Не ожидавшие такой наглости жильцы дома номер четырнадцать вначале остолбенели, после чего Дима перешел на отборный мат, оглашая им окрестности. Наверное, слышно было и за сто метров.
Дарье пришлось убраться несолоно хлебавши, но одно она знала: это далеко не последняя встреча с милой парочкой.
Рысаков, наблюдавший всю эту сцену со стороны, лишь однажды позволил себе хмыкнуть от удовольствия. Это случилось в тот самый момент, когда он услышал, как матерится его дилер. В остальном же ситуация была более чем отвратительная.
Он побеседовал с Лизочкой насчет ее подруги и выяснил, что Дарья Данилова существует безбедно, но нигде толком не работает. Дальше расспрашивать побоялся, не хотел объясняться и впутывать в это дело рыжую симпапулю. Лиза ему нравилась, и дружбой с ней Рысаков дорожил.
В том, что Дарья копает, проявляя к делу повышенный интерес, он уже не сомневался. И вряд ли ее поведение продиктовано лишь болью утраты. Сколько девочек любит мальчиков, а после того, как мальчиков убивают, начинают искать, кто это сделал? Таких по всей стране по пальцам одной руки можно пересчитать. Очень может быть, что перед ним одна из таких – не успокоится, пока ей самой башку не свернут. Рысаков не волновался, что кто-нибудь сможет доказать его причастность к смерти Иванова. Волновало другое – девчонка стала регулярно навещать Веру и ее сожителя. Дима занимался таким видом бизнеса, в котором всякий посторонний человек, а тем более проявляющий интерес к подноготной, весьма нежелателен.
Каждый вечер, выходя на улицу, маленький большеголовый и шустрый Дима рисковал быть схваченным ментами, после чего его могли упрятать на несколько лет. Рысакову очень не хотелось бы терять постоянный канал сбыта. Кроме того, этот канал был пока единственным. Развивать бизнес Алексей не торопился. Кроме того, что он боялся больших объемов, он еще и не нашел подходящего человека, которому смог бы доверить большое и сложное дело, связанное с реализацией наркотиков. Пока она ничего не вынюхала, ее можно не опасаться. В конечном счете никаких доказательств у этой девочки быть не может.
Стараясь не провожать взглядом проехавшую мимо иномарку, Рысаков поспешил к своей машине. Его сейчас волновал лишь маршрут Дарьи, а переговорить с Димой и Верой он всегда успеет, тем более что было отчетливо слышно, как эту неугомонную девицу послали подальше.
Дарья отбивала по баранке мелкую дробь и продолжала задавать себе один и тот же вопрос: «Откуда деньги? Откуда у этой парочки деньги?»
Она вытащила сотовый телефон и стала названивать своей матери, которую не видела вот уже более месяца. Идея насчет того, как использовать в этом деле собственную мамочку, пришла ей в голову совершенно неожиданно, но, с точки зрения психологии (во всяком случае, она сама так считала), была абсолютно верной. Теперь оставалось только воплотить ее в жизнь. К сожалению, Нины Ивановны дома не оказалось, а никаких иных телефонов, которые могли бы помочь ей добраться до собственной матери, Дарья не знала.
Посмотрев в зеркало заднего вида, она заметила белый «Москвич».
«Я видела эту машину и раньше, – мелькнуло в мозгу. – Неужели меня пасут? Вот так новость!»
Она постаралась рассмотреть лицо водителя, но было очень далеко. Кроме того, между ними втиснулись две легковушки, которые сильно мешали. Вроде мужчина. Она напрягла зрение, чуть сбросила скорость, прижалась к обочине, пытаясь рассмотреть лицо в зеркало, торчащее с левой стороны. Ни черта. Она не могла вырулить из потока.
«Фольксваген» разогнался до неприличных ста двадцати километров в час и стал стремительно удаляться от вызвавшей сомнение машины. Когда она убедилась, что «Москвич» за ней не последовал, Дарья несколько успокоилась и отправилась на свидание с Лиховцевым.
Увидев, как девчонка стремительно удаляется от него, Рысаков понял, что со слежкой надо кончать, иначе ему не избежать неприятностей. Не дай бог у нее связи в милиции. Может, она уже засекла его номер. С его не слишком прекрасной биографией сам факт слежки будет выглядеть не очень привлекательно.
Сожалея о том, что не смогла различить номер белого «Москвича», Дарья тем не менее поспешила сделать сама себе замечание, касающееся дисциплины: «Надо бы стать повнимательнее и почаще оглядываться, иначе можно не заметить, как нехороший человек воткнет тебе в спину нож».
Лиховцева в кабинете не оказалось. На его месте сидел невзрачного вида лейтенант и что-то очень быстро писал.
– Что вы хотели? – мгновенно отреагировал он на открывшуюся дверь.
– Я к капитану Лиховцеву, – сказала Дарья, – мне дежурный сообщил, что он в здании и к нему можно пройти.
– Подождите минуту.
Лейтенант чинно поднялся со своего места и с чувством собственного достоинства вышел. Вскоре он вернулся уже вместе с Сергеем Петровичем.
– М-м-м, – пробурчал Лиховцев, – рад видеть. Я не потому рад видеть, что вы приносите пользу моей работе, а потому, что вы красивая женщина, а такие у нас в гостях бывают нечасто. В основном людишки попроще и почерствее. Вы-то, я думаю, не очень черствы.
Дарья заметила, что считает себя очень мягкой, и попросила о разговоре с глазу на глаз.
– Костин, можете идти, – отпустил лейтенанта Лиховцев. – Что хотим? – поинтересовался он, когда звук шагов удаляющегося лейтенанта растворился в воздухе.
– Предлагаю обменяться информацией, – заявила Дарья, – думаю, нам есть о чем поговорить.
– Да, интересно, и что же вы мне хотели рассказать?
Дарья улыбнулась.
– Нет, Сергей Петрович, баш на баш. Вы мне – я вам.
– Ну, начинайте, – предложил Лиховцев. – Я вас внимательно слушаю.
– Я была в доме у секретарши Иванова, которую уволила его мать. Знаете, такой небольшой частный домик, затерявшийся среди себе подобных в большом массиве частных построек. Но внутри хорошо и уютно. Даже очень хорошо и очень уютно. На зарплату секретарши такой комфорт она себе не создала бы.
– Так, наверное, хахаль есть, – буднично предположил капитан.
– Есть, – согласилась Дарья, – вот сегодня к ним ездила, хотела узнать, откуда такие бабки, не возьмут ли они меня к себе на работу. Но это так, шутка. А на серьезе, меня послали. Мужичок такой маленький, шустрый, может, немного помоложе вас. Он в сравнении с этой Верой будто дитя.
– Дитя не дитя, – заметил Лиховцев, который, кстати, тоже ростом не вышел, – а женщину обеспечивает. И не наше с вами дело в данном случае, каким образом. Больше у вас ничего нет?
Увидев, как ее домыслы и помыслы рассыпались на кусочки, Дарья потупила взгляд.
– Еще я ездила к Вострягину. У него тридцать процентов акций «Магната».
– А, ну есть такой, – согласился капитан. – И что он вам рассказал?
– Сказал, что Ластов поднялся в последние два месяца. Немного раньше я разговаривала с Верой, и она призналась мне, что Ластов покусился на нее. За что Иванов сделал из него полноценную «шестерку», которую совал во все углы. Но по непонятной причине тот стал подниматься. Неужели директор фирмы просто так, ни с того ни с сего утратил над своим подчиненным контроль, и тот пошел в гору? А он уже ничего не мог поделать.
– Ну, это вы тоже нафантазировали, – протянул капитан. – Просто начальник сменил гнев на милость. Что здесь такого? Не вижу никакой связи. Да, служащий себя плохо повел на работе с секретаршей шефа, за что и был несколько месяцев в опале. Это же понятно. Барские игры.
Дарье стало совсем грустно. Она надеялась, что у нее хоть что-то наклевывается в этом деле, а тут – на тебе, все, оказывается, легко и просто объясняется этим очень умным капитаном Лиховцевым.
– Но вы нос не вешайте, – неожиданно для Дарьи сказал Сергей Петрович. – Факты интересные, и их надо будет принять во внимание.
– Может, и вы сообщите мне какую-нибудь информацию? – с надеждой произнесла Дарья.
Лиховцев развел руками.
– У меня пока существенного ничего нет.
– А несущественного?
– Послушайте, я не буду от вас скрывать, что вначале отнесся к этому делу более чем прохладно. Но ваша настойчивость побудила меня начать нормальное, стандартное расследование. Если действительно будут стоящие результаты, я поделюсь с вами информацией. То, что вы пришли ко мне и рассказали о том, что смогли сделать, – это большой плюс. Честно говоря, я и не думал, что такая молодая женщина имеет склонности и способности к сыскному делу.
Дарье приятно было услышать похвалу из уст работника милиции, и если бы не ранняя весна, она, наверное, расцвела бы, а так предпочла остаться холодной, лишь глаза стали теплее и приветливее.
Покинув районный отдел внутренних дел, Дарья снова попыталась дозвониться матери. На этот раз удача была на ее стороне. Нина Ивановна подняла трубку.
– Здравствуй, Дашенька, рада тебя слышать. С прошлой недели ни одного звонка.
– Привет, ма, – поздоровалась дочь. – Слушай, можно попросить тебя об одном одолжении?
– Привет, ма, – поздоровалась дочь. – Слушай, можно попросить тебя об одном одолжении?
Нина Ивановна, почуяв неладное, протянула:
– Что снова случилось?
– Да ничего, ма. Просто надо разговорить одну старушенцию, я еще слишком молода для этого. А вы с ней примерно одних лет. Она постарше лет на десять, но не на сорок же.
– Что-то ты хитришь.
– Хитрю, мам, хитрю. Я подъеду, и мы все обсудим. Хорошо?
– Хорошо, – согласилась Нина Ивановна. – Ты через сколько будешь?
Дарья прикинула расстояние до дома матери и сообщила, что на дорогу у нее уйдет минут двадцать.
– С учетом того, на какой ты машине сейчас ездишь, наверное, с другого конца города звонишь, дочка?
– Так и есть, – согласилась Дарья, – пока через наши пробочки пробьешься, аккурат двадцать минут и получится.
– Приезжай. Успею напечь чего-нибудь.
Дарья попрощалась и прикинула, что наверняка будут блины со сметаной и с медом. Потому как за такое короткое время тесто для пирогов подняться не успеет.
Расцеловав маму, Дарья вручила ей флакон дорогих духов, купленных по дороге.
Пожилая женщина расцвела:
– Балуешь ты меня, дочка. Ну, проходи, проходи.
Они уселись за стол. Дарья по привычке собралась выслушивать от Нины Ивановны нотации за то, что она живет неправильно и все делает не так, как положено. Но на этот раз ничего подобного не было. Мать сразу же проявила интерес к просьбе дочери и попросила ее рассказать обо всем поподробнее.
Дарья заранее подготовила все слова, которые необходимо было сказать матери для того, чтоб не слишком взволновать ее, и тем не менее о смерти Виктора в рассказе просто невозможно было не упомянуть.
– Понимаешь, один мой дальний знакомый, ну, мы учились вместе еще в школе, только он был на год старше, ну, я его знала, в общем. Он недавно умер.
– Господи боже мой. Что такое?
– Ну, он сидел в ресторане. Вдруг бац – и нет человека.
– Какой ужас! – Нина Ивановна придвинула поближе к Дарье блюдо, на котором лежали румяные блинчики с творогом. – Ты ешь, ешь.
Дарья набралась терпенья, откусила, чуть-чуть пожевала, запила горячим чаем и принялась рассказывать дальше.
– Понимаешь, в чем дело, я была с ним в тот вечер.
– И что, ты видела, как это случилось?
– Нет, я отошла, повернулась на шум, а он уже лежит на полу.
Нина Ивановна вытаращила глаза и запричитала:
– Дочка, это по каким ты таким ресторанам ходишь, где люди умирают? Что тебе дома не сидится? Почему нужно искать на свою шею приключения?
И понесла, и понесла, и понесла… Дарья подперла рукой щеку и, уставившись на огромный белый холодильник, который подарила матери на день рождения, сидела и смотрела на него, пока не иссяк фонтан беспокойства.
– Ничего такого, – устало возразила Дарья, – я сидела за своим столиком, он – за своим. Подошел ко мне. Захотел познакомиться. Я его узнала. Слово за слово. Он меня тоже вспомнил.
Пришлось немножко приврать, чтобы не слишком травмировать маман тем, что к ней подходят незнакомые мужчины.
– Потом на место происшествия, ну в тот ресторан, где все случилось, приехала мать этого парня. Его Виктор звали. Она была, конечно, убита горем и почему-то решила, что ее сына убили, хотя следствием точно установлено, насколько я знаю, что он был наркоманом и умер от большой передозировки наркотика, героина.
– Какой ужас, куда мы все катимся, – снова начала Нина Ивановна.
– Я хотела, чтобы ты поговорила с его матерью. Она, конечно, сейчас в очень плохом состоянии, но ты бы могла, для меня, задать пару вопросов. Виктор был богат и оставил матери состояние в пятьсот тысяч долларов.
– Ого, – Нина Ивановна остолбенела, – большие деньги, огромные.
– Да, ну вот и представь, что такая сумма достается пожилой женщине. Она сейчас в раздумьях, что ей делать. Продать ли акции фирмы, которые теперь принадлежат ей, а не ее сыну, или же оставить их, понадеявшись на то, что фирма и в дальнейшем будет процветать. Я бы хотела, чтобы ты так, весьма тактично, спросила ее, не делал ли кто-нибудь ей предложений насчет этих акций? Не вел ли кто переговоров с ее сыном, пока тот был жив?
– Дочка, а у тебя-то к этому какой интерес?
– Мам, ну ты понимаешь, я знала Виктора, и он умер у меня на глазах, я не могу так все оставить. Да и прошу я тебя о сущем пустяке. Я вас познакомлю, завтра же. Она неплохая женщина, но видит все в розовом свете. Ее сынок был дельцом – его она считает безобидным пай-мальчиком, а его компаньона, которого можно спокойно перепутать с диким кабаном, – интеллигентным человеком.
– Ох, дочка, дочка, во что же ты меня втягиваешь! – Нина Ивановна покачала головой. – Зачем тебе все это нужно, скажи мне?
– Мама, – Дарья жестко отрезала, – ты поможешь или нет?
Нина Ивановна засопела.
– Правду говорят: чем старше дети, тем больше от них болит голова. Я себе пока это плохо представляю.
Дарья, почувствовав, что мать дает слабину, завелась.
– Не надо ничего представлять, я все сделаю, все устрою. Завтра садимся в машину, едем к Лидии Яковлевне. Ее так зовут – Лидия Яковлевна, запомни. Едем к ней домой, я вас представляю… Так, чуть не забыла. Лидия Яковлевна знает, что я нравилась ее сыну. Для вас это может послужить отправной точкой. Выразишь соболезнования, слово за слово, попросишь рассказать ее о сыне. Вы там немножко поплачете, после этого переведешь разговор в экономическую плоскость и узнаешь парочку фамилий.
– Как у тебя все просто, засранка ты эдакая. У женщины горе, и я, совершенно посторонний человек, приду к ней и буду что-то там вызнавать?
– Мама, мамочка, мамулечка, послушай меня, это очень, очень, очень мне нужно, я же ночей спать не могу. Дело в том, что я тоже думаю, что Витю убили. Его отравили, а человека, который это сделал, не поймали. А вдруг он завтра отравит тебя или меня?
– Что ты говоришь, креста на тебе нет, то ли ты у меня очень благородная выросла, то ли не все мне рассказываешь. Ну да ладно, делать мне все равно нечего, поедем завтра знакомиться с этой Лидией Яковлевной.
Дарья не сдержалась от восторга и чмокнула мать в щеку.
– Мама, ты прелесть.
* * *
Рысаков пнул ногой старую калитку так, что вылетели все запоры. Нажимать на кнопку звонка он не считал нужным. Ворвавшись в дом, не разуваясь, Алексей прошел через кухню в дальнюю комнату, где застал Диму и Веру. Народ тешил себя сексом.
– Что, кролики?! – тяжело дыша, закричал Рысаков. – Веселитесь?
Дима поспешил слезть с Веры и прикрыть ее одеялом.
– Не надо меня бояться. Там у нее я уже все видел. Зачем приходила к вам эта девчонка?
Вера отбросила одеяло и встала с кровати.
– Раз видел, еще посмотришь, – она, не стесняясь, накинула на себя халат. – Зачем приходила? Спрашивала, как я смогла на зарплату секретарши обеспечить себе вот это все, – она обвела руками комнату, – хорошую мебель, дорогую бытовую технику, сделать в доме ремонт.
– Да, да, да. Давай я сам расскажу дальше, – предложил Алексей. – Ты позвала своего ненаглядного на помощь, и, естественно, он показался, предъявив себя этой девке.
– Подожди, – не понял Дима. – А откуда ты знаешь?
– От верблюда, – огрызнулся Рысаков. – Твое дело, чтобы у нас канал не накололся. Иначе ты сам знаешь, что будет. Вся твоя торговля полетит к чертовой матери. Сдашь меня – по-любому подохнешь: хоть в зоне, хоть на Северном полюсе. Ты меня знаешь. У меня очень большие подозрения, что эта девочка хочет всех нас поиметь.
Вера вытаращила глаза.
– Да, да. Она сказала, что она из налоговой полиции.
– Какая полиция, – отмахнулся Рысаков, – я за ней уже два дня таскаюсь. Ни в какую полицию она не ездит, а чаще всего бывает в райотделе милиции. Ясно? Дорогие вы мои, любвеобильные детки. Дело надо временно прикрыть.
Дима покачал головой.
– Если я больше двух дней не выйду на улицу, я потеряю место.
– Идиот, – набросился на него Рысаков, – в твоем распоряжении один из самых лучших синтетических наркотиков. Потерпи немного, и у тебя будет столько денег, что ты не будешь знать, что с ними делать.
– Ну, это вряд ли, – пропела Верочка, – применение им мы всегда найдем.
– Заткнись, – поставил ее на место Алексей, – в общем так, сегодня вечером никакой торговли. Сидите дома и никуда не вылазьте.
Черноволосая большая голова заверила химика, что она прониклась ситуацией и не будет сегодня тусоваться около кинотеатра и ни в каком-либо другом месте.
– Вот так-то, дети мои, падаем на дно и сидим тихо-тихо.
Выкатившись из дома, Рысаков был собой доволен. Ему казалось, что он сделал все правильно: и вовремя успел смотать удочки, и прикрыть бизнес.
В квартире его ждала рыженькая маленькая толстопопая Лизочка, к которой он успел прикипеть, и, в отличие от здоровой Веры, она ему почему-то пока не надоедала. О причинах Рысаков заставлял себя не думать.