Ловко имитируя заход на посадку, «Спитфайры» внезапно открыли огонь по зенитным установкам аэродрома и быстро уничтожили их. Изумленные англичане принялись пускать в небо сигнальные ракеты, пытаясь известить истребители, что они по ошибке атакуют свой аэродром, однако все было напрасно. Совершив разворот самолеты вновь атаковали аэродром, сбросив в этот раз на него бомбы.
Только после этой атаки иллюзии рассеялись и все встало на свои места. Вместо привычных кругов королевских ВВС на крыльях самолетов, защитники аэропорта заметили красные звезды. Пользуясь своей полной безнаказанностью, советские самолеты ещё дважды атаковали аэродром, после чего не таясь ушли на север.
С большим опозданием, из-за повреждения радиостанции, по запасной аппаратуре, капитан Бейнс связался с Ираклионом и доложил о нападении противника. Принявший сообщения капитана дежурный офицер, пообещал немедленно доложить командованию о случившимся и традиционно посоветовал Бейнсу держаться.
Капитану стоило больших сил не послать невидимого советчика куда подальше. Пользуясь случаем, он в ультимативной форме потребовал немедленно прислать подкрепление и занялся обороной аэродрома. В скором нападении русских на Малеме, капитан не сомневался. Вне всякого сомнения, на борту «Дугласов» находились парашютисты врага.
Даже после внезапного нападения русских истребителей, общая численность гарнизона составляла около ста человек. Конечно, для успешного отражения противника требовался батальон, но и того что было, Бейнсу вполне хватало для отражения атаки врага. Учитывая, что англичане оборонялись, а русские наступали, капитан мог продержаться часов десять-двенадцать. Этого времени было вполне достаточно, для переброски на аэродром подкрепления.
Расчеты Бейнса были безупречны по своей логике. Советский десант действительно мало превосходил по своей численности гарнизон аэродрома и в открытом противостоянии, без поддержки танков и артиллерии вряд ли бы смог быстро сломить сопротивление англичан. Все было верно, однако у противника оказался один маленький, но очень весомый козырь. В составе советского десанта находились снайпера. Их было не один, не два и не три, а целых восемь, имевших за своими плечами богатый боевой опыт.
Пока десантники связали внимание защитников аэродрома стрельбой с двух сторон, снайпера занялись привычной работой по развалу рядов противника. В первую очередь уничтожались пулеметные расчеты, выбивались офицеры, а также наиболее активные участники обороны.
Годами отработанная методика, не дала сбоя и на этот раз. Боевая активность подчиненных капитана Бейнса стала медленно, но верно терять свою активность и к концу второго часа боя сошла на нет.
Впрочем, к столь быстрому подавлению сопротивлению англичан, привело не только наличие у десанта снайперов. На вооружении десантников имелись трофейные гранатометы и отечественные огнеметы. Готовясь к захвату аэродрома генерал Глаголев не хотел допустить осечки, подобно той, что случилась в этих местах у немцев пять лет назад.
Десантники ещё зачищали аэродром, а по радиоволнам уже неслось кодированное сообщение об успешном выполнении задания. Не прошло и двух часов, а на взлетно-посадочную полосу сел транспортник, имевший на своем борту легкую артиллерию; минометы батальонные минометы и противотанковые орудия М-42.
Все это как нельзя лучше, было использовано при отражении британской контратаки, последовавшей через четыре часа, после высадки на аэродроме основных сил бригады. Три батальона австралийцев и новозеландцев из Ханьи, при поддержке четырех бронетранспортёров и трех танков, попытались выбить советских десантников, но были разбиты.
Ещё на подходе к аэродрому, противник был замечен прикрывавшими подход к Малеме истребителями. Летнабы немедленно известили командование и с аэродромов Пелопоннеса были подняты эскадрильи пикирующих бомбардировщиков, дежурившие там в первой форме готовности.
«Крылатые гарпии», как их потом окрестили англичане, подоспели в самый ответственный момент схватки. Своим мощным ударом с воздуха, они внесли коренной перелом в это маленькое сражение. Два танка и один бронетранспортер были уничтожены прямыми попаданиями бомб и ещё одна машина была повреждена. Тех же кого не тронули бомбы, были уничтожены десантной артиллерией и лишенные огневой поддержки, солдаты его королевского величества отступили.
Развивая достигнутый успех, десантники сами перешли в наступление, не позволив противнику закрепиться на подступах к Малеме. Преследуя отступающего и полностью деморализованного врага, не встречая серьезного сопротивления, они вышли к Ханьи, главный опорный пункт англичан на западе острова.
На всем протяжении пути, со стороны мирного населения острова, они не встречали ни одного акта агрессии и даже проявления недружеского отношения. Все те, для кого приход русских войск был в радость, встречали их громкими криками, те же кто их боялся, тихо сидели по домам.
Уничтожив главные силы противник при штурме Малеме и во время его преследования, советские десантники без боя овладели городами Ханьи, Суда, Каливес. В последнем, они встретились с силами второй десантной бригады полковника Ивлева. Объединившись десантники продолжили наступление на восток, взяли Георгиуполи и при продвижении на Ретимно, столкнулись с главными силами англичанами, под командованием генерал-майора Папса.
Более суток, на узком пространстве суши между морем и горами, шли упорные бой с переменным успехом. Англичане и русские не хотели уступать друг другу и обе стороны были достойны победы и как часто это бывает, исход сражения решило вмешательство третьей силы.
Как и при штурме «линии Метакса», советским войскам оказали помощь греческие коммунисты. Воспользовавшись тем, что генерал Папс максимально ослабил гарнизон Ираклиона, они подняли в тылу врага вооруженное восстание. Главной целью восставших был аэродром в пригороде столице Крита, который они очень быстро захватили благодаря малочисленности охраны.
Всего два с половины часа он находился в руках восставших и этого времени хватило для переброски главных сил 37 десантного корпуса в Ираклион.
Удар в спину полностью подкосил боевой дух англичан. Едва услышав, что советские войска высадились в Ираклионе, славные подданные короля Георга пустились в бега, как простые солдаты, так и офицеры. Все они стремились отойти к Агие Галини, где было удобное место для эвакуации в Египет.
В общей сложности, Критская операция продлилась всего шесть дней, добавив ещё один лавровый лист в общий триумфальный венок. Но если гром победы раздавался на теплом юге Европы, то на северо-западе, дела шли не столь успешно как того хотелось бы. Сказывалось усталость солдат, наличие у противника прочной обороны, а также наступление дождливой осени.
Первыми, согласно плану Ставки, заговорили пушки под Неймегеном и британцы не замедлили среагировать. Собрав всю свою бомбардировочную авиацию в Голландии и присовокупив к ним самолеты базирующиеся в Германии, англичане нанесли мощный массированный удар по советским позициям на берегу реки Ваал — притоке Рейна.
Не рискнув действовать при свете дня, британцы решили ударить по врагу под покровом темноты и неожиданно для себя наткнулись на очень сильное зенитное прикрытие. Зенитных орудий русских было так много, что ни о каком прицельном метании не могло быть и речи. Экипажи самолетов просто поспешили вывалить во тьму свой смертоносный груз и с чистой совестью вернуться на базу.
Узнав об этом, генерал Крафтон потребовал повторить налет в дневное время суток. Уж слишком рьяно русские пытались прорвать британскую оборону на этом участке фронта и утром следующего дня его требование было выполнено. С той лишь разницей, что в этом налете на Неймеген, не смогли принять участие самолеты базирующиеся в Руре. Фельдмаршал Монтгомери решил поберечь подчиненную ему авиацию.
С огромным трудом, неся серьезные потери, английские самолеты смогли прорваться, сначала через воздушный, а затем через зенитный заслон русских. С невиданными ранее остервенением, они сбрасывали свои бомбы на позиции противника. Многокилограммовой бомбы в пух и прах разносили стоящие на земле танки, самолеты, пушки, машины. Сравнивали с землей блиндажи и траншеи, склады и штабы противника и от свершенного подвига, сердца и души английских пилотов наполнялись радостью от свершенного ими возмездия.
Собравшись за общим обедом, они радостно поднимали бокалы за свои успехи, совершенно не подозревая, что стали жертвами жестокого обмана. Преодолев яростное сопротивление врага, они уничтожили мастерски сделанную бутафорию. Свой главный удар маршал Рокоссовский наносил севернее Неймегена, искусно придавая ему вид отвлекающих действий.
Когда же все это выяснилось и генерал Эйзенхауэр дал согласие бросить против русских свою авиацию, но исключительно в ночное время, вмешалась погода. Зарядили проливные дожди, опустились туманы и все огромная англосаксонская армада, оказалась прикованной к земле.
Дожди зарядили по всем Нидерландам, что создавало дополнительные неприятности и для советских войск. Лишившись поддержки с воздуха, они были вынуждены взламывать оборону противника при помощи артиллерии и танков.
Особенно тяжело было войскам наступавшим в районе Арнем. Там британцы создали хорошо эшелонированную оборону и быстро прорвать её не удалось. Несмотря на сильный огневой удар, который буквально перепахал всю передовую врага, в первый день наступления советские войска смогли продвинуться лишь только на три-четыре километра. Не порадовал успехами и второй день наступления. Солдаты маршала Рокоссовского смогли вклиниться на пять — восемь километров обороны противника.
Она была подобно праздничному пудингу, нашпигована минами, противотанковыми орудиями, гранатометчиками, дотами и дзотами. Все это было необходимо уничтожить, что существенно снижало темпы наступления.
Первые два дня, англичане считали, что Арнем, является второстепенным направлением, где наносится отвлекающий удар. Однако интенсивность боев на этому участке фронта, заставило генерала Крафтона радикально пересмотреть свою прежнюю точку зрения. В направлении Арнема, британское командование начало срочно перебрасывать подкрепление, снятое с других участков фронтов, стремясь любой ценой не допустить прорыва отчаянно трещавшей обороны.
Ничуть не лучше обстояло дело и под Апелдорном. Относительно быстро взломав первую линию обороны противника, советские части вступили в лесную полосу Нидерландов, где столкнулись с неприятным для себя сюрпризом. Из-за глинистой почвы местности, дождевые осадки очень плохо уходили в землю, в результате чего многие участки леса оказались залиты водой и временно превратились в непроходимые топи.
Зная эту коварную особенность, англичане построили свои опорные пункты обороны на сухих возвышенностях, прочно перекрыв все дороги идущие через лес на запад. Между ними, были размещены небольшие блокпосты, численностью в десять — двенадцать человек. В случаи попытки советской пехоты прорваться через затопленное пространство лесных массивов, блокпосты могли вызвать артиллерийский огонь из опорных пунктов по связи, по тому или иному квадрату. Все площади были заранее прострелены и первая попытка советских войск сходу преодолеть леса Апелдорна, с треском провалилась.
Поздним вечером второго дня наступления, в ставку Рокоссовского позвонил Сталин.
— Как у вас обстоят дела, товарищ Рокоссовский? У нас, праздничное настроение. Москва салютует в честь освобождения Греции.
— Не могу вас порадовать тем же, товарищ Сталин. За два дня непрерывных боев, нам пока не удалось полностью прорвать оборону противника и выйти на оперативный простор — маршал говорил негромким голосом, тщательно взвешивая каждое слово.
— В чем дело? Может неверно выбран выбрано направление нанесения удара или не совсем точно оценены силы противника? — поинтересовался вождь.
— Никак нет. Направление удара и силы противника оценены верно. Просто англичане пришли в себя после летнего шока и стали воевать по всем правилам войны. Кроме этого, нас несколько подвела погода, лишившая нас возможности использовать в полную силу авиацию. Я прекрасно понимаю, что это не оправдание, просто хочу сказать, что для прорыва обороны врага, люди делают все возможное и даже немного больше, товарищ Сталин.
— Ничуть в этом не сомневаюсь, Константин Константинович. Война есть война и очень часто все идет не так как мы того ожидали и планировали. Однако все же хотелось бы знать, когда будет достигнут нужный нам результат?
— Я очень надеюсь, что к завтрашнему вечеру мы взломаем оборону противника.
— Я тоже на это надеюсь. Ведь ради вашего наступления мы ослабили маршала Конева и больше брать резервы нам негде. Надеюсь, что это вы хорошо помните?
— Так точно, товарищ Сталин, помню.
— Вот и отлично. Желаю вам успехов на завтра. До свидание, Константин Константинович, не буду вам мешать.
— До свидание, товарищ Сталин — повесил трубку Рокоссовский и повернулся к генералу Малинину, стоявшему с ним рядом.
— Сильно ругает? — сочувственно спросил начштаба, справедливо полагая, что несет и свою часть вины за неудачное наступление.
— Он не ругает. Он спрашивает — маршал чувственно произнес эти слова, что Малинин тут же зябко поежился. Вопросы и просьбы Верховного, действовали на военных гораздо сильнее грозных окриков и угроз.
Обещая Верховному возможный прорыв обороны противника, маршал ничуть не кривил душой. При проведении рекогносцировки затопленной местности под Апелдорном, выяснилась одна любопытная вещь. Оказалось, что какими бы непроходимыми не казалось бы лесные топи, в некоторых местах наши танки и самоходки все же могли пройти. С большим трудом, они медленно двигались по коварно земле Нидерландов, вздымая комья глины, поднимая фонтаны воды и грязи.
Для точного выяснения положения дел, была направлена группа саперов, имевших опыт прокладывания гатей в болотистой местности. Проведя подробный осмотр места предполагаемого наступления, они прибыли на доклад к командующему перед самым звонком Сталина.
— Пройдут танки, товарищ маршал. Эти голландские болота не чета нашим белорусским. Там для танков гати приходилось основательные прокладывать, а здесь только небольшую помощь окажи и они сами вперед побегут — уверенно отрапортовали саперы Рокоссовскому, едва переступили порог его кабинета.
— И как быстро вы их проложите? За сутки управитесь? — спросил маршал с затаенной надеждой и к своему удивлению получил ошеломляющий ответ.
— Мы, постараемся управиться побыстрее.
— Побыстрее это как? — не веря своим ушам, переспросил Рокоссовский.
— Постараемся за ночь. Все необходимое для этого у нас есть. Возможные места прокладки гатей нами определены, промеры сделаны, так что все в наших руках. Товарищ маршал, мы ведь понимаем, что дорога через этот лес кратчайший путь к победе. Поэтому сделаем все возможное, чтобы наши танки прошли через него.
Сказанные слова саперов, с новой силой всколыхнули в груди Рокоссовского погасшую было уверенность в благополучном исходе операции.
— Кого предполагаешь пустить первыми; танки или самоходки? — спросил маршал Малинина.
- «Сушки» и желательно семьдесят шестые. Им будет легче пройти опасные места и подавить опорные пункты противника.
— На дорогах?
— Нет в лесу. Бои на дорогах — не позволительная трата времени. Я считаю, что наступать следует напрямую, через лес. Англичане точно не ждут наших танков на этом направлении.
— Наверняка у тех отрядов, что держат оборону в затопленных частях леса есть гранатометы. Пожгут они нам «сушки» за милую душу — высказал опасение маршал. При этом он не столько сомневался в словах Малинина, сколько пытался отыскать в них слабое звено.
— Если бы мы прорывали их обычное построение обороны, то они бы обязательно присутствовали. Однако противник считает эти места непроходимые для танков, ждут здесь только пехоту и потому, вряд ли здесь будет большое число гранатометчиков, — парировал Малинин. — Я бы больше опасался за пехотинцев. Судя по докладам командиров, противник может организовать крепкий артиллерийский заслон.
— Тогда следует придать «сушкам» небольшие штурмовые группы, а основные силы пехоты бросить в прорыв вместе с танками. Если все будет так, как мы ожидаем, то к этому моменту самоходки смогут подавить часть артиллерии врага. Что синоптики, улучшения погоды не обещают?
— К сожалению, нет. Облачность и дожди продержаться ещё минимум два дня.
— Жаль, будь погода понормальнее мы бы этот лес давно раскатали в пух и прах, — вздохнул Рокоссовский, — Михаил Сергеевич, проследите чтобы на время проведения саперами работы, наши артиллеристы отвлекали внимание противника на других участках фронта.
Этот нехитрый, но очень действенный прием был использован при установке гатей в Белоруссии, сработал он и на этот раз. Почти всю ночь, справа и слева от намечаемого места прорыва, советские артиллеристы пробовали «на зубок» оборону противника, умело приковывая к себе его внимание.
Около пяти часов продолжался обстрел вражеских позиций, создававший у противника стойкое убеждение, что именно на их участке обороны русские готовят свой прорыв. Во многих местах возникла яростная контрбатарейная дуэль, завершившаяся без видимого преимущества какой-либо из сторон.
Под эту громогласную симфонию, саперы завершили свою работу в точно обозначенный ими срок и едва только просветлело, как на врага двинулись самоходки и штурмовые группы.