в «прагматический подход», в Божий промысел, и черт знает еще что. Трагедия состояла в том, что западный человек в наше время мало уже чем отличался от советского: живя в постоянном страхе, он предпочитал не знать, чтобы легче было верить. Феномен «трех счастливых мартышек», которые зла не видят, не слышат и оттого о нем не говорят, был на Западе еще разительнее, чем в советском мире: по крайней мере, в последнем существовали реальные причины для страха. Здесь же и страх был воображаемым, нагнетенным все той же советской пропагандой, а верить в него было просто удобней, успокоительней для совести обывателя, поскольку он получал прекрасное — и даже как бы благородное — оправдание своей природной трусости.
Прибавьте сюда и тот факт, что большая часть интеллигенции, страдая «детской болезнью левизны», просто симпатизировала идеям социализма. Для них самым страшным врагом человечества было собственное правительство, а советские вожди — хоть и немного заблудшими, но все же «прогрессивными» деятелями.
Так или иначе, а советская пропаганда и дезинформация были на Западе гораздо эффективнее, чем в СССР. Достаточно вспомнить, например, многомиллионное «движение за мир», словно по волшебству возникшее в начале 80-х, или восторги прессы по поводу прихода к власти «скрытого либерала» Андропова в 83-м (не говоря уж о всеобщей вакханалии счастья в связи с появлением Горбачева и его «перестройки»), чтобы в этом убедиться. Человек и вообще-то, по самой своей природе, склонен селективно воспринимать только ту информацию, которую он ожидает или очень хочет получить, тем более усиливается это свойство под влиянием эмоций, желаний и верований. Лучший тому пример — история с чернобыльской катастрофой, которая никак не отразилась на восторгах по поводу Горбачева, пытавшегося ее скрыть в ущерб здоровью миллионов людей, никак не поколебала светлой веры в социализм, но была воспринята лишь как доказательство опасности любых атомных электростанций, где бы, кто бы и как бы их ни строил. Чудесным образом весь общественный гнев обратился не на тех, кто был повинен во лжи и безразличии к жизни людей, а на тех, кто ни в чем повинен не был.
А уж поверить в любую гадость по поводу «диссидентов» был готов почти каждый: при всем внешнем восхищении нашим «мужеством» западная элита нас люто ненавидела. Само наше существование было угрозой иллюзиям одних и упреком глубоко забаррикадировавшейся совести других. Даже их восхищение бывало омерзительно, оно как бы подчеркивало, что наша деятельность, наша позиция предполагают наличие каких-то сверхчеловеческих качеств и потому неприемлемы для людей «нормальных».
Казалось бы, появление нашего движения в СССР было самой лучшей, самой оптимистической новостью послехрущевского времени, в перспективе предполагавшей возможность мирного избавления от советской угрозы. Казалось бы, даже самая мизерная надежда на такой исход должна была заставить Запад пересмотреть всю свою стратегию и сконцентрироваться на его достижении. Куда там! Мы были объявлены — сперва с восхищением, а потом со злобой «исключением» из общего правила, не имеющим никакого значения для западной политики, кроме разве что лишней головной боли. И, как ни была тупа, абсурдна, подла советская кампания по нашей «компрометации», ни смеха, ни возмущения она обычно не вызывала. Напротив, она послужила Западу хорошим предлогом для сворачивания кампании в защиту прав человека в СССР в самый решающий момент:
Комитет госбезопасности докладывает, что опубликованные с санкции ЦК КПСС в газете «Известия» материалы, разоблачающие враждебно-подстрекательскую деятельность спецслужб США среди «диссидентов» в СССР, сыграли определенную роль в дискредитации ведущейся в США антисоветской кампании о «правах человека», — докладывал в ЦК Андропов в марте 1977 года.
Речь шла о публикации письма некоего Липавского, всего лишь обычных «разоблачений» обычного стукача КГБ, человека вполне ничтожного и никому не известного. Таких «разоблачений» со стороны людей, расколовшихся под следствием или как-нибудь иначе сломленных, были уже десятки, но впечатления, как правило, не производили. Только идиот не понимал, что режим в состоянии выдавить из человека и не такие еще «сведения». Уж коли Бухарин мог «признаться» во вредительстве, чего было ждать от какого-то Липавского? Но кампания в защиту прав человека в СССР стала уже тяготить Запад, принуждая его менять всю свою долгосрочную политику, все приоритеты. Сопротивление со стороны западной элиты таким радикальным изменениям было огромно. Отсюда — внезапный эффект дезинформации, в сущности очень примитивной, касавшейся еще и не арестованного Щаранского.
Согласно поступившим данным, проведенное мероприятие вызвало серьезную реакцию в США и других западных странах. В сообщениях американских газет, радио и телевидения сквозит озабоченность общественного мнения взятым администрацией КАРТЕРА курсом на поддержку «диссидентов» и открытым вмешательством во внутренние дела СССР и других социалистических стран. Характерно, что в комментариях американских средств массовой информации не приводится серьезных доводов в защиту этого курса.
Опубликованные в «Известиях» материалы вызвали растерянность среди аккредитованных в СССР американских дипломатов и корреспондентов и оказали сдерживающее влияние на их контакты с «диссидентами». В соответствии с поступившими из Вашингтона инструкциями они отказываются от каких-либо комментариев и прибегают к голословному отрицанию изложенных в открытом письме и статье фактов.
Вместе с тем сотрудники посольства США в своем окружении высказывают опасения, что советская сторона может потребовать выдворения из СССР скомпрометированного связью с ЦРУ американского дипломата ПРЕСЕЛА, организовать пресс-конференцию с автором открытого письма и опубликовать в других газетах новые разоблачительные материалы. Произошло определенное замешательство и в среде просионистски настроенных лиц и «диссидентов», поддерживающих активные контакты с американскими представителями в СССР.
И далее, окрыленный неожиданным успехом довольно заурядной дезинформации, Андропов рекомендует (а политбюро одобряет) план расширения своей кампании:
Комитет госбезопасности полагает целесообразным после визита в нашу страну госсекретаря США ВЭНСА осуществить следующие мероприятия по дальнейшей дискредитации роли спецслужб США в антисоветской кампании:
— организовать интервью с автором открытого письма ЛИПАВСКИМ С. Л. американского или другого западного корреспондента с участием советского журналиста для последующего опубликования этого интервью в газете «Известия» и в зарубежной прессе;
— через возможности ТАСС, АПН и Гостелерадио использовать в сообщениях и передачах на заграницу подготовленные Комитетом госбезопасности статьи, показывающие на фактических данных (…) что случай с ЛИПАВСКИМ не является единичным в использовании спецслужбами США «диссидентов» в разведывательно-подрывной деятельности против СССР;
— организовать через возможности Комитета госбезопасности направление в Вашингтон и в посольство США в Москве писем от отдельных советских граждан и коллективов с протестами против вмешательства США во внутренние дела СССР;
— чтобы не вызвать ответных мер американских властей в отношении сотрудников советских представительств в США, ограничиться компрометацией первого секретаря посольства США ПРЕСЕЛА и корреспондента ОСНОСА, не прибегая к мерам их официального выдворения из СССР.
Нет сомнения, прояви американская администрация в тот момент достаточно твердости, а западное общество — достаточно возмущения, и Андропов бы притих, и Щаранскому, скорее всего, не осмелились бы «пришить» шпионаж. Но вместо этого Картер стал оправдываться, извиняться, клясться и божиться, что он, дескать, проверял в ЦРУ и Щаранский их агентом вроде бы не был. Еще более заискивающую позицию занял, приехав в Москву, Вэнс. Как же — надо было «спасать детант»! Испугались и еврейские организации на Западе: ах, как бы это не повлияло на эмиграцию!
Словом, Запад «потек», как новичок на допросе в КГБ, и то, что было заурядной чекистской провокацией, превратилось в грандиозный успех их пропаганды:
Комитетом госбезопасности получены данные о том, что американские дипломаты и иностранные корреспонденты в Москве расценивают статьи и комментарии в советской печати и передачах радио и телевидения, в которых дается отповедь ведущейся на Западе антисоветской кампании о «нарушении прав человека» как проявление твердой решимости Советского Союза не допускать вмешательства в свои внутренние дела, особенно накануне визита в СССР государственного секретаря США ВЭНСА, — докладывал окрыленный успехом Андропов. — По их мнению, «кульминационным моментом в этих мероприятиях Москвы» явился арест советскими властями «диссидента» ЩАРАНСКОГО, что свидетельствует о непреклонности намерении СССР принимать предусмотренные законом меры в отношении подобных отщепенцев.
Согласно высказываниям американского журналиста АКСЕЛЬБАНКА, публикация разоблачительных материалов в газете «Известия» и последующий арест ЩАРАНСКОГО поставили американскую сторону в щекотливое положение. Если эта ситуация будет подкреплена новыми доказательствами использования спецслужбами США «диссидентов» в шпионских целях, то это серьезно затруднит Западу пропаганду в «защиту прав человека» в СССР и укрепит позицию Москвы в этом вопросе.
Другой американский журналист РЕЗИНИ заявил по этому поводу, что наказуемость шпионажа в пользу иностранной державы ни у кого не вызывает сомнений, в том числе и у американских юристов. Опасения обидеть ВЭНСА не имеют почвы, хотя он может и высказать неудовольствие. (…) После ареста ЩАРАНСКОГО «диссиденты» во главе с САХАРОВЫМ организовали 16 марта с.г. импровизированную пресс-конференцию на частной квартире, на которую пригласили несколько американских и других западных журналистов и раздали им заранее подготовленные заявления клеветнического характера. По полученным данным, посольство США в своем сообщении для госдепартамента об этой пресс-конференции особо выделило высказывания САХАРОВА о том, что «при нынешнем критическом положении, в котором находится советское движение в защиту прав человека, было бы очень полезно, если бы американский конгресс и президент как-то отреагировали на арест ЩАРАНСКОГО. Любое ослабление давления из-за границы в такой критический момент крайне нежелательно».
Отвечая на вопрос одного из иностранных журналистов, намерен ли САХАРОВ встретиться с ВЭНСОМ во время его визита в СССР, он сказал, что не хочет такой встречи, если она поставит госсекретаря в затруднительное положение, и сам просить о встрече не намерен.
На состоявшейся 18 марта с.г. закрытой пресс-конференции в посольстве США для американских корреспондентов представитель посольства уклончиво прокомментировал обращение САХАРОВА и других «диссидентов» к США с призывом оказать им помощь, сославшись на то, что ему не известно, какой будет реакция правительства США.
На вопрос корреспондента, не осложнит ли арест ЩАРАНСКОГО визит ВЭНСА в СССР, представитель посольства ответил, что администрация КАРТЕРА не связывает права человека с разрядкой.
Согласно поступающим сведениям, средства массовой информации США признают, что против ЩАРАНСКОГО выдвинуто «конкретное серьезное обвинение в государственной измене» и что это ставит в затруднительное положение тех, кто пытается выступать в его защиту.
Одним словом, Запад сдал и Щаранского, и не ими завоеванные позиции, а смехотворное, идеологами политбюро придуманное положение о диссидентах как орудии «подрывных центров империализма» неожиданно даже для его авторов получило легитимность. Через год, развивая свой успех, они расправились и со всем хельсинским движением в СССР, ловко перетасовав их суды с судами над реальными шпионами, а вся западная кампания в защиту прав человека практически кончилась. Как мы помним, политбюро долго не решалось судить «хельсинцев», отложив их процессы на целый год и тщательно готовя это «мероприятие». Издержки были слишком велики, учитывая тогдашний накал страстей в мире вокруг проблемы прав человека. И, скорее всего, поведи себя Запад в ту пору тверже, не осмелились бы они столь открыто бросить вызов.
Обстановка сегодняшнего дня позволяет решить вопрос о проведении судебных процессов. В частности, имеется в виду, что в последнее время в действиях противника по дискредитации принятых в отношении преступников мер появилась неуверенность. Он значительно сбавил тон в попытках утверждать, что следствие якобы не располагает вескими доказательствами виновности привлеченных к уголовной ответственности лиц. Более того, администрация и пропагандистские органы США, по существу не отрицая преступной связи ЩАРАНСКОГО с американской разведкой и в то же время желая избежать новых разоблачений ЦРУ, пытаются убедить общественность, что его деятельность была связана лишь с защитой «прав человека». Аналогичная линия на оправдание преступной деятельности обвиняемых проводится и в отношении других лиц.
Принимается также во внимание, что в настоящее время могут быть полнее учтены и использованы в пропагандистских мероприятиях намерения и аргументы противника, которые он раскрыл в предшествующий период, организуя на Западе разного рода кампании в защиту преступников.
Изложенные и другие благоприятные обстоятельства дают возможность выработать действенную тактику организации судебных процессов и их пропагандистского обеспечения.
И далее — подробная разработка, как, в каком порядке и в сопровождении какой дезинформации проводить эти процессы. Ключевым моментом для них было в этом деле сознательное смешивание дел членов Хельсинских групп и целого ряда людей, действительно арестованных за шпионаж, но, разумеется, никакого отношения к «хельсинцам» не имевших. На худой конец — аккуратное совмещение процессов над теми, кто сломался под следствием, и теми, кто не сломался. Все это обсуждалось вполне цинично, без малейших иносказаний или намеков:
С учетом того, что противник сосредоточит свое главное внимание на попытках дискредитировать рассмотрение дел на ЩАРАНСКОГО, ГИНЗБУРГА, ОРЛОВА, ГАМСАХУРДИЯ, представляется целесообразным начать организацию судебных процессов с публикации материалов, разоблачающих действия спецслужб США по сбору шпионской информации и созданию на территории нашей страны очагов проведения организованной антисоветской деятельности. В частности, опубликовать в газете «Труд» материалы судебного процесса над разоблаченным агентом американской разведки РАДЖАБОВЫМ.
Осуществление разоблачительных мероприятий создаст выгодные условия для одновременного проведения во второй половине марта процессов по делам МАРИНОВИЧА и МАТУСЕВИЧА в г. Василькове Киевской области и ЛУБМАНА в Ленинграде. Такое сочетание в порядке рассмотрения дел позволит в определенной мере нейтрализовать шумиху вокруг судебных процессов в отношении МАРИНОВИЧА и МАТУСЕВИЧА и в то же время продолжить разоблачение вмешательства американской разведки во внутренние дела СССР.
Во второй половине мая — начале июня имеется в виду провести оставшиеся процессы. Их проведение целесообразно начать с разбирательства в суде дела ОРЛОВА в Москве, совместив его по времени с рассмотрением дела ГАМСАХУРДИЯ и КОСТАВА в Тбилиси. Тактически такое совмещение будет оправданным, поскольку ГАМСАХУРДИЯ полностью раскаивается в совершенном им преступлении. ГАМСАХУРДИЯ является сыном известного грузинского писателя, имеет широкие связи в среде творческой интеллигенции, в связи с чем его разоблачительные выступления, в частности, покрытие неприглядной роли установленных американских разведчиков, действующих под крышей посольства США в Москве, вызовут выгодный для нас резонанс. Разоблачения со стороны ГАМСАХУРДИЯ обеспечат, и свою очередь, условия для проведения судебного процесса по делу ГИНЗБУРГА, а затем и ЩАРАНСКОГО.
Поскольку ЩАРАНСКИЙ обвиняется в измене Родине, то процесс над ним выгодно совместить с процессом по делам ФИЛАТОВА и НИЛОВА, что дополнительно создаст серьезные позиции для разоблачения проводимой ЦРУ на территории СССР шпионской деятельности. Этим процессам будет предшествовать предание гласности материалов, изъятых у американских разведчиков ПЕТЕРСОНА и КРОКЕТА при захвате их с поличным в 1977 году и свидетельствующих о подрывной деятельности разведки США на территории СССР.
Это был полным разгром, полная сдача позиций Западом в самый ключевой момент нашей истории. В результате и так называемый Хельсинский процесс потерял смысл, выродившись в пустую говорильню. Ведь, вопреки положениям Хельсинского соглашения, Запад уже «не связывал права человека с разрядкой». Такому повороту в политике Запада, конечно, было много причин (о них мы еще поговорим в главе пятой), но вряд ли кто может отрицать роль в этом и советской дезинформации, и, как бы тупа она ни была, поразительной готовности, даже желания Запада ей верить.