— Вон, смотри, Пуаро несчастный, что там.
— Пепельница…
— А в ней?
Леха кинулся в указанном направлении. На столике стояла обрезанная пивная банка, используемая посетителями радиорубки для стряхивания и тушения бычков. Вокруг были рассыпаны крошки пепла, а в самой банке темнел какой-то окурок. Леха осторожно вытащил его.
— Топ, гляди, — прошептал он зачарованно. — Здесь кто-то курил сигару… В банке полно пепла. Значит, ее курили прямо здесь.
Леха на мгновение задумался.
— Точно! Когда мы с Нимфой сюда входили, здесь пахло каким-то странным дымом. — Он понюхал окурок. — Да, именно этой сигарой. Топ, солнце мое! Здесь была какая-то женщина, которая носит накладные ногти, и мужик, который любит посмолить сигаркой. Наш-то Сергей Антонович правильный образ жизни вел и не курил вообще, а этот тип, видать, был еще и наглый, раз при Измайлове раскуривался.
— Или Измайлов от него зависел, поэтому вынужден был терпеть, предположила Топ, вспоминая, какой скандал разводил бывший директор, если в его присутствии подчиненные смели коптить воздух.
Леха с интересом поглядел на нее.
— Правильно. Так, давай дальше смотреть…
Через минуту Топ обнаружила рядом с пультом красную алюминиевую гильзу из-под сигары.
— «Корона», — прочитала она название. — Запоминай, Лех: тот, кто здесь курил, любит «Корону».
Он аккуратно переложил и гильзу, и саму сигару с остатками пепла в заранее подготовленные пакетики.
— На них могут остаться следы, — сказал он Топ назидательно. — В случае чего, можно будет передать их на экспертизу.
Но ей уже надоели эти изыскания.
— Ничего ты никому не передашь, — насмешливо бросила она. — Даже если ты снимешь отпечатки пальцев, как ты установишь, чьи они? Сверяться с ментовской базой данных тебе никто не разрешит. А если ты передашь все улики органам, то стоит им прознать, что ты шарахался тут и ни слова им не сказал о предполагаемом месте преступления, как тебя самого привлекут к ответственности. Ты же истоптал здесь все своими ботинками и истрогал руками… А еще надеешься кого-то разоблачить! Только время с тобой потеряли, сюда катаясь.
Леха тяжело задышал от негодования.
— Ты только что выбросила грабли, а еще смеешь…
Но Топ его перебила:
— Ты лишь предположил, что Измайлова убили именно в радиорубке и именно граблями. Ты лишь предположил, что человек, куривший сигару, курил ее в его присутствии. Ведь вполне может быть, что Серегу кокнули вон в тех кустах, а потом приволокли сюда. А курил кто-то вообще левый. То же самое и с женщиной, обладающей накладным ногтем. По сути, у тебя ничего нет, ни одной улики. Фигня только какая-то.
— Посмотрим! — сказал Леха угрюмо, рассовывая собранное добро по карманам.
— Нечего и смотреть.
* * *Назад Леха ехал в препоганейшем настроении. Топ была права: все собранные им доказательства были какими-то несерьезными и не могли служить отправной точкой для расследования. Но с другой стороны, взять хотя бы сигару: с чего бы человеку прокуривать крохотное помещение радиорубки, когда можно сделать то же самое на свежем воздухе? Ведь погода в субботу была просто отличная… Нет, здесь явно что-то скрывалось. Леха просто чувствовал это.
— Ладно, — проговорил он наконец. — Этот ноготок и сигара — уже кое-что. На свете не так много людей, которые балуются такими штучками. Давай-ка лучше поразмыслим, кто у нас носит такой маникюрчик?
— Бог его ведает! — фыркнула Топ, поглядывая в зеркало заднего вида. Я в отличие от тебя дамам ручки не целую.
— Так ведь я тоже не знаю! — оправдался Леха. — Ваши настоящие ногти отличить от поддельных — все равно что выяснять, у кого вставные зубы, а у кого свои. Пока в стакане челюсть не увидишь, в жизни не догадаешься!
Топ угрюмо крутила баранку и не отзывалась.
— А знаешь что? — произнесла она после некоторого молчания.
Леха встрепенулся.
— Что?
— Сигарками-то среди наших балуется только Боря. Больше я никого не припомню. И, между прочим, у него по всему кабинету валяются точно такие же гильзы, как та, которую я нашла.
— Точно! — воскликнул Леха. — Только зачем ему убивать Серегу? Они вроде всю жизнь не разлей вода были?
— Ну я не знаю… Но мы это выясним.
Леха засмеялся.
— Что, и тебя зацепило дело о сломанных ногтях и исчезнувшем покойнике?
Топ смерила его гордым взглядом.
— Да вот! Все из-за тебя! Лишил несчастную женщину покоя и радуется! Жила, никого не трогала, а теперь вот сиди и ломай голову, почему нашему замдиректору Боре потребовалось пристукивать нашего директора Сережу.
ГЛАВА 3
Все редакции альянса были погружены в траур. Со стены в коридоре на входящих поглядывал украшенный черной ленточкой покойник, чье лицо вопреки всеобщей скорби было на редкость жизнерадостным. Софочка вырезала его из какой-то фотографии, вследствие чего на Измайловском плече почему-то оказалась посторонняя рука. По альянсу тут же пошли подпольные каламбуры, что Сергей Антонович скончался не один: он забрал на тот свет чью-то конечность.
Вообще было удивительно, насколько народ несерьезно отнесся к гибели руководителя. Сначала, конечно, у всех был шок, ужас, то и дело раздавались слова «Дожили!», «Совсем ведь молодой еще!», «Кругом одни бандиты!» и все в том же духе. Сотрудники делились друг с другом слухами о зловещих убийствах в городе, а также о том, что теперь могут задержать зарплату. Но буквально через несколько часов страсти поулеглись, и все пришло в норму: женщины принялись обсуждать мужиков, кино и рассаду, а мужчины предались воспоминаниям о вчерашнем футбольном матче. Однако же работать никто пока не желал. На то была уважительная причина.
Лехе было труднее всех. На него с самого утра повесили составление какого-то хитроумного договора поставки бумаги, и пока все редакции вкупе с Настей и Танькой морально готовились к выносу тела, похоронам и поминкам Измайлова, он вынужден был перебирать нормативные акты. Досады добавляло еще то, что продавщица Валя рассказала не только Топ, но и всему народу, что Кобец пытался кадрить нового PR-менеджера[3] Ярославну Князеву, однако вопреки всем ожиданиям был позорно послан на фиг.
Вообще появление этой Ярославны возбудило нездоровый интерес коллектива. Раньше никаким PR-ом в альянсе и не пахло, а тут Боря привел какую-то сногсшибательную девицу, посадил к себе в кабинет и велел сотрудникам помогать во всех ее непонятных начинаниях. То, что она нравилась ему, было видно невооруженным глазом, и народ сразу же решил, что она Борина любовница. А что еще думать, если Ярославна ни на шаг не отходит от Грушкова, до простых смертных не снисходит, знакомиться ни к кому не идет и ставить бутылку за «прописку» явно не собирается? Больше всех возмущалась Борина секретарша Софочка. Она вытаращивала глаза и нервозно тряся своими кулачками и пучочком, негодовала:
— Ну мне не понятно, почему я должна мыть чашки за этой… женщиной?! Вот за Борисом Игоревичем — это да, за посетителями его — тоже согласна. Но где это написано, чтобы я — секретарь-референт с высшим образованием — мыла посуду за ней?! А вы знаете, сколько она выдувает иногда? Это же какое-то национальное бедствие!
Софочку все понимали: она была человеком добрым, отзывчивым и общественно полезным. А понимание коллег только подогревало ее протест.
Тут как раз из Валиных уст стало известно, что альянсовский ловелас номер один Лешка Кобец получил от Ярославны от ворот поворот. Народ моментально решил, что за гордость и высокомерие она заслуживает всеобщей нелюбви, а Леха — самого, что ни наесть, теплого сочувствия. В результате этого сотрудники время от времени заходили в Лехин кабинет вроде как по служебным делам, а потом как бы невзначай вставляли: «Ну, ничего, и на старуху бывает проруха». И весьма довольные собой удалялись.
Сравнение со старухой было само по себе неприятным, и вообще Леха полагал, что в такое время уместнее сочувствовать покойнику, а не ему, но общественность считала иначе. Поэтому когда в его кабинет заявился корректор Ямин, Леха был готов сорваться.
Но Ямин, как ни странно, не предпринял попытки утешить его в «горе».
— Леш, — позвал он, нервно ерзая на стуле. — У тебя есть рубликов триста до зарплаты?
Давать Ямину деньги считалось плохим тоном, так как он имел привычку занимать и не отдавать. Стрясти же с него старые долги редко кто решался: вид у корректора был все время такой несчастный и замученный, что добавлять к его бедам еще одну, становилось как-то неудобно.
— Я и сам без копейки сижу, — сердито буркнул Леха. (Это было вранье, но Ямин и так был должен уже тысячу пятьдесят).
Корректор тяжко вздохнул.
— Все кругом бедные… Это все из-за Измайлова! — с неожиданной страстью выкрикнул он. — Это его Бог покарал за нас!
— Я и сам без копейки сижу, — сердито буркнул Леха. (Это было вранье, но Ямин и так был должен уже тысячу пятьдесят).
Корректор тяжко вздохнул.
— Все кругом бедные… Это все из-за Измайлова! — с неожиданной страстью выкрикнул он. — Это его Бог покарал за нас!
— Почему? — удивился Леха.
— А потому! Любой другой директор хотя бы интересовался, чем живут его сотрудники! Хотя бы пытался понять, какие у них нужды!
— А у тебя есть нужды?
Ямин тяжело посмотрел на Леху.
— По-твоему, их у меня не может быть? Да?
— Нет, но…
— Все так считают! — горестно махнул рукавом тот, и вдруг на его глаза набежали слезы. Он вскочил и, нагнувшись над столом, прошептал:
— Есть на земле высшая справедливость! У Измайлова были деньги! Я знаю! Но он не дал! А когда я попросил, то вообще пригрозил уволить меня. Представляешь?
— Представляю… — кивнул Леха, а сам подумал, что давно бы погнал его в три шеи, если бы мог.
— Только ты никому не говори, — попросил Ямин, уходя.
— Чего не говорить?
Но корректор уже исчез.
«Странный тип», — подумал Леха и набрал по внутреннему телефону Топ.
Она не сразу взяла трубку.
— Что у вас там происходит? — проворчал Леха. — До обеда еще полдня, а вы уже где-то шляетесь.
Топ хихикнула.
— Знаешь, кто у нас сейчас в гостях?
— Кто?
— Твой приятель Полонин. Следователь. Он нас допрашивает на предмет Измайлова. Вся редакция сбежалась посмотреть на этого субчика. Такие корки мочит!
— Погоди! — отмахнулся Леха. — У меня только что был Ямин. По-моему, он совсем не в себе… Сказал, что Бог покарал Измайлова. У них там какой-то конфликт вышел из-за денег… Кстати, помнишь, он же ушел от костра сразу после Измайлова? Может, это он был в радиорубке?
— Брось… — перебила его Топ. — Ямин ничего слаще морковки в жизни не видел. Сигары ему абсолютно не по карману. А уж тем более он не посмел бы курить в присутствии Сереги. Измайлов же строил его только так.
— Все равно, может, стоит выяснить, что между ними произошло?
— Хочешь, я твоему Полонину это посоветую? Глядишь, он до чего-нибудь и докопается.
Топ дурачилась. Ей, видите ли, было прикольно. Леха, ей-богу, не понимал ее: то ей интересно копаться в этом деле, то вдруг все по-фигу становится… Совсем баба без башни.
В этот момент в дверь постучали, и в комнату вошла Настя.
— Леш, тебя следователь зовет. Он в бывшем измайловском кабинете.
— Сейчас иду.
Леха быстренько раскидал свои бумаги по ящикам и вышел в приемную. Стажерки его бессовестно ленились и резались в компьютерного «Минера». Лехе захотелось на ком-нибудь сорвать зло.
— Девки! — прикрикнул он сердито.
— А? — отозвались они хором, но от компьютера не оторвались.
— У вас работы мало?
Танька отпустила мышку.
— До фига. Но вся контора балду пинает, и мы пинаем.
— Уволю обоих к едрене-фене!
С вялыми выражениями лиц стажерки принялись листать папки с делами.
— Смотрите у меня! — грозно прикрикнул Леха на прощание.
Как только дверь за ним закрылась, девки переглянулись и прыснули со смеху.
— Он нас не уволит! — констатировала Настя. — Он нас любит.
* * *Полонин сидел в кожаном кресле Измайлова и тихонько раскачивался. Время от времени он поглядывал в большое зеркало напротив, проверяя, как он там смотрится. Лехе показалось, что смотрится он плохо: все тот же замызганный свитерок, пластмассовые очки на лбу, на губе за вчерашний день выскочила «простуда».
— Садись, — сказал ему Колька, показывая царственным жестом на простенький стульчик рядом с собой. — Как твоя статья?
— Нормально, — осторожно ответил Леха.
— Это хорошо, что нормально. А я вот что хотел у тебя спросить: ты ведь некую Огурцову Светлану Аркадьевну знаешь?
Леха призадумался. Он, конечно, знал многих Светлан, и наверняка среди них были и Аркадьевны, но чтобы Светлана при этом была еще и Огурцова…
— Не было вроде такой…
Полонин подпер подбородок ладонями.
— Вот, Лех, мы с тобой в одном классе учились, — укоризненно сказал он, — двойки вместе по русскому получали… А ты мне врешь, как последний гад!
«Сам ты двойки получал! — раздраженно подумал Леха. — У меня если и были, так только за поведение!» Но вслух спросил:
— С чего ты взял?
— А вот твои сослуживцы говорят, что в ночь убийства видели тебя с этой гражданкой Огурцовой неоднократно! — торжествующе объявил Полонин.
Леха облегченно вздохнул.
— А, так это наверное Нимфа была!
— Какая нимфа?
— Да я ее так про себя назвал… Ну так и чего?
— Это я тебя хотел спросить, Кобец, что ты с этой нимфой сделал?
Леха растерялся.
— То есть? Мы с ней погуляли и все.
— Э-э, шалишь, брат! — пригрозил пальцем Полонин. — Погулял он! Знаем мы твои гулянки! Ты еще в школе так с девчонками гулял… Сдается мне, ты ее…
— Чего ерунду-то городишь?! — рассердился Леха. — Спроси у нее самой, что я с ней сделал!
Полонин радостно потер ладони.
— Так ведь в том-то и дело, что спрашивать некого. Не вернулась она из «Ворошиловца»! Маменька ее от беспокойства на ушах стоит… А свидетели говорят, что ты последним видел Огурцову…
«Ни фига себе! — изумился Леха. — Этого еще не хватало! Эдак, чего доброго меня к какому-нибудь изнасилованию припишут!»
— Ну, давай рассказывай подробно, чем ты занимался в день убийства Измайлова, — проворковал Полонин, начиная заполнять бланк протокола. Предупреждаю тебя об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний и за отказ от дачи показаний…
Леха чуть не схватился за голову. «Если я расскажу все, как было, то Полонин вообще может заявить, что это я грохнул Измайлова! Блин, что делать? Надо было с Топ переговорить, чтобы она подтвердила, что я был с ней».
— Я жду! — напомнил Полонин.
— А я вспоминаю…
«Чего бы соврать-то? Еще Нимфа эта куда-то пропала…»
— Ну-у… э-э… напились мы…
Колька предостерегающе поднял палец.
— Кобец, я предупреждаю, нам уже многое известно!
— Что именно? — механически переспросил Леха, пытаясь собраться с мыслями.
— Мы узнали, что вашего Измайлова скинули в Левинку с моста. Отсюда у него и многочисленные посмертные переломы. Речка мелкая, вот он и ударился об дно. По дороге из «Ворошиловца» в город есть мост, помнишь? Там железные перила. Когда труп переваливали через него, рубашка зацепилась, и небольшой кусочек оторвался. Я сам догадался, где его могли сбросить. А потом мы просто осмотрели все вокруг и нашли, что искали. Круто?
— Ага, — отозвался Леха. — Просто зашибись.
— А ты как думал! — Тут Полонин вспомнил, что ему надо проводить допрос и сразу посерьезнел. — Ладно, выкладывай, что тебе известно.
Леха почесал в затылке.
— Да ведь я ничего и не помню… Ну зажигал с этой Светкой. Потусовались на дискотеке, потом по лесу бродили… Потом меня что-то выворачивать стало — ну, перебрали мы маленько… И она ушла.
«А что, если Нимфа ему правду расскажет?! — в растерянности подумал Леха. — Будет мне полный кобец».
Полонин долго записывал услышанное в протокол, а потом сунул ему на подпись.
— На, читай и расписывайся.
* * *«Зря наврал! — ругал себя Леха, выходя от Полонина. — Нимфу они все равно найдут, и все сразу станет ясно».
Ему срочно была нужна дружеская помощь, и он направился к Топ. Но тут его кто-то окликнул. Леха обернулся и чуть не присел на месте. На лестничной площадке стояла Ярославна.
— Сейчас обеденный перерыв. Не составите мне компанию?
Сегодня она была еще более красива: облегающее бежевое платье с изящной брошечкой в виде рыбки, туфли на высоченных каблуках в тон… Леха даже на секунду забыл о своих горестях.
— Ну так что? — переспросила Ярославна, явно забавляясь его растерянностью.
— Конечно… — выдохнул он.
Ярославна взяла только какой-то несерьезный творожок и стакан сока. И тут же отмела все Лехины попытки заплатить за нее:
— Не создавайте прецедента. Иногда я проявляю весьма дорогостоящий выбор.
Ничего не оставалось, как просто проглотить ее слова, но Леха все же попробовал отшутиться:
— А я иногда проявляю неслыханную щедрость.
— Со всеми женщинами? — иронично поинтересовалась она, присаживаясь за столик.
— Только с теми, которые меня интригуют.
— И я вас интригую.
— Ну, не…
— Ладно, к делу, — вдруг решительно перебила она. — Вы не могли бы рассказать мне, что случилось в «Ворошиловце» в день убийства Измайлова? Вы ведь там были, не так ли?
«Здрасьте-пожалуйста! — изумился про себя Леха. — Еще одна!»
— А зачем вам это? — спросил он как можно более равнодушно.
Ярославна смотрела ему прямо в глаза.