Пока Антон писал рапорт, он все-таки успел понять и оценить преимущества своего нового положения. Кабинетная работа, в отличие от оперативной, как правило, предполагает рабочий день с девяти до шести. Бывает, конечно, что нужно задержаться, всякие усиления, проверки, совещания. Но в основном она так и остается кабинетной. Это очень даже было бы хорошо иметь достаточно личного времени. И на Ксению, и… в общем, на все. А во-вторых, он теперь будет работником аппарата РУВД. Какое-никакое, а начальство.
Непосредственным начальником Антона оказался маленький лысый человечек с грустными глазами и погонами майора. Звали его Иван Романович Попов, и смотрел он на нового заместителя как-то сразу виновато. Антон даже предположил, что у старика либо геморрой, либо простатит.
– Юридический институт МВД? Это хорошо, значит, работу нашу ты изучал, – кивал Попов лысой головой. – Значит, много объяснять не надо. Ведь дело наше в чем?
И майор пустился в прописные истины, которые в курсантов вбивают в институте за пять лет достаточно. Обозначив Антону границы его обязанностей и познакомив с немногочисленными сотрудниками службы, майор глубоко надвинул фуражку на свою лысую голову и ушел. А Антон углубился в руководящие и регламентирующие документы, изданные по Управлению, в отчеты, схемы, планы и графики.
Просидев над бумагами до самого вечера, он сладко потянулся, расправляя уставшие плечи. На часах было без пятнадцати шесть. Пошарил глазами по своему рабочему столу, который достался ему от неведомого предшественника, и нашел то, что нужно. Под тяжелым стеклом лежал список внутренних телефонов Управления. Порадовавшись, что у него отдельный кабинет, он потянул к себе телефон и набрал трехзначный номер кабинета инспекторов по кадрам.
– Да, – буркнул незнакомый женский голос, – кадры.
– Будьте добры, Голубеву, – попросил Антон.
– Голубеву? – переспросил голос в трубку, а потом громко крикнул куда-то в сторону: – Ксения! Ты ушла?
Антон прикусил губу. Ждать до самого вечера не стоило, надо было позвонить ей раньше. Теперь Ксения могла по какой-то причине уже уйти, и выглядеть Антон в ее глазах будет опять не очень привлекательно. С замиранием сердца он услышал, как в трубке четко отдаются стуком женские каблучки, а затем тихий женский голос произнес:
– Я слушаю.
– Ксень, это Антон. Тебе удобно говорить? У меня заканчивается мой первый бумажный рабочий день, а потом меня просил зайти начальник Управления. Может, попозже увидимся?
– М-м, хорошо, – коротко ответила девушка и замолчала. Видимо, говорить ей было все же неудобно.
– Понял, тогда давай определимся со временем, – обрадовался Антон и тут же испугался. А вдруг они договорятся, а Кулевец его будет «мариновать» гораздо дольше? Не скажешь же начальнику РУВД, что не мог зайти, потому что опаздывал на свидание. – Или давай сделаем по-другому. Я не уверен, во сколько смогу освободиться, и будет лучше, если я тебе позвоню, когда освобожусь. Идет?
– Да, хорошо.
– Хм, тяжело разговаривать, когда нельзя, – рассмеялся Антон. – Тогда ты мне ответь, какой вариант тебе больше нравится. Ты продиктуешь номер своего мобильного или запишешь номер моего, а потом перезвонишь мне, чтобы он остался в памяти?
– Лучше второй.
– Тогда пиши…
Молодость хороша еще и тем, что обиды, подозрения рождаются быстро и так же быстро исчезают. Молодость впитывает окружающий мир как губка, заставляет ломиться в стену, там, где рядом есть открытая дверь. Но порой склонна эту самую дверь искать в глухой стене, искренне веря, что она просто обязана там быть.
Ксения Голубева, несмотря на свою принадлежность к органам внутренних дел, была девушкой совершенно обычной, со всеми присущими этому возрасту достоинствами и недостатками. Она заинтересовалась молодым лейтенантом, когда он только появился у них в Управлении, ей было приятно и даже лестно, что этот высокий красавец обратил внимание именно на нее. Она даже дорисовала его образ после первого свидания, наделяя Антона выдуманными качествами.
А потом он странным образом исчез и несколько дней не давал о себе знать. И тут же буйная девичья фантазия стала рисовать страшные картины. Что Антон в ней разочаровался, что она его чем-то обидела, что он вообще провел с ней тот вечер ради знакомства с городом, а не потому, что она ему понравилась. Самые нелепые мысли толкались в голове, протискиваясь на первый план. Мысли, что Антон хотел над ней посмеяться, унизить, что он заведомо не хотел длительных отношений. И уж совсем непонятная мужчинам реакция проявилась на четвертый день. Ах, так! Ну и не надо! Ну и пусть! И не больно-то он мне понравился! И вообще я пошла с ним гулять в тот вечер из чувства снисходительности! Мне с первой минуты было ясно, что он проходимец…
То, что Антон не проходимец, стало понятно в одно мгновенье, как только она поднялась по лестнице в коридор своего отдела и увидела около окна его. Он улыбался ей искренней милой улыбкой и как бы даже извинялся. И снова все стало на свои места, он понравился Ксении с самых первых минут их знакомства, и она нравится ему. Только маленький червячок уязвленной гордости еще шевелился и все портил. Он не давал улыбнуться широко и открыто, не хотел чтобы она вслух призналась или дала бы понять взглядом, что соскучилась, что он ей нравится и что она с нетерпением ждала, когда он придет или позвонит.
И вот они идут рядом по пустынной улице. Как будто и не было этих нескольких дней смятения, терзаний, этой мучительной разлуки. И только какая-то глупая сила не давала взять его под руку, а еще лучше, вложить свою ладошку в его сильную ладонь. Чтобы он сжал ее и повел, куда угодно повел, ведь любой женщине нравится, когда ее ведет сильный мужчина. Особенно когда он ведет туда, куда ей хочется. Остановись сейчас Антон вот прямо под этим деревом, разверни Ксению к себе лицом и начни осыпать ее лицо поцелуями, не оттолкнула бы.
Но Антон не поворачивал, не прижимал, не осыпал. Он много рассказывал, шутил, задумчиво смотрел на звезды и часто заглядывал ей в глаза. И ожидание того, что рано или поздно он все же решится на более смелый поступок, становилось томно-приятным. У Ксении появилось ощущение сродни тому, когда важнее и приятнее сам процесс, а не конечный результат.
– Значит, ты сразу попал в начальство? – улыбнулась она, когда их разговор опять свернул в сторону службы. – Поздравляю! И первое задание выполнил с честью, причем не кого-то, а самого начальника Управления, и с назначением сразу повезло.
– Ой, Ксень, не говори! – отмахнулся Антон. – Ты не представляешь, какая это скукота. Бумаги, бумаги, бумаги!
– Да ладно тебе! Привыкнешь. Город у нас такой, сплошная скукота.
– Не скажи! – возразил Антон. – Я очень много интересного узнал за эти дни. Ты вот мне скажи, есть у вас в городе известная личность по фамилии Евлампиев?
– Евлампиев? – удивилась Ксения. – Ну, директор завода ферросплавов – Евлампиев. Очень известная и популярная личность. А что?
– Да-а! – пришло время удивляться Антону. – Значит, это был сынок директора вашего чугунолитейного завода? Фигово служба начинается!
– А что случилось?
– Вчера я ему морду разукрасил за то, что он в составе пьяной компании к девушке приставал. Правда, потом выяснилось, что девушка эта из числа… не совсем порядочных и хорошо известных в полиции. И это был просто маленький конфликт в их среде.
– А ты?
– А я не понял и навешал всем по первое число. И сынку директора тоже. А потом кто-то позвонил в полицию, и прилетел участковый «со товарищи». И мне стали объяснять, что в вашем городе абы кому морду бить нельзя. Простому человеку можно, а Евлампиеву-младшему, даже если он ведет себя по-скотски, нельзя. А я, стало быть, пренебрег и мордой его об стену. Интересно, когда меня теперь на ковер вызовут?
– Может, еще и не вызовут, – возразила Ксения. – Этот типчик поведения известного, слухи по городу о нем давно ползут. Только, говорят, папаша его пьянки и похождения не поощряет, но из-за горячей отцовской любви сделать с ним ничего не может. Не исключено, Евлампиев-старший посчитает, что поделом Евлампиеву-младшему досталось. Лишь бы из наших никто выслуживаться не начал и не наехал на тебя.
Антон с Ксенией гуляли до ночи, одна тема разговора сменялась другой, но девушке так и не удалось расспросить своего друга о его прошлом, родителях. Он все время уходил от ответов, и Ксения решила, что на то могли быть веские причины личного характера. Захочет – когда-нибудь расскажет.
– Так, потише, товарищи, – Кулевец постучал карандашом по столу. – Копаев, докладывай свои предложения.
Антон по курсантской привычке поднялся со своего места, но потом, повинуясь знаку начальника РУВД, снова сел.
– Майор Попов в данное время находится на излечении, – напомнил он офицерам, присутствующим на совещании, – и я исполняю обязанности начальника отдела. Но хочу отметить, что все мои предложения по совершенствованию системы охраны общественного порядка в местах массового пребывания людей и просто на улицах города являются лично моими и с майором Поповым досконально не согласованы. Разумеется, Иван Романович в основном в курсе, но все, что я сейчас изложу, с ним не согласовано. Это предложения, которые я хочу вынести на обсуждение начальствующего состава РУВД…
Антон по курсантской привычке поднялся со своего места, но потом, повинуясь знаку начальника РУВД, снова сел.
– Майор Попов в данное время находится на излечении, – напомнил он офицерам, присутствующим на совещании, – и я исполняю обязанности начальника отдела. Но хочу отметить, что все мои предложения по совершенствованию системы охраны общественного порядка в местах массового пребывания людей и просто на улицах города являются лично моими и с майором Поповым досконально не согласованы. Разумеется, Иван Романович в основном в курсе, но все, что я сейчас изложу, с ним не согласовано. Это предложения, которые я хочу вынести на обсуждение начальствующего состава РУВД…
– Да, да! – перебил Антона Кулевец. – Это, товарищи офицеры, инициатива нашего молодого сотрудника, и я предложил ему сегодня свои замечания нам здесь представить. Так сказать, свежий взгляд выпускника вуза на обстановку в городе. Приступай к сути, Копаев.
– Во-первых, – начал Антон, – я считаю схему патрулирования территории города нарядами ППС не совсем эффективной.
У него хватило ума не называть вещи своими именами. Примерно пять постов в городе существовали не потому, что данное место отличалось сложной криминогенной ситуацией. Причина была проста, как апельсин. Эти точки являлись пересечениями основных улиц, по которым следовали маршруты передвижения полицейского или гражданского начальства, приезжающего в Каменск из областного центра. Руководство РУВД просто хотело, чтобы начальство видело патрульных полицейских на пути своего следования в любое время дня и ночи. Таким образом «показуха» снижала эффективность патрулирования чуть ли не на треть, потому что в плане у роты ППС было всего четырнадцать маршрутов патрулирования.
Командир роты капитан Горюнов тут же отреагировал ворчанием, что не им маршруты планировались, с него еще и из областного управления спрашивают за работу. Антон проигнорировал это ворчание и, подойдя к карте, продолжил:
– Я предлагаю из указанных пяти круглосуточных постов оставить только два в режиме ночных. Это высвободит очень значительные силы, которые следует использовать следующим образом…
И он стал перечислять те места, которые не были закрыты маршрутами патрулирования, но являлись на самом деле районами повышенной криминогенной опасности. Затем Антон отдельно остановился на целесообразности усиления нарядов на территории ярмарки сельхозпроизводителей.
– Этот объект действует в городе примерно с июля и до октября. Толчея, множество покупателей, постоянно доставаемые и убираемые кошельки и бумажники. Я поднял данные за последние два года и увидел, что за это время было только три заявления о карманных кражах и одно о мелком хулиганстве. Согласитесь, что ежедневно держать на ярмарке шесть патрульных полицейских – большая расточительность. Карманника они не поймают, потому что форму видно издалека и вор работать в их присутствии не будет. А для предотвращения возможных хулиганских действий вполне достаточно одного парного наряда. Поэтому я предлагаю два парных патруля с ярмарки тоже снять и направить их на другие участки.
– Ну ты загнул! – не выдержал заместитель Кулевца по профилактике подполковник Акимов. – Ну куда ты лезешь? Схема согласована с местной администрацией. Зачастую это заказ гражданских властей. Извини, Копаев, но это просто детский лепет. Надо же немного ориентироваться в вопросах политики, вопросах взаимодействия.
– На новой схеме патрулирования и ее обосновании я остановлюсь чуть позже, – ледяным голосом сказал Антон, – а сейчас отвечу на ваше замечание. Гражданские власти не являются специалистами в данной сфере. Они, скорее всего, полагают, что раскрыть преступление, не допустить совершения преступления, обеспечить порядок в городе можно, поставив полицейского на самых важных углах. А наша задача, как специалистов, убедить их в обратном. В этом взаимодействие я и вижу. Достаточно главе города привести имеющуюся статистику, которую, как мне кажется, не все читали, и станет ясно, что львиная доля преступлений и правонарушений совершается не в людных местах, а как раз в безлюдных. Там, где не будет свидетелей преступления, там, где преступнику легче с места преступления скрыться.
Антон откашлялся, перевел дух. Ему нужна была небольшая пауза, чтобы не начать горячиться и удержать себя в руках. Затем он снова заговорил:
– Напомню следующие факты. По нашей статистике, восемьдесят два процента преступлений раскрыто по «горячим следам» именно благодаря уличной полиции – ППС и ДПС. Их мгновенная реакция на поступившие ориентировки позволяет перекрыть маршруты, по которым пытаются скрыться преступники, опознать их по приметам в толпе. Просто догнать и задержать. Благодаря новой схеме, предлагаемой мной, мы можем повысить эффективность работы ППС.
– Ну, щас! – со смехом развел руками подполковник Федоров, зам по оперативной работе. – Они нам теперь все раскроют, а оперативникам делать уже будет нечего.
– Кстати, – напомнил Антон, – если вернуться к ярмарке, то там усиление нужно как раз в виде пары оперативников без формы. Я уверен, что карманные кражи там совершаются чуть ли не каждый день. Или попытки. Заявления нам пишут в лучшем случае процентов десять потерпевших. Извините, но это уже наука и статистика областного масштаба. И причина известна – недоверие полиции. Дальше я хотел бы остановиться на работе участковых пунктов полиции и системы работы ответственных, которые назначаются из числа руководителей подразделений ежедневно. Это касается не просто формальной проверки постов и патрулей. Я предлагаю с максимальной эффективностью использовать эти дополнительные силы, которые ежедневно имеются в нашем распоряжении. Ответственные на машинах, закрепленных за подразделением или на машине дежурной части, должны передвигаться по городу, особенно в ночное и вечернее время, не прямым, наиболее коротким маршрутом, а специально разработанным и мною предлагаемым. Это необходимо для того, чтобы сотрудники полиции проезжали потенциально опасными участками – дворами, переулками. Водители машин такие же полицейские, как и все остальные. У всех есть связь для вызова подкрепления. Мы можем простую формальность превратить в дополнительное эффективное средство.
И снова он вызвал недовольство Акимова, особенно когда остановился на недостатках работы участковых пунктов. К удивлению Антона, Кулевец принял его сторону, отметив позитивную сторону предложений, но предложил черновой вариант раздать в службы, с тем чтобы руководители, на основании изложенного Антоном, подготовили приемлемое решение. Антон понял, что вся его работа уйдет, как вода в песок. Результатом будет все тот же формальный подход, потому что никто из руководителей лишней работы на себя не возьмет.
На выходе из кабинета для совещаний Антон столкнулся с майором Сахно, начальником ГИБДД района. Сегодня майор выглядел совсем иначе, нежели в тот вечер, когда орал на Антона в дежурной части. Его сытое лицо сейчас выражало радушие.
– Ты что же, Копаев, – широко расплылся в улыбке Сахно. – Мог бы сразу тогда сказать, что полицейский. Чего же своих-то топить? Решили бы в момент с твоими правами.
– Да я как-то не о правах беспокоился, – усмехнулся Антон такой перемене. – Я о поведении ваших подчиненных больше говорил.
– Ладно, ладно! – Майор попытался обнять Антона за плечо. – Одну шкуру носим, нечего старое поминать. С меня коньяк, и права сам в кабинет тебе принесу! Извини, что так обошелся с тобой. А давай-ка мы по-другому помиримся! Завтра я «поляну накрою», соберем на лоне природы свой круг достойных людей, отдохнем, усугубим граммов по пять, о жизни перетрем. Я тебя познакомлю поближе с нашим руководством из Управления. Ты вот все с Кулевцом дружишь, с мэром за руку здороваешься, а работать-то с нами придется, руководителями среднего звена. Как, вливаешься в компанию?
Антона покоробило упоминание о «достойных» людях, но идти на конфликт так сразу, в лоб, он не хотел. Но и участвовать в пьянке тоже не хотелось. Не потому, что он не употреблял алкоголя, а потому, что не был уверен, что в этой предполагаемой компании сможет повести себя адекватно.
– Видно будет, – ограничился он обтекаемым ответом.
Когда Антон вернулся в кабинет, начать работать ему не дали. К нему потянулись люди из разных отделов за экземплярами нового плана для своих начальников. Сами начальники, разумеется, к Копаеву не пошли. Единственный, кто пришел лично, – это капитан Горюнов.
Сняв фуражку, он уселся на стул с видом взрослого, который пришел поговорить с нашкодившим ребенком, и теперь весь излучал горькое сожаление, что упустил где-то в воспитании своего чада.
– Ну, ты, конечно, молодца, – покивал Горюнов головой. – Я понимаю, что только вчера из института, весь нашпигованный свежими знаниями. Но извини, а посоветоваться предварительно с теми, кто тут не первый год работает, ты не подумал?