— Только она за всю неделю ни разу им не пользовалась, — пояснила Танька.
Топ насупилась. Что-то явно не состыковывалось в ее предположениях.
— А почтовый ящик? Ей что-нибудь приходит?
— Газета «Экстра Г» и реклама.
— Может быть, она ничего и не должна получать? — подал голос Леха. Ее дело отправить…
Топ отрицательно покачала головой.
— Нет. Здесь не может быть односторонней связи. Должно быть и «Алекс Юстасу» и «Юстас Алексу». Никак иначе. Мы, граждане, чего-то упустили. Давайте думать.
Раскачиваясь на кресле, Леха сидел и смотрел, как девки думают. Топ медленно курила, Настя потирала переносицу, Танька расковыривала заусенец… У него же не думалось совершенно.
Вся прошлая неделя ушла на молчаливое созерцание Ярославны. Они почти не разговаривали. «Привет», «Пока» — больше ни слова. Она попросту отказывалась замечать Леху. Сидела, занималась какими-то своими делами, пила кофе, слушала Вагнера через наушники. А Леха тем временем страдал и в сотый раз пытался разобраться в этой женщине. Разумеется, у него ничего не получалось.
Телефонный звонок прервал его размышления.
— Ну, я, — пробурчал Леха лениво в трубку.
Это звонил папа. И он был нетрезв.
— Лешка! — позвал он сына страстным голосом.
— Чего?
— Операция прошла на высшем уровне.
Леха чуть не подпрыгнул на месте от радости.
— Что, фотоаппарат все-таки у Толика?!
— Не торопись, по порядку слушай, — наставительно промычал папа. Толик твой — жулик, каких свет не видывал. Я ему говорю: «Чего зеваешь? Клапана-то у тебя стучат!» А он мне: то, се, типа завтра все разберу. В общем, послал он меня без права переписки…
— Так ты ничего не узнал?
Папа обиженно засопел в трубку:
— Ты будешь дослушивать? Тогда сиди и слушай… А то тут, понимаешь… В общем, я ему сказал, что вожу американца, Луис-Альберто звать…
Леха схватился за голову.
— Папа, Луис-Альберто — это не американец!
— А кто?! — крайне изумился тот.
— Он мужик из сериала!
— Ну, почем я знал! — рассердился папа. — Имя иностранное, значит, сойдет. Так вот, я твоему Толику сказал, что Луис-Альберту нужен новый фотик. Вроде как тот хочет сфотографироваться на фоне нашего универмага, а то у него все здание в кадр не влезает… Так что необходима техника получше…
— Папа, не томи! Ты что-нибудь узнал? — вскричал Леха в последней стадии нетерпения.
Топ и стажерки, тоже побросали свои размышления и столпились вокруг Лехиного стола.
— Я все узнал! — пропел папа победоносно. — Завтра твой Толик припрет фотоаппарат к нашей проходной в семь часов. Мы с ним договорились очень хорошо…
О качестве проведенных переговоров можно было судить по папе.
— Папаня, ты — мировой мужик! — провозгласил Леха.
Папа тут же согласился:
— А то!
— Спасибо!
— Спасибо в карман не нальешь! — напомнил тот. И тут в Лехиной трубке послышался какой-то грохот, звон, а через некоторое время — однообразные гудки. Все указывало на то, что обстоятельства в конце концов оказались сильнее папы.
* * *Леха с Топ забрались на заднее сиденье люксовонного «Москвича», на коем Лехин папа зарабатывал на жизнь Лехиной маме. Старший Кобец был в крайне возбужденном состоянии, но старательно это скрывал: вроде как не к лицу умудренному жизнью человеку баловаться.
— Ну что, шпионы-диверсанты, — произнес он, обернувшись к Лехе с Топ, — если все получится, то с вас бутылка.
Леха взял под козырек.
— Есть, бутылка! Как только, так сразу…
— А вдруг он вообще не придет? — волновалась Топ, поглядывая на часы.
— Да куда он денется? — неуверенно возражал папа, — приде-ет! Мы с ним точно условились.
— Где ты его хоть подцепил-то? — спросил Леха, пытаясь разбавить тоску ожидания.
Папа пожал плечами.
— Да где-где… Я посидел с ребятами в пивной, поспрашивал, они меня в другую пивную направили. Там все разузнал. Ну вот в четвертой пивнушке меня с ним познакомили.
— И как он тебе показался?
— Ой, вон, кажись, Толик прется! — с дрожью в голосе шепнула Топ.
Леха прилип к окошку.
— Наконец-то… С сумкой?!
— Вроде… Да пригнись ты! Мы же в засаде сидим, в конце концов!
Леха послушно согнулся в три погибели.
— Мне не удобно!
— Ничего, потерпишь!
Папа в волнении потирал огромные ручищи.
— Ну, я пошел тогда, — объявил он и вылез из машины.
Тщательно стараясь не высовываться, Леха с Топ смотрели, как он подошел к Толику, как крепко пожал его «мужественную» руку… Потом они встали около заборчика и заговорили. Причем папа почему-то забыл, что ему надо заманить вора в машину. По всей видимости, у него с Толиком нашлись какие-то общие темы, которые они вчера еще не обсудили.
— Ну чего он как долго-то? — бесился Леха. — Может, Толька вообще ничего не притащил?
Топ тоже волновалась, но все-таки держала себя в руках.
— Вроде бы в сумке что-то есть…
— Чего канителятся?! Принес? Принес. Тогда извольте предъявить!
В это время Толик расстегнул сумку и показал папе ее содержимое. Тот кивнул на свой «Москвич».
— Есть!!! — радостно зашипел Леха.
Толик приближался медленно, как герой кино-боевика, которого должны через пару минут пристрелить. Во всяком случае именно так казалось Лехе. Он оглянулся на Топ. Судя по ее выражению лица, она была в предынфарктном состоянии.
Дальше все пошло по плану. Папа галантно открыл перед Толиком дверцу, предварительно сообщив ему, что в машине находится таинственный Луис-Альберто, который по природной скромности стесняется выйти на свет божий. Толик сел, положил сумку себе на колени… Повернулся.
— Сюрприз! — просто, но с юмором сказал ему Леха.
Толик сразу же стал похож лицом на молодое антоновское яблоко.
* * *Сражение с альянсовским водителем закончилось со счетом 1:0 в пользу врагов Толика.
Увидев Леху, он, понятное дело, сразу попытался слинять, но оказалось, что выход из машины зорко стережет папа. А он был мужик посильнее Толика, причем намного.
— Чего вы?! — ахнул Толик, прижимая сумку к груди.
— Почкина обворовал? — сурово спросила его Топ тоном Генерального прокурора.
— Нет.
— Тогда едем в отделение.
— Обворовал, — тут же согласился Толик и протянул ей сумку.
Леха хищным движением вскрыл молнию.
— Ура. Все тут.
— Пленку извлеки! — напомнила ему Топ, а сама обратилась к арестованному: — Значит так, Толян… Ты ведь у нас вроде сидел?
— А, может, не надо в отделение… — принялся страдать Толик. — Я ведь чистосердечно… Я не хотел, зуб дам!
— Не надо мне твоего зуба, — отрезала Топ. — Пойдешь и отнесешь фотоаппарат Почкину.
В глазах водителя заблистала надежда.
— Так вы меня не сдадите?!
Изящным движением Леха извлек из недр камеры драгоценный цилиндрик с пленкой.
— Готово!
Топ засунула фотоаппарат обратно в сумку и передала ее перепуганному Толику.
— Чтобы завтра я встретила Евгения Марковича ликующим и довольным по поводу случайно найденной камеры. Если сжульничаешь, я тебя посажу вот этими самыми руками! Понял?
Все еще не веря своему счастью, Толик поспешно закивал.
— Да. Конечно. Обязательно.
— Смотри у меня! — тоже пригрозил ему Леха. — Папань, отпускай его!
Очутившись на вольном воздухе, Толик помчался по улице быстрее антилопы гну.
— Ну, что? — заглянул в машину папа. — Как дела?
Леха похлопал себя по нагрудному карману рубашки.
— Супер! Теперь едем проявлять пленку.
* * *Час, в течение которого проявляли пленку и распечатывали снимки, тянулся просто мучительно. Из офиса уже все ушли, поэтому Леха с Топ томились в компании друг друга. Леха пытался «летать» на компьютерных самолетиках, но его все время сбивали, а Топ просто курила и шарахалась из угла в угол. Наконец часы пробили сколько надо, и она умчалась в магазин, из вредности не взяв с собой Леху. Он ей этого не простил, отчего угробил три самолетика подряд.
Каждый раз, когда в коридоре гудел проходящий мимо лифт, Леха бросался встречать боевую подругу. От этого он то и дело ронял стаканчик для карандашей или свозил с места телефон. Минут через тридцать терпение его окончательно лопнуло, он открыл дверь, припер ее стулом, а сам уселся на него и принялся ругать Топ.
Появилась она вовсе не из лифта, а совершенно с другой стороны коридора.
— Ну что?! Принесла?! — набросился на нее Леха.
Топ совершенно спокойно прошествовала в кабинет и, усевшись в Ярославнино кресло нога на ногу, выложила из сумки желтый пакет с фотографиями.
— Кобец, ты сейчас просто помрешь на месте, — сладко проговорила она. — Смотри!
Леха вытряхнул снимки на стол. Да, Почкин и вправду не обманул: на тридцати шести фотографиях в подробностях отображалось, как какая-то женщина в белом платье, в шелковом белом платке, закрывающем шею и плечи, и в черных очках, передавала Измайлову темно-вишневый дипломат. Один кадр даже запечатлел процесс, как Сергей пересчитывал уложенные ровными рядками пачки долларов.
— Кобец, ты сейчас просто помрешь на месте, — сладко проговорила она. — Смотри!
Леха вытряхнул снимки на стол. Да, Почкин и вправду не обманул: на тридцати шести фотографиях в подробностях отображалось, как какая-то женщина в белом платье, в шелковом белом платке, закрывающем шею и плечи, и в черных очках, передавала Измайлову темно-вишневый дипломат. Один кадр даже запечатлел процесс, как Сергей пересчитывал уложенные ровными рядками пачки долларов.
Леха листал снимок за снимком.
— Ни фига себе! Ведь и вправду такие деньжищи! Интересно все-таки, что это за баба была?
Топ молча включила Лехин компьютер и вставила в дисковод дискетку.
— Только не падай, — проговорила она, усмехаясь.
Она, как оказалось, уже успела забежать к себе и отсканировать все фотографии! Выбрав одну из них — где женщина в белом была изображена крупным планом, — Топ стала увеличивать картинку. Наведя стрелку «мышки» на ее руку, Топ повернулась к Лехе.
— Смотри внимательно!
Женщина протягивала Измайлову ладонь для рукопожатия (все-таки у Евгения Марковича был определенный дар фотографа: снимок вышел изумительно четким. Была видна каждая черточка.).
— Ну, видишь? — нетерпеливо дышала Топ.
И тут до Лехи дошло: на руке женщины было кольцо — точь-в-точь такое же, какое носила Ярославна.
— Это она… — проговорил он пораженно.
— Я же тебе говорила! — воскликнула Топ с явным торжеством. Предчувствие меня не обмануло! Ни ты, ни я не видели ее в «Ворошиловце» в тот день. Вообще не знали о ее существовании, а Помпадура тем временем передавала нашему Сереженьке полторы сотни штук.
— Его убили из-за денег! — выдохнул Леха.
Топ кивнула.
Внезапно он выхватил из ее рук «мышку» и стал одну за другой спешно проглядывать фотографии.
— Что ты ищешь? — спросила Топ.
— Ее ногти. Может быть, здесь есть крупный план…
Она покачала головой.
— Не ищи, я уже смотрела.
Леха остановился на одной из фотографий.
— Батюшки, смотри-ка! Это же Ямин!
В темном окошке причала, выходящего на реку, виднелось бледное лицо альянсовского корректора.
— Он видел все, — проговорила Топ изумленно. — Вот почему он сказал, что у Измайлова был целый чемодан денег!
— А если все-таки это Ямин пристукнул Измайлова? — пробормотал Леха. Представляешь, сколько героина можно было бы купить?
— Это не он, — убежденно сказала Топ. — Просто не похоже на Ямина. Он же полудохлый какой-то, как придушенная овца!
— Ты не допускаешь, что в тихом омуте черти водятся?
— Глисты у него там водятся! — рассердилась Топ. — Он же тебе объяснил, что наширялся в компании каких-то уродов, ему не до этого было. По-моему, ты, солнце, готов кого угодно записать в убийцы, лишь бы снять подозрения с Помпадуры!
Леха ничего не ответил, ибо это была правда.
Топ собрала рассыпанные по столу фотографии и засунула их в сумку.
— Ладно, поехали по домам. Времени шесть часов, а у меня еще Бобик негулянный.
* * *Она завезла Леху домой, а сама отправилась к своему ублюжественному Бобику. Это был еще один ее некрасивый поступок за сегодняшний день. Ну вот как можно бросать лучшего друга, когда у него столько пищи для размышлений по поводу любимой девушки и совсем нет никакой нормальной человеческой еды? Ничего, Топ была способна на подобные финты ушами!
Все-таки Ярославна оказалась причастной к смерти Измайлова. От этой мысли у Лехи начинало сосать под ложечкой. В этом случае у нее прямой интерес свалить на него это убийство. Неужели она на это способна? Но как тогда объяснить все ее взгляды, чердак, танец в «Голубятне»? Неужели для нее все это — просто игра?
Леха сидел на кровати, грыз обнаруженный в хлебнице батон и невидящим взором смотрел по видаку «Крестного отца». Есть очень хотелось, но готовить было катастрофически лень.
«Похудею и умру, — подумал он в тоске, оглядывая свои неприбранные владения. — Жениться что ли, как мама советует?»
Из-за этой проклятущей Ярославны у него вот уже три недели не заводились женщины, которые могли бы ему чего-нибудь состряпать. Топ, увлеченная изгнанием Помпадуры, Бобиком и личной жизнью, тоже не проявляла заботливости о друге. У нее, конечно, случались иногда приступы человеколюбия, но они имели какой-то неустойчивый характер: то густо, то пусто. А Лехе хотелось надежности и постоянства (в наличии еды, разумеется).
В этот момент зазвонил входной звонок. «Только бы женщина! — мысленно взмолился Леха, разыскивая тапочки под кроватью. — И только бы не мама!»
Небо вняло ему: это была и женщина, и не мама. Это была Топ. Но Леха сразу распознал, что она явно не хочет осчастливить его съестным.
— Есть! — вскричала Топ, врываясь в Лехину квартиру и потрясая каким-то длинным бумажным свитком.
Леха в недоумении закрыл за ней дверь.
— Что случилось?
— Все, радость моя!
— Безумная женщина… Ну проходи, что стоишь? Кроссовки можешь не снимать, я полы принципиально не мою.
Войдя в комнату, Топ с размаху уселась на Лехину кровать, отчего по ней побежали легкие волны, и подсунула ему под нос свою бумагу.
— Что это? — проговорил он ворчливо.
— Это распечатка звонков, сделанных с домашнего телефона Помпадуры. Помнишь моего хвостатого мальчика, с которым я познакомилась в «Голубятне»? Это он раздобыл мне сей бесценный документ! А ты, помниться, еще чего-то возмущался! Вглядись-ка в эти циферки!
Леха послушно посмотрел: даты, время разговора, номера телефонов.
— Ну?! — в нетерпении воскликнула Топ.
Леха возвратил ей бумагу.
— Слушай, объясни по-человечески, чего тут такое, а то я ни фига не въезжаю…
— Ну вот же, смотри! Этот телефончик, 75-59-95 повторяется каждый божий день, причем Помпадура звонит по нему с 22:00 до 23:00. Плюс-минус пятнадцать минут. Это о чем говорит?
— О чем?
— О том, что это и есть ее связь, балда! Если бы это был личный разговор, он бы не был обязателен каждый день в строго определенное время! Да еще чуть ли не по целому часу!
— Но телефон-то вроде наш, а не московский…
— Кобец! Где твои мозги? Угадай с трех раз, чей это может быть номерок?
— Не знаю.
— Это же Интеренет-провайдер![5] Она связывается со своими боссами по Интернету. А то, что она никогда не делает это на работе, предпочитая платить за все сама, лишний раз подтверждает нашу догадку: она ведет тайную переписку, о которой никто не должен знать. Понял?
— Топ… Ну, ты даешь…
— Учись, пока я жива!
— Учись! Ты погоди, надо еще добраться до этих ее боссов… А как ты это сделаешь, если компьютер стоит у нее дома, и залезть в него у нас просто нет возможности?
Топ сразу насупилась.
— Я пока еще не знаю, но надо придумать… Ты, между прочим, тоже мог бы проявить сообразительность.
— Мог бы…
Леха озадачено почесал в затылке. И вдруг его посетила гениальная мстительная идея.
— Дорогая, а я, кажется, знаю, как нам поймать на этом деле Ярославну. Где у нас наши обличающие фотографии?
* * *Леха поправил самый изысканный из своих галстуков и сверился с часами. Стрелки показывали ровно без двадцати минут десять. «Ни пуха, ни пера!» пожелал он сам себе и нажал кнопку звонка перед глухой железной дверью.
Ярославна открыла не сразу, но через некоторое время до Лехи все же донесся звук ее шагов и лязг большого замка. Створка отошла ровно на длину цепочки.
— Вы? — удивилась Ярославна. — Что вы тут делаете?
При виде ее — в тонком облегающем фигуру кимоно — Леха позабыл все тщательно заученные накануне слова.
— Привет… — произнес он, чувствуя, что выглядит полным придурком.
— Если в доме нет ни пожара, ни бомбы, о которой вы хотели бы меня предупредить, то вам лучше уйти! — сказала Ярославна, явно намереваясь захлопнуть дверь.
— Подожди! — Леха быстро вставил носок ботинка в щель между порогом и створкой. — Я хочу показать тебе кое-что.
— Что вам надо?! Я сейчас милицию вызову!
Она начинала заметно нервничать, и это будоражило. Леха засунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил одну из фотографий, изображающую, как Ярославна передает вишневый дипломат Измайлову.
— Посмотри-ка на это…
Ее серые глаза расширились, взглянули по-новому.
— Где ты достал этот снимок? — проговорила она, от неожиданности забыв о привычке называть Леху исключительно на «вы».
Кобец приподнял брови.
— Может, ты все-таки впустишь меня?
* * *В ее квартире было изумительно уютно: хорошо подобранная мебель, новая техника — аудиосистема, телевизор, компьютер на столе… Все изысканное, чистенькое… Леха невольно вспомнил свой холостяцкий приют и смутился.
Ярославна встала у двери, скрестив руки.