Вострягин чуть повел бровью, но продолжал молчать. Она решила не испытывать больше его терпение.
– Вы знаете, я только сейчас разговаривала с Ластовым. Он о вас невысокого мнения. Считает, что вы, извините, бездельник, что дело на нем держится.
– А ты за него не волнуйся. Ему за это деньги платят. Пусть работает. Я оказался в нужное время в нужном месте. Вложил небольшой капитал, тридцать процентов, и основал вместе с покойным Ивановым фирму «Магнат». А этого белобрысого мальчика мы подобрали по дороге. И ему надо бы держать язычок за зубками.
Будучи довольной эффектом, который она произвела на Вострягина своим сообщением, Дарья решила еще больше накалить атмосферу и завести любителя чревоугодничества.
– Он сказал, что справился бы без вас в любой ситуации, что вы абсолютно ничего не понимаете в бизнесе и думаете только о том, как набить себе пузо. Что у вас куриные мозги и короткий член.
– Как?! – не выдержал Захар Сидорович и поднялся на дыбы. – Да я этого молокососа с дерьмом смешаю, в навозе похороню. Можете мне поверить. Это не простые слова. В моем родном колхозе есть отличное местечко – бетонный котлован, доверху заполненный навозной жижей, стекающей с небольшой горушки, где стоит молочно-товарная ферма.
– И что же? Уже были жертвы?
– Ты, девка, заткнись. Прежде чем ты отсюда уйдешь, скажи мне, зачем ты вообще приходила? И зачем мне все это рассказываешь?
– Хочу понять, кто же из вас на самом деле был номером два в этой фирме? Вы или Ластов?
– У меня тридцать процентов акций, а у него вообще ничего нет. Не надо мучить себя этим вопросом. Тут и так все понятно.
– Вы вчера говорили, что не прочь заполучить и остальные семьдесят.
– Я что-то вас не пойму. Если деловой разговор, то жду от вас конкретных предложений. Если это у вас манера такая – у людей отнимать время и получать от этого удовольствие, идите и ищите себе кого-нибудь другого. У меня работы по горло.
– Да, я вижу, – согласилась Дарья, – вы просто никак расхлебаться не можете.
Вострягин выпятил нижнюю челюсть и вышел из-за стола.
– Тебя кто послал?
Она тут же отреагировала:
– А что, у вас есть враги?
– Есть.
– Те, кто может прийти и оскорблять вас? Вот Ластов, например.
Он схватил ее за рукав и потянул в сторону стула, стоящего у стены.
– Ну-ка сядь, балаболка, что ты там ляпнула насчет Лидии Яковлевны и семидесяти процентов?
Она послушно села.
– Я сказала, что вчера вы говорили о своем желании приобрести всю фирму целиком.
На его лице отразилось бессилие.
– Если бы я мог, я бы купил, но ты ведь знаешь, о каких деньгах идет речь? Кредит под это дело брать просто бессмысленно, а своих средств у меня просто не хватит. Устроило бы даже не семьдесят процентов, а всего-навсего двадцать один. После этого можно было бы спокойно ждать, пока бабушка не сыграет в ящик. Как только это случится, оставшиеся акции наверняка раздробятся между родственниками, и скупить их по частям будет вполне реально. Проблема в том, что Иванов при жизни не уступал мне ни одной акции. Старуха знает об этом и не подвинется ни на йоту. Ей деньги не нужны. Она будет сидеть на этих средствах и упиваться тем, что может вот так просто зайти в офис и уволить секретаршу или отчитать какую-нибудь девочку за то, что у нее пятнышко на блузке. Вот чем она там будет заниматься. Если бы ты помогла мне, а я смотрю, со старухой ты в состоянии разговаривать, то я, естественно, не остался бы в долгу.
– Предложение интересное, – согласилась Дарья, – только как на это посмотрит Ластов?
Вострягин закатил глаза.
– Что Ластов? Ластов – ноль. Ластов – пешка. Ластов – пустое место. Здесь не в Ластове дело, хотя высказывания его, они мне, честно говоря, душу не греют. Самое противное в том, что я знаю о его не слишком почтительном отношении ко мне и что он действительно мог не очень хорошо высказываться в мой адрес, а меня такое обижает, даже когда говорится не в глаза, а за глаза.
– Но Ластов не был бы таким смелым, если бы за ним не стояли люди более сильные и более влиятельные.
– Догадаться легко, – согласился Захар Сидорович, – знать бы еще, что это за люди. Всегда проще воевать с противником, которого знаешь. А так как информации никакой нет, ситуация остается неопределенной. Я могу лишь одно сказать: когда Виктор был жив, Ластов при нем был словно «шестерка», но за последнюю пару месяцев Иванов дал в отношении него слабину, и тот стал расти. Недели за две до смерти этот жидковолосый хлюпик стал заместителем Виктора и, насколько я знаю, начал повышать свой голосок на служащих, ублюдок.
– Вы думаете, он желал смерти Виктору?
– Не могу сказать. Зачем убивать человека, когда можно просто его уйти? Убийство – мера крайняя, и она привлекает внимание. Сейчас этого никому не надо. Любой более-менее разумный предприниматель, даже если у него девяносто пять процентов бизнеса составляет чистой воды криминал, стремится прикрыть свое дело теми оставшимися легальными пятью процентами. Поставить магазинчик, открыть заправочку, стояночку. Чтобы не было вопросов, откуда у тебя деньги на то, чтоб купить себе квартиру или машину. Глубже прокопать сейчас практически невозможно. И любой вопрос он будет стремиться решать без шума и пыли.
Время разборок на улицах закончилось. Те, кто хотел, уже свое поимели. Игры перешли на более высокий уровень – от гранат и пистолетов к ручкам и бумажкам. Ребята, поднявшиеся с низов, может быть, и нелегально нажив свои доходы, сейчас начали учиться вести дела более-менее цивилизованно, без того, чтоб крошить людей направо и налево. Кто стоит за Ластовым, я не знаю, но сейчас мне, по большому счету, рыпаться не резон.
Интерес у меня в «Магнате» только один – я должен там рулить. Если этого не случится, то состояние, в котором находится фирма, меня, в перспективе, мало будет волновать. Когда Иванов был жив, он держал контору на плаву, а с этого потихоньку все имели. Сейчас старуха не справится. Я эту клоаку подымать не буду, у меня других дел по горло. Что там может этот хлюпик Ластов, я не знаю.
– Почему бы вам не поговорить с Лидией Яковлевной? Она его уберет оттуда, поставит вас.
– В том-то и дело, что она его не уберет. Она просто еще об этом не знает. Этот молокосос сел в кресло и сидит, тащится от жизни, которая ему в один момент в розовом свете предстала. Но толку от этого сидения не будет. Или «Магнат» станет частью криминальной структуры, или он загнется. Первое вероятно намного больше, чем второе. Ластов останется сидеть на месте исполняющего обязанности директора, а люди, стоящие за его спиной, будут нажимать на нужные кнопки. Мальчик, как игрушка, будет вертеться из стороны в сторону, закрывать глаза на то, что через фирму толкается ворованный товар, что под маркой высокооктанового топлива продается самопальный бензин, выпущенный на маленьких, не способных дать высококачественную продукцию заводиках. Если ребята перегнут палку, их накроют. Если будут делать все тихо и не хапать сверх меры, могут просуществовать довольно долго, может, даже года три-четыре, пока их снова кто-то не начнет делить.
– А вам никто не предлагал продать свою часть акций?
– Нет, если бы кто-то предложил, то я бы, наверное, уже продал. Никого не интересует тридцать процентов. Что с ними делать? Куда проще разобраться с оставшейся в живых старушкой. В какую сторону ее потянет, не знаю, но, по большому счету, в ближайшем будущем все будет зависеть только от нее.
Дарья внимательно выслушала Вострягина и обещала, что постарается поговорить с Лидией Яковлевной по душам.
– Мне было бы интересно узнать результат этого разговора.
– Понимаю. Скажите, Захар Сидорович, а за вами стоит кто-нибудь?
– Даша, иди, иди отсюда. За каждым человеком кто-то стоит. По-другому у нас не бывает…
Лиховцев расположился в кабинете, который некогда занимал Виктор Валентинович Иванов. Он сидел в его кресле и разговаривал уже с седьмой по счету сотрудницей, работавшей в офисе. Женщину звали Маргарита Анатольевна Ракитова. Она, как и большинство российских дам, достигнувших отметки пятьдесят, слегка располнела, но не утратила женственной привлекательности. На ней был хорошего покроя деловой костюм светло-голубых тонов, из косметики – лишь едва подведенные неброским цветом губы.
Интерес к личности Ракитовой капитан проявлял особый. Эта женщина совмещала работу и в ассоциации частных товаропроизводителей, и в фирме «Магнат». Расспросив ее о том, где она живет, сколько ей лет и долго ли она работает в фирме, Лиховцев уточнил:
– Получается, вы старейший сотрудник фирмы «Магнат». Не так ли?
– Да, я работаю практически со дня основания, – согласилась Маргарита Анатольевна. – Но у меня очень скромная должность. Я постоянно работаю на компьютере. Мне приносили какие-то документы, накладные. Я их распечатывала, размножала, ну, в общем, делала, может быть, не слишком интеллектуальную, но необходимую работу. Потом, когда Виктор Валентинович стал президентом, ушел, так сказать, на повышение, он пригласил меня работать и в ассоциации. Мне не пришлось ездить на работу в какое-либо другое место, все осталось на своих местах. Просто на основе, на базе фирмы «Магнат» была организована ассоциация товаропроизводителей области. Мы получили поддержку правительства и смогли немного расшириться: то занимали пол-этажа, а теперь забрали себе весь.
– Это все я уже знаю, – перебил Лиховцев. – И то, что этаж у вас теперь весь, и то, что Иванов стал приглашать адвокатов, общественных правозащитников, проводить независимые экспертизы продукции, которая выпускается в области, – это все мне известно. Знаю, что он познакомился со многими предпринимателями. Кстати, не можете мне сказать, как простой продавец бензина вдруг неожиданно стал президентом организации, которая призвана защищать интересы товаропроизводителей целой области? Мне кажется, что для такого дела и для такого роста необходим человек за спиной, своего рода толкач, который позволил ему, заметьте, за счет программы развития предпринимательства в области расширить свой собственный бизнес. Не можете мне назвать ни одной фамилии?
Маргарита Анатольевна задумалась.
– Знаете, я не была у него на должности секретарши и не могу сказать вам, кто приходил, кто уходил, но мне казалось, что идея шла от него самого.
– В принципе, в это можно поверить, – согласился капитан. – Имея средства, он был вправе вкладывать их в то дело, которое считал нужным. И прибыль здесь наверняка была. Была, я знаю. Я уже говорил с бухгалтером. Это нечто похожее на виртуальную стоянку для автомобилей. Только вместо автомобилей – юридические лица. И каждое вносит свой небольшой вклад, дает некоторые суммы денег на то, чтобы обеспечить себе защиту. Заметьте, не от гоблинов, а от государственных служб, от чиновников, которые у нас время от времени любят перегибать палку, душат тех, кто хочет заниматься и занимается производством. Ну, ладно, спустимся с небес на землю. Вы, кажется, получали две зарплаты. Одну – в «Магнате», другую – в ассоциации. Я правильно понимаю?
– Да, – согласилась Ракитова. – Но и работать мне приходилось не с восьми утра до пяти вечера, а с восьми и до восьми, а то и до девяти. Как того требовала ситуация.
– Ясно, а кто до Веры был у Иванова в секретаршах?
– Была одна девушка, но она ушла, и причина чисто житейская – забеременела.
– Так, – Лиховцев сделал себе пометку, – и кто папа?
– Ну, – Ракитова смутилась, – этого я вам не могу сказать, я в эти дела не влезаю.
– Да, – согласился Сергей Петрович, – может быть, поэтому так долго и смогли удержаться на одном месте. Надеюсь, координаты этой дамы остались в бумагах фирмы и я смогу ее разыскать и поговорить. Не помните, как ее звали?
– Алла.
– А, ну вот и прекрасно. Алла. Фамилия?
– Фамилия – Стажерова.
– Хорошо, спасибо. Вы очень мне помогли…
Лиховцев остался в кабинете один и попытался представить всю картину целиком.
Иванов на паях с Вострягиным организовывает фирму «Магнат». Начинают торговать бензином. Вначале с бензовозов, затем ставят одну заправку, позже вторую. Потихонечку расширяются и жиреют.
После пары лет успешного бизнеса Иванову в голову приходит идея о создании ассоциации частных товаропроизводителей. Он привлекает к работе адвокатов, правозащитников, журналистов и предлагает свои услуги предпринимателям, с которых не слезают санэпидемстанция, налоговая инспекция, пожарники, а также различные комитеты, которые хотят контролировать качество выпускаемой продукции, кто выражает недовольство упаковкой, вкусом, цветом, в общем, всем, чем угодно.
В отличие от обычного рэкета или гоблинов, которые напрямую ездят и затыкают рот всем чиновникам, которые проявляют недовольство, Иванов сделал все легально. Он использовал систему против самой себя. Тяжбы в судах длились годами; пока шел процесс, ни одна фабрика, ни один кооператив не приостанавливали своей деятельности, несмотря на предъявленные им иски со стороны различных инстанций. Очень скоро в ассоциацию вступило больше сотни мелких фирм, которые организовали нечто вроде огромного колхоза, где каждый вносил в общий пай некую плату, которая тратилась на обеспечение защиты.
Побеседовав с сотрудниками, Лиховцев сделал вывод, что система эта работала неплохо, так как связи Иванова расширялись, его собственный бизнес, фирма «Магнат», также рос. Он не упускал случая для того, чтобы найти покупателя на горючку.
Природа вещей такова, что один и тот же предмет одному человеку может мешать, а другому помогать. Например, огромный камень, лежащий на дороге. Человек, который его туда притащил, хотел, чтоб мимо его дома не ездили машины. Ему надоел постоянный шум под окном, и он решил это прекратить. Водитель же, зарабатывающий себе на жизнь, увидев этот булыжник, покроет в три этажа того, кто его сюда положил. Он приложит усилия, чтоб расчистить себе путь.
То же самое произошло и с ассоциацией. Наверняка нашелся какой-то дядя, которому она встала поперек горла. Свою задачу Лиховцев видел именно в том, чтобы найти того самого человека, который был заинтересован в прежней ситуации с производством товаров в области. Лиховцев выделил для себя два направления.
Во-первых«/K», это мог быть чиновник, который наживался тем, что сосредоточил в своих руках большую власть, кому платили директора всех фирм, ушедших позднее в ассоциацию.
Во-вторых«/K», крупный экспортер, не заинтересованный в развитии местного производства. Необязательно, чтобы продукты везли из-за границы. Их вполне могли везти из соседней области или из того же Казахстана. Если ты гонишь издалека масло и мясо тысячами тонн, а в это время недалеко от миллионного города начинает развиваться мощный аграрный комплекс, тебе, естественно, не по душе такая конкуренция.
Но это всего лишь гипотеза. Разобраться в таком большом количестве материала сразу капитан и не надеялся. Следуя логике, он решил переговорить с директорами самых крупных предприятий, занимающихся производством.
* * *
После милой и спокойной беседы с Вострягиным Дарья решила еще раз переговорить с бывшей секретаршей Иванова. Она подъехала к уже известному ей дому и с удовлетворением отметила, что замка на калитке нет. Поставив «Фольксваген» на сигнализацию, она подошла к забору и нажала на звонок, приделанный неумелой, может быть и женской, рукой к большой толстой стойке, к которой непосредственно и крепилась сама калитка.
Штора на окне дернулась, и Дарья смогла различить знакомые очертания.
«Вера дома, отлично. Значит, впустую я бензин не жгла и время не тратила. Хочет она того или нет, но разговор состоится».
Сорокина, накинув на себя обычную фуфайку, вышла к гостье и была так любезна, что подняла собачку и открыла калитку.
– Зачем пожаловала? – раздраженно спросила Вера, с завистью глядя на импортный комбинезон, в котором Дарья выглядела аппетитной куколкой.
– Вспомнила о тебе, когда мимо ехала, решила заскочить, – выдала откровенную ложь Данилова. – Хотела спросить у тебя, как это ты умудрилась на зарплату секретарши дом свой обставить?
Дарья прекрасно понимала, что нарывается на неприятности. Кроме того, она и ответ прекрасно знала, что всю обстановку и шмотки Вера заработала отнюдь не собственной головой. А вот чьей? На этот вопрос ей и предстояло найти ответ.
Вера заявила гостье, что та производит впечатление куда более умной девочки, которая в состоянии сама ответить на все вопросы.
– Если я на все буду отвечать сама, на это уйдет слишком много времени, – заметила зеленоглазая красавица. – Ты бы не стеснялась меня, а, подруга, подсказала бы, что да как, очень уж мне это интересно.
От негодования Вера покраснела. Сцепив руки в замок, она прошептала:
– Катись отсюда, сучка, пока я своего мужика не позвала.
– А, мужик все-таки есть, – радостно выпалила Дарья, – очень интересно! Можно мне на него взглянуть хоть одним глазком?
– Щас, щас ты взглянешь у меня, сучка… Дима, Дима! – закричала Сорокина. – Выйди сюда.
На улицу вылетел небольшого росточка черноволосый мужичок, которого и без того очень интересовало, кто это к ним пожаловал.
– Чего она хочет? – быстро спросил Дима у сожительницы.
– Не знаю, стоит тут, нервы мотает.
Дима долго разбираться не стал.
– Канай отсюда, шалава. Чё приперлась? – высказался он напрямую.
Дарье было неприятно слышать столь нелестные слова о себе, но она постаралась унять взыгравшие нервы и ровным тоном произнесла:
– Я из налоговой полиции. Меня интересует, каким образом вы нажили свое добро?
Не ожидавшие такой наглости жильцы дома номер четырнадцать вначале остолбенели, после чего Дима перешел на отборный мат, оглашая им окрестности. Наверное, слышно было и за сто метров.
Дарье пришлось убраться несолоно хлебавши, но одно она знала: это далеко не последняя встреча с милой парочкой.
Рысаков, наблюдавший всю эту сцену со стороны, лишь однажды позволил себе хмыкнуть от удовольствия. Это случилось в тот самый момент, когда он услышал, как матерится его дилер. В остальном же ситуация была более чем отвратительная.
Он побеседовал с Лизочкой насчет ее подруги и выяснил, что Дарья Данилова существует безбедно, но нигде толком не работает. Дальше расспрашивать побоялся, не хотел объясняться и впутывать в это дело рыжую симпапулю. Лиза ему нравилась, и дружбой с ней Рысаков дорожил.