Он кивнул Нилу:
- Все понял? Выполняй.
Парень вскочил и пропал из виду, только пыль взвилась. Перигейл пошел рядом с Лоенгрином, вид у его таков, что готов выслушивать указания, и Лоенгрин проговорил с неловкостью:
- В общем, будем думать, как сообща сделать Брабант сильнее и богаче...
Перигейл ответил почтительно:
- Все верно, мой лорд. И мудро. Нужно только не забывать, что когда делается что-то сообща и вместе, это значит, что один сидит на тяжело груженной телеге, держа в руках вожжи, а остальные ее тянут. Этих, что тянут, кормить надо мало, только чтоб не подохли, а стегать много, чтобы тащили бодрее.
Лоенгрин ужаснулся:
- Сэр Перигейл! Вы говорите оскорбительные вещи!
- Для кого? - удивился Перигейл. - Я сам среди тех, кто тащит. А как иначе? Если тот, у кого вожжи, бросит их и тоже впряжется с нами наравне, то мы тут же либо затащим в болото, либо рухнем в пропасть! В лучшем случае завалимся на обочине... И там, где должна быть крыша, весело завертятся колеса на радость проезжающим мимо, они-то вожжи держат крепко и управляют строго, без поблажек, ибо любой шажок вправо или влево способен опрокинуть тяжело груженную телегу.
Лоенгрин прикусил губу.
- Не нравится мне в этом что-то, - сказал он наконец с сердцем, - нечто очень несправедливое чувствую!.. Все люди от Адама и Евы!
- А также от Змея, - напомнил Перигейл.
- Каждый христианин душит в себе голос Змея, - возразил Лоенгрин. - И все мы равны перед Господом!
- Но не друг перед другом, - снова напомнил Перигейл. - Земледелец Каин убил скотовода Авеля всего лишь за то, что тот пускал свои стада в его посевы, а они были родные братья!.. Что уж упоминать про ту родню, что и говорит на разных языках... Есть рабы по природе, зачем становиться с ними рядом?
- Все люди, - отрезал Лоенгрин, - братья!
- Братья, - согласился Перигейл. - Вот и заботьтесь о своих братьях, не выпуская вожжей. Такими братьями надо управлять, чтобы не сломали себе шеи на обочине, крепко пороть, если устроят драку и побьют невиновных, а то и вешать, если кого убьют или ограбят... Ибо хоть и брат, но чтоб другим неповадно, а то иные братья увидят, что за убийства и грабежи не наказывают, и пойдут убивать и грабить всех подряд... Ваша светлость, в помощь заповедям «не убий», «не укради» нужно построить хорошую виселицу! Тогда заповеди работают лучше.
Лоенгрин сказал резко:
- Уж без нее как-то обойдемся!
Перигейл кивнул:
- Верно, ваша светлость. Я тоже полагаю, что это слишком уж... Проще вешать прямо на деревьях.
- Сэр Перигейл!
Перигейл поклонился.
- Ваша светлость, я очень хочу, чтобы вы у нас прижились и были герцогом. Но вы все-таки должны помнить, что очень хорошим людям достаточно один раз сказать в детстве «не убий, не укради», и все, просто хорошим нужно несколько раз повторить, а для остальных необходимо поставить на видном месте виселицу, и они тоже запомнят эти «не укради, не убий» и детям своим будут говорить, чтобы не убивали и не воровали...
- Какой ужас...
- Для властителя неважно, - сказал Перигейл настойчиво, - по нравственности или по страху подданные не убивают и не грабят, он имеет дело с огромным стадом. И вам нужно будет охватывать взором весь Брабант и все тысячи и тысячи людей в нем, хороших, не очень, добрых и недобрых, простодушных и хитрых... И все время помнить, что телега у вас нагружена тяжело, везти нужно хоть и быстро, но осторожно...
Лицо Лоенгрина становилось все печальнее. Похоже, подумал Перигейл с сочувствием, вырос в глуши, в рыцари возведен недавно, если настолько наивен... Явно воспитывался в монастыре, слишком уж хорошо знает Святое Писание и вообще чересчур светел...
- Вы теперь герцог, - напомнил он тихо, но безжалостно, - а для герцога доброго сердца недостаточно, ваша светлость. Я вам сочувствую всем сердцем, но руководить вы должны сами... Твердо.
На следующий день начали прибывать вассалы. Двор заполнился могучими боевыми конями, брабантцы признают только своих брабантов, но двое лордов прибыли в повозках, Лоенгрин поспешил к ним, намереваясь выразить почтение возрасту, однако из первой же вышла, грациозно оперевшись на его руку, красивая и уверенная в себе женщина в длинном платье, но при выходе из повозки подобрала подол таким образом, что все мужчины были впечатлены округлостью ее обширного зада и размером груди.
- Баронесса Рорикона, - произнесла она глубоким чарующим голосом, от которого у Лоенгрина пробежали приятные мурашки. - Сожалею, но мой муж воюет где-то в Аквитании... но не хочу, чтобы создалось впечатление у нового герцога, что избегаем присяги.
Эльза сбежала по ступенькам во двор, баронесса повернулась к ней и распахнула руки. Эльза влетела в ее объятия и прижалась всем телом, как к матери, хотя по возрасту, как прикинул Лоенгрин, баронесса годится разве что в старшие сестры.
- Я вижу, - пробормотал он, - вы дружны...
- Давно, - сообщила баронесса с загадочной улыбкой, - но не признаюсь, с какого возраста!
Из второй повозки с помощью слуг вышел престарелый рыцарь в бархатном костюме, невероятно пышном, чтобы скрывать деформированную от старости фигуру.
Лоенгрин поспешил к нему и успел удержать старика от того, чтобы тот преклонял колено.
- Сэр? - сказал он с неловкостью. - Надеюсь, дорога была не слишком... тяжелая.
- Сэр Энгельберт, - сообщил старик. - Владетельный сеньор Гершвина и Адальруда.
- Добро пожаловать, сэр Энгельберт, - сказал Лоенгрин почтительно. - Вас сейчас препроводят со всей почтительностью в комнату отдыха, а когда начнется прием, за вами придут, чтобы вы зря не тратили время.
Сэр Энгельберт произнес с чувством сухим дребезжащим голосом:
- Вы истинный рыцарь и лорд Брабанта!
- Надеюсь им быть, - пробормотал Лоенгрин. - Чтобы отметили не только за гостеприимство.
Глава 15
Во второй половине дня он в завешанном яркими полотнищами зале, восседая на троне герцога, принимал присягу владельцев земель Брабанта. Счастливая и сияющая Эльза сидела рядом и смотрела на всех радостными глазами.
В первый день клятву верности и покорности принесли почти половина лордов Брабанта, во второй день их было вдвое меньше, на третий - всего четверо, да и то потому, что ехали из самых дальних земель.
Сэр Перигейл, что буквально помолодел, когда на трон сел этот сияющий рыцарь, а не Тельрамунд, на четвертый день явился к Лоенгрину в конюшню, где тот осматривал хозяйство герцога Готвальда, вежливо поклонился.
- Ваша светлость...
- Сэр Перигейл, - ответил Лоенгрин и сразу же продолжил, не дав Перигейлу открыть рот: - Для вас это пустяк, но я все время помню и буду помнить, как вы с сэром Шатерхэндом готовились бросить вызов Тельрамунду. Хотя у вас шансов было так мало...
Перигейл пробормотал:
- Не щадите так уж нас. Скажите прямо, шансов не было. Меня больше удивляет, что собравшихся драться с Тельрамундом оказалось так мало. Правда, там надевали доспехи еще несколько человек, они бы вышли вслед за нами... Ха-ха, как только бы нас вынесли за пределы поля. Но это всего лишь долг.
- Как вассалов?
Перигейл хмуро посмотрел ему в лицо.
- Как рыцарей и вообще... мужчин.
Лоенгрин кивнул, голос его прозвучал с необычной теплотой:
- Я не ошибся в вас. На таких людях земля держится. Мой отец был не прав, предостерегая меня... Сэр Перигейл, я намереваюсь объехать земли Брабанта и посмотреть, где и чем могу помочь.
Перигейл кивнул.
- Наконец-то, ваша светлость, - произнес он с некоторым сарказмом. - Только с собой нужно взять войско. И побольше.
Лоенгрин изумился:
- Зачем?
- Некоторые лорды, как вы могли заметить, на присягу явиться не изволили.
- Может быть, - предположил Лоенгрин, - у них какие-то важные причины? Мог же лорд заболеть?
- Мог, - согласился Перигейл, - но в этих случаях всегда присылают гонца с извинениями и обещанием через неделю или две, у кого как, явиться. Уже с дарами.
Лоенгрин нахмурился.
- Что ж, мы проедемся и по этим землям. Но войско нам не понадобится.
Перигейл окинул его оценивающим взглядом.
- Ваша светлость, если лорд запрется в замке... гм... он на поединок не выйдет. Тем более уже знают, что с вами в двобое никто не выстоит.
- Не будем тревожить людей, - ответил Лоенгрин и перекрестился. - С Божьей помощью справимся и сами. Таких много?
- Барон Эварист Хардбальд, - сказал Перигейл и загнул палец, - граф Гердвин... виконт Хейл...
Лоенгрин вскинул руку, и сэр Перигейл послушно умолк, удивляясь, как властно умеет держаться этот молодой рыцарь, у него каждый жест, каждое слово и каждый взгляд исполнены силы.
- Мы проедемся по Брабанту, - произнес Лоенгрин, - а заодно заглянем и к этим хозяевам замков. Нужно выслушать их доводы, как полагаю.
Перигейл устало махнул рукой.
- Да какие доводы... Все тупо надеются, что отсидятся.
Перигейл устало махнул рукой.
- Да какие доводы... Все тупо надеются, что отсидятся.
- До какого времени?
Перигейл взглянул несколько удивленно.
- Пока вас не сбросят с трона. Многие полагают, что вы, ваша светлость, слишком чисты и наивны, чтобы удержаться на таком высоком троне. И хотя Господь сказал ученикам, чтобы были чисты, как голуби, и мудры, как змеи, но вы вряд ли станете что-то брать от змеи. И еще Господь сказал, что не мир он принес, а меч... но вы стараетесь как можно реже браться за свой благородный клинок... хотя паладин?
Лоенгрин развел руками.
- Христос не ходил с мечом. И мы должны вынимать его только в случае, если по-другому уже никак нельзя.
Перигейл поморщился, посмотрел на молодого хозяина с великим сомнением, тяжело вздохнул.
- То-то многие рыцари весьма удивлены, ваша светлость...
- Чем?
- Что вы оставили жизнь Тельрамунду, - ответил он. - Все-таки он гнусно оклеветал нашу милую хозяйку... и едва не лишил ее герцогства!
Лоенгрин покачал головой.
- Нужно быть милосердным. Я просто не мог его убить... только потому, что я сильнее.
Перигейл покачал головой.
- Но дело не только в этом...
- А что еще?
- Тельрамунд, - ответил Перигейл несчастным голосом, - крепкий зверь... Одним поражением его не сломить, хотя да, это был мощный удар! Никто и никогда не отправлял его на землю в поединке. Даже в битвах, когда он вламывался в ряды врага, а люди за ним не поспевали, он получал меньше ран.
Лоенгрин нахмурился.
- Вы намекаете, что он что-то может еще? Восхотеть реванш?
- Не в поединке, - ответил Перигейл. - Тельрамунд дважды на гнилую доску не наступит. Если даже будете вызывать на поединок, он не станет с вами драться. Да-да, просто откажется, он не слишком щепетильный. Однако он не только чудовищно силен, но и хитер, изворотлив, бесчестен. Я знаю, ни перед чем не остановится, чтобы повредить вам.
Лоенгрин подумал, на мгновение глаза потемнели, потом вскинул голову, и вся конюшня словно осветилась от его жизнерадостной белозубой улыбки.
- Я верю, чистым душам повредить невозможно!
Перигейл обронил:
- Но повредил же Эльзе? И если бы вы не появились...
Лоенгрин широко улыбнулся.
- Но я же появился?
Перигейл смотрел на него беспомощно, Лоенгрин вроде бы прав, но и слишком уповать на Божью волю нельзя. Господь вел человека только до того момента, как Ева согрешила со Змеем, после чего он махнул на них рукой и пинком вышвырнул ее вместе с Адамом, что взялся защищать свою женщину, пусть даже она и тяжко провинилась перед ним самим.
Рассчитывать на то, что Господь следит за каждым шагом Тельрамунда и вовремя схватит за руку, - наивно, у Господа своих дел хватает.
- Если так уж хотите меня сопровождать, - сказал Лоенгрин со светлой улыбкой, - то мне достаточно одного-двух спутников, чтобы было с кем перемолвиться словом. И чтобы могли рассказывать, по чьим землям едем... и что за человек там в замке хозяином.
Перигейл вздохнул с облегчением.
- Выступаем завтра с утра?
Лоенгрин посмотрел на небо, Перигейл видел, как недовольно сдвинулись брови молодого герцога.
- Эх, как быстро день летит!.. Хотел бы я сказать, чтобы седлали коней немедленно... но в самом деле уже вечер. Завтра на рассвете выступаем! Точите меч, сэр Перигейл!
Он повернулся и почти бегом, роняя достоинство герцога, вернулся в свои покои.
Вечером в широких чашах светильников вспыхнули огни, похожие на небольшие костры, но даже их жаркое пламя не сумело разогнать сумрак и тяжелые тени в углах комнат и залов.
Впрочем, это ничуть не мешало рыцарям в малом зале за совместной трапезой весело обсуждать предстоящий поход по землям уверенных в себе лордов, что решили испытать молодого герцога на прочность.
И вообще говорили весело и бестолково как о схватках, так и про охоту, придумывали новые забавы, прикидывали, как теперь заживут весело и счастливо, когда во главе герцогства такой же молодой и сильный, как и они, рыцарь, что заменил давно уже болевшего и забывшего и про воинские подвиги, и даже про охоту герцога Готвальда.
Лоенгрин ел и пил со всеми, кивал, соглашался, но сам помалкивал и слушал внимательно, на пиру вот так обычно узнаешь больше, чем когда сидишь на троне.
На дальнем конце стола примостился священник, отец Каллистратий, Лоенгрин уговаривал сесть ближе, но отец Каллистратий то ли поскромничал, то ли не желал быть приближенным к молодому герцогу, намерений которого еще не знает, и потому осторожничал.
Затем кто-то заговорил приподнято, что основной соперник и противник граф Тельрамунд опозорен, его щит перевернут, и он разом потерял вассалов, ибо для любого рыцаря еще больший позор быть на службе обесчещенного.
Сэр Шатерхэнд кивнул, но лицо его посерьезнело, он поставил обратно чашу с вином и сказал жутко трезвым голосом:
- И тем не менее почти все вассалы присягнули ему снова.
Все притихли, стали серьезнее, сэр Перигейл недовольно крякнул, а Лоенгрин в удивлении вскинул брови.
- Как это получилось?
Сэр Шатерхэнд вздохнул, развел руками. Сэр Диттер Кристиансен, будучи самым внимательным и заботливым из рыцарей, придвинул ему кубок и сам налил, Шатерхэнд поблагодарил кивком и с наслаждением сделал большой глоток.
- Какая прелесть наше брабантское вино... Разве заграничная кислятина может сравниться?.. В общем, ваша светлость, вы далеко, а граф Тельрамунд близко. А уговаривать он умеет...
Сэр Мортен Хоинберг скептически хмыкнул.
- Уговаривать...
- Кого-то уговаривает, - подтвердил Шатерхэнд, - кому-то пригрозит, третьему намекнет, четвертому объяснит по-дружески, что с ним дружить удобнее, чем вызвать неудовольствие...
Харальд Оустейнсон, самый молодой в отряде рыцарь и красивый, как девушка, добавил из своего угла весело:
- А еще Ортруда!
Лоенгрин спросил в недоумении:
- А что она?
- Верная жена, - ответил за Харальда Шатерхэнд. - Умна, хитра, а того, что Тельрамунд не сумеет грубым напором, добьется лестью и умелым обхождением. И добивается.
Сэр Перигейл медленно повращал кубок в ладонях, словно терпкое вино греет пальцы, лицо стало задумчивым.
- Странно, - проговорил он, - что она еще не появилась здесь.
Лоенгрин спросил недоверчиво:
- Одна?
Перигейл иронически вскинул бровь.
- Ортруда - женщина, - произнес он с уважением.
- А жены остальных рыцарей?
Он скривился.
- Клухи, квочки, дуры, вышивалки, няньки, дуры...
- Про дур говорил, - напомнил Харальд.
- Так это само лезет, - ответил Перигейл, - когда смотришь на них. А вот когда видишь Ортруду...
Лоенгрин равнодушно пожал плечами.
- Я ее видел очень близко. Ничего особенного. И что она...
Он не договорил, в зал вбежал молодой рыцарь, злой и встопорщенный, как воробей после драки. Шатерхэнд попытался его остановить, но тот отпихнул гиганта с неожиданной силой.
- Ваша светлость! - прокричал он издали. - Вы это терпите? Но мы не станем!
Рыцари начали вскакивать из-за стола, забывая про наполненные вином чаши.
Лоенгрин спросил быстро:
- Что стряслось?.. Сэр Коллинс, если не ошибаюсь?
- Барон Коллинс Норстедт, - крикнул рыцарь яростно, - только что граф Гердвин, пользуясь слабостью сэра Карла Эдсторма и сэра Сверкера Цедергрена, это его соседи, у одного угнал стадо коров, у другого отхватил кусок земли с деревней и заявил, что она всегда принадлежала его древнему роду!
Сэр Шатерхэнд нахмурился, но смолчал, только перевел взгляд на молодого герцога. Лоенгрин поерзал на сиденье, еще не ощутил, что нужно делать, но что-то нужно, все смотрят с ожиданием.
- Видимо, - проговорил он с трудом, - нужно будет сказать ему, что так поступать нехорошо. Пусть вернет скот и заплатит. Но с землей нужно сперва выяснить, не принадлежала ли она им раньше...
Он видел, как рыцари переглянулись, кто-то нахмурился, кто-то опустил взгляд.
Сэр Перигейл пробормотал:
- Да, конечно, это можно сделать...
- И что мешает? - спросил Лоенгрин.
- Многое, ваша светлость...
- Например?
Перигейл вскинул голову и посмотрел ему в лицо прямым взглядом.
- Ваша светлость, эти земли нынешним хозяевам дал не Господь Бог лично тысячу лет назад. Они и сейчас еще переходят из рук в руки... Где пресекается линия наследования, где отдают в приданое, где простой обмен... Сам дьявол не разберется!
Сэр Шатерхэнд громыхнул:
- И не надо.
- И не надо, - согласился сэр Перигейл.
Лоенгрин посмотрел на обоих по очереди, постарался сделать лицо строгим, но сам чувствовал, что не очень получилось.
- Но поступила жалоба! Что-то же делать надо?
Все рыцари смотрели на Перигейла, и когда он заговорил, Лоенгрин с досадой чувствовал, что начальник охраны замка выражает общее мнение:
- Не всегда. Иногда жалобы бывают вздорные.
Шатерхэнд громыхнул снова:
- Иногда? Да чаще всего!