– Или у нас появилось что-то, что им не понравилось, – изрек Матвей – вот уж кто не собирался паниковать.
– Что это у нас появилось, чего раньше не было?
Смиля закрыла глаза и откинулась на кровать. Понятия она не имеет, что такого у них появилось. И думать ей об этом не хотелось. Ей хотелось слушать. Умного, сильного, ловкого Скелета. Пускай он решает. Пускай он говорит. Да пускай хоть просто книгу читает. До заката. А потом и до рассвета. Родители искать не будут. У них сейчас другие проблемы, они ругаются.
– Ах, вот в чем дело! – простонал Матвей. – Эта девчонка!
– Белобрысая?
– Она понравилась Ворону. Вот с чего все началось. Ты говорила про пары. Ворон пару нашел, и Дом ему открыл свои клады. Ну, третий столб от заката, пятая колонна от рассвета. Подо львом.
Смиля кивнула, а организм еще и судорожно вздохнул.
– А при чем здесь пара?
Матвей глубокомысленно пролистал книгу. Потом еще пролистал. Потом быстро прогнал страницы между пальцами.
– Понятия не имею, – наконец честно признался он. – С одной стороны, пара – это сила. А с другой, пара – это «слабое звено».
– Почему – слабое?
– Любовь, так же как и любое увлечение, делает человека слабее, – углубился в философские выкладки Матвей. – Один ты сам за себя отвечаешь. Хочешь – жертвуй свой жизнью, хочешь – себе оставь. А когда рядом с тобой кто-то, ты уже за него отвечаешь, и твоя жизнь уже вроде как не совсем твоя. Все эти дети, жены – их тут же берут в заложники, и герой вынужден делать то, что в нормальной жизни никогда бы не сделал. А будь он один…
Смиля глядела в окно. День набухал. Он был такой чисто отмытый после вчерашнего дождя, такой радостный, что на этом фоне ее персональная трагедия виделась особенно болезненной.
– А может, она хочет нас принести в жертву? – прошептала Смиля. По-другому привязанность к Дому она объяснить не могла. – Ты не знаешь, человеческие жертвы древние пруссы приносили?
– Конечно, приносили, куда без этого? – пробормотал Матвей. Теперь и он смотрел в окно. И лицо его при этом не выражало ничего хорошего.
Лаума! Она. Больше некому здесь гадостями заниматься. Стоит рядом, пудрит мозги. Как там сказал домовой? «Грязные мысли!» Вот и сейчас у Матвея мысли были такие – грязные. По лицу видно.
Смиля бросилась к окну. Через двор шел Янус. Шел быстро. Уверенно. Он знал, куда и зачем идет. Вернее – кто-то ему об этом сказал, толкнул под локоть, нашептал в темноте.
– Не открывай! – взмолилась Смиля. – Не делай этого!
Звонок домофона заставил вещи в квартире замереть. Хорошо, что нет родителей, – вот был бы трам-тарарам. А так – нет их, в очередной поход укатили. Скелет самостоятельный, часто бывает один.
Матвей отодвинул Смилю к дивану. Она зажмурилась, пытаясь успокоиться. Это же Янус, добрый старый Янус. Что опасного в нем может быть?
– Да? – медово пропел Скелет в домофонную трубку. – Нет. Сплю. Не видел. Не сейчас.
И отключился. Посмотрел на побледневшую Смилю.
– Тебя ищет, – победно сообщил он. – Уверен, что ты у меня.
– Его Лаума прислала.
– Зачем?
Так бывает. Что-то неприятно-болезненное сжимается в груди, бездомный щенок скребется, поскуливает. И такое чувство, что ты что-то упустил. Должен был сделать – но нет, память в истерике бьет тарелки с кластерами информации, устраивает образцово-показательный скандал с переворачиванием шкафов. Тревога расползается по венам, забирается в кончики пальцев, до ломоты.
Прячась за шторой, Смиля изучала стоящего в подъезде Эрика, и тянущая тоска выворачивала душу.
– Надо идти к Ворону, узнать, что произошло, – решительно произнесла она. – Надо действовать. Что-то делать. Нельзя сидеть.
– В обеденный перерыв пойдем. Мы на осадном положении, – Матвей кивнул в окно. – Если ты, конечно, не передумала и согласна с ним встретиться.
Янус устроился на лавочке во дворе. Вольготно так расположился, будто собирался проторчать здесь весь день. Набирал что-то на своем мобильном. Запел сотовый.
Янус искал Смилю.
– Подскажи мне, почему мы ему тебя не показываем? – пробормотал Матвей.
– Не знаю, – мотнула она головой. – Я вдруг испугалась. Нет, я уверена – вам нельзя встречаться. Будет плохо. Смерть. Не хочу, чтобы с тобой что-то произошло! Правда! – И чуть не добавила, что любит. Любит и хочет, чтобы спас. Он – больше никто.
– Да что ты! – Матвей не верил. Он был из породы недоверчивых.
Сотовый брякнул, сообщая об смс.
«Я тебя люблю».
Смиля развернула телефон экраном к Матвею. О! Она хорошо знала эту ухмылку, этот оскал. Злится. Да она сама готова Эрика порвать. Зачем он это делает?
– Что же ты ему не отвечаешь? – процедил Матвей сквозь зубы. – И при чем здесь я?
– Ты когда-нибудь замечал, чтобы Янус меня любил? – поинтересовалась Смиля, понимая – все напрасно. Ни от кого она не спасется. Все кончено.
– Вчера заметил.
– И что?
Снова эта ухмылка. Холодная. Равнодушная.
– При чем здесь я, если у вас любовь?
Неделя, три, месяц – вернитесь. Всего два дня назад еще было хорошо. Они сидели на третьем этаже Дома, часами молчали, смотрели закаты, Скелет играл на губной гармошке, Ворон заваривал кофе, Янус что-нибудь вещал. Они были равны. Им было хорошо вместе. Они спасались от долгого пустого лета в грязном уюте Дома, бежали от мира. И вот теперь их мир рухнул. Им никогда не быть вместе, не сидеть, не слушать, не смотреть. Матвей не простит Смиле смс от Эрика. А Янус не пустит Матвея вперед себя. Все закончилось. Они проиграли.
Смиля встала, сунула ноги в сапоги, подтянула спадающие треники (и футболку и кофту со штанами выдал Матвей), вышла на лестничную клетку. Скелет не останавливал ее. Это было правильно. Дурацкое чувство, что ты нигде больше не будешь спокоен, что тебе никто не рад. Ударила ладонью по холодному кафелю, но от этого стало только больно и обидно, горечь не прошла.
Выбралась на улицу и, глядя четко перед собой, зашагала через двор.
«Меня нет, меня нет, меня нет…» – как заклинание про себя бормотала Смиля. Глупое лето! Завершись!
– Привет! – услышала она голос Януса. – А Матвей сказал, тебя нет.
– Не зови его по имени! – заорала Смиля, стискивая кулаки.
Убила бы глупого, непонятливого дурака. И остановилась, глядя на встающего Януса.Что с ней? Откуда столько злости?
– Не трогай ее! – вырвался из подъезда Матвей. – Это все ты! Это не она.
Чудовище успела обернуться. Всегда спокойный, всегда осторожный Матвей сейчас клокотал от ярости. Он налетел на Януса, сбивая его с ног. Привставший со своего места Эрик потерял равновесие и ухнул спиной вперед через лавочку. Что-то звонко цокнуло, словно его голова встретилась с камнем. Взметнулись переплетенные ноги.
– Остановитесь! – перепугалась Смиля.
Она никогда не видела такой драки. Страшной, остервенелой. Бывшие друзья молча катались в грязи, нанося друг другу глухие удары. Они даже не пытались встать. В ход шли ноги, кулаки, зубы. Смиля сунулась разнимать. Но ее затолкали, чуть саму не сбив с ног.
Кто-то прошел. За спиной? Рядом? За дерущимися? Смутная тень. В памяти задержалась улыбка на веселом моложавом лице. И окрик: «Жми, ребята!»
Показалось? Никого нигде нет. Пыхтят уже уставшие мальчишки.
Секунда, и что-то откинуло их друг от друга.
– Я тебя убью! – первым взвыл Эрик. Черное перепачканное лицо. По скуле бежит кровяной след.
– Сначала сдохнешь ты! – коротко бросил Матвей. Языком ощупывает зубы. Левой рукой трет плечо, кривится. Белая домашняя рубашка порвана.
– Не дождешься! – Эрик сплюнул. Красный сгусток утонул в месиве под ногами. – Тебя пропущу.
– Только сунься к ней!
Смиля не выдержала. Задохнулась, перед глазами скакнули радужные чертики.
– Вы оба идиоты! – От ярости ее согнуло пополам. Она кричала, потрясая сжатыми кулаками. – Слышите? Оба! Ненавижу! Всех! Придурки! Не подходите!
Гнев серыми пузырьками взорвался в голове. Ничего не видя и не соображая, она помчалась. Куда? Домой. Как ей хотелось оказаться дома, закопаться в подушку, укутаться в одеяло. Не видеть. Не слышать. Происходящее было невозможным. Скелет с Янусом не могли драться. Ворон не должен кидаться на нее с лопатой!
Дом выступил из тополей, как проклятие. Она опять была на улице Гоголя, черная громада снова нависала у нее над головой. Между деревьями пробежала цветная кошка. Она нервно вздрагивала, шерсть на загривке вставала дыбом, будто перед ней выступала свора собак, хвост дергался. Она болезненно мяукала. И все кружила, кружила вокруг деревьев, проявляя все признаки бешенства.
«Мяу!» – завопила еще одна кошка под ногами Чудовища. Трехцветный зверь заставил ее переступить порог тополей, уйти за кусты.
Вода в прудике бурлила, словно там резвилась возмущенная желаниями старика золотая рыбка. Коты наступали. Смиля пятилась к Дому.
Третий кот выскочил из подвала, отряхнулся, задрал хвост, кончик которого по-боевому дернулся. Вслед ему полетел камень, и кот отпрыгнул, зашипел, выпустив когти.
Плеснулась волна. Смиля отступила, а потом перестала отступать, поскользнувшись на ряске. «Сейчас будет холодно», – только и успела подумать, прежде чем оказаться в прудике. Взметнулись потревоженные водоросли, тяжело опутали ноги и руки, быстро промокшая одежда потянула вниз. Она все ждала, что вот-вот падение закончится, что она коснется дна и сможет подняться.
Дна не было. Она погружалась, не в силах дернуть ни рукой, ни ногой. Вокруг была зеленоватая мутная вода. Медленно всплывали двойные листики ряски. Тонкие прозрачные корешки у нее были как ножки. В зеленом бальном платьице ряска танцевала свой первый танец. Дамы… кавалеры… они кружились, кружились…
Смиля заметила движение. Мимо проплыла девушка. Длинные зеленые волосы, зеленые глаза, белое фарфоровое личико. Водяная девочка улыбнулась и протянула руку, желая коснуться пальчиком лица Чудовища. Изображение вдруг качнулось, поплыло. Рука водяной девочки стала огромной. Она жестко схватила Смилю за плечи и глубже погрузила в воду. Из легких взволнованными пузыриками вышел последний воздух. Потом ее ударили, дернули, и мир превратился в один огромный воздушный колокол. Воздуха, в котором может хватить только на одного человека. Второму не поместиться.
Смиля тяжело кашляла, отпихивая чужие руки. Но держали ее крепко. И она билась, теряя последние силы.
– Все, все… тише, тише… Все хорошо… Тише…
Она устала. Из желудка вышла болезненная водяная отрыжка, и Чудовище обвисла на худом костлявом плече. Всхлипнула.
– Ну, что?
Грязный, мокрый, злой Янус стоял рядом и смотрел на Дом. Через правую скулу шел свежий рубец. Он кровоточил, пачкая воротник рубашки.
Чудовище отлипла от плеча Скелета. В его глазах была тревога. Он испугался за нее?
– Что… произошло…
Желудок сжался, рот наполнился кислой слюной.
– Пришел Ворон, и ты прыгнула в пруд, – спокойно объяснил Янус.
– Дура! – дернул ее за плечи Скелет. – О чем ты думала? О чем? В следующий раз – убью.
– Я споткнулась, упала, – пробормотала Смиля, с трудом вспоминая виденное – котов, водяную девочку, танцующую ряску.
– И Ворон тебя немножко подержал под водой? Он тебя утопить пытался.
– Ворон?
Стало холодно, поднялся ветер. Зашумели, заволновались деревья. Скоро осень, в школу. Как в потусторонний мир. Не спрятаться, не скрыться, не убежать. Как и от Дома с его призрачными обитателями.
Вода противными ручейками текла между лопаток, ветерок холодил голову. Мокрая ткань терла сбитую коленку.
– Не оставляй меня, пожалуйста, – прошептала она, тычась лбом Скелету куда-то под подбородок. Судя по жесткости, она уперлась в ключицу.
– Я его убью, – пообещал Скелет. Он собрался ссадить Чудовище с колен и немедленно идти приводить угрозу в исполнение.
– Не уходи!
Крик получился неожиданно звонким и очень громким. Не помня себя, Чудовище вцепилась в руку Скелету. Вцепилась намертво. Костяшки пальцев побелели, а Скелет болезненно поморщился.
– Да не иду я никуда, – попытался он освободиться от ее захвата. – Сиди ты спокойно, а то опять свалишься. Я как чувствовал, что опять что-то случится. Кто б сомневался, что ты попрешься к Дому. Тебе здесь медом намазано?
Он потянул с себя куртку, но Чудовище крепко держала и куртку тоже. Оставалось только перекинуть свободный край ей на плечи.
– Ну-ну, все… Хватит, – неловко утешал Скелет. Он похлопал ее по коленке, но негнущиеся пальцы сделали это грубо, и он спрятал руку за спину.
– Не… бросай меня, – Чудовище снова прильнула к Скелету.
Никогда не отпустит, ни за что. Надежный, верный, свой. Любимый…
– Сидите! – у них над головами тяжело вздохнул Янус. – Я все понял. Мне Скелет рассказал. Думал, чушь. А теперь…
Он пошел через кусты. Ветки тяжело захрустели у него под ногами.
– Мы всех выгоним отсюда, – пообещал Янус и с грустью посмотрел на торчащую из окна балку. Их пиратский бриг, их мир, их сокровища. Никто не смеет трогать истинных хозяев Дома. – Даю слово. Все станет как раньше.
Всхлипнувшая Чудовище подняла лицо от мокрой рубашки Скелета.
– Не станет, – покачала она головой.
Янус улыбнулся своей хитрой улыбкой. Он не терпел возражений. Он всегда добивался своего.
Кусты за ним сомкнулись. Следом, шаг в шаг, протопал моложавый человек, худой, верткий, с черными, гладко зачесанными волосами.
– Кто это? – булькнула Чудовище, сплевывая набежавшую кислую слюну.
– Где? – нахмурился Скелет.
– За Янусом идет. Высокий такой.
– Нет никого.
– Как это нет, когда – вон? Через кусты ломится.
– Никто не ломится, все давно ушли.
Человек напоследок обернулся и подмигнул Чудовищу. «Жалус» – всплыло в ее голове.
– Жалус, – повторила она.
– Кого жалко? – не понял Скелет. – Этих уродов? Нашла кого жалеть…
– Его зовут Жалус. – Чудовище с тревогой глянула в лицо Скелета – не смеется ли? – Он кто?
– Бог вражды. – Скелет и не думал шутить. Он был скорее уставший, чем веселый. А теперь еще и с тревогой смотрел на Чудовище, видимо, опасаясь, что у нее поехала крыша. – Я тебе читал утром.
Что-то жужжащее поселилось в сердце – тревога вперемежку с болью безысходности. Ужас сорвал ее с колен Скелета.
– Он был, когда вы дрались, – закричала Чудовище. – Это все из-за него!
Жалус исчез, Януса тоже не было. Вошел в Дом? Отправился вокруг?
– Кто был? – Скелет смотрел на нее с сожалением. Не каждый день знакомые у тебя на глазах теряют рассудок после купания в пруду с ряской.
– Наглый такой! С улыбкой, – торопилась Чудовище объяснить, путаясь в словах. – Сам говорил – бог раздора. Это он вас поссорил! Он сейчас и Януса поссорит…
С кем? Додумать не успела, побежала к Дому.
– Янус сам кого хочет с кем хочешь поссорит, – буркнул ей в спину Скелет. Меньше всего он сейчас взялся бы переживать за Януса.
Чудовище склонилась над полукруглым оконцем подвала. Кошка вылетела из темноты, расправив когти. Чудовище успела отклониться. На лету зверь цапнул ее за куртку Скелета и недовольно мяукнул. Второй прыжок более удачный, и кошка уже рвет когтями ногу. Неожиданная острая боль.
– Ах ты тварь!
Скелет ребром ладони саданул по меховому тельцу. В кошке что-то хрустнуло. Скатившись с Чудовища, она еще попыталась извернуться и оцарапать обидчика. Но промахнулась снова.
– Где она? – Чудовище не успевала оборачиваться.
– В подвал прыгнула.
– Там Янус!
– Они здесь взбесились, что ли?
Два других кота выбежали из-под тополей. Хвосты задраны, зубы ощерены, шерсть на загривке дыбом.
– Из-за спины не выходи, – скомандовал Скелет, поднимая кусок кирпича.
Зверь прыгнул. Кирпич ударил ему в грудь, отбрасывая назад. Второй, увидев, что собрат повержен, юркнул в кусты.
– Куда он делся?
На земле перед домом никого. Неужели раненый кот так быстро сбежал?
– А черт его знает, – пробормотал Скелет. – Провалился сквозь землю.
Внутри Дома посыпались камни. Стены задрожали, отдаваясь недовольным эхо.
– Черт! – снова выругался Скелет, пытаясь рассмотреть, что происходит. – Кто-то специально кидал камни в стену. Один вылетел со второго этажа. Чья-то дьявольская рука направила его прямо на Чудовище. Скелет вовремя оттолкнул ее. Камень рассыпался меловой крошкой, мелкими осколками застучал по ногам. Как же больно!
– Они там!
Скелет помчался по внешней лестнице. Первый этаж, второй. Она словно бежала вместе с ним, видела каждую ступеньку, каждый поворот. Но сама не сдвинулась с места. Со второго этажа вылетел еще один камень. Чудовище прижалась к стене – так в нее из Дома не попадешь.
Шурх, – тяжелым вздохом напомнил о себе подвал. У Чудовища под рукой точно кто вздохнул… коснулся колена, прошел, задевая ногу в ботинке.
Медленно, боясь сломаться в коленях, Чудовище присела перед полукружьем окна.
– Кто здесь?
В подвале темно, сыро, каждый поворот таит в себе опасность. Вспомнился сон. А потом еще и слова Синеглазки. «Янус будет драться с Вороном, и я захочу, чтобы он победил». Драться насмерть.
Синеглазка!
Чудовище пощупала карманы. Сотовый. Не ее, Скелета.
Нежданова, Нежданова… где же номер?
Вызов остался без ответа. Эсэмэска. «Твой сон сбывается. Они дерутся».
Оторвала глаза от экрана и чуть не заорала. Лаума довольно щурилась. Рядом с ней Жалус. Пришли собирать урожай. Один – ненависти, другая – человеческих душ. И вид у них был такой, словно свою добычу они уже получили. Жертва богам принесена.
– Янус!!! – в ужасе заорала Чудовище, прыгая в подвал. Где-то здесь должен быть лапоток. Домовой! Выручай!
Всегда темный подвал сейчас вдруг оказался неплохо освещен. Чудовище никогда не могла сама пройти по этим ступеням, ее всегда тащил Ворон. Но сейчас она справилась и без него.
«Защитника нашла?» – вспомнила она злой окрик. Да, защитника!
Первый этаж пуст и гулок. Летает потревоженная пыль, заметает беспорядочные следы. Второй.