ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №5 - Борис Пармузин

Искатель № 5 1979

Борис Пармузин Злость чужих ветров[1]

Предлагаемый читателю роман Бориса Пармузина «Злость чужих ветров» документален. Но «Искатель» и на этот раз не изменил верности остросюжетным приключенческим произведениям. Таков уж этот роман, хоть и документальный, но вполне «искательский». В нем рассказывается о судьбе советского разведчика, выведенного под именем Махмудбека Садыкова.

…В ходе гражданской войны за пределы Советской Средней Азии были выброшены бывшие баи, реакционное духовенство, курбаши, офицеры царской армии. Обосновавшись на территории сопредельных государств, они выполняли поручения иностранных разведок, готовили шпионов и диверсантов, вели антисоветскую пропаганду.

У советских границ разворачивался тайный фронт борьбы. Советская разведка была вынуждена принимать действенные меры с тем, чтобы сорвать злонамеренные замыслы националистических организаций, их руководителей — иностранных хозяев.

У себя на родине Махмудбек Садыков был поэтом. Друзья прочили ему большое будущее. Но никто не знал о подготовке его к выполнению важного задания.

— Подумайте. Здесь вы можете стать хорошим педагогом, поэтом. А там…

Он задал только один вопрос:

— Сколько я пробуду в чужой стране?

— Трудно сказать, — откровенно ответили ему. — Там живут опасные, хитрые враги: Курширмат, Фузаил Максум, муфтий Садретдинхан… Они не сидят сложа руки…

И он ушел в чужой лагерь озлобленных людей. Стал секретарем, ближайшим помощником муфтия Садретдинхана.

Шла Великая Отечественная война. На плечи Махмудбека Садыкова легла нелегкая задача — в это трудное для страны время помешать басмаческим бандам объединиться и вторгнуться на территорию советских Среднеазиатских республик…

Тихая пустыня

Осень дала о себе знать первым прохладным ветром и сморщенным шуршащим листочком, который неизвестно как занесло в тюремную камеру. С какой-то торопливостью зашумел базар. Сюда приезжали из далеких селений, спешили заготовить продукты на зиму, приобрести теплые вещи.

Кое-кто выкраивал из своих сбережений одну монетку, чтобы положить ее к ногам заключенных. Все может случиться в этом мире. Вдруг и он, нищий человек, тоже окажется в таких же цепях? Все может случиться…

Возле некоторых заключенных уже суетились, причитали родственники, расспрашивали о здоровье, спешили пересказать новости, взмахивали в отчаянии руками. Утренние часы для свиданий самые благоприятные. У стражников еще хорошее настроение, они не устали от солнца, пусть осеннего, но пока злого, от криков, пыли, базарной толчеи. Они еще с охотой, даже с нескрываемой жадностью, ловко хватали деньги. Ряды заключенных, оборванных и грязных, врезались в базарную площадь. Над заключенными возвышались стражники, бородатые, в пестрых, не очень дорогих, но крепких халатах. Они стояли небрежно, прижав к груди старые, потемневшие винтовки.

Среди заключенных были влиятельные особы. От них тянулись нити к независимым племенам, священнослужителям и торговцам, к тем, кто мог подготовить крупную авантюру или организовать обычное убийство.

Цепи и стражники не мешали им подбирать проводников и сколачивать новые шайки. Вождю племени или главарю банды достаточно было кивнуть головой, сказать два-три слова, и решался самый сложный вопрос.

Подкупленные стражники с безразличным видом наблюдали за базарной сутолокой, изредка поворачивая головы на звон цепей. Но это кто-то из мелких заключенных тянул руку к прохожим. Степенные, состоятельные, за кем и надлежало строго следить, сидели спокойно. Они наслаждались хорошей едой и короткой беседой со своими родными и близкими.

Шамсутдин не мог привыкнуть к этой обстановке. Он старался не смотреть на потемневшие, худые руки Махмудбека. Кажется, если Махмудбек сожмет покрепче пальцы, то протащит их через наручники. Но в тюрьме умеют подбирать цепи. Наручники у этих цепей слегка сплющены.

Шамсутдин притронулся пальцами к металлу и покачал головой. Махмудбек улыбнулся.

— Крепкие, мой друг. Очень крепкие. Износу им нет.

— Ничего… — ободряюще сказал Шамсутдин. — Всему бывает конец. — Но сам отвернулся, покосился на стражников.

— Надо ехать к Аскарали… — сказал Махмудбек.

Шамсутдин рассматривал стражников, базар. Начался серьезный разговор. Шамсутдин не должен пропустить ни одного слова.

— Ишан Халифа получил оружие. Он встречался с немцами … — Махмудбек назвал поселок. — Там в доме есть слуга. Он родственник главаря банды. — Махмудбек кивнул на одного из заключенных. — Запомни имена.

Шамсутдин развернул узелок перед Махмудбеком, пододвинул мясо, лепешку:

— Ешьте, господин.

Махмудбек отломил кусочек лепешки и продолжил:

— Запомни имена: Берды, бывший сотник Ишана Халифы. Его пытались убить. Убийцу зовут Халназар. Он обманул Ишана. Сказал, что выполнил приказ. Еще раз — слушай. Запомни имена…

Прежде Махмудбек не представлял себе, что в тюремную камеру, к людям, закованным в цепи, могут поступать такие обширные сведения.

Одни заключенные хвастались своим влиянием и делами, силой своего племени или банды. Другие проклинали тех, кому недавно служили, из-за кого попали в тюрьму.

Долго молчал низкорослый заключенный. Он ложился лицом к стене, по-мальчишески подогнув ноги, и замирал. Он мог так лежать часами. Но однажды при упоминании имени Ишана Халифы, он вздрогнул и даже на миг приподнялся. Это движение заметил Махмудбек. Заметил злые прищуренные глаза.

Расположить к себе этого бандита было нелегко. Тот не доверял людям. Сжавшись, он зло косился на Махмудбека.

Однажды в разговоре бандит стал яростно проклинать Ишана Халифу. Дважды из чужой страны он перевозил Ишану оружие. На третий раз попался… А «святой отец» ничего не делает чтобы спасти его. Даже ни разу не прислал хорошей, вкусной еды. Бандит слишком много знал о жизни Ишана Халифы, о его врагах и друзьях. Значит, зашевелился Ишан Халифа, главарь туркменской эмиграции…

Махмудбек не спеша отламывал кусочки лепешки.

— Слушай… — говорил он. — У туркмена Берды была небольшая шайка. Это трусливый человек, хотя физически сильный и жестокий. Он вспыльчив. В такую минуту трусость исчезает, и он становится опасным.

Махмудбек взглянул на шумную толпу, которая двигалась мимо, продолжил:

— Слушай… Берды как-то взбесился и нагрубил Ишану Халифе. Тот ничего не прощает. Он решил убрать Берды. Но убийца не смог справиться с Берды. Этот самый Халназар явился к Ишану Халифе и доложил, что его приказ выполнен.

Махмудбек заметил Фариду. Женщина стояла за повозкой и ждала своей минуты. Слуга перехватил взгляд Махмудбека.

— Она пришла.

— Вижу… — коротко ответил Махмудбек и продолжил: — Берды мог уйти далеко. Но он скрывается в поселке, в двух днях езды от становища Ишана Халифы. Что он задумал? Никто об этом не знает. Наверное, решил отомстить. Однако чего-то выжидает. Или боится. Нужно встретиться с Берды.

В крайнем случае с Халназаром. Мы должны знать день и час, когда Ишан Халифа соберет своих сотников. Всех сотников.

— Узнаем, господин… — пообещал Шамсутдин.

— Мы должны узнать, с кем из немцев связан Ишан Халифа.

— Хорошо, господин.

— И еще. Помни, что Берды опасен. Что Ишан Халифа ненавидит Муфтия Садретдинхана и его людей. Шамсутдин посмотрел на руки Махмудбека. Наручники все-таки держатся на них. Держатся…

— Я пойду, господин.

— Немедленно разыщи Аскарала. Все передай…

Шамсутдин поклонился. Он еще не успел отойти, как к рядам заключенных, не замечая встречных, побежала женщина, придерживая край черного платка, прикрывая лицо, молодое, красивое, хотя уже с первыми, ранними морщинками.

Шамсутдин ехал в одно из туркменских становищ. Приземистые домики с загонами для овец, с обязательными столбиками дыма были видны издалека.

Разыскать в таком поселке нужного человека не представляло большой трудности. В первой же кибитке сообщили, где остановился туркмен.

Шамсутдин повел коня за собой. У входа в дом был вбит единственный колышек. Привязав коня к этому колышку, Шамсутдин рукояткой плетки постучал в дверь. Послышалось ленивое рычание пса, потом тяжелые шаги…

В таких поселках люди обычно не закрывают дверь. Значит, Берды все-таки боялся непрошеных гостей. Сопя и ругаясь, хозяин открыл дверь, удивленно посмотрел на Шамсутдина, не здороваясь, спросил:

— Что тебе надо?

— Я из города к вам…

Берды испуганно отшатнулся.

— Ты перепутал, джигит… Тебе нужен другой человек.

— Мне нужен Берды-ага…

Сколько таких людей встречал Шамсутдин за последнее время! Вначале они были страшными, гордыми, независимыми. А потом от одной фразы хватались за сердце или начинали ползать на коленях.

— Берды, Берды… — продолжал испуганно шептать хозяин дома. — Какой Берды?

— Вы, уважаемый… — спокойно сказал Шамсутдин.

Берды оглядывался по сторонам. Он еще не придумал себе нового имени. Он просто скрывался от Ишана Халифы, от его людей, от местной полиции.

— Берды убит… — хрипло, словно ему сдавили горло, произнес растерянно хозяин. Но произнес неуверенно, как-то по-детски, оправдываясь.

— Я пришел один… — сказал Шамсутдин. — Понимаете, Берды. Пришел один, от муфтия Садретдинхана.

Берды, придерживаясь за стену, опустился на потертую кошму.

В доме давно не убирали. На земляном полу лежал заметный слой песка. В спутанном ворсе застряли хлебные крошки, травинки. В углу пес неторопливо грыз кость, не обращая внимания на людей.

— Вы ему очень нужны.

— Нужен? — шепотом переспросил Берды и вдруг взорвался: — Очень нужен! Старые шакалы вспомнили обо мне! Вспомнили!

Захрустели пальцы. Берды словно проверял их: крепки ли? Собака, почуяв неладное, замерла, приготовилась, к прыжку. Шамсутдин вздохнул, укоризненно покачал головой.

— Святой отец знает о вашем бедственном положении.

— Он посылает вам благословение и деньги.

Шамсутдин расчитывал небрежно швырнуть мешочек с монетами к ногам бандита, Но наступала критическая минута, когда каждый жест гостя хозяин мог истолковать по-своему. Лучше сказать о деньгах сразу, вначале. Деньги были нужны Берды. Оторванный от друзей и земляков, «мертвец» не мог ничего предпринять, не мог мстить, бежать, прятаться в более удобном месте.

— Что хочет от меня святой отец? — хмуро спросил Берды

В этом мире деньги не бросают ни живым, ни мертвым просто так, ради сострадания.

— У святого отца муфтия Садретдинхана есть враг.

— Ишан Халифа? — усмехнулся Берды. Он пришел в себя.

Он уже мял в широких ладонях кожаный мешочек, ощупывая твердый металл монет, слушая шуршание бумажек.

— Чьи? — отвлекся от главного разговора Берды.

Шамсутдин понял, что речь идет о деньгах.

— Немецкие…

Берды, довольный, качнул головой.

— Нам нужно узнать о делах Ишана Халифы.

Берды хмыкнул.

— Хорошие дела у Ишана. Очень хорошие. Тысячи всадников. Он готов жечь Советы хоть завтра. У него много оружия. Немцы дали.

Берды говорил со злорадством. Деньги он спрятал за пазуху. И сразу стал независимым, гордым. Только' изредка дергалась левая бровь. Загнанный, затравленный, запуганный шакал. Он еще не решился вылезать из своей норы. Он много, с надрывом говорит о силе войска Ишана Халифы. Конечно, преувеличивает. Но Ишан Халифа долго работал, собирая свои сотни.

— Хорошо… — тише заговорил Берды. — Я помогу. Я знаю, что Ишану будет плохо. Поэтому и помогу.

Ишан Халифа встретился с Расмусом в одном из поселков, расположенных недалеко от столицы.

Немецкий разведчик выслушал короткий доклад главаря туркменских эмигрантов. Ишан Халифа умел держать себя и при встречах с иностранцами. Холеные пальцы перебирали четки. Эти пальцы не сожмут рукоятку сабли. И сам Ишан Халифа, медлительный, степенный, не создан для бешеной скачки на боевом коне. Но за спиной главаря туркменской эмиграции стоят тысячи всадников. Об этом немецкий разведчик хорошо знал.

— Вы хотите встретиться с сотниками? — спросил Ишан Халифа. — Я соберу их через две пятницы. К полуденной молитве.

— Будьте осторожны… — посоветовал Расмус.

— Я осторожен, — улыбнулся Ишан Халифа и погладил бородку. — Мы как пустыня, тихая, огромная. Пока нет бури…

В комнатке был покой. Только где-то по соседству звякала посуда.

— Сейчас попадут чай… — сказал Ишан Халифа.

Он чувствовал себя полным хозяином Расмус много лет провел в этой стране. Но он европеец. И он ничего не сделает без помощи Ишана Халифы. Хотелось сегодня напомнить немецкому разведчику о том, как его помощник капитан Дейнц связывался с людьми муфтия Садретдинхана. Напомнить и задать вопрос: что же из этого вышло? Вот он, Ишан Халифа, жил тихо и спокойно. А в нужную минуту может повести лавину всадников через советскую границу.

Вошел слуга, молча поставил поднос с чайниками я пиалами. По туркменскому обычаю для каждого гостя отдельный чайник.

Поклонившись, слуга вышел.

— Ваш человек? — зачем-то спросил Расмус.

Ишан Халифа настороженно покосился в сторону двери.

— Мои люди в становищах. Это слуга моих друзей.

Расмус промолчал. Ишану Халифе показалось, что его ответ не очень понравился немецкому разведчику.

Главарь туркменской эмиграции был взбешен. А воины, ожидавшие крупной награды, в недоумении и страхе застыли.

Они принесли голову ослушника и врага — Берды. Голова валялась в ногах Ишана Халифы. Осенние мухи, крупные, назойливые, вились роем над головой.

— Негодяи! Подлые люди! — надрывался Ишан Халифа.

Он не мог сознаться этим аскерам, своим приближенным, что уже один раз выбросил солидную горсть монет за известие об убийстве Берды. Не хотелось выглядеть дураком в глазах подчиненных.

Словно догадываясь о мыслях своего вождя, аскеры шагнули вперед. Один из них положил у ног Ишана Халифы мешочек с деньгами.

— Деньги… Местные и немецкие.

Ноздри у Ишана Халифы раздулись. Он вытащил четки. И защелкали сандаловые шарики, заметались пальцы.

— Откуда у него немецкие?

Аскеры молчали. Они не могли понять своего вождя. Они шли по пятам Берды, свалили и связали его, громадного, сильного. Принесли его голову, отдали деньги.

Ишан Халифа остывал. Надо было разобраться в этой очень запутанной истории. Кому служил Берды? Немцам не было смысла подкупать человека, которого один раз уже убивали.

— Где вы его поймали? — кивнув на голову Берды, спросил Ишан Халифа.

— В пустыне…

— Откуда он шел?

— Из нашего становища.

Опять защелками четки… Эти два дурака оборвали ниточку. У Берды здесь свой человек. Оборвали ниточку. Ишан Халифа спрятал четки и, повернувшись к нукеру, сказал:

— Соберем сотников в следующую пятницу.

— Не успеем, господин… — вздохнул нукер.

— Сегодня же пошли людей. А к Расмусу… позже. В четверг.

— Хорошо, уважаемый. Ишан-ага.

Ни к кому не обращаясь, вождь усмехнулся:

— А теперь посмотрим, что у них выйдет… Что они сделают?

Эти «они>, неизвестные, непонятные, не на шутку встревожили главаря туркменской эмиграции,

Расмус не выдержал, сообщил в Берлин о готовности нескольких басмаческих соединений вступить на территорию советских республик Средней Азии. Указал предполагаемую дату.

Надо было реабилитироваться. Провал следовал за провалом. Особое неудовольствие Берлин выразил в связи с арестом нового туркестанского правительства, высылкой немецких специалистов, сорвавшей комплектование десантных отрядов.

На этот раз Берлин поблагодарил Расмуса за подготовку новой операции и согласился с ориентировочной датой вторжения войск Ишана Халифы на территорию Советского Союза. Предлагалась любая помощь. В случае удачного начала операции немецкая авиация доставит оружие и боеприпасы.

Войска Ишана Халифы должны были вызвать панику в глубоком тылу Советской страны, нанести удар по ряду промышленных предприятий, терроризировать население.

Расмус пока не праздновал победы Опытный разведчик понимал, что до этого часа еще далеко. И когда личный посыльный Ишапа Халифы сообщил о переносе встречи с сотниками, Расмус насторожился. Если в тщательно разработанный план вносятся коррективы, это ничего хорошего не сулит.

Тем более появление гонца-туркмена на городской квартире могло быть вызвано только чрезвычайными обстоятельствами. Расмус принял решение на встречу не ехать.

Необычная работа

Шамсутдин отчаянно хлестал коня До встречи с Аскарали оставались сутки. Но ему хотелось как можно раньше сообщить неприятную весть. Махмудбек учил, что такие вести надо доносить быстрее.

Аскарали ждал в пограничном городке. Вчера он доложил Центру о предстоящем вторжении Ишана Халифы в республики Средней Азии. В сообщении не было главного — точной даты и точного количества всадников. Аскарали ждал Шамсутдина. Но по расстроенному лицу он сразу догадался: что-то случилось.