За окном холодная осенняя ночь, освещенная полной луной. А под одеялом тепло, уютно и красивая женщина рядом. Красивая и доступная.
Чертовски приятное ощущение, и все же что-то тормозит желание, такое чувство, будто сама совесть ставит блокировку. Но какие могут быть угрызения, когда Катя сама его предала? Она любит Марата, она спала с ним, и она должна испытывать чувство вины, а не он…
Да, он первый изменил ей. Но как могло быть по-другому, если Катя не любит его? А вот разбуди сейчас Ксению, спроси у нее, любит она его или нет, и она, не раздумывая, скажет «да».
Но будить он ее не стал. Поднялся, глянул в окно. Машина на месте, двигатель заведется с полоборота, а ночью дорога свободна…
Он уже собирался открыть дверь, когда появилась Ксения.
– Ты куда?
– Да посмотрю, как там дети.
– И как Катя? – язвительно усмехнулась она.
– И это тоже.
– Тянет к ней? – вздохнула Ксения.
– Просто домой хочу съездить.
– Тянет к ней.
– А если и тянет?
– Она тебя не любит. А я люблю. И хочу, чтобы ты был со мной.
– Всегда?
– Всегда.
– Признайся, это ты сказала Кате, что мы с тобой встречаемся?
Ксения отступила на шаг и, прикрыв пальцами приоткрытый рот, мотнула головой. В глазах удивление и смятение.
– Ты?
– За кого ты меня принимаешь?! – Ксения вспыхнула, стремительно открыла дверь: – Уходи!
Ярослав кивнул. Да, он уйдет… Но не факт, что не вернется.
Домой он приехал в половине третьего ночи. Все уже спали, один только куцехвостый Босс бегал по двору. Дом охранялся только собакой. Была еще охранная сигнализация и тревожная кнопка для вызова группы быстрого реагирования. Но хватит ли этого, если дом атакуют, ну например, нанятые Радьковым бандиты? Фим был у этого деятеля, разговаривал с ним, объяснил, но все возможно. Можно нанять охрану – двух человек в смену. Фим все организует. А может, просто не нужно никуда уезжать на ночь? В сейфе у Ярослава ружье, в кобуре служебно-боевой пистолет – спасибо Фиму и личной лицензии охранника. Он мог дать бой любым бандитам… Да, нельзя ему пропадать по ночам. Если жена ему не дорога, то нужно думать о детях…
Во дворе горели фонари, и свет от них затекал в окна первого этажа. Ярослав прошел на кухню, подступил к барной стойке, плеснул себе виски на два пальца, сделал глоток, закурил сивушную горечь крепким табаком.
Он уже докуривал вторую сигарету, когда появилась Катя. Волосы распущены, длинный халат застегнут на все пуговицы, тапочки едва слышно шлепаются о голые пятки. Едва глянув на него, она поставила на плиту сковороду, полезла в холодильник, достала оттуда яйца, сыр, масло. Он так соскучился по ее фирменному сырному омлету. Ксения готовила отлично, ничуть не хуже, но, видно, он соскучился по самой Кате. И ничего в том удивительного. Он же любит ее…
На сковородке зашипело, по кухне закружили ароматные запахи, перемешанные с табачным дымом.
– Так и будешь молчать? – спросил Ярослав.
– А о чем говорить? – вздохнула она.
– Ну, как там дела у Марата?
– Плохо у него дела.
– Ты откуда знаешь?
– Разговаривала с адвокатом.
– Может, и на свидание к нему пойдешь?
– Я уже была.
– Ты это серьезно? – Ярослав не хотел в это верить.
– Ну кто-то же должен сказать ему теплое слово, – колко усмехнулась Катя.
– А он заслужил такое слово?
– Он твой друг, – с упреком бросила она.
– Да нет, он твой друг, – ухмыльнулся Ярослав.
Катя никак не отреагировала, молча поставила перед ним тарелку с омлетом, положила вилку.
– Зачем?
– Я пока что еще твоя жена.
– Пока что.
– Ты можешь развестись со мной в любое время.
– И разведусь! – Он столкнул тарелку со стойки, она упала на пол, омлетные ошметки полетели в одну сторону, осколки – в другую. Катя даже ухом не повела, как будто ничего не случилось. Но взгляд остекленел и лицо застыло.
– Ты мне про Марата больше не говори. Любишь – и люби, – через силу выдавил Ярослав и, плеснув себе в бокал, выпил, пытаясь смочить пересохшее горло.
Она кивнула, соглашаясь с ним. Да, она не будет говорить о Марате. Но любить будет…
– Как дети?
– Все хорошо. Спрашивают, где ты.
– В командировке я.
– И как чувствует себя твоя командировка?
– Очень хорошо.
– Ну, главное, чтобы ты ни о чем не жалел.
– Она меня любит, какие могут быть сожаления?
– А ты ее?
– Это не важно.
– Ты должен ее полюбить… Ты правильно все сказал, мы должны жить вместе. Ради детей. Ты будешь любить эту, я буду любить Марата…
– Ее зовут Ксения.
– Да, ты будешь любить Ксению, я буду любить Марата…
– Это не я сказал. Это Марат сказал. Чтобы мы вместе жили, сказал.
– Да, он говорил.
– И ты не находишь это странным?
– Ну, может быть, – замялась она.
– Недостоин он тебя. А я достоин. Тебе со мной хорошо будет, и он это понимает… – Он поднялся со своего места. – Только неувязочка выходит. Я тебе не папа, чтобы блудную дочь принимать. Не нужна ты мне такая… Люби своего Марата, но без меня…
Ярослав почувствовал, как слезы наползают на глаза, но это его не смутило. Он уже уходил от Кати, и она могла видеть только его спину.
Уже в машине он обнаружил, что прихватил с собой начатую бутылку виски. Немного подумал и сделал несколько глотков. Только тогда сообразил, что в Москву в таком состоянии лучше не соваться. Да и не хотел он ехать к Ксении. Разве что в кабинете переночевать? Но перед Москвой два контрольных поста, могут остановить, а неприятности ему не нужны. Можно, конечно, откупиться, но напрягала возможная возня с ментами. Тем более у него в перчаточном ящике лежали ключи от маратовского дома, которые оставила Катя. Он отвез ее домой, а ключи остались в машине. Ехать, в общем-то, недалеко, есть прямая дорога. И ментов там точно нет…
Но во дворе дома могла бегать спущенная с цепи собака. Об этом Ярослав подумал, когда машина остановилась у ворот. Он подошел к калитке, постучал. Собака должна была среагировать на звук, и она действительно залаяла, но издалека. И лай не приближался, не удалялся, значит, пес заперт в вольере. Но все равно во двор он входил с опаской.
Волновался он зря: собака не вырвалась, не набросилась. А вот в доме он неожиданно оказался под прицелом. Включил свет и увидел направленный на него арбалет с готовой к пуску стрелой. Оружие держала женщина, очень похожая на Ларису.
– Ларчик?
– Ярый? – Она опустила арбалет, перевела дух.
Ярослав помнил ее с длинными волосами, а сейчас у нее короткая стрижка, которая подчеркивала изящность шеи, более того, делала ее моложе. Тридцать лет ей, не меньше, но выглядит она максимум на двадцать пять. И это без косметики… Полы шелкового халата не хотели держаться на скользком пояске, расходились, но под ними угадывалась такая же короткая ночнушка.
– Хорошо выглядишь, – не удержался он от комплимента.
Она действительно производила впечатление. И красивая, и сексуальная, а какая фигура… Не зря Фим так добивался ее.
Ярослав поймал себя на мысли, что и сам готов был приударить за Ларисой. Он, в общем-то, свободный мужчина. Катя ему не жена, Ксения – всего лишь охотница за успешными мужчинами. К тому же он пьян, а в этом состоянии у него обострена тяга к эротическим приключениям.
– Да ладно тебе!
– А Фим где?
– А-а! – Лариса махнула рукой.
– Что такое?
– Да, слово за слово… Ну, как обычно, – вздохнула она.
– А ты, значит, здесь обосновалась?
– Ну, Фим говорил, я подумала… Позвонила Марату, он сказал, где ключи.
– Марату позвонила? – Ярослав озадаченно поскреб за ухом.
Одна встречается с Маратом, другая преспокойно звонит ему, и только он один мышей не ловит. Мог бы встретиться с Маратом или просто по телефону поговорить. А о чем? Рассказать, как чувствует его любимая чужая жена?
– Да, у меня был его номер.
– Он же в изоляторе.
– Ты не поверишь, но я об этом не подумала. Потом вспомнила, уже хотела отключиться, а он ответил… Как голос с того света!
– Почему с того света?
– Я хотела сказать, из другой жизни. Из той, где я была с этим козлом, – с умилением улыбнулась Лариса.
– С козлом?
– Любовь зла… Да ты и сам знаешь… Извини, но я в курсе, Фим говорил…
– Ты только это, языком не молоти.
– Зачем? Я что, дура?
– Поесть что-нибудь есть?
Ярослав прошел в каминный зал, достал из барного шкафа бутылку виски, бокалы, развалился на диване. Лариса принесла сырную и колбасную нарезку. И лимон подала.
– Угостишь? – кокетливо спросила она.
Он молча плеснул ей в бокал, и она тут же выпила, не закусывая. И вдруг исчезла. А Ярослава потянуло в сон. Он выпил, закурил, а веки все равно слипались. Он уже почти заснул, когда появилась Лариса. Накрашенная, в коротком клубном платье.
– Это зачем?
– А скучно! Как гражданка свободной страны, я имею право на веселье… Не бойся, приставать не буду!
– Да я не боюсь.
– Это зачем?
– А скучно! Как гражданка свободной страны, я имею право на веселье… Не бойся, приставать не буду!
– Да я не боюсь.
– Смелый?
– Ну, не трус.
Лариса включила музыку. Ярослав решил, что сейчас она потянет его танцевать, но она всего лишь села рядом. Их коленки соприкоснулись. Что это, намек или знак судьбы?..
– Говоришь, что не трус, а какой-то закрепощенный.
– Да просто устал.
– Ну да, я понимаю, с Катей проблемы… Зря ты с ней закрутил. Видно же было, что она в Марата как кошка влюблена.
– Давай не будем, – скривился Ярослав.
– И он на нее запал, я видела. Но Марат кобель по жизни, его любовь… э-э, как собачий пух: куда дунуло, туда и полетело… И он ветреный, его нельзя любить серьезно… Тебя можно, а его нельзя.
– Меня можно?
– За тобой как за каменной стеной, и Катька это поняла… Да и я понимала, но ты на нее как на богиню смотрел…
– И все-то ты видела, – невесело хмыкнул Ярослав.
– А я не кукла, у меня глаза живые, не пластиковые… Мозги, правда, кукольные… – Лариса как-то странно посмотрела на него.
– Чего это?
– Да так, о женском… Нельзя мне без мужика оставаться. Но и с мужиками как-то не получается… Ну, чего сидишь, наливай! – Придержав его руку, когда он поднял горлышко бутылки над ее бокалом и плеснул, она как-то озорно посмотрела на него: – На брудершафт?
– Опасно, – покачал головой Ярослав.
– Но ты же не трус.
– А ты?
– А ты проверь!
Они переплели руки, выпили, поцеловались. Но он вдруг резко оторвал ее от себя.
– Не нравится? – Ее голос загустел от обиды.
– Да про Фима вспомнил.
– Фима хочешь позвать?
– С тобой не соскучишься.
– А если серьезно, никто ничего не узнает. Да и нет ничего. Ты спишь в своей постели, я в своей, и все это нам снится.
– Хочешь сказать, что мозг отключен?
– Какой же ты зануда!
Лариса поднялась с дивана, оправила платье, включила музыку погромче, встала посреди комнаты и закачалась в танце, движением руки распуская воображаемую копну волос.
– И как тебе мои тридцать лет? – Донеслось откуда-то сквозь ватную гущу в ушах.
Он не ответил, да Лариса в этом и не нуждалась.
– Жизнь, она такая короткая!
Ярослав и не заметил, как она оказалась у него на коленях. И он уже ничего не мог с собой поделать. Да и не пытался…
Глава 13
Бразильский кофе самый лучший, индонезийский тоже хорош, вьетнамский чуть похуже, зато самый дешевый. За вагон бразильского кофе можно взять два вьетнамского. Но кофе везут не вагонами, а особыми вентилируемыми контейнерами. Их с корабля перегружают на железнодорожную платформу, везут в Москву, переправляют на фабрику, там взвешивают, сушат, измельчают, фасуют, продают. Ярослав занимался вьетнамским кофе, но продавал его под брендом «Бразилика». И вроде все хорошо идет. Только вот успокаиваться на достигнутом никак нельзя. Конкуренция на рынке серьезная, если зазеваешься, не просто обойдут, но еще и под откос пустят…
Кофе поставлялся в долларах и в тоннах, дробился в центнерах, продавался в рублях и упаковках. А потом терялся в цифрах, которые мельтешили перед глазами.
– Ну, что здесь непонятного? Продали сто восемь упаковок, вернули четыре, выбраковка два процента…
– Стоп! – Ярослав мягко взял Ксению за палец, которым она водила по бумаге, поднес его к губам, поцеловал. – Что-то голова не варит.
– Пить надо меньше, – с упреком сказала она.
– Да сколько я там выпил…
– Много. И каждый день.
– Да? Надо завязывать… – кивнул он.
Как начал бухать с прошлой недели, так до сих пор остановиться не может. Надо с этим заканчивать, а то мозг совсем атрофируется.
– Предлагаю сегодня разгрузочный вечер, – улыбнулась Ксения.
– Это как? Ни капли в рот, ни помидора в салат?
– Ну, фрукты, овощи можно…
Она хотела еще что-то сказать, но в кабинет вдруг ворвался Фим.
– Ярый, кажется, у нас большие проблемы!
– Это ты о чем?
В ответ Ярослав получил двух мужчин в штатском, которые с хозяйским видом вошли в кабинет. Долговязый в длинном плаще, карикатурно смахивающий на почтальона Печкина, – следователь прокуратуры Дорогов, плотный коренастый крепыш с полированной лысиной – оперуполномоченный уголовного розыска Цесаркин. И вид у обоих был такой, как будто Ярослав доживал последние минуты.
– Гражданин Игнатьев? – выстрелил Дорогов.
Он грозно смотрел на Ярослава и, казалось, мысленно призывал его вытянуть вперед руки, сомкнув их в запястьях. «Вы арестованы, гражданин Игнатьев, сопротивление бесполезно!..»
– У нас постановление на обыск, мы должны осмотреть ваш кабинет!
– И код от сейфа назвать? – Ярослав переглянулся с Фимом.
Тот в ответ развел руками, он тоже ничего не понимал. Большие проблемы предрек, а что конкретно произошло, не знал.
– Да, и код от сейфа, – не уловив иронии, кивнул Цесаркин.
– Там обычные деньги, из банка. Без обработки.
– При чем здесь деньги?
– А при том, что нет их у меня. Тех денег, которые я у Радькова вымогал.
– А вы их вымогали?
– Нет… Сколько он вам заплатил? – скривился Ярослав.
Ему бы сейчас кофе крепкого да на диванчик – вздремнуть, а его из-за козла Радькова прессовать будут. И дернул черт Марата!
– Кто нам заплатил? – сурово спросил Дорогов.
– Радьков, кто же еще?
– А он должен был нам заплатить?
– А какого черта вам здесь нужно? Сколько раз говорить, что не трогал я Радькова и не нужны мне его деньги! Если мой покой стоит денег, вы скажите, я заплачу.
– Ваш покой?
– Да, мой покой!
– А покой гражданина Радькова вас интересует?
– А ему покой пусть только снится, – хмыкнул Ярослав.
– Уже, – не сводя с него глаз, кивнул Дорогов.
– Что – уже?
– Состояние полного покоя.
– У кого?
– А вы не знаете?
– Не надо говорить со мной загадками.
– Я просто спрашиваю.
– Я арестован? – удрученно вздохнув, проговорил Ярослав.
– А вас должны арестовать?
Он снова вздохнул, глянул в блокнот, нашел номер адвоката, позвонил ему и попросил срочно подъехать. Если следователь не хочет говорить с ним по-человечески, пусть общается через протесты и требования.
Ярослав положил трубку и посмотрел на следователя, требуя объяснений.
– Гражданин Радьков убит, – поняв его взгляд, сказал Дорогов.
– Как убит?! – Ярославу не пришлось изображать растерянность и удивление, все это и без того свалилось на него.
– Убит, – повторил следователь.
– И вы подозреваете меня?
Теперь Ярослав понял, почему в его кабинете собираются провести обыск.
– Да, мы подозреваем вас! – отчеканил Цесаркин.
– Я не знаю, когда его убили, но у меня точно есть алиби. – Ярослав посмотрел на Ксению, и она согласно кивнула в ответ.
Они спали под одним одеялом, жили под одной крышей и в офисе находились в соседних, можно сказать, кабинетах. К тому же на проходной отмечались его выезды…
– Вы могли заказать убийство.
– Зачем?
– Марат Казаров – ваш друг, а от гражданина Радькова зависело, сидеть вашему другу или нет.
– Зачем же его убивать, если от него зависело? – Ярослав обращался к следователю, а посмотрел на Фима.
Тот кивнул. Он тоже не понимал ментовской логики. Дорогов перехватил его взгляд, нахмурился и попросил посторонних очистить помещение.
– Какие посторонние? – удивился Фим. – Вы же обыскивать собрались, а понятые?
– Сначала мы поговорим…
– Не будет разговора, – отрезал Ярослав. – Я к убийству Радькова отношения не имею, и говорить мне с вами не о чем… Ефим Андреевич, ознакомьтесь с постановлением, если там липа, гоните товарищей в шею!
Но постановление оказалось подлинным, и менты – настоящими. И обыск был проведен по всем правилам. Только ничего крамольного не нашли. Тогда Дорогов предложил осмотреть машину, и в этот момент зазвонил телефон.
– Ярослав? – взволнованным голосом спросила Катя. – Ты знаешь, что к нам пришли с обыском?
– Знаю, – с нажимом глянув на следователя, отозвался он.
– Может, хоть ты объяснишь мне, что происходит?
– Я не убивал Радькова. И не заказывал его. Если тебе скажут, не верь.
– Да я не верю… Молодой человек! Имейте совесть!
Спустя мгновение он услышал голос того самого молодого человека, к которому обращалась Катя.
– Ярослав Алексеевич, дом у вас большой, работы много, но мы все равно найдем то, что нам нужно. Возможно, что-нибудь разобьем, повредим. Не могли бы вы добровольно сдать нам запрещенные к применению предметы? Вы только скажите, где все лежит…
Ярослав едва сдержался, чтобы не послать молодого человека куда подальше.
В машине тоже ничего запрещенного не обнаружилось. А к тому времени, когда обыск закончился, подъехал адвокат и устроил следователю самый настоящий допрос. На каком основании, по какому праву, и так далее, и тому подобное. Следователь не то чтобы стушевался, но прыть свою унял. И затих в ожидании. Обыск в доме Ярослава продолжался, и результатов пока тоже не приносил.