– О чем задумались? – прервала его мысли Ольга. – Жена скоро приедет?
Он помотал головой.
– Вряд ли. Работа ей нравится и бросать не хочет. А что здесь ее ждет?
– Вы работу считаете важнее семьи?
– Для кого как. Для меня – да. Правда, смотря какая работа и какая семья. Меня моя работа вполне устраивает. Больше того, я люблю ее.
– А жену?
– Зачем мы будем говорить о тех, кого с нами нет. Расскажите лучше о себе: как вы живете, как дела в школе, в вашем классе. Нынче молодежь трудная, справляетесь ли?
Ольга в задумчивости покусала губу.
– Вот вы произнесли тост за уважение. Для нас, педагогов, понятно, это очень важно. Но вам-то, стражам порядка, зачем это? У вас сила, закон, значит, насилие. И разве совместимы уважение с принуждением?
– Вот как? – удивился Николай Васильевич. – Скажите, вам довелось испытать на себе безосновательные претензии органов правопорядка или хотя бы явиться свидетельницей какого-то принуждения?
– Разумеется. Иначе я не задавала бы этот вопрос. Как-то вскоре после свадьбы Лешиному другу и сослуживцу Вите Петропавловскому присвоили звание капитана, и он пригласил нас в кафе. День был жаркий, от угощения крепким спиртным мы отказались. Выпили шампанского, собирались уходить, когда в кафе забрели два сильно подвыпивших амбала и прицепились ко мне и жене Виктора. Мужья попытались было поставить их на место, но не тут-то было.
– Убирайтесь! – заявил один. – Это наши путаны. – И обхватил меня руками. Леша, разумеется, не стерпел, врезал ему, освобождая меня. Завязалась драка. Вовремя подоспела полиция. Забрали всех в отделение. Там затеявших скандал пьяниц отпустили – оказались их знакомые, а наших мужей задержали; позвонили в комендатуру и просили забрать пьяных офицеров. Наши объяснения и слушать не стали. Как после этого можно уважать таких слуг закона?
– Вот вы и пришли к тому же выводу: уважение надо заслужить. И дело это не простое, не каждому удается.
Ольга остановилась.
– Вот здесь я живу. Чаю или кофе желаете?
Николаю Васильевичу спать совсем не хотелось, непонятная волна юношеского азарта, желание побалагурить, совершить что-то необычное, вплоть до того, чтобы оказаться в кровати с этой милой, одинокой вдовушкой, овладело им, и он ответил с усмешкой:
– Желаю. Если это не затруднит вас.
– Нисколько. В моей квартире давно не было мужчин. Даже запах стал забываться.
«Откровенный намек», – понял Николай Васильевич. А что, разве он не мужчина? И Татьяна разве не изменяла ему? Так что угрызение совести мучить его не будет.
– Серьезный аргумент, – пошутил Николай Васильевич. – Я к вашим услугам.
Небольшая двухкомнатная квартира Ольги произвела на него приятное и располагающее впечатление, будто он бывал уже здесь не раз, и он с умилением рассматривал книжный шкаф с фолиантами классиков, простенький сервант с фарфоровыми чашечками и хрустальными рюмками, две крупные фотографии в багетовых рамках на стене, Ольги и авиационного капитана, ее мужа.
Ольга орудовала на кухне, гремя посудой. Он наблюдал за ней сквозь открытую дверь. Переодетая в легкий цветастый халатик, она выглядела еще симпатичнее и стройнее; невольно взгляд его останавливался на красивых ногах, и сердце учащенно застучало, он еле сдерживал себя, чтобы тут же не ринуться к взволновавшей его женщине и не овладеть ею. Разозлился на себя: с каких это пор он стал несдержанным и распущенным. Не хватало, чтобы получить пощечину и постыдно удалиться.
Наконец Ольга позвала его:
– Прошу. Чай, кофе на столе.
Он поднялся и прошел в кухню. На столе стояли кофейник, из носика которого шел пар, миниатюрные чашки в блюдцах, сахарница с кусковым сахаром и тарелочка с печеньем.
– Извините, у меня по-простому, без деликатесов – одну меня вполне устраивает. Но бутылочка коньяка припасена на всякий случай, если желаете с кофе…
– Желаю, – сказал он решительно. Чего уж тут строить из себя этакого моралиста, коль пришел к одинокой женщине понятно зачем. – И давайте выпьем с вами за дружбу, за то, чтобы впредь мы говорили друг другу «ты», понимали друг друга и скрашивали досуг в минуты печали.
– С радостью принимаю ваше предложение. Наливайте.
Он откупорил бутылку, налил почти полные рюмки и, подняв свою, сказал с вдохновением:
– За нас, прекрасный наш союз!
Они чокнулись и выпили до дна. У Ольги перехватило дыхание, она, закрыв глаза, глубоко вдохнула полной грудью и подалась к нему. Он обнял ее, поцеловал и, почувствовав, как она прильнула к нему, подхватил на руки и понес в спальню.
Пробуждение
Он проснулся, едва забрезжил рассвет (да и спал ли он?), глянул на светящийся циферблат своих наручных часов – еще не было и пяти, – вспомнил, где он, и от неудовольствия помотал головой. Спустил с кровати ноги, глянул на лежавшую рядом голую Ольгу и мысленно ругнул себя. Невольно вспомнился еще с детства запомнившийся стих: «…Занес же вражий дух меня на распроклятую квартеру!» Хотя квартира тут ни при чем. И Ольга. Просто какой-то зыбкий туман заполнил его душу, испортив настроение. Перепил, что ли? Да нет, он хорошо знал свою меру и умел вовремя остановиться. И все-таки холодок к Ольге все сильнее ощущался в груди. Он пытался разобраться в себе и не мог. Как женщина она была превосходна – темпераментна, нежна, ласкова, а вот какой-то ветерок пробежал между ними. Что это такое, он пока понять не мог.
Проснулась и Ольга. Сладко потянулась, взяла его за руку и спросила с улыбкой:
– Ты уже собираешься уходить?
– Пора. Ты же не хочешь, чтобы соседи видели меня. – И он вспомнил, что за ветерок пробежал между ними. После жарких страстей и поцелуев, когда они лежали, утомленные и насытившиеся наслаждением, Ольга вдруг смущенно попросила:
– Только, пожалуйста, не проговорись Олегу, что ты ночевал у меня.
Он вначале опешил от такой просьбы: что за этим? Считает его мальчишкой, который может похвастаться очередной победой? Или… И вторая догадка казалась более достоверной: Олег тоже бывал в этой постели. Его сверстник и бывший соперник не из тех, кто не обратит внимание на стройные ноги и пропустит симпатичную вдовушку. С языка чуть не сорвалось: «Не беспокойся, он ревновать не станет, иначе не свел бы нас». Да, именно ему принадлежит идея пригласить на вечер Ольгу. Именно это не нравилось Николаю Васильевичу. Похоже, губернатор все настойчивее плетет вокруг него сети. Что ж, надо впредь быть готовым к другим ловушкам.
– Почему ты так боишься Олега и Веронику? Они же твои друзья.
– Вот именно. И как они после этого будут относиться ко мне, зная, что я затащила в постель чужого мужа?
Резонное объяснение, и холодок к Ольге улетучился.
– Можешь не беспокоиться, я вышел из того возраста, когда хвастаются победами.
Ольга набросила халатик и, глядя, как он быстро, по-военному, одевается, сказала:
– Не торопись, я кофе приготовлю.
– Не надо. В гостинице попью и позавтракаю. В шесть мне могут уже звонить.
– Жаль. А мне хотелось еще посидеть с тобой. Мне так было хорошо. Ты не разочарован?
– Мне тоже было хорошо.
– Ты придешь еще?
А он еще не решил, стоит ли продолжать интимную связь. Ему и в самом деле было с ней неплохо. Но он всегда привык смотреть вперед – что дальше? С Вероникой, конечно, ничего не получится, однако и Ольгу он пока не мог представить спутницей жизни. Постельная утеха – это еще не радость жизни. Он однажды уже здорово обжегся. И обнадежить милую женщину он не мог и не хотел.
– Обстановка покажет, – сказал он уклончиво.
– Извини, я совсем забыла, что у тебя жена, которая может нагрянуть в любое время.
Он не стал возражать.
Подводные рифы
Не успел он завершить оперативку, которая, как и накануне, не обрадовала: два убийства в крае, четырнадцать ограблений, около сотни мелких краж и преступлений, как позвонил губернатор и попросил заехать к нему. Вот этого как раз и не хотелось Николаю Васильевичу: Олег обязательно спросит об Ольге; врать не хотелось, и правду сказать он не мог. Да и надо было уточнить информацию Тимошкина, полученную от его осведомителя, сообщившего, что криминальный авторитет Тенгиз Датошвили заказал не кого-нибудь, а самого начальника УВД Ставропольского края. То, что Тенгиз пошел на это, у Николая Васильевича не вызывало сомнения: они давно знакомы и давно доставили друг другу немало неприятностей. Еще когда Дубровин был здесь начальником криминальной полиции, Датошвили создал немалую серьезную банду и обложил данью крупных владельцев коммерческих предприятий, магазинов, автосервисов, устраивал засады на дорогах, где курсировали дальнобойщики, и грабил груженные импортной техникой рефрижераторы, убивал водителей. Николаю Васильевичу пришлось тогда поломать голову, разработать целую операцию, чтобы уничтожить банду.
– Жаль. А мне хотелось еще посидеть с тобой. Мне так было хорошо. Ты не разочарован?
– Мне тоже было хорошо.
– Ты придешь еще?
А он еще не решил, стоит ли продолжать интимную связь. Ему и в самом деле было с ней неплохо. Но он всегда привык смотреть вперед – что дальше? С Вероникой, конечно, ничего не получится, однако и Ольгу он пока не мог представить спутницей жизни. Постельная утеха – это еще не радость жизни. Он однажды уже здорово обжегся. И обнадежить милую женщину он не мог и не хотел.
– Обстановка покажет, – сказал он уклончиво.
– Извини, я совсем забыла, что у тебя жена, которая может нагрянуть в любое время.
Он не стал возражать.
Подводные рифы
Не успел он завершить оперативку, которая, как и накануне, не обрадовала: два убийства в крае, четырнадцать ограблений, около сотни мелких краж и преступлений, как позвонил губернатор и попросил заехать к нему. Вот этого как раз и не хотелось Николаю Васильевичу: Олег обязательно спросит об Ольге; врать не хотелось, и правду сказать он не мог. Да и надо было уточнить информацию Тимошкина, полученную от его осведомителя, сообщившего, что криминальный авторитет Тенгиз Датошвили заказал не кого-нибудь, а самого начальника УВД Ставропольского края. То, что Тенгиз пошел на это, у Николая Васильевича не вызывало сомнения: они давно знакомы и давно доставили друг другу немало неприятностей. Еще когда Дубровин был здесь начальником криминальной полиции, Датошвили создал немалую серьезную банду и обложил данью крупных владельцев коммерческих предприятий, магазинов, автосервисов, устраивал засады на дорогах, где курсировали дальнобойщики, и грабил груженные импортной техникой рефрижераторы, убивал водителей. Николаю Васильевичу пришлось тогда поломать голову, разработать целую операцию, чтобы уничтожить банду.
Самым верным способом в таких случаях играет свой человек, но и самым трудным – его внедрение в банду. Ведь кого попало главарь в свою команду не возьмет, проверит всю его подноготную, повяжет на таком деле, которое тянет на вышку. Вот и думай, как толкнуть близкого тебе человека в прорубь и не дать ему утонуть.
Дубровин придумал. Точнее, необычный случай помог. Три года назад был осужден на 15 лет сподвижник Датошвили Георгий Тенадзе, орудовавший на дороге Ростов – Кропоткин (его зона). И вот пришло сообщение, что он бежал из колонии. Всюду были расклеены листовки с его портретом. А через две недели Николаю Васильевичу позвонил из Москвы знакомый полковник полиции и просил проверить существование некоего Георгия Гурамовича Мсхиладзе, его метрические данные и где находится в настоящее время. Выяснилось, что действительно есть такой человек, служит в полиции города Невинномысска; в настоящее время находится в отпуске. Оказывается, старшего лейтенанта полиции Мсхиладзе задержали в Москве – очень похожего на бежавшего из колонии Тенадзе. Вскоре, правда, поймали и настоящего зэка, а с вернувшимся из отпуска Мсхиладзе встретился Дубровин и, убедившись в большом сходстве полицейского с преступником, предложил ему сыграть роль вырвавшегося на свободу криминального авторитета. Мсхиладзе согласился и блестяще выполнил задание: почти вся банда Датошвили была арестована. Однако против главаря не было никаких улик, и ни один из задержанных не подтвердил, что действовал по его указке. Датошвили освободили, и он продолжал официально числиться директором центрального рынка. Установленное за ним наблюдение никаких компрометирующих данных в течение длительного времени не давало; пришлось снять наблюдение: криминальный авторитет на время затаился. А потом Николая Васильевича перевели в Смоленск, и там хватило других не менее важных проблем, было не до Датошвили.
И вот, оказывается, пути их снова схлестнулись.
Причины заказать генерала, начальника УВД Ставропольского края, у криминального авторитета были основательные: во‑первых, с появлением в крае Дубровина полиция активизировала действия против преступных элементов, несколько вновь созданных Тенгизом криминальных групп были разгромлены, бандиты либо арестованы, либо пустились в бега; во‑вторых, на самого главаря было устроено покушение. Тенгиз Датошвили чудом остался жив: машина, в которой он ехал, была изрешечена пулями, телохранитель и водитель убиты, а он отделался легким ранением. В-третьих, перед покушением машину Датошвили остановили сотрудники полиции и провели в ней тщательный досмотр. Отпустили. А не проехал авторитет и с километр, как по машине из засады был открыт огонь из автоматов. Датошвили было и невдомек, что таким методом борьбы с преступниками Дубровин не пользовался даже тогда, когда был начальником криминальной полиции: у него было достаточно других средств, чтобы упечь преступников за решетку, и он готовил ловушку. Но Датошвили был хитер и ловок, все делал чужими руками, его уже не раз задерживали и… отпускали за отсутствием улик. Расправиться с ним пулей особого труда не представляло, но Николай Васильевич пользоваться таким методом считал ниже своего достоинства: физическое уничтожение криминального авторитета значило расписаться в бессилии правоохранительных органов. Однако не станешь же объяснять это бандиту. Вот тот и заказал генерала.
Николай Васильевич знал: криминальный предводитель слово свое держит, бережет авторитет. Знал и о его жестокости: ни один из его сообщников, нарушивших воровской закон (не вносил определенную долю в общак или вторгался в чужую зону), не уходил от сурового наказания. Угрозы доводилось получать Николаю Васильевичу и прежде, в письменной и устной форме, особенно после убийства «смотрящего» города Тэнго Гурама, не менее жестокого и коварного хранителя общака. Правда, к ликвидации Гурама начальник криминальной полиции имел косвенное отношение: «слил» информацию конкурирующей фирме цыган, кто напал на наркокурьеров и завладел крупной партией героина. Убийство «смотрящего» Датошвили записал на счет «ментов».
Так что в его понятии грешков за Дубровиным накопилось достаточно, пора дать понять жителям Ставрополья, кого в их крае стоит бояться…
Что ж, угрозу Николай Васильевич принял всерьез, и пора было подумать о контрмерах. Не простое дело: за Датошвили по-прежнему никаких криминалов не числилось. И все-таки…
Губернатор встретил его по-приятельски, крепко пожал руку, предложил кофе, чаю. И когда Николай Васильевич отказался, ссылаясь на неотложные дела в управлении, Олег Павлович не стал томить его причиной приглашения.
– Все-таки садись, – указал он в кресло напротив, – и внимательно выслушай меня. Сегодня на улице Коминтерна сдается шестнадцатиэтажный дом. Элитный дом, – поправился он. – Я распорядился выделить тебе там трехкомнатную квартиру. Этаж, подъезд, сторону выбери сам, пока не началось распределение.
– Можно и двухкомнатную, – повторил генерал прежнюю просьбу, уверенный, что Татьяна не приедет, но губернатор тут же перебил его:
– Только без манерничанья. Ты – генерал. И положено. У нас вон хозяин рынка Датошвили целый особняк в центре города отгрохал. И не скромничает. Видал, каким забором отгородился? И полиция не проникнет.
– Проникнет, когда соберем достаточно улик, – возразил Дубровин.
– Долго что-то твои подчиненные собирают. Разве не ясно, что покушение на Шулепова дело его рук?
– Не ясно, – снова возразил Николай Васильевич. – Шулепов не одного своего конкурента по миру пустил, так что врагов у него немало. Найдем и того, кто стрелял, и того, кто заказал. Работаем.
– Ну, ну, – согласно кивнул губернатор. – Ко мне какие вопросы, просьбы есть?
– Пока нет.
– В таком случае свободен. Только не забывай держать меня в курсе событий. Губернатор должен знать о всех происшествиях и проблемах в крае.
– Не забуду, – улыбнулся Николай Васильевич и поднялся.
– С квартирой не тяни, сегодня же сообщи мне. Да, наверное, и надоело жить в гостинице. Поедешь за мебелью, пригласи Веронику, она дока по этой части.
– Спасибо.
– Потом будешь благодарить. Когда Татьяна приезжает?
– Не знаю. Входит в новую должность, она очень довольна, и боюсь, что не захочет расстаться.
– Ну, если хочет потерять мужа, пусть не приезжает, – засмеялся Олег Павлович. – Как тебе Ольга?
Спрашивал, разумеется, с подтекстом.
Николай Васильевич пожал плечами.
– Милая женщина, жаль, что учительница.
– Почему? – удивился Олег Павлович.
– Не люблю учителей с детства, все время требуют: «Повтори, повтори».
Губернатор захохотал.
– Не ожидал, что тебя это испугает.
– Старею, – поскромничал генерал. – Потому, наверное, и Татьяна не спешит ко мне.
– Не прибедняйся, знаю я тебя. Кстати, я на днях лечу в Москву, дай телефончик, передам от тебя привет и все твои указания.