– Но хуже всего то, что у меня начались эти маленькие приступы, – вдруг сказала она.
– Приступы? В смысле, когда появляется паутина?
– Что вы имеете в виду? Какая еще паутина? – возмутилась Робин.
– Да ведь ваша спальня полна паутины! Во всяком случае, это негативная энергия, которую я воспринимаю как паутину, потому что она тонкая и клейкая. Впервые я столкнулась с ней в библиотеке «Мечты дизайнера», а потом в кабинете Аркадии в «Эйфории».
– Что за чушь! Лично я ничего такого не чувствую.
– Наверняка потому, что сами это и вырабатываете. Если вы в самом деле способны слышать крик стен, это значит, вы улавливаете следы энергии, оставленной другими. Обычно при этом свои собственные мы ощутить не способны.
– Хм… интересно. Должна признать, что в этом есть рациональное зерно. В своей палате в Кендл-Лейк-Мэнор я часто испытывала страх или ярость, но потом, как ни прислушивалась, стены молчали.
– Вот именно! – оживилась Зоя. – Со мной это в точности так же. Очень может быть, это что-то вроде защитной реакции. Но прошу, расскажите о своих приступах.
– Они всегда случаются как-то вдруг. Внезапно мир наполняется статикой, все меркнет… а потом я словно просыпаюсь.
– Что-то вроде эпилепсии?
– Да, отчасти. Когда все позади, я чувствую себя не хуже, чем перед приступом, просто в памяти остается пробел длиной в несколько минут. Поначалу мне казалось, что это скорее положительное явление, что таким образом мое шестое чувство развивается и крепнет, подстегнутое опытом работы с доктором Макалистер. Она ведь, знаете ли, провела на мне множество тестов, с применением сильных медикаментов, и я думала, что это обострило мое восприятие.
– Она и со мной это пробовала. Противно вспомнить, как я себя при этом чувствовала!
– Да, пожалуй, это было неприятно. Но я говорила себе, что это неизбежное зло, что надо просто потерпеть, иначе так и останешься на одном и том же уровне. Но потом приступы случились во время двух опытов подряд, и Макалистер струсила.
– А как это было?
– В первый раз не так уж страшно… по крайней мере, у меня не осталось никаких жутких воспоминаний. Приступ был очень короткий – я замахала руками, что-то сбила с лабораторного стола и отключилась. Второй раз было хуже. Макалистер рассказывала, что я несколько секунд билась в конвульсиях, свалила и разбила лампу и что-то еще, не помню. Ей пришлось вызвать санитаров, чтобы меня унять. Думаю, она по-настоящему испугалась.
– Так ей и надо!
– Она решила, что это начало безумия, что я становлюсь опасной. Знаете, я ведь заглянула в свою историю болезни. Там сказано, что я недостаточно сильна, чтобы управлять своим шестым чувством, и что со временем оно доведет меня до полного сумасшествия.
– А зачем вы явились в Уисперинг-Спрингз?
– Следом за вами, Зоя. Разве это не ясно? Когда вы исчезли из Кендл-Лейк-Мэнор, я поняла, что вы много сильнее меня. Я вам завидовала. Ночами лежала без сна, размышляя над тем, где вы теперь и чем занимаетесь. Потом прошел слух, что вы погибли во время побега, но, само собой, я не поверила. Только не вы! Такая, как вы, может одурачить целый мир. Я знала, что с вами все в полном порядке, и я была рада, так рада за вас! Вот только мысль о том, что вы сильны, а я слаба…
– Вы тоже по-своему сильны, Робин, – примирительно сказала Зоя. – Если бы не это, вам бы не выжить в Кендл-Лейк-Мэнор.
– Выжить! – хмыкнула Робин. – Что в этом толку, если мучают припадки? С каждым разом они все сильнее. Я рада, что выбралась на свободу, но не знаю, как теперь быть. Между прочим, это благодаря вам и Итану Труэксу.
– И скандалу в лечебнице?
– Я была такой неприметной, что, когда поднялась суматоха, просто вышла за ворота. Никому в голову не пришло меня задержать.
– И вы пустились на поиски меня?
– Разумеется. Чтобы путем наблюдения учиться у вас контролировать свое шестое чувство, не дать ему подточить разум.
– Но чего ради вся эта скрытность? – удивилась Зоя. – Почему было просто не прийти ко мне и не попросить о помощи?
– Из-за приступов, – просто сказала Робин. – Случись один в вашем присутствии, вы бы решили, что я сумасшедшая, что от меня надо держаться подальше, чтобы не подцепить эту заразу.
– А что вы делали в библиотеке и у Аркадии?
– В библиотеке вы творите, а Аркадия – ваша ближайшая подруга. Знаете, у меня никогда не было подруг, настоящих подруг, и я надеялась понять, прочувствовать, каково это – быть близкой с другим человеком настолько, чтобы доверять ему во всем. Ну и, конечно, хотелось прикоснуться к вашему творчеству.
– Значит, никакого телевизионного мастера и в самом деле не было… – задумчиво произнесла Зоя. – Вы не могли его толково описать как раз потому, что некого было описывать. А ключ вам был нужен, чтобы проникнуть в квартиру и погрузиться в энергию, что после меня осталась. Это так?
– Еще я хотела знать, как выглядит место, где живут двое, мужчина и женщина. – Робин прикусила губу. – У меня и мужчины не было никогда. Как его завести, если знаешь о себе такое? Вот я и хотела прикоснуться к вашей взаимной любви…
Зоя перевела взгляд на тумбочку.
– Зачем вам фотография и кружка?
– Они принадлежат вам. Я смотрела на них, смотрела подолгу и таким образом училась удерживать внимание, не позволять ему блуждать. Вы ведь не в претензии? Я не брала ничего ценного, честное слово! Это не кража, это… это заимствование. Даже странно, что вы вообще их хватились.
– Вы разбили вазу в библиотеке и сломали ручку у Аркадии.
– Не нарочно! – Пистолет снова заходил ходуном. – Это потому, что во время приступа я обычно теряю равновесие, а, падая, инстинктивно размахиваю руками, пытаясь его сохранить… то есть я думаю, что так оно происходит.
Упоминание о припадках явно беспокоило Робин. Зоя со страхом смотрела на ее трясущуюся руку. Надо было как-то успокоить несчастную.
– Ради Бога, не волнуйтесь! Конечно, я не в претензии. Я все понимаю…
– Нет, вы не понимаете! Не можете понять! – Внезапно в Робин произошла разительная перемена, и она превратилась в воплощенное спокойствие. – Вы такая сильная, Зоя. В вашем случае и речи не идет ни о каких приступах. Откуда вам знать, что они собой представляют?
– Я не могу их испытывать, но могу ощущать их последствия, прямо здесь, в этой комнате. Более того, я знаю о них еще со времени Кендл-Лейк-Мэнор. Я не знала и не замечала вас, но ощущала ваше присутствие.
– Я была глупа, когда решила у вас учиться, – сказала Робин, не слушая. – Как можно научиться тому, что не заложено? Никогда мне не быть такой, как вы.
– Хотите меня застрелить? Думаете, это поставит точку на приступах?
– Н-нет… конечно, нет, – ответила она, озадаченная вопросом.
– Тогда какой в этом смысл? Бросьте пистолет и давайте поговорим, как нормальные люди.
– Поздно. Что бы вы ни сказали, это не изменит положения дел. Вы совершили ошибку, Зоя, явившись сюда сегодня. Я хотела покончить со всем этим и уже держала пистолет у виска, когда вы полезли в окно. Если бы не это, я уже знала бы мир и покой.
– Вот как! – Зоя, наконец, поняла. – Нет, Робин, это не выход! Послушайте, ведь можно…
За спиной Робин в дверном проеме возник Итан с пистолетом в руке и бесшумно, как умел он один, двинулся вперед. Зоя едва заметно качнула головой, пытаясь передать, чтобы не спешил. Он как будто понял, так как остановился почти вплотную к Робин.
– Но вы явились и оттянули неизбежное. А теперь прощайте. По правде сказать, я бы предпочла жить, быть с вами в дружбе и даже, быть может, однажды полюбить. Но это все для сильной личности, а я слаба.
Робин приставила пистолет к виску.
– Не делайте этого!
– Поверьте, так будет лучше для всех, и в первую очередь для меня самой. Я не могу жить без надежды, а с надеждой покончено. Приступы все сильнее, я не больше умею их контролировать, чем до приезда сюда. Никто не хочет сойти с ума, вот и я этого не хочу.
– Все равно, не делайте этого! – Зоя вскочила, не обращая внимания на цепкие объятия паутины. – Я этого не заслужила!
– Я и не собираюсь вас убивать. Только себя.
– Как же вы не понимаете! Убив себя, вы навредите мне не многим меньше, чем, если бы застрелили! С этой минуты и впредь я буду жить с кошмарным чувством, что не сумела вас остановить! Как жаль, что мы не познакомились раньше, еще в Кендл-Лейк-Мэнор! Я бы сделала все, чтобы не позволить вам поддаться на провокации Макалистер! Она нарочно держала нас подальше друг от друга, чтобы думали, что других таких не существует! Ах, Робин, если бы вы только знали, какое облегчение знать, что вы есть!
– Но я больше не в силах жить, Зоя.
– Я помогу вам! Я вас поддержу!
– Я схожу с ума.
– Это еще неизвестно!
– Но доктор Макалистер… моя история болезни…
– Доктор Макалистер – самое подлое создание, какое я только знала! Она вас не лечила, а травила! Поверьте, кому и знать, как не мне. Я тоже через это прошла, только не в такой степени. Прошу вас, бросьте пистолет! Для меня очень важно, чтобы вы оставались жить. Если вы умрете, я так и буду задаваться вопросом, что меня ждет, и, может быть, однажды тоже поднесу к виску пистолет!
– Доктор Макалистер – самое подлое создание, какое я только знала! Она вас не лечила, а травила! Поверьте, кому и знать, как не мне. Я тоже через это прошла, только не в такой степени. Прошу вас, бросьте пистолет! Для меня очень важно, чтобы вы оставались жить. Если вы умрете, я так и буду задаваться вопросом, что меня ждет, и, может быть, однажды тоже поднесу к виску пистолет!
– О нет, вы этого не сделаете. Вы слишком сильны.
– Никто не силен настолько, чтобы от него отскакивало абсолютно все. Вот что, давайте договоримся: дайте докторам шанс выяснить, что порождает эти ваши приступы.
– Нет уж, довольно с меня Кендл-Лейк-Мэнор! Туда вам меня не затянуть и на аркане.
– Я и не предлагаю вам туда вернуться. Даю слово, что никогда даже не заикнусь об этом страшном месте. А докторам совсем не обязательно знать о вашем шестом чувстве, просто пожалуйтесь на то, что у вас бывают припадки вроде эпилептических. Что, если это не имеет никакого отношения к вашим уникальным способностям? Ведь эпилепсия вполне может быть побочным эффектом медикаментов, которыми вас пичкали!
– А вы проводите меня к доктору?
– Даю слово! Наступило долго молчание.
Итан протянул руку и вынул пистолет из безвольных пальцев Робин. Она не противилась, как будто даже не заметила этого. Внезапно, закрыв лицо руками, она разразилась горькими рыданиями.
Без малейшего колебания, с мучительной жалостью в сердце Зоя привлекла ее к себе и обнимала, пока рыдания не затихли. Когда Робин отняла руки от мокрого лица, на губах ее дрожала грустная улыбка.
– Когда выяснится, что я сбежала из сумасшедшего дома, супруги Шипли уволят меня в одну секунду, – прошептала она. – Каса-де-Оро никогда так и не станет домом образцового содержания. А я так хотела этого!
Глава 43
– Что? Робин предстоит операция? Любопытно. – Аркадия поставила крохотную чашечку эспрессо. – И когда же?
– Послезавтра, – ответила Зоя. – Мы с Итаном поговорили и решили быть в больнице к тому времени, когда она выйдет из наркоза. Пусть увидит знакомые лица.
Только что пробило десять часов утра. Солнце сияло в безоблачном небе, и Фонтейн-сквер была сплошной оживленной толпой.
– Она, должно быть, перепугана до полусмерти, – предположила Аркадия. – Как-никак операция на мозге!
– Не настолько перепугана, как в то время, когда считала, что сходит с ума. Я была вместе с Робин, когда ее знакомили с результатами магнитного резонанса и сканирования. Вообрази себе, она расплакалась, но когда доктор взялся ее утешать, сказала, что плачет от счастья. Глаза у него были буквально на лбу – не думаю, чтобы ему уже приходилось видеть, что пациент радуется опухоли мозга.
– Да уж наверное, – хмыкнула Аркадия.
– Разумеется, мы не стали вдаваться в объяснения, я только сказала, что это слезы радости по поводу того, что опухоль операбельна.
– И не упомянула о ее странностях?
– Как и обещала, ни словом, но это и не было необходимо. Показав нам, результаты обследования, доктор завел разговор о том, что опухоли такого рода обычно ведут к провалам сознания, которым предшествует припадок вроде эпилептического, только очень короткий. Он думает, что Робин больна уже долгое время.
– Но это не злокачественная опухоль?
– Невозможно утверждать наверняка до тех пор, пока не будет сделана постоперационная биопсия, но, по словам доктора, все говорит о том, что это одна из медленно прогрессирующих, легко удаляемых опухолей мозга.
– Извини, я как-то не могу поставить на одну доску выражения «опухоль мозга» и «легко удаляемая», но, в конце концов, все в мире относительно.
– Конечно, риск есть всегда. Никто не знает, как конкретный организм отреагирует на подобное вторжение… – Зоя вдруг хихикнула. – Но я думаю, Робин это не особенно занимает. Она больше беспокоится насчет потери работы.
– Менеджер от Бога, – усмехнулась Аркадия. – Более того, от Бога менеджер именно Каса-де-Оро. Бывает.
– И знаешь, что самое ужасное? При всех солдафонских замашках и маниакальной страсти к соблюдению правил, менеджер из нее вполне приличный. Прежде наш комплекс не мог похвастаться ни чистотой, ни порядком, зато теперь квартиры идут нарасхват! – Зоя вздохнула с оттенком ностальгии. – А мы с Итаном скоро переезжаем.
– Что, Тричер наконец соизволил послать в Найтвиндс маляров?
– Работы начались сегодня в семь утра. Я это точно знаю, потому что Итан ездил убедиться.
– Значит, препирательства насчет цвета позади?
– Он решил, что, в конечном счете, не важно, какого цвета будет дом, – улыбнулась Зоя. – Все, что угодно, лишь бы в Найтвиндсе снова можно было жить.
Больничные стены сотрясались от крика, но Зоя изо всех сил старалась отнестись к этому философски, напоминая себе, что так уж устроен мир и что в данной больнице она не задержится – время посещений было сведено до минимума.
– Как ты? – спросил Итан вполголоса, когда они повернули к палате Робин.
– Как-нибудь справлюсь. Хотелось бы только верить, что психическое состояние пациентки улучшилось.
Он ограничился пожатием плеч. Зоя нашла забавным тот факт, что он принимает претензии Робин на шестое чувство так же безмятежно, как и ее собственные. Должно быть, он готов был мириться с метафизической стороной вещей до тех пор, пока не приходится в нее вдаваться.
И очень может быть, он прав. Никто, даже самый матерый метафизик, не может сказать, где проходит граница между интуицией и шестым чувством.
Если подумать, она и сама в последнее время не рвется доказывать свое. Это не измена своим убеждениям, просто житейская мудрость.
Накануне, когда они с Итаном ждали окончания операции, время тянулось бесконечно. Им пришлось провести его на открытой террасе, иначе ей бы ни за что не выдержать такой порции негативной энергии.
Наконец появился хирург с известием, что операция прошла успешно, однако когда позже в тот день их ненадолго впустили в палату Робин, сразу стало ясно, что психологически она далеко не в лучшем состоянии.
– Я ничего не слышу! Ничего не ощущаю! – Она стиснула руку Зои, с мольбой глядя на нее сквозь слезы. – Это же больница, стены должны быть пропитаны всевозможными отрицательными эмоциями, но для меня они молчат!
– Ради Бога, вам же только что сделали операцию на мозге. Дайте себе время.
Ночью Зоя не спала – раздумывала над тем, какова доля истины в том, что она сказала Робин. Однажды исчезнув, способно ли шестое чувство восстановиться? Этого не знал никто.
Одно было ясно: нет никакого смысла, да и неосторожно, расспрашивать нейрохирурга о том, насколько такая операция влияет на сверхъестественные способности пациента. Доктор Гранж был как будто добрый человек, а уж хирург просто блестящий, но вероятность того, что подобно Итану он приемлет то, что необъяснимо с точки зрения науки, стремилась к нулю…
Окна в палате были затемнены, но солнце просачивалось сквозь жалюзи, наполняя помещение золотистым сиянием. Первым, что бросилось в глаза Зое, была улыбка на губах Робин, полусидевшей в подушках, с головой, обмотанной бинтами. Благослови Бог человека, который способен улыбаться на другой день после операции на мозге! Зое пришло в голову, что как раз эта черта и отличает прирожденного менеджера.
Она не сразу поняла, что Робин не одна. Чуть в стороне от постели Зоя заметила очень пожилую пару: мужчину в кресле-каталке и женщину, тяжело опиравшуюся на трость. На скрюченных пальцах старушки блестели кольца с бриллиантами чуть поменьше автомобильных фар.
– Зоя, Итан, позвольте вам представить супругов Шипли, владельцев Каса-де-Оро.
Поворачивая голову, Робин поморщилась от боли, но улыбка на ее губах не померкла.
– Рада познакомиться. – Миссис Шипли с королевским достоинством склонила голову.
– Мы взяли на себя труд лично уведомить мисс Дункан, что место менеджера Каса-де-Оро остается за ней до полного выздоровления, – сказал мистер Шипли.
– Узнав об операции, мы первым делом посетили Уисперинг-Спрингз, так сказать, с инспекторским визитом. Перемена показалась нам столь разительной, что мы не можем нарадоваться на теперешнего менеджера Каса-де-Оро. Знаете, мы ведь собирались избавиться от комплекса как от нерентабельного. Теперь об этом не может быть и речи.
– Жаль, что другие жилые дома из числа нашей недвижимости не могут похвастаться столь прекрасным менеджментом. Мы намерены повысить мисс Дункан жалованье, когда она снова выйдет на работу.
– Хупер из квартиры 1-Б будет вне себя от восторга, – тихонько заметил Итан.
От двери послышалось шуршание. Зоя посмотрела в ту сторону и увидела, что в палату вплывает букет таких чудовищных размеров, что невозможно разглядеть, кто его держит. Когда он оказался внутри, из-за цветов выглянула весьма знакомая физиономия.
– Чуть черта помяни, он уж тут! – добавил Итан еще тише.