— Не твое дело, — сказал он сухо. — Оставь меня в покое.
Но Леха и не думал уходить.
— Так ты что, причастен к убийству Измайлова? — спросил напряженно.
Ямин вздрогнул и отшатнулся.
— Я?! К убийству?! Ты что, бредишь?
— Ты сам сказал, что он тебя уволить хотел… И денег не давал.
— Не хотел. Но я его не убивал, — простонал Ямин тихо, снова начиная покачиваться. — У него целый чемодан денег был, а мне очень нужно было… Понимаешь, очень! И я не сдержался, сказал ему, что он сволочь, и что пусть он сдохнет.
— И?
— Что-что? Он наорал на меня и ушел. А через два дня Грушков сказал, что его убили. Я же говорю, что со всеми, кого я ненавижу, случается зло. Вот и Измайлов принял смерть…
Леха в недоумении смотрел на этого странного человека. С такими мозгами он легко мог укокошить директора, а потом решить, что это дело рук провидения.
Лицо Ямина вдруг просветлело.
— Леш, а может ты все-таки дашь мне взаймы? — спросил он неожиданно.
— Сто баксов?
— Хотя бы девяносто! — с надеждой отозвался тот.
Леха несколько секунд размышлял.
— Я тебе дам двадцать долларов, если ты мне расскажешь, зачем тебе деньги, и все, что было с тобой в «Ворошиловце», — проговорил он медленно. — Ну?
Ямин тревожно моргал.
— Да что вы ко мне все привязались… Это мое дело.
— Ну, не хочешь, как хочешь. — Леха поднялся. — Тогда пока.
Ямин вцепился в его руку.
— Нет! Постой… Я все скажу! Только ты никому, ладно?
Леха снова сел.
— Выкладывай.
Тяжело дыша, Ямин закатал рукав рубашки и показал локтевые сгибы, сплошь усеянные багровыми точками уколов.
— Так ты наркоман?! — ахнул пораженный Леха.
Ямин жалостливо улыбнулся.
— Нет… То есть, да… Просто так случилось…
Все сразу встало на свои места: и вечная нехватка денег, и совершенно невменяемый вид…
— Что хоть колешь? — спросил Леха. — Героин?
— Ага.
— Так ведь больно, наверное…
Ямин оживился.
— Нет, что ты! Наоборот приятно. Я вот в детстве всегда уколов боялся, а сейчас…
— Так что было в «Ворошиловце»? — перебил его Леха.
Корректор вновь сник.
— У меня не было ни копейки, а доза, сам понимаешь, нужна… Вот я и попросил Измайлова.
— И где ты собирался достать героин в «Ворошиловце»?
— Да там один приехал, у него всегда есть… Я к нему сунулся, а он сказал, что в долг больше не даст. Слава богу, у меня оказались знакомые ребятки среди студентов. Я им говорю: «Если хотите оттянуться, скидывайтесь бабками, сейчас достану». Ну они скинулись. Я, правда, цену заранее чуть побольше назвал, чтобы и мне на дозу хватило. Ну, купил… Потом мы в оттяг пошли…
— А Измайлова ты больше не видел?
Ямин истово затряс головой.
— Нет. На кой черт он мне сдался тогда? Я все и без него устроил.
— А во сколько все это было?
Губы корректора дернулись, глаза налились.
— Ты что, мне не веришь?! — прошептал он сдавленно. — Думаешь, это я убил Измайлова?! Да спроси кого хочешь из наших: хоть Вовку, хоть Кирпича, хоть Косоглазика, они там со мной были, мы все вместе по дозе отхватили!
Леха поднялся и отступил на шаг. «Тоже мне, связался с буйным!» подумалось.
— Ладно, я пошел, — сказал он вслух. — Всяческих тебе успехов.
Выйдя на свежий воздух, Леха закурил. Общение с Яминым в очередной раз разочаровало его в человечестве. Как можно расходовать свою жизнь на это? Ведь если ты «нарик», на тебя же ни одна приличная женщина не взглянет!
Истерзанные руки Ямина невольно вставали перед глазами: бледненькие, щуплые, дохлые, как макаронины из столовки в «Ворошиловце»… Нет, такими ручками однозначно нельзя было убить Измайлова.
* * *— Топ, ты жива? Это тебе звонит твой верный друг Кобец. Как твои дела?
— У меня депрессия, и я Бобика дрессирую.
— Есть успехи?
— Мы уже умеем задирать лапу по команде «Помпадура!». Осталось научиться писаться.
— Топ, ты ненормальная. Слушай, я тут пообщался с Яминым: он наркоман со стажем.
— Чего?!
— Что слышала. А еще он сказал, что у Сереги в тот вечер был целый чемодан денег. Может, его как раз из-за них и грохнули? Как думаешь?
— Да врет, чай поди, твой Ямин! На фига Измайлов попер бы в лес столько бабок?
— Может, и врет… В ту ночь он наширялся со своими дружками под самую завязку и глючил себе преспокойненько. Это не он убил Измайлова.
— Лех!
— А?
— Ты меня когда-нибудь будешь слушать или нет? Я же тебе с самого начала сказала, что это не он.
— Так ты с самого начала сказала, что это Ярославна, а ее там и близко не стояло.
— Нет стояло! Я знаю! Я чувствую! Вот увидишь потом!
— С тобой бесполезно спорить. Ладно, пока. Не забудь, завтра Измайловские похороны. Не вздумай явиться на работу в платье в цветочек.
ГЛАВА 5
Боря сидел, развалясь, в своем кресле. Подал Лехе красную гильзу с сигарой.
— Хочешь? Весьма неплохая.
Леха сдержанно покосился на нее.
— Нет, спасибо, что-то не хочется.
— Ну, мне больше достанется.
По натуре Боря был анархистом. В его кабинете, в отличие от измайловского, все было перевернуто вверх дном: на столе горой навалены разрозненные тома сочинений Ленина, на подоконнике красовались бюсты Сталина, выстроенные наподобие индийских слоников — мал мала меньше, на стене в рамке желтел разворот дореволюционной черносотенной газеты. И вообще всюду валялись самые немыслимые вещи: от антикварной лампы до сверхсовременного компьютера с жидкокристаллическим экраном.
По случаю сегодняшних похорон Боря был весь в черном, что делало его немного похожим на располневшего гестаповца в отставке. Но настроение его было отнюдь не похоронное.
— Смотри, что у меня имеется, — сказал он, пододвинув Лехе крохотную книжечку не больше спичечного коробка.
— Что это? — спросил тот, пытаясь прочесть мелкий-премелкий шрифт.
Боря засмеялся.
— Эх ты, это же «Камасутра»! Мне ее Ярославна презентовала. Знает, стерва, что я люблю такие вещи!
Леха тут же насупился.
— Здорово, — сказал мрачно и тут же возвратил книжечку, так и не посмотрев.
Боря спрятал ее в ящик стола.
— Вот ты, Леха, даже не представляешь, что это за женщина! — мечтательно улыбаясь, продолжил Боря. — Мечта, сказка! Ей-богу, если бы у тебя была такая, ты бы враз забыл про все юбки на свете!
Леха состроил недоверчивое лицо.
— Ну это вряд ли!
Боря только рукой махнул.
— Ничего ты, Кобец, в бабах не понимаешь! Слушай, я вот чего тебя вызвал. Сегодня в два будут похороны Измайлова, так ты бы сходил к нему на квартиру, может там помочь чего надо?
Леха никак не ожидал такого поворота дела.
— Да, но… Я же ничего в этом не понимаю!
— Никто не понимает… Просто нехорошо будет, если от конторы никто не придет. А ты придешь, скажешь Серегиной вдове, что ты, мол, с работы, посочувствуешь и спросишь, не надо ли чего…
Леха пожал плечами.
— Ну, ладно. А вдову-то как зовут?
— Ольга.
* * *Дверь в Измайловскую квартиру была открыта. Внутри сновало множество народа. Женщины в черных платках тихо переговаривались между собой. По специфическому запаху сразу стало понятно, что в доме покойник.
— Безо времени, совсем молодой еще, — говорила одна женщина, покачивая головой.
— Да-а, вот как оно бывает. Никто ведь не думал… — соглашалась другая.
— О таком разве удумаешь…
Какой-то мужчина приглушенно разговаривал по телефону и диктовал, кого указать на венке. Растрепанный заплаканный ребенок — мальчик лет трех-четырех — прошмыгнул мимо, испугался женщин в черных платках, всхлипнул и тут же юркнул обратно.
— Простите, а где Ольга? — спросил Леха у звонившего дядечки.
— На балконе. Позвать?
— Спасибо, я сам найду.
* * *Ольга была красива какой-то гордой красотой. Высокая, с черными волосами и глазами. Спина по-королевски прямая. На голове траурный платок из кружева. Лицо застывшее и непроницаемое. В руке тонкая сигарета.
Леха некоторое время рассматривал ее, прежде чем подойти.
— Ольга, — позвал он наконец.
Она медленно обернулась, посмотрела каменным взглядом.
— Что вам?
— Я с работы Сергея Антоновича. Меня прислали помочь.
— Спасибо. Ничего не нужно, — ответила она и так же медленно повернулась обратно.
Леха постоял еще несколько минут, глядя на Ольгину спину, и решил, что, пожалуй, здешняя обстановка как-то на него давит, и ему лучше уйти.
* * *Мальчик, которого он недавно видел, сидел в углу прихожей и, катая по полу игрушечную машинку, тихонечко плакал.
— Ты чего, боец? — спросил его Леха.
Мальчишка промолчал. Только наклонил голову и начал всхлипывать громче.
Не совсем зная, что делать в таких случаях, Леха порылся в карманах и извлек последнюю «диролину».
— Хочешь жвачку?
Ребенок закивал головой. Схватив угощение, сунул за щеку.
— А зовут тебя как? — поинтересовался Леха.
— Никита.
— А меня дядя Леша. Дай пять.
Ребенок неуверенно шлепнул его по ладони.
— Тебя кто-то обидел?
Мальчик горестно шмыгнул носом.
— Мама велит в комнате сидеть, а сама куда-то ушла. Все тут кругом ходят, ходят… Дяденьки чужие…
Из его сбивчивых объяснений Леха понял, что ребенку срочно требуется внимание и забота.
— Ну, мы сейчас что-нибудь придумаем. Вставай давай.
Ухватившись за Лехины пальцы, Никита поднялся.
— Ты сейчас всех чужих выгонишь? — спросил он с надеждой.
— Нет, пусть живут. Мы же их не боимся. Мы с тобой сильные и добрые. А если они нам надоедят, мы от них укроемся в твоей комнате. Кстати, где она у тебя?
Никита взял его за руку и повел в самый конец коридора.
— Я вот тут живу.
Леха приоткрыл дверь. В комнате сидели три толстые тетки и ели бутерброды, изготовленные здесь же, на подоконнике.
— Говорю вам, никакого завещания он не писал! — утверждала одна. Разве ж он мог подумать…
— Да уж должен был! — не соглашалась другая. — Такие-то деньжищи!
— Простите, пожалуйста, — перебил их Леха. — Ребенок хочет спать, а вы заняли его комнату.
Тетки сразу спохватились и, заявив, что они как раз собирались уходить, быстренько смотались.
Воссияв, Никита запрыгнул на свою кровать.
— А у меня теремок есть! — заявил он, уже совершенно успокоившись.
— Ну-ка? — заинтересовался Леха.
— Вот, — показал мальчишка на разрисованную красками коробку из-под телевизора. — Это мне мама сделала.
Он тут же залез в нее и высунул голову из вырезанного окошка.
— Говори мне: «Кто-кто в теремочке живет?»! — попросил он.
Леха изобразил, что он Волк-Зубами-Щелк и послушно произнес «волшебные слова».
— Это я — Муха-Горюха! — радостно отозвался Никита.
Лехе вдруг показалось, что кто-то смотрит ему в спину. Он обернулся.
В дверях стояла Ольга.
— Мама, — обрадовался Никита и, выбравшись из «теремка», побежал ей навстречу. — А дядя Леша со мной играет!
Ольга улыбнулась тонкими бескровными губами и притянула сына к себе.
— Как ты, солнышко?
— Нормально. Хочешь в нашу игру? Ты будешь Лягушкой-Квакушкой.
Лехе стало жутко неудобно. У людей горе, а он тут в лягушек играет.
— Извините меня, я не должен был… — смутился он.
— Напротив! — неожиданно перебила его Ольга и, прикрыв за собой дверь, шагнула в комнату.
В этот момент зазвенел Лехин пейджер. Это была Топ. Она искала его.
— А это чего у тебя? — округлил глаза от любопытства Никита.
Улыбаясь, Леха присел на корточки.
— Это пейджер, — объяснил он и протянул его мальчишке.
— Как у папы?
— Вроде того…
Никита сосредоточенно принялся нажимать на все кнопки.
— А он не сломает? — испугалась Ольга.
Леха махнул рукой.
— Ничего он не сделает!
— Просто Сергей никогда не давал ему свою технику… — произнесла она задумчиво.
Лехе захотелось поддержать ее.
— Может быть, вам все-таки чем-нибудь помочь?
— Здесь полно помощников, — усмехнулась Ольга. — Слетелись, как вороны на падаль. Сволочи!
Леха в удивлении поднял на нее глаза.
— Не похороны, а фарс какой-то! — проговорила она вдруг с неожиданным озлоблением. — Народу набежала целая куча, гроб заказали по высшему разряду, музыку, венки, а по-настоящему-то его никто и не жалеет.
— А вы? — неосторожно спросил Леха и тут же прикусил язык.
— Мы никогда не любили друг друга, — деревянно проговорила она и отвернулась к окошку. — Я вышла замуж по дурости. Сама себе всю жизнь испортила… Думала, денег будет много, шмоток, за границу съезжу. Идиотка…
У нее вздрагивали плечи. Леха поднялся с ковра и подошел к ней.
— Держите, — шепотом произнес он и протянул носовой платок.
Она благодарно улыбнулась сквозь слезы.
— Сергей все время водился с какими-то бандитами, приводил их домой… — проговорила она сбивчиво. — А если что было не по его, орал. Такие сцены закатывал!
— Так что же вы не развелись?
— Он собирался заняться политикой, а для этого ему нужна была «нормальная семья». Грозился, что если я подам на развод, он отсудит Никиту себе.
Ольга устало уронила кулаки на подоконник.
— Знаете, вчера сидела рядом с гробом и вдруг подумала, что до смерти рада, что он умер. Честно! — она тихо засмеялась над какой-то своей потайной мыслью.
В этот момент дверь распахнулась, и в комнату сунулась бабка с черным ободком поверх крашеных хной волос.
— Олечка, пойдем — пора уже. Сейчас вынос будет.
— Иду.
— Мам, а можно я пока буду с дядей Лешей играть? — подал голос Никита.
— Нет, сынок, я тебя сейчас к соседям отведу. Дяде Леше пора уходить. Отдай ему пейджер и скажи спасибо.
— Спасибо! — улыбнулся тот и с жалостью протянул красивую игрушку.
Леха потрепал его по голове.
— Ну, командир, еще увидимся.
* * *На улице было огромное количество людей, машин. Целое море венков и цветов… Из толпы вдруг вынырнула Топ с двумя желтыми гвоздиками и схватила Леху за руку.
— Вот ты где, оказывается! Тебя, между прочим, все потеряли.
— Я у Измайловых на квартире был, — пояснил Леха.
— И чего ты там забыл? На-ка вот, лучше гвоздички подержи! Я специально желтые закупила. Говорят, цвет разлуки. Кстати, очень полезно для пессимизма.
— По тебе незаметно, — констатировал Леха, видя, что Топ уже излечилась от вчерашней депрессии.
— Я не в счет, — засмеялась она. — Во мне жиров много, а это обязывает к нервному хихиканью.
Стоящие рядом мужчины в деловых костюмах укоризненно покосились в ее сторону. Топ взглянула на них страстно и вдруг показала язык. Мужики обалдели и отошли на другую сторону тротуара.
— Перестань уже, Топ, — толкнул ее в бок Леха.
— Это еще ничего! Приготовься, я начинаю песни исполнять, — заявила она и действительно тихонечко запела: — «Над могилой в тихом парке расцвели тюльпаны ярко…»
— Топ, ты сдурела! — шарахнулся от нее Леха. — Я сейчас вообще от тебя сбегу!
— Как хочешь, — беспечно отозвалась она. — Просто я вспомнила, как мы в детском саду хоронили канарейку. Всей группой эту песню пели.
Мимо чинно и с достоинством прошли музыканты.
— Оркестр! — обрадовалась она. — Наступает решающая минута — вынос многоуважаемого покойника под музыкальное сопровождение. Этакий гроб с музыкой.
— У тебя явно неустойчивая психика, дорогая моя, — покачал головой Леха. — То тебе жалко Измайлова чуть не до слез, а то ты сплясать готова на его похоронах.
Топ развела руками.
— Вот такая я загадочная! О, гляди-ка! — шепнула она, показывая куда-то в сторону выстроившихся вдоль тротуара машин.
Леха повернулся. Из роскошного темно-вишневого «Паджеро» вышли Боря, Гена и Ярославна: все трое в черных строгих пиджаках и в темных очках.
Топ сразу посерьезнела.
— Пойдем, подойдем к ним поближе, — позвала она, взяв Леху за рукав.
Леха и Топ как бы невзначай подобрались почти вплотную к Грушковым и Ярославне. По губам последней то и дело скользила какая-то презрительная усмешка.
— Все отлично сделано, — произнесла она полушепотом. — Король умер, да здравствует король!
Боря сдержано кивнул.
Топ больно сжала Лехин локоть.
— Слыхал? Эта сычиха сама признается во всем!
— Вот стерва!
Леха сам себя не понимал. Эта Ярославна выводила его из себя. Ему почему-то до смерти хотелось что-нибудь с ней сделать… Чтобы не смела быть такой… такой… Такой соблазнительной, черт побери!
— Э-э, друг мой, — протянула вдруг Топ, вглядываясь в его лицо, — да ты завидуешь нашему дорогому Борису Игоревичу!
— С чего ты взяла? — зло огрызнулся Леха.
— Когда ты западаешь на какую-нибудь бабешку, это становится видно невооруженным глазом. И я тебе не советую…
— Погоди-ка… — перебил ее Леха. Оба Грушкова направились к подъезду, и пока Ярославна оставалась одна, надо было ловить момент.
— Сыч! — в великой досаде процедила Топ.
* * *— День добрый, — произнес Леха, подойдя к Ярославне. — Гуляем?
Она сняла темные очки.
— Побойтесь бога, Петрович, я здесь по долгу службы.
— Сопровождаете Бориса Игоревича, чтобы ему было не скучно?
— Да. А еще наслаждаюсь, наблюдая, как вы меня безутешно ревнуете.
Леха негодующе фыркнул.
— Не надо считать себя мисс Сексапильность Российской Федерации.
Она улыбнулась.
— Это не я, а вы так считаете.