К концу недели врачи заговорили о выписке. Вера позвонила домой, и Митя сообщил ей, что к приезду ребенка все готово.
Возвращение назначили на четверг. Кобзя обещал самолично приехать в роддом на своей «Волге», чтобы избавить Митю от необходимости брать такси.
Ровно в три часа Вера выглянула в окно и увидела всю троицу. Не хватало только Елены Олеговны, но она теперь могла общаться с Верой исключительно по телефону – у директора школы забот и хлопот было в два раза больше, чем у завуча. В руках у Мити был огромный букет гладиолусов, Динара отчаянно махала Вере рукой, а Кобзя солидно подкручивал усы.
– Который муж-то? – спросила Катя, глядя из-за вериного плеча. Ее тоже должны были выписывать, но за ней пока никто не приехал. – С цветами или с усами?
– С цветами.
– Ничего. Хорошенький. Мальчонка только на него ни капли не похож. В кого пошел?
– В деда, – напряженно проговорила Вера.
– Бывает, – согласилась Катя и тут же радостно запрыгала. – А вот и мои!
Во двор въезжал блестящий БМВ.
– Полонская, за вами приехали, – крикнула из дверей санитарка.
– Ладно, Катюш, я пошла. – Вера торопливо чмокнула девушку в щеку.
– Счастливо! – рассеянно проговорила Катя, не отрываясь от окна.
Вера попрощалась с остальными обитательницами палаты и, взяв пакет с вещами, вышла в коридор.
Санитарка отвела ее вниз, в комнату, где пеленали младенцев. Вскоре туда принесли Алика. Он крепко спал. Вера одевалась и косила глазом на пеленальный столик. Детская сестра аккуратно натягивала на смуглое тельце голубую распашонку. Малыш завозился и приоткрыл глаза.
– Ну, сейчас будет концерт, – засмеялась сестра.
Точно в ответ на ее слова, Алик разинул розовый, беззубый ротик и зашелся басистым ревом.
– Сейчас, сейчас, потерпи немного, – принялась увещевать его сестра. – Там, за дверью папка твой. Познакомишься с ним. Ну, не плачь, мой сладкий, уймись.
Вера торопливо красила глаза. Ее трясла нервная дрожь.
– Все, мамаша, ребеночек готов. Держите. – Сестричка вручила ей плотно укутанный в одеяло сверток. Сверток молчал, только громко сопел.
– Больше не плачет. – Девушка улыбнулась. – Ни пуха вам, ни пера. Приходите к нам за дочкой.
– Постараюсь. – Вера тоже улыбнулась. Улыбка вышла натянутой.
Сестра распахнула дверь, и Вере навстречу кинулся Митя.
– Верочка, поздравляю! Давай его сюда!
Он схватил кулек.
Вера стояла рядом, тревожно комкая в руках носовой платок. Ее взгляд встретился с взглядом Динары. Та ободряюще кивнула.
– Ну что, Дмитрий, как сын? – подал голос Кобзя.
– Сын отличный, – ответил Митя, – Только я лица не могу разглядеть, они его укутали, как мумию.
– Так и надо, – авторитетно заявил Кобзя. – На улице ветерок, а он только-только из утробы вылез. Дома налюбуешься. Тащи его в машину.
Митя послушно развернулся и зашагал в вестибюль. Динара взяла Веру под руку.
– Отлично выглядишь. И не поправилась даже.
– Спасибо, – коротко проговорила Вера.
– Слушай, не дрейфь. – Динара на ходу хлопнула ее по плечу. – Мужики все ослы, твой Митя ничего не заметит.
– Я так не думаю, – хмыкнула Вера.
– А что? Очень видно?
– Еще как. – Вера обреченно вздохнула.
Они уже вышли из больницы и подходили к машине. Алик у Мити на руках заворочался и начал скрипеть.
– Отдай его матери, – приказала Динара.
– Как бы не так, – заупрямился Митя. – Сам буду держать. Я его успокою, я же отец, а не чужой дядька. – Он начал покачивать малыша из стороны в сторону.
Вера залезла на заднее сидение. Митя с ребенком сел рядом, а Динара вперед, к Кобзе. «Волга» взревела и тронулась с места.
Алик в машине сразу замолчал и крепко уснул. Вера видела, как Митя украдкой поднимает уголок, которым было закрыто личико малыша. Она напряженно следила за ним и ждала. Митя, однако, ничего не произнес, молча сидел и смотрел на ребенка.
– Нравится? – тихо спросила Вера.
– Да. – Вид у Мити был спокойный и даже умиротворенный.
– Дома рассмотришь получше. – Она вовсе не хотела, чтобы в ее словах звучал подтекст, но тем не менее, он прозвучал.
«Теперь все у нас будет с подтекстом», – с горечью подумала Вера.
Митя не отвечал, лишь задумчиво смотрел на Алика.
Кобзя, тяготясь молчанием, завел разговор о лаборатории. Митя потихоньку ткнул Веру локтем в бок.
– На, возьми его. У меня рука затекла. – Он передал ей кулек.
Вера взяла ребенка, продолжая слушать Кобзю.
– Даю тебе три месяца на то, чтобы оклематься, – говорил он. – А затем ты нам нужна. Поняла?
– Но я же буду кормить! – возмутилась Вера. – Я не смогу ездить на работу.
– Сможешь. Я тебе машину найму, с шофером. – Кобзя решительно рубанул ладонью воздух. – Без тебя никак. Амба!
– Я подумаю, – сдержанно сказала Вера. Она увидала в окно знакомую улицу. – Мы приехали.
Дома Динара в два счета организовала стол. Пока она хлопотала, Вера ушла в спальню кормить малыша. Митя заглянул к ней, потоптался рядом и ушел. Вера не могла понять его реакции на Алика – он уже рассмотрел его достаточно хорошо, чтобы заметить явное несходство с собой. И тем не менее, он ничего не говорил, не обнаруживал какого-либо недовольства, оставался спокойным и приветливым.
«Наверное, все-таки, он ничего не понял, – с облегчением подумала Вера. – Права Динарка, все мужики ослы».
Она уложила ребенка, и вышла к столу. Компания выпила за новорожденного и новоиспеченную мамочку, произнесла кучу хвалебных тостов. Затем разговор вернулся обратно к производственной теме.
Вера почувствовала, что устала. У нее гудели ноги, ныла грудь, наполняющаяся молоком. Ей захотелось прилечь. Она оставила гостей и ушла в спальню.
Алик мирно посапывал к кроватке. От его дыхания по комнате распространялся восхитительный молочный дух.
– Мой ангел! – Вера склонилась над ребенком, не в силах сдержать слезы умиления.
Господи, как она счастлива! Невозможно быть более счастливой!
Она постояла немного у люльки, затем легла и закрыла глаза. В следующее мгновение ее сморил сон.
Проснулась Вера от того, что малыш громко кряхтел. В комнате было совсем темно. Грудь разрывалась от пришедшего молока. Вера поспешно слезла с постели, села в кресло, взяла Алика на руки, сунула ему в рот сосок. Он зачмокал, громко и вкусно.
Вера сидела и прислушивалась – в квартире было тихо. Значит, Кобзя и Динара ушли? А где Митя?
Не успела она подумать об этом, он открыл дверь.
– Кормишь?
– Кормлю. Почему вы меня не разбудили?
– Зачем? – Он пожал плечами. – Тебе нужно отдыхать. Иначе молоко пропадет.
– Его навалом. – Вера улыбнулась.
– Все когда-то заканчивается, – сказал Митя без ответной улыбки.
Что-то в его лице заставило Веру забеспокоиться. Глаза у Мити были красные, воспаленные. Не спал ночами, сидел за компьютером? Или… плакал?
– Митя, он правда тебе нравится? – Вера кивнула на ребенка, уснувшего у груди.
– Правда. – Он подошел к ней вплотную. – Положи его. Нам нужно поговорить.
Вера послушно встала, уложила малыша в кроватку.
– Что случилось?
– Не здесь. – Митя взял ее за локоть. – Пойдем в кухню.
– Но я боюсь, вдруг с ним что-нибудь… – Вера беспомощно оглянулась на сына.
– С ним ничего не случится. Идем.
Он привел ее на кухню, усадил за стол. Достал стопку, налил коньяку из стоящей на столе полупустой бутылки. Залпом выпил.
– Тебе не предлагаю.
Вера кивнула. Ее опять трясло, как в лихорадке.
– Думаешь, я идиот? – Митя зло усмехнулся.
– Я так не думаю. Что, собственно…
– Только не надо этих женских уловок! – резко перебил он и рывком отодвинул от себя рюмку. – Я все прекрасно понял.
– Что ты понял? – упавшим голосом спросила Вера.
– Все! Это не мой ребенок! Не от меня!! У меня не может быть детей! А я-то, козел, надеялся… – Митя махнул рукой и налил себе новую стопку.
– Митенька, я не понимаю… почему ты так решил? – Вера пыталась посмотреть ему в глаза, но у нее не выходило. Он все время отворачивался.
– Почему я решил? Да ты погляди на него! Глянь, кого ты произвела на свет! Это чукча какой-то! Чукча!
– Не смей! – Вера встала. – Не называй его так. Это твой сын.
– Как бы не так. Ты нагуляла его там, в командировке! Ты вернулась оттуда сама не своя, я видел, я чувствовал! Не подпускала меня к себе, воротила нос!
– Это неправда, – срывающимся голосом сказала Вера.
– Правда! – Митин запал кончился, он замолчал и рухнул, как подкошенный, на стул.
– Ты сам виноват, – после минутной паузы, проговорила Вера. – Сам. Изменял мне с Маринкой, даже не пытаясь скрыть это.
– Это не было серьезной изменой. У мужчин так бывает.
– Хочешь сказать, что мужчинам можно быть предателями, а женщинам нет? – устало спросила Вера.
– Предательство тут ни при чем. Марина женщина, в ней есть то, чего не было в тебе.
– Что именно?
– Это не было серьезной изменой. У мужчин так бывает.
– Хочешь сказать, что мужчинам можно быть предателями, а женщинам нет? – устало спросила Вера.
– Предательство тут ни при чем. Марина женщина, в ней есть то, чего не было в тебе.
– Что именно?
– Нежность, ласка.
– Я была с тобой ласкова!
– Только когда не думала о ребенке!
– Но ведь у Маринки тоже есть ребенок!!
– Да, но она не колет мне им глаза!
– Ты так восхищаешься Маринкой, – едко произнесла Вера. – может быть, тебе жениться на ней?
– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить.
Ей показалось, он ударил ее наотмашь. Она даже дернулась, как от удара. Прижалась к стене спиной.
– Что… что ты хочешь этим сказать? Ты… уйдешь от нас?
– Уйду. Я много думал. – Митя обхватил голову руками. – Я хотел сделать это раньше. Много раньше. Но потом…ты сказала, что ждешь ребенка. Я воспринял это, как чудо. Маринка говорила мне – так не бывает. Ребенок не твой.
– Маринка говорила?! Змея!
– Она оказалась права. Я надеялся на чудо, верил до последнего. Теперь надеяться не на что.
– Но ведь это мой ребенок. Ты любил меня. Полюби и его.
– Не могу. – Митя вымученно улыбнулся. – Прости, Вера, я не могу. Наверное… наверное, я давно разлюбил тебя, как и ты меня.
Вера молчала, не зная, что сказать на эти слова. В сущности, Митя был прав. Она сама сто раз пыталась убедить себя в обратном, но так и не убедила.
– Я дам вам денег на первое время, – севшим, надтреснутым голосом произнес Митя. – Пока ты не сможешь работать. Кобзя сказал, у вас ожидается грандиозная прибыль.
Вера безразлично пожала плечами. Ей сделалось холодно, захотелось горячего, сладкого чая.
– Будь добр, поставь чайник, – попросила она Митю.
Тот посмотрел на нее с изумлением.
– Ты можешь сейчас пить чай?
– Да, могу. Я кормлю ребенка, мне необходимо горячее питье. И сахар. Много.
– Да, конечно. Я как-то не подумал об этом. – Он налил под краном электрочайник, щелкнул кнопкой.
– Когда ты хочешь уйти? – ровным голосом спросила Вера. – Я так полагаю, ты собрался к Маринке?
– Ты верно полагаешь. Я… я хотел бы уйти сегодня. Прямо сейчас.
Вера выразительно глянула на часы.
– Да, я знаю, довольно поздно, – проговорил Митя, и лицо его приняло решительное выражение. – Но, пойми, нам обоим так будет легче. Не считай меня предателем, я ни в чем не виноват.
– Я тебя ни в чем и не упрекаю, – устало сказала Вера.
Чайник забурлил и пустил пар. Она налила себе полный стакан, положила туда две ложки сгущенки, подумала и добавила третью. Если так чаевничать каждый день, пожалуй скоро она достигнет маринкиных габаритов. Ну и пусть! Зато маленькому будет достаточно молока.
Митя потоптался на месте, глядя, как Вера пьет, затем быстрыми шагами вышел из кухни.
«В конце концов, ты этого хотела, – думала Вера, стараясь не обращать внимание на гулко пульсирующую в висках кровь. – Ты отвергала его, он был тебе противен. Омерзителен. Как можно мириться с этим, считать его отцом ребенка? Чужого ребенка!»
Она допила чай, и сидела, съежившись, на табурете, опершись локтями о столешницу. Из крана мерно капала вода.
«Надо будет завтра же позвать водопроводчика!»
В дверях появился Митя. Он был одет в рабочие брюки и свитер. В руках старый рюкзак и набитый доверху полиэтиленовый пакет.
– Я ухожу, – объявил он, откашлявшись.
– Счастливого пути, – пожелала ему Вера.
– Я буду звонить, – неуверенно произнес Митя.
– А вот это лишнее. – Вера встала из-за стола. – Знаешь поговорку – уходя уходи. Успехов тебе с Маринкой.
– Деньги я оставил на комоде. Там довольно много, мне недавно дали премию.
– Спасибо.
Они стояли друг напротив друга и оба смотрели в пол. На мгновение Вере захотелось броситься к Мите на шею, зарыдать, умолять его остаться, пообещать, что простит его связь с Маринкой. В следующую секунду она поборола этот порыв.
– Пока, – буднично проговорил Митя. Повернулся и пошел в прихожую.
Вера постояла на пороге, дожидаясь, пока хлопнет входная дверь. Затем вернулась в спальню.
Алик тихо посапывал в кроватке. Вера склонилась над ним, уже не сдерживая слез.
– Мой маленький, мое солнышко! Мы одни с тобой. Одни во всем мире. Никому ты не нужен, только мне! А я – тебе. Мы справимся, как-нибудь справимся. Верно, дорогой? Правильно?
Она тихонько покачивала кроватку, и шептала, шептала, точно читая молитву. А может быть, это и была молитва, просьба Господа простить ей все прегрешения, научить, как жить дальше, как расплачиваться за мгновения счастья и за полученный дар быть матерью?
Она плакала, и со слезами уходила из нее слабость и покорность, а на месте их возникала сила – неженская сила, уверенность в том, что отныне она несет на своих хрупких плечах груз невероятной ответственности за чужую, беспомощную жизнь. Ответственность за свою судьбу. Те из женщин, что привыкли всегда жить за спиной мужчины, подчиняясь его прихотям и прощая деспотизм, неверность, безразличие в обмен на социальный статус и так называемую заботу о них, никогда не поймут чувств, что испытывала Вера, стоя у колыбели новорожденного сына. Их, эти чувства, дано испытать лишь тем, чьи сердца открыты истиной любви, кто готов страдать за эту любовь, ждать, надеяться и верить вопреки здравому смыслу и общественному мнению. И да воздастся им по вере их!
Часть вторая
1
Ровно шесть лет спустя, погожим августовским днем, к кафе «Легато» на Пушкинской подъехала новенькая, блестящая «Тойота». Из нее вышла подтянутая, миловидная женщина, одетая в модный брючный костюм светло-салатового цвета и салатовые же туфли на небольшом, аккуратном каблучке. Лицо ее было наполовину скрыто темными очками, светлые волосы уложены в высокий пучок на макушке.
Блондинка включила сигнализацию и упругой, уверенной походкой направилась к дверям кафе. Оказавшиеся в этот момент поблизости мужчины, как по команде свернули шеи, глядя на прекрасную незнакомку. Немудрено: красивая женщина сама по себе уже притягивает внимание, а если к тому же она еще и богата! Дама же в салатовом явно не была бедна, от нее, что называется, шли флюиды успеха и респектабельности. А главное, независимости!
Не обращая ни малейшего внимания на глазеющих на нее мужиков, владелица «Тойоты» распахнула дверь и, пройдя между рядами столиков, уселась в углу возле окна. У подошедшей официантки она попросила чашку кофе и эклер. Сделав заказ, дама достала из сумочки пачку сигарет, женский журнал в яркой глянцевой обложке и, закурив, углубилась в чтение.
Она явно кого-то ждала. Время от времени она поглядывала на тонкие, изящные часики на запястье и хмурила не менее тонкие, изящные брови.
Трудно было узнать в этой очаровательной, состоявшейся, самоуверенной женщине Веру Полонскую, ту самую милую, застенчивую Веру, которая часто плакала, во всем сомневалась и вынашивала в своей хорошенькой головке тайные и сумасбродные планы. И тем не менее, это была она.
С тех пор, как шесть лет назад она стояла в слезах у кроватки новорожденного сына, она сильно изменилась. Исчезли неловкость и неуверенность, осанка стала прямой и горделивой, улыбка из мечтательной и робкой превратилась в ослепительную и слегка надменную. Одним словом, Вера выглядела великолепно и отлично знала об этом.
Глядя на нее, можно было предположить, что она отыскала себе богатого поклонника и в кафе дожидалась именно его. Однако, это было не так. Вера по-прежнему была не замужем, жила исключительно на свои средства, а здесь, за столиком у нее с минуты на минуту должна была состояться важная, деловая встреча.
Прошло минут десять. Рядом с «Тойотой» остановилась такая же новенькая и такая же блестящая «Мазда». За рулем ее сидела элегантного вида миниатюрная брюнетка с выразительными, черными глазами. Никто не смог бы узнать в этой ухоженной, стильной красавице тощую дурнушку Динару. Тем не менее, это была она.
Зайдя в кафе и увидев за столиком Веру, Динара помахала ей рукой, и вскоре уже сидела напротив. Девушки оживленно болтали, не спеша попивая кофе и весело смеясь.
– Тебя замечательно подстригли, – сказала Вера, разглядывая динарины, блестящие черные локоны. – Надо и мне сходить к твоему мастеру. Он просто волшебник.
– Сходи, – согласилась Динара. – Но, если честно, мне жаль твои волосы. Со стрижкой будет слишком стандартно, а так у тебя есть свой имидж.
– Ладно, посмотрим. – Вера улыбнулась и сняла очки. Глаза под ними у нее были прежние – светлые и нежные. Те же глаза, что и шесть лет назад.
Динара тоже улыбнулась.
– Так. Хватит о внешности. Давай о деле.
– Давай.
– Ты решила, что подарить Альке?
Вера растерянно пожала плечами.
– Нет.
– Как нет? – возмутилась Динара. – А кто еще это должен решать? Ты же мать!
– А ты почти тетка!