Как у Итана.
Можно было снова и снова твердить себе, что это всего лишь мысленный образ, из тех, что помогают проникнуться нужным настроением, придать работе необходимый фокус. Что она привыкла иметь дело с конкретным клиентом и его запросами, а не с отвлеченным проектом, потому и выдумала несуществующее семейство Но ведь его можно было выдумать и другим, совсем не обязательно было наделять знакомыми чертами.
Однако библиотека удалась. Она буквально манила ступить через порог и погрузиться в уютную, домашнюю атмосферу. В каждом углу, за каждым предметом мебели здесь таилось что-то интересное.
Чтобы проникнуться как можно глубже, окончательно убедиться в своей правоте, Зоя распахнула все свое существо, открылась для энергетических потоков. Свою библиотеку она создавала по образу и подобию библиотек девятнадцатого столетия, и теперь наверняка знала, что именно ее старомодность так трогает душу. Сюда не вписался бы ни телевизор с громадным экраном, ни музыкальный центр, ни компьютер. К счастью, ниже этажом другой дизайнер проектировал помещение для всего этого. То была комната для долгих спокойных размышлений, для познания нового с помощью печатного слова, для уединения, комната, призванная стать для каждого члена семьи тихой гаванью, где родятся мечты и планы, где зреет личность.
Зоя прошла к уголку из миниатюрного стола с двумя стульями, задуманного специально для воображаемых детишек. Чуть передвинула глобус, переставила предметы мебели в более небрежную композицию. Постояла у большого письменного стола, позади удобного кресла, чтобы убедиться, что с него хорошо виден фонтан в парке за окном. Ей всегда казалось, что струи воды, несут в себе наибольший заряд позитивной энергий. Растения, размещенные рядом в виде большой пестрой купы, были призваны очищать не только воздух в библиотеке, но и энергетические потоки, что курсировали по ней.
Большая фотография над камином показывала каньон Найтвиндс на рассвете. Зоя сделала ее сама в конце прошлого месяца, и вложила в это всю душу. Четыре дня подряд Итан вставал ни свет, ни заря, чтобы терпеливо ждать на краю обрыва, пока она отщелкивала кадр за кадром, изводя ролики пленки, выискивая правильный ракурс.
Любовно поправив фотографию, Зоя повернулась к паре кресел у камина, где взрослым предполагалось читать долгими зимними вечерами. В этот момент она была одним открытым контуром, пробуя «на вкус» водоворот энергии.
Из горла рванулся крик, который едва удалось подавить. Она как будто попала в густую и липкую сеть невидимой паутины! Дрожа от отвращения, отпрянула за пределы досягаемости. Кровь бросилась в лицо, сердце бешено застучало. Зоя напряглась в попытке закрыться, захлопнуть распахнутые окошки души. Что это? Что?!
Память о самых страшных минутах в Кендл-Лейк поднялась из глубин, куда Зоя ее так старательно запрятала. Прочь, прочь! Это не клиника, это демонстрационный зал, ее библиотека!
Надо проверить. Может быть, она просто слишком болезненно все восприняла. Ведь, если всплеск воображения совместить с обостренными чувствами, один Бог знает, что получится.
Однако сверхчувствительность никогда еще не оборачивалась против нее. Зоя снова открылась для невидимых потоков и сделала осторожный шаг вперед.
Фу! В самом деле, словно цепкая паутина льнет к лицу, к телу, к самой душе! Там что-то есть, возле низкой табуретки для ног, – что вызывает тягостные воспоминания, отчего мороз по коже!
Такое уже было когда-то… но ведь это не Занаду! Это не Занаду.
Несколько минут Зоя повторяла эти слова, как мантру, но тошнота продолжала подниматься к горлу и в ушах не прекращался звон, что предшествует обмороку. Она стояла, борясь с собой, не позволяя себе обратиться в бегство. Необходимо было понять, в чем дело.
Нити паутины шевелились вокруг, как живые, время, от времени задевая и снова ускользая. Она не могла их видеть, но ощущала живо, как настоящие.
Не может быть! Она была здесь пару дней назад – приходила добавить несколько новых штрихов к дизайну – и не заметила ничего из ряда вон выходящего.
Что же тут успело произойти?
Надо взять себя в руки. Она побывала на стольких местах давно забытых преступлений, что отлично знает, как это ощущается. Здесь таких вибраций нет, и стены не кричат, как в тех случаях, когда в помещении была пролита кровь. Это что-то иное.
Энергетический поток был слабым, но до предела негативным, чернильно-черным, и не походил ни на один из тех, с которыми Зое приходилось сталкиваться в обыденной жизни. Ее шестое чувство живо реагировало на отголоски сильных страстей, а сильные страсти по природе примитивны. Ярость, страх, паника, ненависть, алчность и похоть – все это одноплановые эмоции, и даже самые слабые их следы чаще всего просты и узнаваемы.
То, что она ощущала теперь, было сложным, как мешанина разных красок. И оно внушало ужас.
Центром паутины была как будто та самая табуретка между креслами, так испугавшая Зою в первый момент. Осмотрев ее со всех сторон, она не нашла никаких изменений. Ни даже эха тяги к насилию или разрушению.
А впрочем… не совсем так.
У самой ножки что-то блеснуло. Осколок стекла. Зоя наклонилась подобрать его. Цвет показался знакомым.
Выпрямившись, она огляделась. Так и есть, исчезла маленькая ваза, из тех, в которые поставишь только букетик фиалок. Разбита.
И что-то еще было не так теперь, когда взгляд целенаправленно путешествовал по предметам. Но что?
Зоя несколько раз повернулась, не сходя с места, внимательно изучая окружающее.
Детский уголок! Как же она сразу не заметила!
На столике были намеренно оставлены несколько ярких, веселых предметов, как если бы дети встали из-за него минуту назад. Джефф пожертвовал на это одного из своих динозавров, Тео – простенький мотоцикл, который склеил сам. Зоя добавила к этому красную, как мак, кружку из столового набора, решив, что она хорошо впишется в общую гамму.
Теперь кружки на столе не было.
Глава 14
Этой ночью Зое приснилось, что она все еще в Занаду. Поднявшись с узкой кровати, она набросила больничный халат. Он был выдан по размеру в день, когда ее здесь зарегистрировали, но теперь, несколько месяцев спустя, болтался как на вешалке, показывая, как сильно она похудела – лекарства, которыми ее пичкала доктор Макалистер в попытках полностью подавить волю, постепенно лишили всякого аппетита.
В ходе «лечения» Зоя научилась придерживать пилюли под языком не глотая и потом выплевывать в унитаз, но некоторые были слишком велики и волей-неволей попадали в организм. Даже в те редкие дни, когда сознание оставалось сравнительно незамутненным, ее тошнило при одной мысли о еде. Чтобы подавлять попеременные приступы гнева, страха и отчаяния, требовалось столько сил, что на все остальное их просто не хватало Она и без того жила на грани полного опустошения.
С этим нужно было срочно что-то делать. Для побега нужна энергия, а значит, калории. Надо есть, пусть через силу, иначе она никогда не выберется из психушки.
Запахнув халат, Зоя подошла к маленькому, забранному решеткой окну. Ее палата находилась на третьем этаже клиники, поэтому даже сквозь такую амбразуру можно было разглядеть окрестности, в том числе кусочек озера.
Лунный свет бросал на воду холодный, зловещий отблеск. Порой, рисуя себе побег, Зоя видела, как пытается вплавь пересечь озеро и, измученная, погружается в темные глубины. Даже такой вариант казался притягательным.
Однако в это утро удалось благополучно отправить обычную порцию отравы в канализацию, и Зоя получила шанс мыслить здраво. Перспектива утонуть больше не манила к себе. Хотелось разумно спланировать побег, найти какую-то реальную, осуществимую дорогу к свободе. Хотелось надеяться на благополучный исход вопреки тому, что некому было протянуть ей руку помощи извне.
Решительно повернувшись спиной к окну и озеру, Зоя приблизилась к двери и повернула ручку, как делала каждую ночь в надежде, что ее забыли запереть на ключ.
Дверь приоткрылась – дежурный санитар снова проштрафился. Это случалось не впервые. Персонал Кендл-Лейк-Мэнор состоял в основном из людей невышколенных, да и вообще далеких от медицины.
Доктор Харпер, главный врач этой запредельно дорогой, в высшей степени частной клиники, получал деньги не за заботу о пациентах, не за их излечение, а, наоборот, чтобы они – все эти родственники, за которых приходится стыдиться, – как можно дольше оставались подальше от глаз.
Покинув комнату, больше похожую на тюремную камеру, чем на больничную палату, Зоя на цыпочках двинулась по длинному коридору. Чувство было престранное: словно от реальности ее отделяет тонкая вуаль. Вопреки ясности сознания все виделось самую малость не в фокусе. Пришлось напомнить себе, что в организме полно всякой наркотической дряни.
На ночь свет в коридорах Занаду выключался, но это не означало, что они темны. Сейчас их заливало мертвенное сияние флуоресцентных ламп.
Надо научиться ориентировке в этом лабиринте, нарисовать мысленную карту, без которой при побеге не обойтись. Ни в коем случае нельзя плутать, когда выпадет подходящий момент.
Миновав долгую шеренгу одинаковых дверей, плотно закрытых и почти наверняка запертых, Зоя достигла поворота и помедлила. У нее оставалось неясное воспоминание о том, что в день приезда по дороге к кабинету Венеции Макалистер ее заставили повернуть налево. Значит, теперь нужно повернуть направо.
Дальше лежала неисследованная территория.
За поворотом на бесконечный коридор были как бы нанизаны помещения типа приемных. Пройдя их все и еще раз повернув, Зоя оказалась перед двойными стеклянными дверями. За ними виднелся точно такой же коридор с шеренгой закрытых дверей. На стене сбоку красовалась надпись— «Отделение Н».
Двери бесшумно качнулись, отворяясь, и снова сошлись вплотную. Внешне отделение ничем не отличалось от того, которое Зоя только что покинула, но шестым чувством она сразу уловила разницу.
В клинике ощущалась отрицательная атмосфера. И Зоя чисто инстинктивно постаралась уклониться от невидимых струй, как от сетей, в которых можно было запутаться.
Паутина! Вот на что это похоже.
Зоя осторожно двинулась в сторону заинтересовавшей ее двери. По мере приближения паутина становилась все гуще и толще, все мощнее. Пришлось остановиться, так и не достигнув двери.
Не то чтобы дальше не было пути Зою остановил страх. Нельзя было подходить так близко!
Невидимая субстанция жадно вцепилась в нее, ощутимая всеми органами чувств. Она не только осязала, но видела движение, слышала шорох, ощущала отвратительный привкус на языке. А главное, главное – паутина облепила шестое чувство.
Темное облако уплотнялось, смыкалось вокруг. Зоя запоздало сообразила, что погибнет, если потеряет сознание.
Надо было срочно спасаться бегством.
Она попробовала отступить хотя бы на шаг, но дурнота мешала сохранять равновесие, и ее бросило на стену.
Паутина натянулась, завибрировала, как струны, отказываясь выпускать ее, однако паника придала сил, и, не без труда выпрямившись, Зоя сделала еще один шаг назад. Несколько нитей лопнуло. Она отпрянула дальше и на этот раз сумела освободиться.
Не дожидаясь, что будет дальше, кинулась назад, к относительной безопасности своей палаты.
За время пребывания в Кендл-Лейк-Мэнор она успела пройти через многое, но то, что таилось за этой дверью, было еще хуже. Оно пугало до полусмерти.
Уже рядом с двойными дверями что-то коснулось шеи. Зоя вообразила себе длинную, темную и липкую нить, что тянется к ней в последней попытке увлечь к затаившемуся пауку…
И проснулась со сдавленным криком ужаса.
– Зоя, Зоя!
Итан прижал ее бьющееся тело ногой к постели, крепко обхватил запястья, не давая царапать шею.
– Это был сон, кошмарный сон. Все в порядке. Проснись же, Зоя!
Теплая и знакомая тяжесть его тела, запах собственной спальни, а главное – отсутствие негативной энергии заставили опомниться. Она расслабилась с конвульсивной дрожью облегчения.
– Прости, Итан… – Голос был каркающий и хриплый, чужой. – Я не хотела тебя будить.
– А я и не спал.
Тревога сразу вытеснила большую часть страха. Зоя прищурилась, вглядываясь в лицо мужа во тьме спальни.
– Опять мучает бессонница?
– Нет, просто раздумывал… о разном.
Ну да, конечно. Чего ради ей вздумалось спрашивать? Как будто он скажет правду! Разумеется, бессонница. Значит, все по новой.
– Как ты? – спросил Итан.
– Уже в порядке. – Зоя глубоко задышала, стараясь умерить сердцебиение. – У меня так давно не было кошмаров, что я уж думала, больше и не будет. Как глупо с моей стороны…
Он сдвинул подушки в изголовье, уселся, привлек ее к себе и начал поглаживать, как если бы она была испуганным котенком.
– Давай посмотрим на это с другой стороны. Говоришь, кошмаров долго не было? Значит, промежутки между ними удлиняются. По-моему, это хороший знак.
– Возможно, ты прав. – Зоя постаралась расслабиться, но сердце отказывалось умерить ритм и по-прежнему стучало, как загнанное. – Дай мне еще минутку, и все придет в норму.
– Знаю. Ты умеешь с этим справляться. Всегда умела. – Тем не менее, Итан продолжал свои поглаживания, и объятие его было все таким же крепким. – Что, серьезный кошмар?
– Серьезнее некуда.
– Может, расскажешь?
Зою захлестнула волна паники сродни испытанной во сне. Рассказать, что приснилось? Попытаться донести до него свои ощущения? Иначе говоря, снова через это пройти? Нет, это плохая идея.
Ей уже приходилось рассказывать Итану о пережитом в Кендл-Лейк-Мэнор, порой о вещах по-настоящему неприятных. Он знал о продажности и беспринципности доктора Харпера, о заговоре родни, который и привел ее в клинику, знал кое о ком из персонала. Например, о Венеции Макалистер, по совместительству консультанте криминального отдела (что приносило ей больше денег, чем место в Кендл-Лейк). Эта женщина не имела иллюзий насчет своих способностей, зато сразу уверовала в способности Зои и потому всеми силами пыталась подчинить ее своей воле, заставить работать на себя и приносить доход. Это означало бы постоянные выезды на место только что совершенного преступления и скоро довело бы до подлинного безумия.
Зоя не скрыла от Итана детали бегства из Занаду.
Иными словами, он знал большую часть ее секретов, знал больше, чем Аркадия, лучшая подруга и товарищ по несчастью. Но не всем можно поделиться. Например, ничто на свете не могло принудить Зою исповедаться насчет своего первого столкновения с невидимой паутиной.
– Мне снилась ночь в Занаду, когда санитар по забывчивости оставил дверь незапертой, и я вышла осмотреться, – начала она, тщательно подбирая слова. – Хотелось разведать дорогу к спасению. В тот день как раз удалось выплюнуть таблетки, так что голова была достаточно ясной. Так вот, тогда кое-что случилось.
– Что именно? – поощрил Итан, когда она запнулась.
– Ну… я шла и шла коридорами, стараясь запомнить повороты и нарисовать в уме карту здания.
– Чтобы при случае воспользоваться? – Да.
– Представляю, как неприятно снова оказаться в этом жутком месте, даже во сне, – заметил он, ритмично водя рукой сверху вниз по ее спине – Такой сон вполне может вылиться в кошмар.
– Помню, мне казалось, что коридоры ветвятся и ветвятся бесконечно. Наверное, сознание было все же не настолько ясным, как я думала. В конце концов стало казаться, что я никогда оттуда не выберусь.
– Но ведь выбралась, правда?
– Благодаря Аркадии.
– Главное, что ты теперь свободна, – с нажимом сказал Итан и поцеловал ее в макушку – Почаще себе об этом напоминай.
– Постараюсь.
– Хм – Губы его искривила нерадостная понимающая усмешка – Легче обещать, чем выполнить.
– Да уж.
Он шевельнулся, и Зоя тотчас напряглась всем телом.
– Вижу, кошмар и вправду был серьезнее некуда. Ты как слишком туго натянутая струна – страшно дотронуться, вдруг порвешься.
Она прикрыла глаза из страха, что Итан заглянет в них и поймет, что нервы ее действительно на пределе.
– Давай-ка я согрею молока, – предложил он, помолчав – В последний раз это сработало.
– И сейчас сработает, только – она поморщилась, – я терпеть не могу теплое молоко.
– Тогда как насчет эротического массажа? – Итан провел рукой по ее бедру и сделал многозначительный щипок.
Скорее всего, он это не всерьез, подумала Зоя. Так, хочет немного разрядить обстановку. Вряд ли ему сейчас до секса, после ее криков и конвульсий.
Но сама она была не против, более чем не против. Ничто не могло отвлечь до такой степени, как долгая любовная игра и потом – пылкие объятия. По правде сказать, ей никогда еще так не требовалось отвлечься.
– А что ты знаешь об эротическом массаже? – поощрила она, придавая голосу такой же, как у Итана, легкий, игривый тон – Только не говори, что он входит в твои обязанности.
– Одна из обязательных дисциплин, если хочешь взяться за ремесло частного сыщика – Рука нырнула под подол коротенькой сорочки – Лично я отнесся к этому вопросу со всей серьезностью Хочешь, докажу?
Зоя повернулась в объятиях и пробежалась пальцами ноги по голени мужа.
– На какой конкретно части моего тела?
– Да на всех. А начну, пожалуй, прямо отсюда Ладонь слегка развела ноги и осталась там, палец заскользил вверх-вниз, ища – и находя – чувствительные уголки. Ответный всплеск желания был еще более мощным, чем Зоя ожидала. Должно быть, его стимулировал бродивший в крови адреналин. Так или иначе, она отреагировала мгновенно.
– Вижу, эта техника находит в тебе благодарный отклик, – заметил Итан, склоняясь к ее губам.