Сомнения начали одолевать его в середине допроса, а к концу он не выдержал и спросил:
– А почему вы меня ни разу не спросили про участкового Галкина?
– Галкина? – оторвался от экрана монитора следователь и недоуменно посмотрел на Копаева. – А… я его уже допросил.
– Я не о том. Вы обвиняете Пашутина в укрывательстве преступников и пособничестве преступлениям, которые эти двое беглых зэков совершили. А вас не мучают сомнения, почему люди, находящиеся в федеральном розыске, так свободно выходят из дома Пашутина? Почему сам Пашутин так свободно закупает в большом количестве водку и еду в сельском магазине? Это ведь многим жителям села тогда бросилось в глаза, а участковый ни сном ни духом не ведал об этом. И меня вы об этом ни разу не спросили.
– Ну-у, – неуверенно рассмеялся следователь, – это начальство Галкина должно его в служебном порядке разобрать и наказать, если вы правы.
Антон несколько секунд смотрел в искренние глаза молодого следователя, делая эффектную паузу перед вторым своим заявлением:
– А не видите ли вы связи между Пашутиным и Галкиным? Не Галкин ли покрывал Пашутина, который терроризировал местного предпринимателя Кузьмина? Я ведь ездил в Макушево в командировку, разобраться с тем, почему там имеют место нарушения общественного порядка во время массовых мероприятий. Не видите связи?
– Вы так говорите, будто подозреваете Галкина в том, что он в Макушево местный мафиози. Доложили бы своему начальству, чтобы те провели там оперативную проверку. Это не мой вопрос. Мой вопрос – это связь Пашутина с преступниками.
– Да? – Антон почти не скрывал иронии. – Извините, я просто не понял!
Обдумывая возможные ходы, которые дали бы ему хоть какую-то информацию о прошлом Федорова, он, так или иначе, возвращался к личности майора Лапина. Для начальника уголовного розыска Федоров был прямым и непосредственным начальником. Лапин не мог не знать хоть что-то о жизни своего шефа. Но как завести разговор, как из него что-нибудь вытянуть, чтобы не дать зародиться подозрениям? Антон прокручивал в голове вариант за вариантом, но все они казались какими-то наивными. Самое лучшее, что он смог придумать, – наладить более близкие отношения с майором. Может быть, даже дружеские. Уж в процессе общения обязательно удастся подсунуть вопросик-другой о Федорове.
Для реализации этого нужно было придумать несколько способов налаживания контактов. Во-первых, контакт должен налаживаться на почве профессиональной сферы Лапина и правдоподобной причины у Антона, и их должно быть несколько. Начал Антон с вопросов о сыне директора завода Евлампиева. Он зашел вечером к Лапину в кабинет и поделился опасениями, а не закончится ли для него неприятностями та встреча, когда он Валеру Евлампиева немного побил? Директор завода – лицо в городе влиятельное, может запросто Антону неприятности организовать. А Лапин, в рамках своей должности, мог о сынке знать многое.
Разговор получился интересный, насыщенный. Они попили чайку, и «успокоенный» Антон собрался уходить, когда в кабинет Лапина вошел молодой человек, извинился и положил на стол какую-то бумагу. Лапин его отпустил, но, посмотрев в бумагу, неожиданно остановил каким-то вопросом.
И тут Антон его узнал. Именно когда этот человек повернулся вполоборота и посмотрел на Лапина. Вот в таком ракурсе Антон его и запомнил в тот вечер, когда сорвал попытку покушения на Кузьмина. Этот человек в него стрелял из машины, и его Антон ранил в плечо. Видно было, что остановившийся в дверях визитер держится за ручку двери левой рукой, хотя удобнее было бы делать это правой, которую он как-то осторожно держал на весу. Бережет, пока рана окончательно не затянулась.
И чем-то Антон себя выдал. Наверняка слишком пристальным взглядом, хотя, может быть, этот человек успел разглядеть его в полумраке и при свете фар. Он бросил на Антона очень внимательный взгляд и вышел. Антон поднялся и, попрощавшись с Лапиным, тоже покинул кабинет.
Судя по короткому разговору между Лапиным и этим человеком, он был одним из оперативников. Именно тем, кто недавно лежал в больнице по причине огнестрельного ранения. И теперь подозрения Антона подтвердились. Более того, теперь бандиты будут знать, кто им помешал разобраться с Кузьминым, будут подозревать, что Антон знает, где прячется Кузьмин, и будут уверены, что Антон о многом догадывается. Доигрался!
Антон попытался рассуждать спокойно, но это получалось с трудом. Дальнейшее развитие событий было более чем очевидно. Либо этот оперативник сейчас зайдет к Лапину и скажет, что Копаев именно тот, кто видел его в момент неудачного покушения на Кузьмина и кто его ранил. Либо, что приятнее, постарается выяснить, кто это у начальника только что сидел. Приятнее, потому что в этом варианте Лапин фигурирует как честный человек, но для Антона все равно финал тот же: приглашение на очередной пикник, несчастный случай со смертельным исходом. Например, употребление ядовитых грибов или переход улицы в неположенном месте и скрывшийся с места происшествия неустановленный водитель.
Он пытался размышлять с иронией, но ирония выходила грустной. Ясно, что теперь придется форсировать события. Не факт, что тот оперативник Антона все же не узнал. Рисковать не стоило. Единственная надежда была на то, что местная «мафия» должна решить, что с ним делать, предварительно все обсудив в своей верхушке, да и опер должен успеть кому-то доложить о своих подозрениях. В любом случае на принятие решения, как его ликвидировать, у них уйдет какое-то время. Возможно, день или два.
Антон прислушался к себе, чтобы понять, не паникует ли он. Нет, не паникует. Просто пытается доказать себе, что все не так плохо, что еще ничего неизвестно. И тут же он сам себе напомнил, что местный криминалитет рисковать не будет, даже если они и не уверены. Кто мог сорвать им попытку покушения? А не тот ли Копаев проявил свои боевые способности уже несколько раз за короткое время пребывания в Каменске? Тогда о чем говорить?
Ладно, решил Антон, время терпит, во всяком случае, до утра. А сегодня он зайдет к Кузьмину и посоветуется с ним. Но сначала увидится с Ксенией. Воспоминание о последней встрече и почти двух часах непрерывного целования томили.
Они встретились неподалеку от ее дома. И оба не стали заводить разговоров о планах на вечер. Антон рискнул подумать, что Ксении понравилось целоваться и она хочет, чтобы они пошли не в кафе или в кино, а, наоборот, забрались в тихое укромное место и занялись этим же. А что, если… Какое место может быть тише и укромнее, чем его квартира? Нет, не та, где он на самом деле живет, а та, которую он держит для конспирации. Какое совпадение – он позавчера навел там порядок, а для конспирации как раз подходящий шаг. Раз девушку привел, значит, в самом деле там живет.
– А пойдем ко мне в гости? – решился Антон.
– К тебе? – с укором посмотрела на Антона Ксения. – А я думала, что ты никогда меня не позовешь посмотреть на твою холостяцкую берлогу.
Всю дорогу девушка как-то странно болтала без умолку. Антон отвечал невпопад, не мог сосредоточиться, пока не понял, что сильно волнуется. Они будут совсем одни, в пустой квартире… и… у него к Ксении как-то изменилось отношение, что-то новое пришло, но пришло как-то тихо и незаметно. Он покосился на девушку. И грудь у нее хорошая, и вырез на футболке глубокий, и кожа такая нежная, и ноги стройные, особенно когда она в туфельках на каблуке.
– Антон! Ты уснул, да? – Ксения смотрела на него удивленно и немного насмешливо, и Антон понял, что углубился в свои мысли так глубоко, что не слышал, о чем она говорила. – Ты сейчас вообще-то где? На работе или с девушкой?
– Извини… я… Ты что-то спросила?
– Я предложила! Предложила отпраздновать мой первый визит к тебе в гости и взять бутылочку хорошего вина.
– Вина? Зачем… – Антон замялся, поняв, что пора своими принципами немного поступиться. – Хотя для создания праздничной обстановки можно и вина. Только я как-то в нем не очень разбираюсь.
– Как же, наслышаны, – рассмеялась Ксения. – Все говорят, что ты мужчина строгих правил и абсолютно без вредных привычек. Ладно, кавалер, если мы решили ориентироваться на мой вкус, тогда я предлагаю «Мартини бьянко». И фрукты в качестве закуски. Приличные фужеры у тебя найдутся? Посуда какая-нибудь?
Антон видел, в каком возбужденном состоянии была Ксения. Она летала по квартире, открывала все дверки шкафов и шкафчиков – от кухни до ванной. Смеялась, комментировала содержимое полок, образ жизни Антона, холостяцкую неухоженность квартиры и с жалостью отзывалась о хозяевах этой квартиры. Она была приятно удивлена при виде музыкального центра, порылась в дисках с музыкой и поставила диск с записями группы «Продиджи».
Потом они пододвинули журнальный столик к дивану, разложили перемытые фрукты по блюдцам, разлили «Мартини». Ксения предложила пить без тостов. Точнее, не озвучивать, а чокаться и произносить их про себя. Они пили, смеялись, слушали музыку. Антон ощущал мало для него знакомое состояние. Ему было легко и весело, все мысли, все опасности куда-то ушли. Был лишь легкий вкусный вермут, блестящие глаза Ксении, ее полные улыбающиеся губы, манящий вырез на блузке и завораживающие коленки, обтянутые колготками.
Девушка веселилась и постоянно заглядывала ему в глаза. Смеялась его шуткам, шутила сама, прикасаясь пальцами к его колену или руке, иногда доверчиво тыкалась в него плечом или головой. И как-то надо было переходить к поцелуям, но по своей неопытности Антон не знал, как к этому вопросу подойти.
Все получилось само собой. Или это ему так показалось, потому что Ксения сама сделала так, чтобы все началось. В какой-то момент у них возник шутливый спор, она толкнула Антона, и он откинулся на спинку дивана. Девушка подобрала ноги и, сев на колени, стала трясти Антона, требуя ответа. Он, игриво сопротивляясь, схватил ее за руки, и тут ее лицо оказалось близко от его лица. Антон осторожно потянул Ксению к себе и нежно прикоснулся губами к ее губам. Она с готовностью ответила ему. По ее лицу пробежала улыбка, которую можно было бы расценить, как «наконец-то до тебя дошло» и «сколько можно было ждать».
Антон повалил Ксению на диван рядом с собой и не заметил, как оказался сверху…
Потом они лежали, мокрые, судорожно дыша, и он поглаживал ее обнаженное плечо.
– Вот, значит, зачем ты меня в гости потащил, – раздался тихий смешок девушки. – Ты как хищник!
– Дикий вепрь, – подтвердил Антон и вдруг почувствовал, как на него накатывается вторая волна страсти.
И все произошло снова. Но теперь он действовал уже более умело, растягивая удовольствие от обладания эти телом, пытаясь угадать, что из его ласк больше нравится Ксении, и доставляя удовольствие ей.
Когда они, обессиленные, откинулись на диван, Ксения взглянула на часы и, всплеснув руками, убежала в ванную, а Антон стал собирать со столика посуду. Его взгляд то и дело возвращался к дивану, где сегодня все произошло.
Он пошел провожать ее, и раз десять они останавливались на темной улице и страстно целовались.
Около ее подъезда остановились и замолчали. От квартиры Антона до дома Ксении идти было всего три квартала, но Антон успел много передумать и переосмыслить. Он понял, какой ступор внутри не позволил во время близости и после нее сказать девушке слова любви. Он говорил ей много ласковых и нежных слов, осыпал ее комплиментами, говорил, как ему было хорошо с ней и как ему вообще хорошо с ней. Этот внутренний ступор включился благодаря его характеру. Нечего планировать, нечего мечтать, нечего обещать, пока неясно его будущее. Даже самое ближайшее.
Поэтому и у ее подъезда он не знал, что говорить и как прощаться. Сейчас надо сказать что-то такое, что было бы правильным в этой ситуации, но не обещать слишком многого. Пока не обещать. И не обидеть при этом.
– Когда мы опять увидимся? – спросил он первое, что пришло на ум.
– Опять? – с шутливым укором улыбнулась Ксения. – Ненасытный!
– Хотя бы просто увидимся. Мне очень хочется, чтобы ты всегда была рядом, видеть тебя все время, слышать твой голос.
– Когда хочешь… завтра… всегда… – Она взяла его за голову, наклонила ее к себе и нежно поцеловали его несколько раз. Потом посмотрела в его глаза и сделала шаг назад: – Позвони завтра, хорошо? Пока…
Антон проводил ее взглядом, дождался, пока щелкнул в подъезде дверной замок и хлопнула дверь, постоял в ночной тишине и подумал о том, как он на самом деле устал. Хотелось вернуться в ту же квартиру, где недавно все произошло, и завалиться спать на том самом диване. Хотелось очень многого, но… Очень много всяких «но». «Но» – у него форма осталась в другой квартире, а завтра ему идти на службу в форме. «Но» – ему нельзя ночевать в этой квартире, потому что теперь он в большой опасности. Но, но, но…
Ноги несли его к другой квартире. Почему-то Антону показалось, что ему пока ничего не угрожает, что у него есть еще пара дней, что с Кузьминым можно встретиться и завтра. И завтра, к примеру, можно попытаться встретиться с Лапиным и прощупать его на причастность к криминалу. Это вряд ли получится, а вот услышать, к примеру, что о нем почему-то расспрашивал его оперативник, можно. Это даст ответы на кое-какие вопросы.
К своей тайной квартире Антон старался всегда идти разными путями. И всегда тщательно «проверялся», старался маневрировать так, чтобы сбить со следа возможную слежку. Вот и сейчас можно было пройти прямо по улице, свернуть за угол и войти в подъезд. Но можно и протиснуться в темноте мимо стены пекарни, перемахнуть через невысокий забор, попасть на хозяйственный двор, а из него выбраться на другую улицу. Вроде на улице никого, но все равно рисковать не стоило. Мало ли какими возможностями располагают те, кто, возможно, следит за ним. Лезть или не лезть? Неохота, но надо! Антон с неудовольствием поймал себя на мысли, что теряет твердость и отступает от своих принципов.
Он круто развернулся пошел назад к пекарне, которую из-за своих долгих размышлений успел миновать. А сделав всего несколько шагов, тут же пожалел, что поддался слабости. Из-за поворота медленно выехала машина и, осветив Антона фарами, стала притормаживать. Антон весь подобрался, как перед схваткой. Собственно, он и не сомневался в том, что она ему сейчас предстоит, и окинул машину взглядом. Какая-то допотопная «шестерка», передние номера забрызганы грязью, стекла затемненные, и не видно, сколько человек в салоне.
Не меняя скорости шага, Антон поравнялся с машиной, делая вид, что она его не интересует. Через опущенное стекло высунулась голова водителя, мужика лет сорока с небольшим.
– Слышь, парень! Подскажи, как на «федералку» выехать. Заблудился.
– Вам на какую? – спросил Антон, внимательно прислушиваясь. Машина и разговор могли быть отвлекающим маневром. – В обход города идут две федеральные трассы.
– В Екатеринбург мне. На карте не покажешь? Мы где сейчас?
В руках водителя появилась сложенная в несколько раз туристическая карта города. Антона от машины отделяло метров пять, и он не видел, сидит ли кто рядом с водителем. Бежать было глупо. И если это враги, и если это действительно заблудившийся водитель. Он шагнул к машине и наклонился к водителю. Единственное, что успел Антон, – увидеть ноги еще одного мужчины, сидевшего на переднем пассажирском сиденье, и на него тут же напали.
Все, о чем он мог в этот момент подумать, уложилось буквально в несколько слов, пронесшихся в его голове. Быстро они все решили… жаль, не успел понять, с ними ли Лапин… следили от моего дома… ждали, пока уйдет Ксения, не хотели лишних трупов или свидетелей. И еще он успел понять, что его все-таки не хотят сразу убивать, потому что в руке водителя вдруг оказался маленький баллончик.
Реакция Антона не подвела. Он коротким ударом выбил баллончик из руки мужчины и отшатнулся от машины. Тут же открылась задняя дверца, стукнув его по локтю, и показались чья-то голова и нога. Антон всем телом врезался в дверцу, слыша вопль человека, которого он прищемил, и, оттолкнувшись от машины, рванулся в сторону пекарни. Сзади раздавались резкие голоса, звуки открывающихся дверок машины. Сейчас начнут стрелять, решил Антон.
Бежать всего метров десять, прежде чем удастся юркнуть в узкую щель между стенами двух зданий. На этом коротком расстоянии Антон успел сделать три зигзага, не давая прицелиться возможному стрелку. Маневр себя оправдал. На кирпичной стене, к которой он бежал, вдруг брызнули осколки, остались две дырки. Значит, игры кончились, попытка взять его живым и допросить сорвалась, и теперь просто убьют. Или ранят, а потом допросят.
Теперь идея проскочить в узкую щель и перелезть через ограждение хозяйственного двора уже не казалась Антону такой привлекательной. Пока он протиснется, пока залезет на забор, кто-то успеет подбежать и выстрелить раза два-три. И Антон резко бросил свое тело вправо, как его учили на тренировках. Приземлился он правильно – на руку и плечо. Перевернувшись, оказался на одном колене в положении, удобном для нового толчка. Антон не слышал, стреляют ли в него снова, да и за таким топотом звука выстрела оружия с глушителем не услышать. Несколько шагов – и снова бросок, но уже в другую сторону.
Спасительные кусты и деревья пустыря. Теперь Антон бежал с такой скоростью, на какую только был способен. Курс он выбирал таким образом, чтобы между ним и его преследователями оказывалось как можно больше деревьев. Топот ног за собой он все еще слышал, и нужно было что-то придумывать, пока в него не попал какой-нибудь очень уж искусный стрелок или случайная пуля. Кроме всего прочего, неплохо было бы выяснить, кто, почему и по чьему приказу на него напал. Не с догадками убегать, а получить настоящие ответы.
На глаза Антону попалась небольшая ложбинка, которая пересекала его путь. Изобразив случайное падение, он добавил громкий болезненный вскрик, чуть приподнял голову и между кустами стал вглядываться в темноту. Ему помогало то, что за спинами преследователей были освещенные окна домов, а за его спиной кромешная тьма. И в этом свете он различил три фигуры преследователей. Бежали они, развернувшись цепью, с интервалом метров пять. Антон нащупал под мышкой пистолет и пальцем сдвинул флажок предохранителя. Патрон он постоянно держал в патроннике, но со спущенным курком, чтобы не ослабевала пружина боевого взвода. Стрелять он, таким образом, мог, не тратя времени на взведение курка. А с полным магазином и патроном в патроннике имел в запасе девять выстрелов. Это на случай, если попадется кто-то умный, кто начнет считать его выстрелы.