Олег и впрямь такого успеха не ожидал. И остался очень доволен. Девочек же, в свою очередь, совершенно ошеломил его рассказ про колдунью. Тем более что во многом подтверждались их собственные чувства и наблюдения.
— Вот бы и впрямь ее приручить, — мечтательно проговорила Таня.
— Смотрите, как бы она всех нас не приручила, — тоном старой и мудрой бабушки возразил Темыч. — Чует мое сердце: эта старая госпожа Гликерия не такая добренькая, какой хочет казаться.
— Ну, и зануда же ты! — вздохнула Катя.
— Это уж каждому свое, — с укором воззрился на нее Темыч. — Одним развлекаться на дискотеках, а другим об их безопасности думать.
— Темик! Спаситель наш ненаглядный! — пропела Катя. — Мальчик-сыночка!
«Сыночка» сжал кулаки. Он терпеть не мог, когда его называли Темиком.
— А ну прекратите! — быстро вмешался Олег. — Между прочим, Темка совершенно прав. Я тоже в Гликерии особенной доброты не почувствовал.
— По-моему, эти приколы над посетителями ей удовольствие доставляют, — вспомнила Таня, как улыбалась госпожа Гликерия.
— По-моему, тоже, — кивнул Олег. — Кроме того, ни с кем из нас пока ничего страшного не случилось.
— И деньги она в конце сеанса исправно берет, — внесла еще один штрих в картину Катя.
— Это меня, между прочим, больше всего и обнадеживает, — блеснули из-под очков глаза у Олега.
— Ничего себе обнадеживает, — покачал головой хозяйственный Темыч. — Сорок тысяч выкинул ни за что. А если еще раз пойдем, опять придется платить.
— Правильно мать Моей Длины говорит, — ехидно сощурилась Катя. — На дело никогда денег жалеть не надо.
— Дела пока никакого не видно, — гнул свое Темыч, — а деньги тю-тю.
— Ничего подобного, — возразил Олег. — Во-первых, я выяснил, что у нее и впрямь есть мистический дар. А во-вторых, если она о деньгах так заботится, а мы научимся правильно с ней обращаться, то, наверное, сможем ее использовать в своих целях.
— А может, Олег, ты за те же деньги к ней походишь, научишься, а потом мы с помощью твоей энергетики будем преступников находить — посоветовал Тема.
— Даже и не надейтесь, — с ходу отверг его предложение мальчик в очках. — Такой дар, как у нее, — редкость. Будь он у меня, я безо всякого обучения уже бы это почувствовал.
— Жаль, — вздохнул Темыч. Ему казалось куда предпочтительнее иметь дело с Олегом, нежели с какой-то таинственной и непредсказуемой пожилой теткой.
— Наоборот, интересно! — с пылом возразил Женька. — Мы еще никогда с настоящими колдунами не сталкивались.
— Так, — посмотрел на часы Олег. — Закругляться надо. А то сейчас предки вернутся. Я думаю, мы дальнейшие действия с госпожой Гликерией отложим до послезавтра. Завтра все равно некогда. В школе Мою Длину надо вывести из игры. А вечером — дискотека. Вот после этого и посмотрим.
— Естественно, раньше не надо! — оживился Женька. — Если мы сами выйдем на этих гадов с наркотиками, на фиг нам госпожа Гликерия?
— Мыслишь правильно, — одобрил его Олег. — Теперь о Моей Длине, — перешел он к ближайшей задаче. — В буфет отправляемся всем скопом. С Моей Длины глаз не спускать. Как только она в стакан с чаем свое зелье подсыпет, кто-нибудь из нас быстро его подменит.
— А тот выливать? — спросил Тема.
— Обалдел? — крикнул Олег. — Хочешь, чтобы Школьникова нас раскусила?
— Да она тут же в салон «Магия» побежит, — не было никаких сомнений у Тани.
— И чего доброго весь пакет порошка госпожи Ольги купит, — подхватила Катя. — Вот тогда держись.
— Тогда вообще ужас! — ероша руками длинные волосы, стал мерить шагами гостиную Женька. — Она же этим порошком может все продукты в буфете посыпать. Ну, чтобы Андрей уж наверняка его в чем-нибудь слопал.
— И тогда нашей школе конец, — стала корчиться вдруг от смеха Катя. Ей живо представилось, во что может обратиться родная две тысяча первая после коллективного приема приворотного порошка.
— Во что бы ни превратилась, переименовывать точно придется, — заметил Олег. — Школой она после этого быть перестанет.
— Во всяком случае общеобразовательной, — добавила Таня.
— Смотря что понимать под общим образованием, — давясь от смеха, произнес Темыч.
— В общем, риск большой, — подождал Олег, пока все успокоятся. — Стакан с порошком надо во что бы то ни стало ликвидировать. Заранее тут, естественно, ничего не решишь. Все зависит от обстановки в буфете. Друзья разошлись по домам. К моменту прибытия родителей Олег сосредоточенно занимался у себя в комнате. Даже навстречу им вышел, держа раскрытый учебник.
— Уроков много? — обратился к нему сочувственно Беляев-старший.
— Кое-что есть, — подтвердил сын.
— Ты хоть перекусил после школы? — заботливо посмотрела на него мама.
— Ой, нет. Заработался, — вспомнил Олег, что и впрямь забыл поесть. — Задачу Светлана по алгебре интересную задала.
— Ну, ничего. Сейчас быстро все будет готово, — заторопилась на кухню Нина Ивановна.
— А я пока математику доделаю, — пошел снова к себе Олег.
При упоминании о еде голод и впрямь дал о себе знать. А уроки были действительно уже почти сделаны. Олег вообще всегда с ними быстро справлялся. Борис Олегович прошел следом за женой на кухню.
— Радует меня сын, — обратился он тихо к жене, которая колдовала возле плиты. — Посмотри, как занимается. Прежде раз-два, уроки быстренько сделал и гулять со своей компанией до самого вечера. А теперь…
— Вырос. Ответственность появляется, — ласково улыбнулась мужу Нина Ивановна.
— Если бы еще не эта их страсть к расследованиям, — поморщился Борис Олегович.
— Это, я думаю, уже в прошлом, — ответила мама Олега.
— Я тоже надеюсь, — согласился Борис Олегович. — Все-таки девятый класс. Он, по-моему, о будущем много думает.
— Задумаешься, — подхватила Нина Ивановна. — В институт теперь поступить очень трудно. А ему до конца школы меньше трех лет осталось.
— Но вообще-то отдыхать тоже иногда нужно, — заволновался вдруг Беляев-старший. — Сынок! — крикнул он. — Ты хоть сегодня гулял?
Ответом было дипломатичное молчание.
— Тогда после обеда с друзьями пройдитесь! — вновь громко проговорил папа Олега.
— Не пойду — отозвался из своей комнаты сын. — Устал.
— А ты говоришь, расследование, — посмотрела Нина Ивановна на мужа.
— Главное, что мы на него с самого раннего детства старались лишний раз не давить, — всегда очень гордился Борис Олегович собственным методом воспитания. — Потому Олежка наш до всего доходит сам. Ну, разве что моя работоспособность ненавязчиво служит ему живым примером.
— В общем-то, и моя тоже, — сочла нужным добавить Нина Ивановна. Они уже пятый год работали в одной фирме, благополучие которой было во многом обусловлено их усилиями.
— Ну, разумеется, на тебя Олежка тоже смотрит, — благородно согласился супруг, считавший, что он все-таки главный в семье.
— Готово! Садитесь! — начала Нина Ивановна накрывать на стол.
За едой отец вновь завел разговор об отдыхе.
— Занятия занятиями, а разрядка все же нужна.
Олег едва сумел скрыть ликование. Перед обедом он напряженно обдумывал, как сказать предкам о предстоящем походе на дискотеку. Тем более что, вполне вероятно, они с ребятами там задержатся допоздна. А родители очень не любят походов в подобные заведения.
— Сегодня я никуда не пойду, — быстро проговорил он. — Мне еще кое-что почитать надо. А вот завтра вечером мы, пожалуй, с ребятами сходим на дискотеку.
Услышав о дискотеке, Борис Олегович досадливо крякнул. Отступать, однако, было уже неудобно.
— На какую еще дискотеку? — решил уточнить он.
— Да ты не волнуйся. Тут рядом. У «Перекопа». В семь начало. Часов в десять уже дома будем, — усилил напор Олег.
Борис Олегович что-то пробормотал про «хорошенькое местечко» и про соседство дискотеки с тремя вокзалами, где «публика соответствующая». Сын тут же принялся уверять, что, напротив, дискотека очень спокойная и в нее просто так, с улицы, не войдешь. В результате родители сдались. Только потребовали, чтобы он вернулся домой не позже половины десятого.
Примерно такие же трудности в это же время преодолевали со своими родителями Темыч, Катя и Таня. Но у них все кончилось хорошо. А Женька пошел по пути наименьшего сопротивления, сочтя за лучшее вообще ни о чем домашних в известность не ставить. Впрочем, Васильевы-старшие были в этом плане людьми закаленными. Женька сызмальства имел привычку на целый день закатиться к кому-нибудь из друзей, совершенно при этом забыв предупредить отца с матерью. Поначалу те впадали в жуткую панику и в поисках сына обзванивали чуть ли не полрайона. Затем у них выработался иммунитет. Теперь они поднимали тревогу лишь после одиннадцати. А к этому времени друзья все равно собирались вернуться…
На другой день первые два урока прошли спокойно. Третьим была геометрия. Тут возникла некоторая напряженка. Моя Длина то и дело принималась буравить пронзительными взглядами хорошенькую математичку Светлану Сергеевну. Первое время та не обращала внимания. Затем начала нервно себя оглядывать со всех сторон.
— Школьникова! — наконец не выдержала она. — Со мной что-нибудь не так? Тогда прямо и скажи.
Моя Длина несколько раз томно вздохнула и с тоской ответила:
— Нет, нет, Светлана Сергеевна, наоборот. Вы сегодня ошеломительно хороши!
— Тогда не мешай урок проводить, — пожала плечами Светлана. Она всегда очень ревностно относилась к своему предмету.
Повернувшись к доске, она начала объяснять доказательство теоремы. Девятый «В» сосредоточенно следил за ней.
— Поняли? — прекратив писать, повернулась Светлана к ученикам. — Школьникова! — поймала она на себе новый пристальный взгляд. — Что тебе не ясно?
— Ах, нет, Светлана Сергеевна, я все поняла, — с прежней тоской проговорила Моя Длина. — Обалденно вы объясняете.
— Я тоже, по-моему, все поняла, — шепнула Катя на ухо Тане. — Мою Длину угрызения совести мучают.
— Ты серьезно? — с удивлением посмотрела на нее подруга.
— А ты сама подумай, — склонилась опять к самому ее уху Катя. — Моя Длина уверена: после следующей перемены Андрей будет ее. Вот и жалеет соперницу.
— Может, поговорите потом? — подошла к их парте Светлана Сергеевна.
Девочки умолкли. Моя Длина время от времени продолжала вздыхать. Только теперь старалась делать это украдкой. Она и впрямь никак не могла справиться со своими чувствами. А чувства были неоднозначны. С одной стороны Школьникова предвкушала радость победы. С другой — жалела соперницу, которая даже и не подозревала, сколь сокрушительный удар для нее готовится на ближайшей перемене.
Когда раздался звонок и математичка, подхватив журнал, уже выходила легкой походкой из класса, Моя Длина, не сдержавшись, крикнула:
— Простите, Светлана Сергеевна!
— Ты о чем? — задержалась в дверях та.
— Может, после когда поймете, — туманно ответила Школьникова.
Светлана задерживаться больше не собиралась. «Странная все-таки девочка, — думала по дороге в учительскую она. — Сперва Андрея терроризировала. Теперь, кажется, за меня взялась».
Девятый «В», тесня друг друга в дверях, устремился в коридор.
— Пошли, Машка, курить, — подлетел Пашков к Школьниковой. — Вот. Специально твои любимые сигареты «Собрание» приобрел, — с гордостью извлек он из кармана черную плоскую коробку, украшенную золотым двуглавым орлом.
— Старо, — небрежно бросила в ответ Моя Длина. — Сам кури. И вообще у меня дела.
Поманив заговорщицки девочек, она прошла к лестнице. Лешка провожал ее горестным взглядом. Секунду спустя ему на глаза попался Темыч.
— Эй! — хотел отвести хоть с ним душу Пашков.
— Извини, Лешка. Мы в буфет. Пожрать охота, — даже не остановился тот.
— Чего это вы не вовремя… — начал было Пашков, но компании с Большой Спасской уже не было видно.
Удивился Пашков не случайно. По негласному правилу две тысячи первой школы ученики пользовались буфетом на третьей, большой, перемене. Четвертая отводилась преподавательскому составу, чтобы те могли перекусить без суеты, толкотни и гама. То есть вообще-то, конечно, школьникам не запрещалось зайти в буфет и на четвертой перемене. Но так как присутствие учителей их сковывало, никто из питомцев две тысячи первой в это время туда не совался. Если не возникало крайней нужды.
— «Все смешалось в доме Облонских», — пробормотал Пашков. С момента приема приворотного порошка он почему-то частенько прибегал к цитатам из классической литературы. — Ладно. Что тут поделаешь.
И несчастный влюбленный одиноко поплелся курить в туалет для мальчиков.
В это время компания с Большой Спасской и Моя Длина спустились на второй этаж и пошли к буфету. Андрей Станиславович держал путь в том же направлении, но только по параллельной лестнице, которая выходила на другой конец коридора. Беспорядок в опустевшей квартире, простуда, конфликт со Светланой, которая теперь даже тут, на работе, едва с ним здоровалась, — все приводило Андрея Станиславовича в уныние. Вдобавок ко всему вчера во второй половине дня выяснилось, что у его любимого мотоцикла полетела коробка передач. Андрей Станиславович кинулся в фирменный магазин, но там ему сказали, что к его устаревшей модели «харли» запчасти надо специально заказывать на фирме. А это стоит не только немалых денег. Пройдет много времени, прежде чем заказ дойдет до магазина. Словом, вдобавок ко всем неприятностям классный руководитель девятого «В» остался без колес. Типичная полоса неудач.
Погруженный в подобные рассуждения, Андрей Станиславович не замечал ничего вокруг. А потому весьма удивился, когда оказалось, что возле буфета его поджидают шестеро учеников.
— Вы что тут делаете? — посмотрел он на них.
— Да вот, — ответил Олег. — Решили поесть вместе с вами.
«Одни вы у меня и остались, — подумал растроганный классный руководитель. — Лучше уж с вами поем, чем какая-нибудь претендентка пристанет», — со страхом представил он атаку очередной молодой учительницы.
— Пойдемте, Андрей Станиславович, — протиснулась к нему поближе Школьникова.
Увернувшись от нее, учитель проскользнул в дверь. Буфет был непривычно тих и пуст. За столиками чинно поглощали обед директор школы, несколько учителей и женщина-сторож. Андрей Станиславович остановился возле пустого столика.
— Вот тут и устроимся, — сказал он.
— Садитесь, Андрей Станиславович, я вам все принесу! — вызвалась Моя Длина.
— Вместе принесем, — не собирались ее оставлять без контроля пятеро друзей.
— Тогда деньги возьмите, — протянул им учитель бумажник. — Сегодня я угощаю. И не спорить, — заметил он, что Моя Длина набивается заплатить за всех.
— Вы что будете? — смирилась она.
— Чай и два пирожка с капустой.
Друзья кинулись вслед за Моей Длиной к стойке буфета.
— Держись к ней поближе, Темыч, — командовал шепотом на ходу Олег. — У тебя лучше всех получится. Ты из нас самый маневренный.
Темыч кивнул и двинулся впритирку к Моей Длине. Так они и прибыли к стойке. Катя и Таня тоже топтались рядом.
— Я чай Андрею возьму, а вы остальным, — подмигивая девочкам, проворковала Школьникова.
— Возьмите лишний стакан, успел Олег шепнуть Тане.
Дальше события развивались стремительно. Едва завладев стаканом, Моя Длина под прикрытием Кати засыпала туда весь оставшийся порошок. Затем, водрузив стакан вместе с учительскими пирожками на поднос, она поспешила к столику. Компания с Большой Спасской вместе с другими стаканами и пирожками ринулась следом.
— Отвлеките ее и Андрея, — велел Олег девочкам. — А ты, Темка, стакан подменишь.
Стакан, начиненный любовным зельем, уже стоял рядом с Андреем. Моя Длина, бледная от волнения, не спускала глаз с любимого учителя. Вот он откусил пирожок и потянулся к чаю.
— Андрей Станиславович! — крикнули хором Олег и Таня.
Учитель, так и не взяв стакан, обернулся.
— Машка, гляди! — привлек в это время Женька внимание Моей Длины.
— Чего тебе? — с недовольным видом обернулась та.
— Романа видела? — с глупым видом указывал глазами Женька на соседний столик. Там действительно обедали учитель литературы Роман Иванович и химичка Алевтина Борисовна.
— Дурак, — обозлилась Школьникова. Она вновь посмотрела на Андрея. Тот прихлебывал из стакана чай.
— Пейте, пейте! — радостно поддержала Школьникова. — Горячее очень хорошо при простуде.
— Да, да! — вторили ей Катя и Таня. — Пейте, пока не остыл.
Стакан с приворотным чаем в это время находился в кармане Теминой куртки. План был прост. Чай в буфете две тысячи первой обычно давали едва теплым. Темыч подержит его немного в кармане, а выйдя из буфета, попросту выльет в раковину. Свою оплошность мальчик понял слишком поздно. Руку неимоверно жгло. «Сволочи! — пронеслось в голове у Темыча. — Для учителей-то горячий подают!»
Он уже корчился от боли.
— Ты чего такой кислый? — подмигнул ему Андрей Станиславович. — И не ешь совсем.
Тема открыл рот, но вместо ответа издал жуткий вопль и отскочил к соседнему столику, за которым сидели Роман Иванович и Алевтина Борисовна.
Пожилой учитель литературы как раз в это время густо намазал крепкой горчицей сосиску. Алевтина Борисовна ела пирожное «наполеон», запивая маленькими глоточками кофе.
Пальцы Темы разжались. Стакан в кармане опрокинулся. Тело обожгло приворотным чаем. Темыч от боли и ужаса налетел со всей силы на Романа. Тот собирался отправить сосиску с горчицей в рот. Но Тема ударил его под локоть. Рука с сосиской ушла вправо, и литератор по инерции запихнул любимое кушанье вместо своего рта в раскрытый рот Алевтины Борисовны.