– Закончились! – мотнул головой Светозар.
– Вот блин… – повторил Лан.
Сервы атаковали, стрекоча приводами лапок. Лан подпрыгнул, схватился за верхнюю часть оказавшегося поблизости огрызка стены, затем перемахнул на другую сторону и увяз в объятиях хищного кустарника. Сервы даже приподнялись на задние лапки, пытаясь ухватить его за ботинок, но тщетно. Тогда один робот рванул напрямую – через стену, разворотив хлипкую кладку клешнями. Второй же направил стебельки глаз в сторону Светозара.
Лан рывком поднялся, выхватил меч, рубанул стремящиеся оплести ему шею и плечи ветви. Брызнул теплых и пряный сок. Серв был уже рядом, он рвался к человеку со всех ног, вокруг которых спешили обвиться жадные стебли. Не дотянув до Лана совсем немного, серв защелкал клешнями, освобождаясь из захвата поросли. Лан подхватил одной рукой автомат и выпустил в био остатки магазина в тот момент, когда робот был занят борьбой с растительностью. Один стебельковый глаз выстрелил искрами и почернел, одну клешню заклинило в закрытом положении, – иных успехов не было. Серв оставался более чем на девяносто процентов работоспособным.
– Мальчишка… – проговорил Ящер униженным голосом серва.
Второй робот угрожающе поднял клешни и посеменил к Светозару. Дружинник попятился, его взгляд упал на развороченный, обросший мхом трубопровод. Все, конечно, ржавое, насквозь гнилое, но…
Один рывок, и в ладони у Светозара появилась полутораметровая стальная палица, утолщенная на конце за счет обломанных креплений. На удивление, кусок трубы оказался довольно крепким – такой, по крайней мере, мог выдержать несколько ударов. Серв наклонил переднюю треть корпуса к земле и с вызовом взмахнул клешнями.
Светозар поднял трубу, словно меч. Затем атаковал: стремительно, точно, как на ежедневных занятиях с Мастером. Шаг в сторону, финт, и клешня серва щелкнула в воздухе. Резкое изменение направления движения, и удар по членистым лапам!
Серва отбросило вбок, он обиженно загудел приводами и замельтешил перед собой манипуляторами, став удивительно похожим на настоящее насекомое, вроде вымахавшей до гигантских размеров стальной сколопендры.
Светозар пошел скользящим шагом вокруг врага, примеряясь для следующего удара. Серв рывками поворачивался, не выпуская дружинника из поля зрения. Стебельковые глаза казались наиболее уязвимой частью робота. Светозар замахнулся трубой, био одновременно метнулся вперед, вскидывая клешни. Сталь столкнулась со сталью. Светозар отбил одну клешню, вторую, ударил по основанию манипулятора, вызвав короткое замыкание в конечности, снова отбил выпад серва и, наконец, понял, что теперь он способен достать до «головы» неприятеля. Он ударил сверху вниз, вложив в движение всю силу. Серв согнул манипулятор под замысловатым углом и перехватил трубу в сантиметре над своим корпусом. Сжались гидравлические кусачки, стебельковые глаза торжествующе засияли. С шелестом распахнулись жвала робота, из отверстия выдвинулась визжащая дисковая пила. «Болгарка» одним махом перепилила оружие Светозара, едва не отхватив дружиннику руку. И тут же серв ударил наотмашь поврежденным манипулятором. Дружинника отбросило на несколько метров, он врезался спиной в остатки стены и повалился на груду битого кирпича. Прихрамывая, серв кинулся к человеку, клешни робота были раскрыты, словно две плотоядные пасти, готовые рвать плоть и разгрызать кости.
Светозар, перевернувшись на бок, выхватил из разгрузки полный магазин и швырнул его в серва. Это уже был жест отчаяния, но ничего лучшего в тот момент Светозар не придумал. Магазин звонко врезался роботу между сияющих глаз, и их свет тут же сделался прерывистым. Ходовые лапы серва разъехались, и био забарахтался на брюхе, силясь вернуть контроль над своими конечностями. Светозар шумно выдохнул и вскочил на полусогнутые в коленях ноги. Само собой, он не понял, как ему удалось задержать серва: не иначе случайно попал в уязвимую точку. Но успех нужно было закрепить, поэтому Светозар, недолго думая, подхватил попавшийся под руку кирпич и кинулся на робота.
Удар между мигающих глаз! И еще, и еще!
Светозар бил серва по «голове» до тех пор, пока кирпич не превратился в крошево.
Серв был в нокауте. Его глаза вспыхивали и тухли, точно два проблесковых маяка. Ходовые лапы оцепенели, будто их суставы залили быстросхватывающимся цементом. Оба манипулятора уткнулись в наст птичьего помета, клешня на левой конечности бестолково вращалась, точно стремилась вывинтиться из поверженного корпуса и сбежать подальше.
…Лан отступал, отмахиваясь мечом от клешней напирающего серва. Меч, даже самый лучший, – никудышное оружие против роботов. Но ничего иного не было, и, похоже, не предвиделось. Судя по доносящимся из-за ветхой стены звукам, Светозар не терял времени даром, и уже мял бока доставшемуся ему супостату. Держись там, братец!
За спиной Лана возвышался металлический каркас купола, венчавшего башню. Некогда эта конструкция была остеклена, и через нее проникал свет в центральный зал, где теперь находился помост. Сейчас того стекла осталось – раз-два и обчелся. Чтоб уберечь свое логово от дождей, местные набросали на каркас рубероида и листового железа, получившаяся куча со временем густо обросла вьюнами.
Лан начал взбираться на купол, ощущая, как ржавый каркас вздрагивает и силится прогнуться под его весом. Серв остановился внизу, его охватили сомнения, единственный уцелевший глаз смотрел на удаляющегося Лана.
– Ну! – выкрикнул дружинник, одной рукой он придерживался за стебель плюща, а второй грозно размахивал мечом. – Струсил, да? Иди-иди за мной, ящерка! Попробуй достать!
Непонятно было, зачем он поддразнивал и без того опасную в ярости ущербную личность, долгие годы заправлявшую замоскворецкой группировкой. Не иначе, захотелось отыграться за все, что произошло с ним за последние сутки.
Серв поставил ходовые лапки на крутой склон. Лан же принялся карабкаться выше. Стебель плюща, который он сжимал в ладони, вдруг оборвался, Лан потерял равновесие и упал на одно колено, опершись рукой с мечом между ребрами каркаса. Хрустнул насквозь ржавый лист кровельного железа, Лан едва не свалился в пустоту под ним.
Робот двинул за человеком. Он попеременно цеплялся клешнями за стальное ребро купола, рывками продвигаясь к цели. Его ходовые ножки путались в переплетении вьющихся стеблей.
Лан поднялся на самый верх, на полюс купола. Там он встал в полный рост, поднял двумя руками меч. Пахнущий пороховой гарью ветер развевал его волосы. Яркое летнее солнце слепило глаза.
На болотах до сих пор кипел бой. Над топью плыл белесый дым, грохотали пушки и фузеи. Дружинники были почти у стен башни, штурм подходил к своей кульминации. В мелких лужах валялись убитые и раненные – свои и чужие. Не хотелось думать о ребятах, поплатившихся жизнями за спасение двух угодивших в переплет воинов Кремля; если он уцелеет, то ему придется встретиться лицом к лицу с горькой правдой. Потом, но не сейчас…
Вооруженный мечом Лан возвышался над всем этим действом, точно древний бог войны, точно кровавый Марс. И к нему с упорством станка с программным управлением, раз за разом повторяющим одну и ту же операцию, взбиралось металлическое чудище.
«Мара!» – позвал Лан, сам не зная – зачем. Требовалась в этот тяжкий час поддержка той, кого он отпустил, любя. Той, к кому тянулся всем сердцем, невзирая на разделяющее их расстояние. И ответ пришел незамедлительно. Наверное, высота, на которой находился Лан, способствовала лучшей телепатической связи. Дружинника обнял теплый ветер с запахом яблоневого цвета, и ему показалось, что он услышал далекий голос, зовущий его по имени с той же светлой грустью и с тем же душевным надломом.
А потом все вернулось на круги своя. Лан увидел бегущего Светозара: брат мчал, перемахивая через огрызки стен, точно через барьеры на полосе препятствий. «Между глаз! – вопил Светозар. – Врежь ему между глаз!»
Серв взбирался, цепляясь за ребра каркаса, он был похож на механического кровопийцу-клеща. Его приводы натужно гудели, от корпуса веяло жаром и запахом горячего машинного масла. Жвала раскрылись с тем звуком, с которым покидает ножны клинок, и тут же истошно завизжала дисковая пила, которой было все равно, что резать: броневые листы био или мясо и кости людей. И в ответ закричал Лан: во всю глотку, выпуская наружу гнев и жажду мести. Он замахнулся мечом, готовясь нанести первый удар…
Душераздирающе заскрежетал металл. Ребро купола просело, не выдержав веса человека и робота. Лан понял, что он падает навстречу серву. Враг, не мешкая, выбросил навстречу манипулятор, и лишь выгнувшись в немыслимом кульбите, Лану удалось избежать встречи с клешней. Он проскользнул мимо био, ободрав лицо об его ходовые лапы.
А потом каркас купола обрушился окончательно.
На несколько бесконечно долгих секунд Лан оказался внутри месива из рвущегося, точно бумага, листового железа, гнилого рубероида, стеблей вьюнов разной степени одеревенения и обваливающихся ферм. В этой круговерти мелькали манипуляторы и ходовые лапы серва, угодившего в ту же ловушку.
А потом каркас купола обрушился окончательно.
На несколько бесконечно долгих секунд Лан оказался внутри месива из рвущегося, точно бумага, листового железа, гнилого рубероида, стеблей вьюнов разной степени одеревенения и обваливающихся ферм. В этой круговерти мелькали манипуляторы и ходовые лапы серва, угодившего в ту же ловушку.
Падение прервалось, едва начавшись. Удар в спину вышиб из легких воздух. Лан понял, что он приземлился сверху на балку мостового подъемного крана, к которому раньше был подвешен обрубок «Рекса». Фрагменты купола продолжали обваливаться, со всех сторон сверкал дождь из осколков стекла, мелькали согнутые листы железа; фермы, составляющие каркас, падали величественно, волоча за собой веревки разноцветных плющей. Стоял неописуемый грохот, посреди которого то и дело раздавалось стенание металла. Центральный зал башни наполнился густой пылью.
Серв упал рядом с Ланом. Робот отчаянно зачастил ножками, силясь удержаться на узкой балке, жужжание его работающих с перегрузкой приводов отчетливо выделялось на фоне непрекращающегося грохота.
Лан выгнулся дугой, затем врезал каблуками обоих «берцев» роботу в бок. Серв потерял равновесие, его лапки со скрежетом, оставляя на металле царапины, соскочили с моста. Полыхнул, обдав Лана демонической ненавистью, единственный уцелевший глаз био, взметнулся манипулятор в жесте утопающего…
Клешня серва защелкнулась на оборванном тросе, робот повис под мостом, раскачиваясь туда-сюда. Вторая, заклинившая, клешня потянулась к балке, чтобы хоть как-нибудь зацепиться и худо-бедно зафиксировать положение серва в пространстве. А вокруг все так же сыпались куски железа и брызжущие соком обрывки вьюнов…
Лан рывком поднялся, взмахнул мечом.
– Нет! – завопил Ящер, запертый в теле обреченного серва.
– Да-а-а! – в тон ему воскликнул Лан, а потом рубанул по туго натянутому тросу. Из этой затеи могло ничего не получиться, поскольку разрубить свитый из стальной проволоки – пусть даже тонкий – трос под силу не каждому клинку. Но оружие кремлевского мастера не подкачало.
Один удар, и в клешне у серва остался лишь короткий, раскосматившийся на срезе, обрывок.
Биоробот взмахнул всеми конечностями, а затем погрузился в клубящуюся пыль, точно камень, брошенный в непроглядную воду Москвы-реки. Крик, изданный резонирующим электронным голосом, взлетел до высокой ноты и оборвался навсегда.
Лан устало сел на балку, словно на фенакодуса, – зажав ее между бедер. Перед собой он держал двумя руками меч. Через развороченный свод щедро лился свет, и клинок радостно сиял, словно пытался первым сообщить Лану весть о победе.
Грохот и лязг прекратились, стихла и стрельба. Лан слышал лишь шум ветра на верхотуре и нечеткие голоса внизу. Похоже, бой закончился, башня была захвачена.
– Лан! – позвал его Светозар. – Ты живой? Лан!
Лан поднял голову. Его брат устроился у края обвала и, улыбаясь от уха до уха, протягивал ему руку. Пора было выбираться из этого гостеприимного места. Лан ответил кивком, затем встал на мост и пошагал в сторону Светозара. А внизу так же клубилась пыль, и все громче звучали по-армейски лаконичные, отрывистые реплики.
Знакомые голоса, знакомые имена, знакомый блеск кольчуг и оружия…
Рота тяжеловооруженных громил в крутых защитных костюмах, – Лан догадался, что это были собакоголовые, – не дойдя до цели, развернулась и с удвоенной прытью почесала обратно – в направлении Садового кольца. «Маунтин» и «Рекс» в компании пристяжей подбирались к башне со стороны Якиманки, они так же передумали соваться к захваченной дружинниками замоскворецкой твердыне, и были таковы. Бывшие союзники Ящера опоздали, бандитская группировка оказалась разбита, а ее главарь повержен. Не имело смысла идти грудью на укрепившихся и собравших богатые трофеи в виде старинного оружия воинов Кремля. Дозорные, которых выставил на разрушенной верхотуре сотник Ждан, бодро рапортовали, что неприятель драпанул, не пожелав вступать в огневой контакт.
Серва, которого вырубил Светозар, так и не нашли. Братья вместе с подоспевшими дружинниками прошли через лабиринт из полуразрушенных стен, заглядывая в каждый темный угол.
– Надо было сбросить его с крыши! – сокрушался Светозар. – Ну почему я не сбросил его с крыши!
– Не тужи! – подбадривал дружинник по имени Горазд. – Может, твою пристяжь рукокрыл утащил – детенышам вместо игрушки. Следов ведь нет! – и он указывал на наст сухого помета, на котором действительно не читалось отпечатков ходовых лап серва.
– Он знал, где схорониться, – говорил сквозь зубы Лан, ему было не по душе от того, что частичка личности Ящера могла ускользнуть. Но брата он ни в чем не винил: видит бог, Светозар сделал все, чтоб поскорее победить неприятеля и протянуть руку помощи Лану.
– Надо было сбросить его с крыши… – удрученно повторял Светозар.
…Центральный зал башни был завален обломками купола. Пробравшись через лежащие друг на друге фермы, пройдя по громыхающим под «берцами» листам железа, прорубив мечом путь через паутину вьюнов и ржавой проволоки, Лан оказался в той части завала, под которой находился помост. Какое-то время он провел, пытаясь в одиночку разобрать груды смятого, перекрученного металла, но смог откопать лишь сильно поврежденную и испачканную в чужой крови лапу «Рекса». Титана просто так было не достать, для этого, наверное, понадобилась бы уйма времени и бригада рабочих, которой пришлось бы освободить зал от рухляди. Лан решил, что нагромождение из ржавой стали, разбитых корпусов биороботов и тел врагов очень уж похоже на погребальный курган, и эта мысль принесла ему удовлетворение. Пусть старый киборг спит под этим нерукотворным памятником, ни одна тварь, обитающая в руинах, ни один мародер не сможет потревожить его сон.
– Спасибо тебе, дружище… – проговорил Лан, опустив взгляд.
– Лан! – окликнули его. Он обернулся и увидел Ворона. Разведчик заглядывал в зал сквозь наполовину расчищенный дверной проем. – Воевода общий сбор объявил! – голова Ворона была перебинтована, нос – распухший, свернутый вбок. Разведчик устроил нешуточный переполох во вражеском логове, благодаря чему сумели сбежать братья, и дружинники с ходу штурмовали башню. Однако Ворону тоже крепко досталось в этой кутерьме. Ну, ничего, пройдет день-другой, и он поправится. Они все очень быстро исцеляются. Они – стойкие кремлевские солдатики, спаянные из мяса и костей.
Лан не стал заставлять себя ждать. Он снова пробрался через завалы и вышел в холл, где тоже сам черт мог бы сломать ногу. Помимо гор обломков, тут было множество трупов. Мертвецы лежали вдоль стен, часто – кучей-малой, вперемежку с оторванными конечностями, и все равно оставалось очень мало места для прохода. Лица практически все убитых были закрыты черными масками.
Лан прошел по полутемным коридорам, стараясь не дышать. Электричества больше не было, и никогда уже не будет. Сквозь прорехи в стенах проникали лучи, чтобы увязнуть в пыли, которая до сих пор клубилась. Вместе с Вороном, в руках которого появился факел, Лан спустился на подземную парковку, где их с Титаном совсем еще недавно брали в плен лихие и самоуверенные головорезы.
– …потому как хуже, чем сукины дети! – услышал он сопровождаемый эхом голос воеводы. – Думаете, для нас это приятное времяпровождение – лить кровь человеческую? Кровь таких же москвичей, как мы сами? Думаете, занятий поважнее для нас нет? Или нет у нас врагов, более страшных, которые сожрут и нас, и вас за милую душу без чеснока и хрена! Так вы, наверное, думаете? Это, наверное, вложил в ваши дурные, побитые радиацией и паразитами мозги проклятый био? Нет больше био! Нет больше Ящера, или как там его! И вас тоже может не стать в ближайшие минуты. Правильно я говорю, ребята?
Выживших бандитов осталось – раз-два и обчелся. Человек двадцать, и почти все – ранены. За их спинами переминались с ноги на ногу гражданские. Тех было много – не меньше сотни. Бабы, дети, старики, в свете факелов их лица казались вырезанными из темной древесной коры. Подавленные поражением и напуганные, они были точно грешники с иллюстраций, живописующих муки грешников в аду.
Лан попытался найти среди гражданских Профессора, но не смог. Бывший хозяин Арены или погиб, или смог удрать. Например, – по тропе болотников. Лан понял, что не удивится, если Проф вдруг всплывет, как дерьмо в проруби, во время какой-нибудь новой заварушки.
Дружинников было полсотни, включая воеводу и нескольких штабистов. На побежденных замоскворецких они глядели по-разному: кто с презрением, кто с холодным любопытством, а кое-кто даже с жалостью. Все-таки воевать с людьми – не то же самое, что с нео или с богомерзкими био. Да и не свойственна людям Кремля жестокость по отношению к побежденным. Тем более, когда победа – более чем убедительна.