– Тогда какая разница, кричать или нет? – на удивление спокойно сказала Тереза. – Он обязательно всех нас убьёт… Если вы не знаете – это Художник, он разрезает трупы и мастерит из нескольких одну скульптуру. Понятно? Берёт от разных девиц ноги, руки, голову, груди и сшивает свой вариант. Нам здесь не выжить, а если будем вопить, может, кто-нибудь на улице да услышит. Разве случится что-то хуже того, что задумал Художник?
Из темноты неожиданно прозвучал каркающий смех.
– Сеньорита, матерь божья, – какая ты умная, – издевательски сказала та, которая заговорила с ней первой. – Подумать только, не будь тебя, что бы мы здесь делали? А ты пришла и, благодарение святой Троице, разложила всё по полочкам. Но вообще-то мы сидим здесь давно. Я – целых три недели, и моя очередь так и не подошла. Догадаешься почему? Веду себя тише воды ниже травы, ибо не собираюсь сдохнуть в этой вонючей дыре. И может быть, дождусь, пока мерзавца поймают. Меня впихнули в яму вместе ещё с одной девкой. Она ни минуты не сидела спокойно – визжала, молила о помощи три часа подряд, остальные чуть не оглохли. Ну, он пришёл, забрал её, вскоре она заорала ещё громче, а потом затихла. Урод явился снова и бросил вниз нечто мокрое и скользкое… Угадай, красотка, что именно? ОН СОДРАЛ С ЭТОЙ ДУРЫ КОЖУ.
– Куда вы её дели? – заикнулась Тереза и тут же пожалела о своём любопытстве.
– А ты как думаешь?
По спине девушки пробежали ледяные мурашки… О Иисус, с кем она сидит!
– Я…
– И вот только не надо нас осуждать. Не вздумай, ясно? Он нас не кормит всё это время, вообще не даёт еду. Спускает на верёвке ведро с водой раз в сутки, и мы лакаем, словно собаки. Да мы и есть собаки, матерь божья… Что осталось в нас людского?
Девушка навзрыд заплакала, а Тереза с трудом старалась унять дрожь во всём теле. Да, не слишком радужные перспективы. Если избежишь кинжала маньяка, то вполне могут сожрать обезумевшие от голода соседки по яме. Они уже попробовали кровь и сырое мясо… Ей и самой давно известно, до какой степени падения способен дойти человек…
Издалека послышался чеканный стук шагов.
Соседка тут же прекратила плакать, и широкая, пахнущая потом ладонь плотно закрыла рот Терезе. В помещении повисла гнетущая тишина – девушки почти перестали дышать.
Сверху ударил ослепляющий свет фонаря.
Пленницы сбились в кучу, как стадо овец. Зажмурились. Закрылись руками.
– Ну и что ты думаешь? – гулко прозвучал вопрос, отдавшись эхом от каменных стен.
– Честно говоря, я даже и не знаю, – внезапно отозвался второй голос. Первый говорил певуче, округляя гласные, второй ставил слова резко, отрывисто.
– Надо же, он не знает! – В тоне первого слышался явный сарказм. – Ну конечно, ты-то у нас гений, создатель прекрасного. А я – всего лишь скромный помощник сил зла. Угадайте с трёх раз, кого лучше отправить в провинцию скупать лепестки магнолии у вонючих крестьян? Конечно же, меня. Спасибо за доверие, добрейший сеньор.
– О, ты уже повторил это тысячу раз, – усмехнулся второй. – Но я так не считаю. Мы оба виноваты, что не озаботились цветами заранее, вот я и попросил об услуге… Извини, я же не ною, хотя мне-то пришлось до утра в одиночку разделывать туловище. Давай прекратим выяснять, чей вклад больше. Главное в другом. Мы только начали, а у нас уже появились сложности: экземпляры подбираются хуже и хуже. Ты посмотри, например, на эту! – Фонарик переместился влево. – Для сборки подойдёт исключительно верхняя часть черепа, а оставшуюся тушку опять придётся отправлять вниз или закапывать в землю? У нас и без того чересчур много отходов, мой милый.
Тереза поймала себя на мысли: эти двое наверху не считают девушек в яме за людей. Они спокойно, рассудительно говорят о том, что порежут их на куски, – так не обращаются даже с домашними животными, предназначенными на убой. Да, тех обычно жалеют, ведь у скота всегда человеческие имена, у её родителей в хлеву жили свиньи – кабан Фернандо и здоровенная хавронья Фелиция. Помнится, Тереза сама плакала, когда её любимцев зарезали к Рождеству Спасителя, а папа, не глядя ей в глаза, выходил из хлева с окровавленными по локоть руками. Здесь девушки – даже не свиньи, не существа вроде насекомых, а неодушевлённые предметы, обсуждаемые в весьма пренебрежительном тоне. Ну, словно портному в разгар работы над платьем попалась грязная ткань, и он раздражён, что сначала требуется постирушка. Они для этих людей – попросту вещи.
– Ты говоришь об отходах? – усмехнулся первый. – Но вообще-то ими занимаюсь именно я. Да-да, делаю всю грязную работу. Нахожу модели, убираю мусор, навожу чистоту. Тебя, вижу, не волнует факт: легавых подняли на ноги по всей Лиме, и отныне на каждом углу торчит полицейский, – я обязан поставлять моделей с прежней скоростью. А это по-человечески опасно, амиго. Если меня схватят, мы не доведём дело до конца. Давай рискнём поработать с тем, что есть в яме сейчас, – и без претензий, пожалуйста.
Сощурившись, Тереза изо всех сил пыталась разглядеть лицо – и не могла. Нечто за светом, в тени – страшное… Тонкие, как иголки, зубы, облизывающий вспухшие губы чёрный язык, и больше ничего. Глаз не видно, только слабые отблески от фонаря.
Дальнейшее произошло очень быстро.
В яму упала ловко брошенная верёвочная петля и обвилась вокруг шеи той самой девицы, что прожила здесь дольше всех, надеясь дождаться помощи. Жертву резко потащили вверх, она хрипела, вцепившись в удавку обеими руками. Судя по звуку, похитители повалили её на пол. Свет фонаря ушёл вбок – Тереза увидела на потолке силуэты двух людей. Оба, кажется, с длинными волосами. Один высокий, другой приземистый.
– Ты принёс ведро? – спросил второй.
– Само собой, – с усмешкой подтвердил первый. – Ты здесь интеллигенция, амиго, а я грязный мясник. Искомый тобою предмет на месте. Бери артефакт, действуй.
Девушка наверху хрипела, стараясь вырваться, – жертва отчаянно цеплялась за жизнь. Судя по отражению теней на потолке, она стояла на коленях, петлёй ей запрокинули голову назад. Первая тень сбросила с себя одежду, наклонилась и извлекла из складок ткани нечто, похожее на лезвие. Качнувшись, Художник запел на языке кечуа. Вторая тень подхватила куплет – точнее сказать, они даже не пели, а зловеще выли, как голодные волки на луну. Это был странный диалект – Тереза почти не разбирала слов. Девушки в яме прекратили стонать, словно впали в транс. Умолкла даже хрипевшая жертва.
Песня резко оборвалась – в одну секунду.
Размахнувшись слева направо, убийца перерезал горло коленопреклонённой. Тереза увидела, как тень оросили брызги и та подалась им навстречу. Струи крови ударили в ведро громко, с радостным звоном – узнаваемый звук из детства, когда мама доила корову. Тело девицы выгнулось дугой, отчаянно забило ногами. Помощник палача отпустил верёвку, умирающая рухнула на пол, скребя ногтями бетон. Хрипы вскоре затихли, слуги Дома Дьявола вплотную склонились над покойной, рассматривая её.
– Чёрт побери, – недовольно сказал обладатель чеканного голоса. – Я так и думал. Зачем было держать её здесь? Кровь сцедим, но остальное пойдёт в отходы. Я понимаю, тебе не нравится, когда я так разговариваю, но где ж ты откопал столь убогую шваль?
– В порту, – неохотно отозвался первый. – Я потому и не трогал дурёху столько времени – думал, похудеет, хоть на что-то тебе сгодится. Но теперь вижу: ошибся, согласен. Я забираю их в основном ночью, а в Лиме такое освещение… толком не разглядишь. Что ж, мы не в убытке – пяток литров хорошей кровищи всегда пригодится.
Он с силой пнул труп, и тело подкатилось к самому краю ямы. Вниз свесились волосы.
– Ужин, сеньориты, – рассмеялся убийца. – Сегодня – щедрая порция с гарниром. А если не хотите кушать, вас порадует чудная компания бывшей подруги. Не так ли?
Ещё один удар, и мёртвая свалилась в яму, прямо на девушек. Тереза в ужасе взвизгнула, когда почувствовала на лице ту самую руку, что зажимала ей рот всего десять минут назад. Кожа на ладони была ещё тёплой. Но больше всего её испугало не это, а голодное звериное урчанье, раздающееся отовсюду. Соседки по яме прямо ногтями начали раздирать убитую на куски. Тереза прислонилась лбом к стенке, давясь рвотой.
– Не будем ссориться, – неожиданно кротко заявил второй. – Мы с тобой друзья, а не соперники. Проблема лишь в следующем: модель для сборки позарез нужна прямо сейчас, но у меня нет подходящей головы. Экземпляры, имеющиеся в наличии, недостойны прекрасной фигуры королевы. И позволь в корне с тобой не согласиться – как раз мы не можем иметь дело с чем попало, так успеха нам не видать. Для любви необходимо только самое лучшее. Давай глянем вторично, если не возражаешь.
Фонарь наклонился, и Тереза, увидев перепачканные красным рты соседок, зажмурила глаза, зашептала судорожную молитву. Только бы, только бы, только бы…
– О, почему мы забыли? – с удивлением произнёс второй. – Этот экземпляр хорош.
– Я час назад девку притащил, – мрачно откликнулся первый. – У тебя что, склероз?
– Извини, совсем из головы вылетело. Нет смысла мариновать её дальше. Давай.
…Верёвка дёрнула Терезу с такой силой, что у девушки едва не сломалась шея. Как и её соседка, она захрипела, вцепившись пальцами в петлю, высунула язык, залилась слезами. Слуги Дьявола, кем бы они ни были, не страдают отсутствием смекалки: когда тебя душат, становится не до сражений с противником, пальцы не царапают глаза врага, любые помыслы лишь о воздухе. Она понимала, ЧТО сейчас будет, и не собиралась молить о пощаде – вовсе не из гордости. Так или иначе, её всё равно убьют. Зарежут, точно свинью: в гостях у Дьявола не место милосердию и доброте. К тому времени, как девушку вытащили из ямы, Тереза находилась в полусознании, и её удивляла лишь одна вещь – кожу на горле не саднило. Надо же, шёлковая верёвка. Проклятые твари. Всё предусмотрели, лишь бы не повредить нужные им для кукол части тела. Как и предшественницу, её приподняли за волосы на затылке, поставили на колени и натянули петлю сзади. В спину упёрлась нога в ботинке, жертва не могла пошевелиться.
Глядя сквозь слёзы, Тереза старалась понять, кто стоит перед ней.
Человек, на которого она смотрела, был совершенно голый. Грудь и плечи покрыты татуировками. В тусклом свете фонаря сверкало лезвие из странного дымчатого стекла.
– Идеально, – с восхищением сказал человек невидимому соратнику за спиной Терезы. – О Иисус, впервые вижу такое удачное совершенство. Нет, конечно, отдельные фрагменты я подкорректирую, но в целом… Восхитительно! Ты выбрал её волей случая, взглянув мельком, по наитию, – и надо же, столь потрясающий результат. Я дрожу от нетерпения. Придержи сильнее, я буду аккуратен… Такому экземпляру нельзя испортить шкурку.
Из ямы доносились хруст и отвратительное чавканье.
И ТУТ ТЕРЕЗА ЕГО УЗНАЛА.
С нечеловеческой силой она рванулась вперёд. Ни тот, кто держал её на верёвочном поводке, ни татуированный убийца с ножом не ожидали от жертвы подобной прыти. В прыжке она успела полоснуть ногтями по щеке голого человека, и… на затылок обрушился страшный удар. Однако палач с татуировками и не подумал уклоняться от атаки: он смотрел ей в лицо и улыбался. В глазах помутилось, Тереза глухо мычала.
– Ты умеешь бить, – заметил Художник своему коллеге. – Ничего не повредил. Вот же бешеная сучка, а? Ладно, я прикинул, как будет лучше. К сожалению, сам понимаешь, душить запрещено… Но без крови не обойтись. Не волнуйся, попробую осторожнее.
Тереза повалилась на бок. Он опустился рядом на колени и взял её за волосы, сдвинув прядь с уха. Косящим, налитым кровью глазом девушка следила за игрой отблесков на лезвии. Дымчатое, плоское, острое… Иисус Спаситель, почему нож сделан из стекла?
– Во имя любви, – произнёс первый голос.
– Во имя единственной, – подтвердил второй. – Да пребудет она с нами всегда.
Человек в татуировках опустил руку. Мир Терезы лопнул красными брызгами.
Глава 10 Связной миров
(окраины-трущобы Секс-Сити, глубокая ночь)
…Вновь та же комната в подвале заброшенного здания на окраине Секс-Сити. Тусклое освещение от пары огарков сальных свечей из монастыря, горы тряпья и мусора, человек, сгорбившийся над чёрной тетрадью. Он поднимает взгляд от листа и смотрит в камеру. На этот раз вместо печати безнадёжности и горя лицо озаряет исполненная радостных предчувствий улыбка. Герой глядит в пространство, полуприкрыв глаза от блаженства. Одна из женщин-зрительниц, всхлипнув, достаёт из сумочки скомканный платок, – в кинотеатре воцаряется тишина. Затем человек на экране склоняет голову и ученическим почерком старательно выводит на листе строчки:
«Я искренне надеюсь, это моя последняя запись в дневнике. Уже сегодня ночью, довольно скоро, я обрету свободу и вернусь в свой мир. Честно говоря, даже не верится: у меня дрожат руки, и это видно по неровному почерку и кляксам. Неужели я окажусь дома – в прекрасной Вселенной, где с восхитительной лёгкостью запросто получишь в морду, предложив первой встречной девушке потрахаться? О, только сейчас я понимаю, сколь чудесен мой город. Можно без опаски заходить в магазины, туалеты в торговых центрах, садиться в такси и даже, не испугаюсь этих слов, совершать покупки в секс-шопах, – ведь в реале нет полуголых продавщиц в кружевном нижнем белье!
Сущее блаженство.
Словами не передать, как я мечтаю увидеть вновь Москву – сладостный рай баров ночных окраин вроде Отрадного или Бутова: там без проблем выбьют передние зубы, стоит лишь взглянуть на чужую даму. Могу ли я быть более очарован? Нет, не могу. Честное слово, я так и поступлю, дабы влиться в знакомую реальность: подойду к красивой женщине на автобусной остановке да спрошу: как насчёт оргии? Хотя… Это уж слишком, в ментуру на пятнадцать суток загремлю. Может, попросту ущипнуть за задницу? Да, гораздо лучше – сразу прочувствуешь трещину между двумя нашими мирами. Местная девушка сразу выпрыгнет из трусов, к ней рысью подскачет её подруга, а затем все пассажиры новоприбывшего автобуса начнут ласкать себя на остановке. О, только что по спине пробежали мурашки. Сегодня был безумно сложный день. Мы с Жанной навестили самое пекло – деловой центр Секс-Сити, где бурлит главная жизнь современного порно. Пришлось явиться в мужской одежде – во-первых, на девушку я всё же не очень-то похож, во-вторых, если меня разоблачат, неизбежна не только оргия – кварталы пронизаны шпионами района гей-видео… Господи всемогущий! Я знал, на что придётся пойти, поэтому готовился к худшему с самого начала. До центра мы доехали на такси, стареньком британском кебе из любительского порно dogging, столь модного сейчас в Лондоне: джентльмены по-английски вежливо имеют леди во время уличных пробежек. Впрочем, иногда и не совсем вежливо, но это уже издержки жанра. Спасибо Жанне, она умудрилась вызвать такси с крайне редким в наших краях водителем-мужчиной, и тот, изрядно замученный «натурой» с утра, был счастлив оказать услугу бесплатно. Едва нас высадили в центре и дверца такси захлопнулась, Жанна чуть ли не за шиворот по-хозяйски потащила меня в Город Порока. Вау. Я не появлялся в пасти монстра со дня своего появления здесь. Здесь живут прообразы из современных студий: Private, Magma, Moli, Wicked Pictures, Evil Angel, Ribu Film, Videorama. Как любому мегаполису, Секс-Сити нужно функционировать, никто не существует сам по себе, и тут не анархия вроде отрядов батьки Махно. Есть мэр (мулатка, обычно появляется на публике с хлыстом в руке, в кожаном корсете и туфлях на здоровущих платформах), имеются шопинг-центры и супермаркеты (с обрыдшими бананами и взбитыми сливками), наличествует даже коммунальное хозяйство: голые дворничихи (с мётлами, переделанными из старых моделей вибраторов) и мускулистые пожарные. Правда, на пожарных ужасно много жалоб – вместо работы парни частенько выезжают к нимфоманкам, и, едва что-то загорается – пиши пропало, им не дозвонишься. С утра всю команду вызывает одинокая неудовлетворённая домохозяйка, потом они едут к другой дамочке, и так круглые сутки, с редкими перерывами на еду и сон. Мы шли, и меня не покидало ощущение, что я нахожусь в клетке с тиграми. Все женские особи вокруг – без лифчиков (носить их в Секс-Сити вообще считается анахронизмом), лишённые любых волос на теле, словно жертвы лучевой болезни, с крашеными локонами. Смазанные косметическим маслом, звенящие пирсингом девицы скрещивают на тебе взгляды, «вычленяя» из толпы. Я уже выучил эти типажи наизусть. Вот упомянутые домохозяйки, выглядящие как фотомодели, не старше тридцати, с огромной грудью. У них всё и всегда ломается, поэтому они ежечасно вызывают сантехников, мастеров по ремонту телевизоров, механиков для автомобилей, многострадальных пожарных. Вот горничные в крахмальных передничках, включающие пылесосы лишь для того, чтобы заглушить звуки собственных стонов. Деловые женщины в строгих серых костюмах (и обязательно в очках) из офисов, где документы лежат для отвода глаз, а столы и даже ксероксы используются совсем не по назначению. Секретарши из упомянутых офисов, за всю свою жизнь не сварившие ни единой чашки кофе, но зато отлично знающие, как удовлетворять запросы начальства и случайных посетителей. Курортницы из серии Tropical, обвалянные в пляжном песке, бледные и мокрые, в «гусиной коже» от морской воды и истерзанных от вечного секса бикини. Про стриптизёрш и говорить нечего. Юные помощницы дантистов и гинекологов с кукольными личиками, в белых халатиках на голое тело… Кстати, у обитательниц Секс-Сити ужасно плохие зубы – ведь стоматологи не умеют сверлить и ставить пломбы, им предназначено ублажение пациенток. Гинекологи – исключительно мужчины, с красными от постоянного недосыпа глазами, бледными вампирскими лицами, балансирующие на грани полового истощения: осмотр вагины занимает полминуты, а средняя оргия с пациенткой и помощницей – час. Развратные чирлидерши в коротеньких юбочках. Надзирательницы из мужских тюрем (да, представляете, охрана там – ВСЕГДА только женщины) – строгие, подтянутые, в роговых очках, с хлыстиками и дубинками. Они обычно сбиваются в уличные стаи с девушками-полицейскими: постоянно возбуждены и особо опасны. Я слышал, как грохотали дубинки, однако мне не было страшно. Ведь что бы сегодня ни случилось, завтра я буду дома. Жанна шла рядом, взяв меня под руку, с мрачным, но целеустремлённым лицом. О чём она тогда думала?